Особенности рецепции кантовского наследия в русской философии XX века

Размещено на http://www.allbest.ru/

Особенности рецепции кантовского наследия в русской философии XX века

М.Н. Корнилова

И. Кант оказывал влияние на русскую философию во все периоды ее развития. Первые сведения о И. Канте появились в России уже при жизни мыслителя. А первые публикации кантовской философии появились в российской печати уже в конце XVIII века. Что же касается кантовских исследований начала XX века, то здесь на них пришелся самый пик, в связи со столетней годовщиной со дня смерти И. Канта в 1904 году. Особенностью этого периода является то, что все работы И. Канта отличались плюралистическими позициями, а порой и прямо противоположными. Безусловно, это связано с тем, что рецепция кантовской философии крупнейшими представителями русской мысли этого периода была различной. Но здесь не стоит «винить» исследователей, ибо сам И. Кант и его работы полны многообразия и противоречивости.

Итак, все идеи И. Канта следует разделить на две группы:

1) идеи, которые получили наиболее широкое признание и поддержку в русской философии XX века;

2) идеи, которые особенно подверглись резкой критике.

В первую группу вошли следующие идеи И. Канта:

1) принципы критической философии;

2) идея о примате практического разума, первенстве нравственной и философско-правовой проблематики;

3) принцип автономии личности;

4) идея свободы;

5) мысль об абсолютности добра, о чистоте долга;

6) принцип антиномий;

7) обоснование идеальности пространства и времени [1].

Во вторую группу входят:

1) те идеи, которые считались следствием субъективизма И. Канта;

2) абстрактность, выразившаяся в стремлении создать учение о «чистом» разуме;

3) априористический агностицизм, не учитывающий в полной мере единство знания и мира;

4) разъединенность субъекта и объекта - непреодоленный, несмотря на все усилия И. Канта философский дуализм;

5) неудача в приведении знания к синтетическому единству;

6) рассмотрение религии «в пределах только разума» [2].

К слову сказать, именно это последнее, стало наиболее существенным из обвинений. Очень резко критиковалось кантовское учение о религии. Также еще одной из особенностей русского кантианства было то, что во время демократических подъемов в России большое внимание уделялось практической философии И. Канта, а именно идее свободы и автономия человеческой личности.

Таким образом, рецепция И. Канта в России была тесно увязана с острейшими жизненными проблемами, с осознанием специфики российского духа, а также трагических духовно-нравственных судеб всей человеческой цивилизации [3]. Поэтому целью данной статьи будет на примере критики, либо признания показать, каким образом шло восприятие кантовских идей некоторыми крупными представителями философской, юридической и научной мысли в России XX века.

Целый ряд русских мыслителей начала XX века (А.И. Введенский, И.И. Лапшин, Г.И. Челпанов, С.И. Гессен, Г.Д. Гурвич, Б.В. Яковенко, Ф.А. Степун) историки русской философии прямо и непосредственно относят к неокантианству. Но необходимо учитывать и двойной смысл термина «неокантианство». С одной стороны, неокантианством можно назвать философские учения, обращающиеся в XX веке к системе немецкого мыслителя XVIII века. С другой стороны, неокантианством правомерно называть следование философским принципам одной их основных немецких школ неокантианства (баденской и марбургской) [4]. Здесь следует сказать, что в России в начале XX века баденская школа неокантианства была более популярна, чем марбургская и получила более широкое распространение. Причиной этого явления была, очевидно, прямая близость собственных запросов русской философской мысли к ценностным установкам баденской школы неокантианства. Не «чистый» гносеологизм марбургской школы, а разделение наук на науки о природе и науки о культуре, с соотнесением понятия «культура» к ценностям функционирующего бытия, с пониманием истории как субъективной науки о целях, с пониманием свободы как этической категории в наибольшей мере импонировало национальному характеру русского философствования [5].

Итак, со сказанным выше уточнением, многих из вышеперечисленных русских неокантианцев можно считать просто кантианцами, то есть последователями и продолжателями философского учения И. Канта [6].

Одним их таких русских «неокантианцев» был профессор Санкт-Петербургского университета А.И. Введенский. Ни баденская, ни марбургская школы неокантианства не оказали на него существенного влияния, хотя в вопросе об истолковании состава познания он иногда высказывал определенное согласие с точкой зрения Г. Когена (марбургская школа) [7]. На А.И. Введенского большое влияние оказала «Критика практического разума» И. Канта. В принципе, А.И. Введенский в целом не выходит за рамки чистого кантианства, но, тем не менее, сделал некоторые самостоятельные выводы в оценке основ критической гносеологии и критической метафизики. Свою концепцию А.И. Введенский называл логицизмом. Введение логицизма понадобилось ему для дополнительного обоснования истинности философского учения И. Канта. Логицизм А.И. Введенского включал в себя три уровня познания: априорное знание, апостериорное знание и постижение посредством веры. Выводы логицизма А.И. Введенского сводятся к тому, что за узкой сферой априорного знания простирается широкая область апостериорного нерационализируемого знания, что вера в бессмертие и бытие Бога необязательна с точки зрения «критицизма» [8]. Следует заметить, что среди русских «неокантианцев» А.И. Введенский был единственным, кто до конца остался приверженцем философского учения И. Канта.

Н. Бердяев же выдвинул целый ряд возражений в адрес философии И. Канта. Согласно Н. Бердяеву, И. Кант оставил познающего с самим собою, гениально формулировал его оторванность от бытия, от действительности, от реальности и искал спасения в практическом разуме. Н. Бердяев говорит, что у И. Канта (как и его неокантианских последователей, которым тоже достается изрядная доля критики) во главу поставлена гносеология, заботливо очищенная от влияния религиозно-мистических традиций. А они как раз и дороги Н. Бердяеву [9]. Для Н. Бердяева неприемлема осуществленная И. Кантом полная рационализация веры. Н. Бердяев также упрекал И. Канта в том, что кантовская философия свободы все же осталась непоследовательной и вылилась, в конце концов, в «философию послушания» [10]. В своих поздних работах Н. Бердяев значительно смягчает резкость критических выпадов в адрес философии И. Канта. Здесь он высоко оценивает учение И. Канта об антиномиях. Н. Бердяев также смягчает и резкость своих ранних суждений о И. Канте по проблемам гносеологизма, бытия и познания, субъекта познания [11].

Интуитивизм Н.О. Лосского является своеобразной вершиной в критике И. Канта. Основная работа Н.О. Лосского «Обоснование интуитивизма» направляется, прежде всего, против кантовской теории познания и является, по существу, попыткой ее систематического опровержения [12]. Центральное положение, лежащее в основании интуитивистской философии состоит в том, что познающий субъект, относясь к явлениям внешнего мира, имеет дело не с символами или заместителями вещей в виде ощущений и не с копиями их, а с вещами в подлиннике [13]. В понимании объектов познания Н.О. Лосский близок к И. Канту, у которого все объекты имманентны. Разница состоит в том, что если у И. Канта объекты являются результатом конструктивной деятельности сознания, то у Н.О. Лосского они входят в сознание «так как они есть», в готовом виде [14]. Можно сказать, что Н.О. Лосский в основном изнутри критикует кантовскую систему, теорию познания, с точки зрения логики ее построения и аргументации. Вместе с тем, Н.О. Лосский считает И. Канта выдающимся мыслителем, обладавшим необыкновенной творческой мощью [15]. И все проблемы, которые возникают в сфере критической философии, по мнению Н.О. Лосского весьма разрешимы в рамках интуитивистской философии.

Видный российский философ, представитель русского религиозного ренессанса С. Булгаков включает И. Канта в контекст своего неприятия тех результатов, к которым привела, по его мнению, история философии Нового и Новейшего времени. Речь идет, согласно С. Булгакову, о трагедии духа, а значит о трагедии философии [16]. Суть трагедии С. Булгаков видит в следующем: философия отклонилась от христианства, стала опасной ересью, что относится даже и к религиозно ориентированной философии. Казалось бы, С. Булгаков должен был объявить И. Канта «главным злодеем» этой трагедии, чистейшим воплощением дьявольского начала. Но С. Булгаков все-таки несколько иначе говорит о И. Канте. Историю философии он расценивает как трагедию. Этой трагедией были затронуты все философы. Но лишь немногие, подобно Гераклиту и Платону, осознали ее во всей полноте [17]. И. Кант в своем учении об антиномиях, по мнению С. Булгакова, подошел почти к самой пропасти - и остановился перед ней. Итак, И. Канту в этой «философии кризиса» все-таки отводится особое место; он - тот, кто не смог преодолеть трагедии, нововременной рационалистической мысли, но кто осознал, что она приводит на край пропасти [18].

Что касается юридической мысли этого периода, то, на мой взгляд, здесь ярким представителем является П. Новгородцев. Он был согласен с тем, что И. Кант имеет «особенное значение для нашего времени», что его учение - одно из тех слов, которые имеют значение перед лицом смерти [19]. Главное в этом учении - автономия личности. Общее значение кантовской философии П. Новгородцев видит в доказательстве совместимости свободы науки с равной свободой и самобытностью нравственности, искусства и религии [20]. Однако, с точки зрения юриспруденции П. Новгородцев усмотрел в концепции И. Канта ряд недостатков. П. Новгородцев считает, что И. Кант неудовлетворительно трактует связь общества и личности, не дал достаточного определения гражданского общества и государства, не смог установить связь морали и права, не пояснил, как юридические обязанности могут становиться этическими, в чем состоит моральная основа права. Но П. Новгородцев все же говорит, что И. Кант прав, когда считает, что автономия нравственного сознания позволяет избежать утопии реализованного социального совершенства, тогда как идеал-иллюзия «светлого будущего» отдает нетленные нравственные ценности во власть сиюминутных ограниченных интересов [21].

С именем И. Канта связана революция в европейской философии. Но И. Кант был также крупным ученым своего времени. Предложенная им научная программа содержала целый ряд достоинств. При этом он избежал абсолютизации естественнонаучного знания, соединив учение о познании с социально-культурной проблематикой и поставив на первое место человеческую личность. Таков же был подход к системе знаний и у В.И. Вернадского [22]. В.И. Вернадский говорил о том, что без естественнонаучных занятий не было бы критической философии И. Канта. И что современники И. Канта обошли его естественнонаучные работы стороной, и они стали известны только после того, как философская мысль И. Канта охватила своим мощным влиянием весь духовный уклад человечества в XIX столетии. Труды обоих мыслителей пронизаны гуманистическим поиском. Страстным желанием подчинить науку и философию достижению человеческого счастья и разумно организованной общественной жизни [23]. Но нельзя не указать и на их различия. Если И. Кант, несмотря на его борьбу с онтологическими системами XVII века, еще хранит связь с метафизической традицией, то В.И. Вернадский живет и творит в иную эпоху, когда идея развития и системного подхода глубоко утвердилась в естествознании [24]. Главное внимание И. Кант обращает на необходимость совершенствования человека, он верит в его разум и способность жить согласно моральному долгу, верит в торжество свободы и справедливости. В.И. Вернадский в своих научных изысканиях и философских прозрениях больше ориентируется на природу [25]. Но, несмотря на все различия, В.И. Вернадский всегда высоко ценил И. Канта и его труды.

Таким образом, мы видим, что однозначно «за» или «против» И. Канта русские мыслители не выступали. В их концепциях сочетаются и положительные и отрицательные черты восприятия идей И. Канта. Конечно, это далеко не полный перечень русских философов и ученых, на которых И. Кант оказал влияние. Но уже даже они показывают, что, начиная уже с XVIII столетия можно быть «за» И. Канта, можно быть «против» И. Канта, но нельзя быть «без» И. Канта.

философия кант нравственный личность

Литература

1. Мотрошилова Н.В. Мыслители России и философия Запада. М., 2007. С.199.

2. Абрамов А.И. О русском кантианстве и неокантианстве в журнале «Логос».//Кант: proetcontra. СПб, 2005. С.760.

3. Мотрошилова Н.В. Мыслители России и философия Запада. М., 2007.С.293.

4. Перминов В.Я. Критицизм Канта и интуитивизм Лосского.//Кант и философия в России. М., 1994. С. 151.

Размещено на Allbest.ur