Род знания и его социальная форма

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Формирование науки в ее современном понимании в качестве исследования, направленного на получение достоверного знания, привело к изменению конфигурации ментального пространства вообще и философского в частности. Это выразилось в рождении ряда тем, из которых выделю следующие: научный статус социально-гуманитарного знания, соотношение социально-научного и социально-философского знания, философия как наука.

Почему именно эти темы уже на протяжении почти двух столетий остаются не только актуальными, но даже злободневными, вызывая многочисленные дискуссии на конференциях, в публикациях и в неформальных коммуникациях членов философского и социально-гуманитарного сообщества? Вопрос нетривиальный, требующий обращения как к истории таких феноменов, как наука, философия, знание, так и к выявлению их природы.

Однозначного ответа на поставленный вопрос не существует, поскольку не существует однозначного понимания указанных феноменов. Единственное, что не вызывает разногласий, так это их связь, хотя суть и характер этой связи также понимаются по-разному, что и демонстрирует множество путей экспликации указанных тем, их проблематизации и вариантов разрешения в интервале от попыток «отмены» философии и «отказе» в научности социально-гуманитарному знанию до «онаучивания» философии и выдвижения социогуманитарного знания на первые рубежи науки (например, в утверждении гуманитарного идеала научности в качестве определяющего перспективы развития науки в XXI веке).

Предлагаемая статья -- это еще один вариант рассмотрения указанных тем, в основе которого лежит идея о разнородности знания и презентативном характере связи разных родов знания. Каждый род занятия в качестве явленности мысли как человеческой активности в общественной жизни имеет собственную форму, что обусловливает определенную конфигурацию как всего социального пространства, так и его конкретной области -- когнитивной. Рождение новой формы непременно приводит к преобразованию уже наличествующих форм, следовательно, происходит переструктуризация и социального пространства в целом. Другими словами, социокультурный контекст теоретической актуализации мысли и ее эпистемологическая архитектоника находятся не только в казуальной связи, анализ которой является одной из ведущих задач философии науки, но и в связи презентативной, что до сих пор остается малоразработанной темой.

«Одно и то же -- мышление и то, о чем мысль, Ибо без сущего, о котором она высказана, Тебе не найти мышления». В этом парменидовском положении выражена суть эйдетического рода знания, конкретный культурно-исторической формой которого на протяжении тысячелетия выступала философия. Такой род знания не является результатом работы субъективно-объективной схемы познания, а значит здесь не осуществляется процедура представления, расчленяющая целое на части и организующая их в иерархический порядок. Человеческая активность реализует себя иным образом: созерцание целостности, обозначаемой терминами «Единое», «Идея», «Атом» и т. д., целостным созерцанием. Созерцаемая целостность и целостность созерцания есть реализация принципа всей античной культуры «подобное познается подобным». Эта неразрывность, непротивопоставленность, непредполагаемость всегда актуальна, всегда есть. Этим определяется главная тема философии античности -- бытие, где нет противопоставленных друг другу частей (объекта и субъекта, природы и человека, общества и индивида, свободы и судьбы и т. д.), и первенство умозрения (в качестве способа постижения бытия) и его цели -- эйдетического рода знания.

Отсюда проистекает архитектоника философии в качестве формы такого знания, которое есть раскрытие (но не отражение и не представление) целостности бытия. Поэтому в трудах античных и средневековых философов есть онтологические, гносеологические, антропологические, социальные, этические, эстетические проблемы, но нет их только онтологического, гносеологического и т. д. решения. Предлагаемый философом тот или иной вариант всегда содержит в себе общее видение всех других вопросов, исходящее из принципов холизма и синоптизма. Ярким примером сказанного являются диалоги Платона, в которых тема бытия всегда является и основой, и контекстом, и целью философствования о какой-либо «отдельной» проблеме. Этим и объясняется трудность понимания таких текстов современным читателем, выросшим в совсем иной культуре и освоившим иную «технику» мышления, а значит привыкшим иметь дело с иным родом знания -- технологическим. Это как раз тот род знания, который является доминантным в науке и истоки (предпосылки) которого обнаруживаются уже у Аристотеля, не случайно оказавшегося создателем формальной логики -- этой «машины» по производству технологического знания. Такое знание есть презентант иного рода связей, а именно двух (как минимум) отдельных реалий, но пред-полагаемых друг друга и друг другом. Поэтому такая связь всегда существует в форме от-ношения, а модусом активности мысли, продуцирующим технологическое («отношенческое») знание, оказывается мышление par excellance. В нем мысль обретает возможность отстраниться от мира и от самой себя благодаря дихотомической процедуре, которая становится основанием аналитических операций, создающих все новые отношения между вновь вычленяемыми частными реалиями и одновременно новые способы оперирования с ними в виде технологического знания. Таким образом, сутью этого рода знания оказывается конструирование, что и отличает его от рода эйдетического знания, суть которого -- в экспликации целостности. Сказанное, однако, вовсе не означает абсолютную независимость и противопоставленность этих родов знания. Так они видятся только с позиции аналитико-синтетического мышления. С позиций синоптического созерцания эти роды знания не только видятся как сосуществующие симбиотически, но и эмпатически. Другими словами, существующими одновременно и в одном месте, т. е. включенными друг в друга, презентативно.

Такой принцип, столь характерный для античности и досхоластического периода средневековья, наряду с иными, некогнитивными обстоятельствами и предпосылками обусловливал на протяжении более двух тысячелетий конфигурацию не только когнитивного, но и социального пространства в целом и место философии в нем в частности.

Ситуация (и конфигурация) радикальным образом меняется с эпохи Возрождения, или позднего Средневековья. В социальном пространстве образуется новая реалия -- наука как свидетельство преобразования пространства когнитивного, где на первый план выходит ранее маргинальный модус -- абстрактно-теоретическое мышление. Одним из свидетельств произошедшей метаморфозы является максимальное освобождение языка, на котором «говорит» это мышление, от многозначности, метафоричности, мифологичности, оборотной стороной чего и оказывается так называемая строгость и точность. А достигается она только за счет элиминации многозначности языковых единиц и обеднения семантики языка в целом. По сути, это означает, что в интенциональном пространстве сознания в качестве его предметностей доминантное место занимают связи «отношенческие» - каузальные, функциональные, а презентативные -- смысловые, симбиотические уходят в маргинальные (потенциальные) области. Тем самым и роды знания как способы реализации этих связей и формы их бытия меняют свои места в когнитивном пространстве, а значит трансформируют его, трансформируясь сами. Итогом и демонстрацией осуществляющихся метаморфоз выступает специфическая организация связи мысли и мира, получившая название «картина мира».

Развернутое исследование условий замещения мира его картиной в Новое время дано М. Хайдеггером. Суть хайдеггеровского вывода заключается в том, что появление картины мира есть оборотная сторона и одновременно условие рождения другого нововременного феномена -- науки. Наука в современном ее понимании, то есть как исследование, возможна только при конструировании специальной области деятельности (то, что получает название объекта) и соответствующего ей метода. Осуществляет всю эту работу человек, впервые осознавший себя субъектом, который «делается тем сущим, на которое в роде своего бытия и в виде своей истины опирается все сущее. Человек становится точкой отсчета для сущего как такового». Став «точкой отсчета» и заняв тем самым позицию «незаинтересованного наблюдателя», человек занял привилегированное место, с которого стало возможным взирать на мир как на нечто, что стоит перед человеком и с чем он имеет дело в прямом смысле этого слова. Тем самым мысль как бы отвлекается и отделяется от мира, соответственно мир от мысли, появляется «безмирная» мысль и «безмысленный» мир, что в философии Новое время фиксируется в понятиях культуры, свободы и природы (необходимости), закрепляясь в теме отношения природы и культуры. холизм социальный философия

Какие перспективы открываются и какие возможности обнаруживаются в данной ситуации для «старой» философии и «новой» науки?

Поскольку мысль редуцируется к мышлению, соответственно познавательная активность к мыследеятельности, постольку человеческое бытие редуцируется к производственной деятельности, суть которой заключается в целеполагании и целереализации. Наука тем самым оказывается максимально соответствующей этим преобразованиям, ибо технологический род знания как раз и презентирует целесообразную связь в виде отношения: цель-средство-действие-продукт. Грандиозность результатов, которые получаются при практическом использовании технологического знания не могут не вдохновлять на все более тотальное его развертывание, что означает выделение новых видов деятельности, где человек-субъект конструирует новые объекты, тем самым создавая новые отношения. Применительно к науке это выливается в закрепление каждого нового отношения как отдельного и самостоятельного, за определенной дисциплиной, его изучающей, что становится возможным только при трактовке его в виде фрагмента картины мира. Так происходит дисциплинаризация технологического рода знания, или рождение частных наук, в том числе социальных. Раскол бытия (мира) на фрагменты и дисциплинаризация знания (раскол Науки) -- взаимообусловленные и взаимопроизводящие события. Науки обретают самостоятельность и «рисуют» свои картины мира, а точнее, свои картины фрагментов мира, которые разнятся, если продолжать использовать метафору, по сюжету, цвету, но не по основанию, композиции и персонажам (как это не кажется странным). И в природе, и в обществе, представленным как картины, действуют на основе субъектно-объектной схемы индивиды, то есть автономные, неделимые, неизменные тела. Только имена у них разные: объекты -- в природе, субъекты -- в обществе. И связи у них одинаковые -- каузальные, поэтому можно выявить законы , которые управляют индивидами, определяя их композицию, всегда представляющую ту или иную совокупность природных тел (объектов) или социальных тел (субъектов). Науки и призваны выявлять эти законы, то есть упорядочивать мир особым образом, придавая ему форму картины. А знание законов обеспечивает возможность правильных, то есть соответствующих этим законам действий, что выражается понятием «рациональность».

Таким образом, рационализация мира в науках становится условием рационального поведения, но при одном допущении, а именно, отождествлении мира и его картины. Такое допущение в Новое время не становится предметом рефлексии ни у философов, которые позиционируют себя в качестве ученых, ни у ученых в собственном понимании этого слова. Поэтому не осмысливается различие между научными картинами и миром. Это хорошо демонстрирует Шопенгауэр в самом назывании своего главного труда «Мир как воля и представление». Отсюда оперирование с индивидами-субъектами отождествляется с действиями людей и воздействиями на людей. Тем самым социально-гуманитарные науки оказываются прагматически ангажированными: они появляются в период формирования буржуазной практики жизнедеятельности, реализующей принципы либерализма и демократизма, обеспечивая эту практику символически. Тем самым они занимают свое место и в новом социальном пространстве -- техногенной (наукогенной) цивилизации, выполняя ту же функцию упорядочивания, но только не природы -- это задача естествознания, а общества, обосновывая тем самым свое существование.

Таким образом, доминирование технологического рода знания в когнитивном пространстве подкрепляется высоким статусным местом науки в пространстве социальном. Быть наукой престижно и, что не мало важно, экономически выгодно.

Философия, как уже отмечалось ранее, не могла остаться в стороне от происходящих событий, поскольку сама есть одно из них. Естественным, то есть вытекающим из природы самой философии шагом было усмотрение места нового феномена в целостности уже имеющихся форм. Этим можно объяснить усиленное внимание философов Нового времени к вопросам гносеологического и методологического характера, построению классификаций наук и, разумеется, к выяснению взаимоотношения науки и философии.

Однако сам характер изучаемых вопросов требовал обращения в первую очередь к связям, которые представлялись как отношения. Тем самым технологический род знания и продуцирующая его субъектно-объектная схема мыследеятельности становятся выражением нововременного стиля философствования. Эйдетический род знания и экспликативно-презентативная мыслеактность уходят в маргинальную область когнитивного пространства, изменяя тем самым его конфигурацию и саму философию. Она теперь также начинает производить картину мира, в специфической, конечно, форме: поскольку мысль уже как бы отделена от мира, то сама она в эту онтологию не включается. Отсюда, кстати, проистекает запрет на онтологическую проблематику в рассмотрении познания, что в философии Нового времени наиболее ярко проявилось в отрицании самого вопроса о бытии мыследеятельности, реализуемых в ней процедур, операций и результатов. Поэтому сложно обнаружить в трудах философов 17-19 веков тему бытия знания. Все, что связано с познанием и знанием проходит по ведомству гносеологии, эпистемологии, методологии, но никоим образом онтологии.

Философия, сосредоточившись на науке, сама начинает трансформироваться по ее образцу и подобию. В ней происходит то же, что и в науке: утверждение принципа субъектоцентризма, доминантное положение технологического рода знания, архитектоника философии приобретает дисциплинарный характер, место созерцания занимает исследование, а типизация становится формой организации его результатов. Так появляются «самостоятельные» философские дисциплины, в том числе и социальная философия, имеющая свой объект -- социальные отношения и формы их организации, свой субъект -- сообщество философов, ограничивших свои интересы только социальной проблематикой; свои методы, все более тяготеющие к эмпирическим; свой результат -- картину социального мира.

«Онаучивание» философии, которое в Новое время рассматривалось многими философами в качестве важнейшей задачи их деятельности, решение которой принесет философии только благо, в двадцатом веке начинает осмысливаться как ее беда. А «первым звоночком» назревающей катастрофы стала контовская идея позитивной философии, из которой выработалась социология в качестве науки об обществе. Таким образом встал вопрос о существовании социальной философии, позиционирующей себя тоже в качестве науки об обществе. «Вторым звоночком» является спор о статусе социально-гуманитарного знания между позитивизмом и баденской школой неокантианства. Спор вроде бы напрямую не затрагивал философию, а касался в первую очередь исторического знания, но в нем артикулировался вопрос о сути научности вообще, следовательно, вопрос о возможности (или невозможности) такой науки, как философия. История философии последних трех столетий -- это трансформация философии из любомудрия в науку и одновременно борьба против этого как внутри самой философии, так и за ее пределами -- в специальных науках.

Упорное стремление философии стать наукой -- это не столько подпадание под «скромное обаяние» прагматизма науки, что, конечно, имеет место, сколько ответ на запрос данной эпохи -- рационализации деятельности людей. Поэтому работа с различными компонентами, из которых складывается картина социальной реальности, не может не иметь характер последовательности, связанности, выведения и соотнесения их друг с другом, то есть «логии», где доминирует «отношенческий» род знания, оформившийся в виде науки.

Второй важнейшей предпосылкой, позволяющей философии претендовать на создание картины социальной реальности, является сам принцип холизма, благодаря которому общество всегда мыслится как целостность. Тем самым удается, во-первых, избежать редукции социальной реальности к одной из форм ее явленности, во-вторых, описать и эксплицировать не просто отдельные социальные связи или их виды, но раскрыть социальность в качестве интегративного условия общественной жизни. Следовательно, картина социальной реальности -- это прежде всего продукт философской теоретической работы, заключающейся в размышлении об условиях возможности бытия общества. Результаты этой работы в виде предпосылок включаются в продукты социально-научной теоретической деятельности, которые организуются в виде специальных картин отдельных видов социальных связей (экономических, политических, исторических и т. д.).

«Выявить связь последних (метафизических -- Т.Б.) установок с их следствиями -- это задача философии как социальной дисциплины и как философской базы отдельных наук. … заставить индивида -- или по крайней мере помочь ему -- дать себе отчет в конечном смысле собственной деятельности».

Каким образом обнаруживается смысл, т. е. человеческая деятельность не просто рационализируется, упорядочиваясь в целесообразной форме, но установливается целокупность всех форм человеческого существования в целостности бытия, а не только в социальной реальности?

В контексте наших рассуждений ответ может быть только таким -- в актах созерцания. Таким образом, выявляются смысловые (презентативные) связи, которые в познании эксплицированы эйдетическим родом знания. Именно эта возможность -- целостного смыслового усмотрения обеспечивает философии ее специфику, а также лежит в основании претензий на создание единой картины мира. Однако эта же претензия открывает присутствие иного рода связей и презентирующего их рода знаний. Это означает, что в своем бытии мысль явлена в полноте атрибутов, которые в человеческом сознании приобретают различные виды -- модусы, также существующие одновременно и вместе, но с разной степенью интенсивности и актуализированности.

Поэтому и философия, и наука сталкиваются с одной и той же проблемой -- сохранения своей специфики при постоянно воспроизводимых активностью сознания интенциях на преодоление этой специфики. Этим объясняется стремление любой специальной науки к созданию картины реальности (природной или социальной). Однако недостаток средств, специфика методов и функций, а главное -- доминирование технологического рода знания как цели науки всегда накладывают принципиальные ограничения на ее (специальной науки) возможности. В результате получается «худосочное» образование, которое не может исполнять ожидаемую от него роль -- представить реальность в полноте и целостности, а непременно редуцирует ее к одной из наличествующих связей или (в лучшем случае) их виду. Следовательно, задача разработки картины социальной реальности выпадает на долю философии, специфика которой как раз и заключается в интенции на целостность и полноту, и имеющей для ее реализации необходимые методологические и теоретические средства, в том числе и процедуры конструктивной мыследеятельности. Первостепенное значение в их ряду имеет развитая форма рефлексии, обеспечивающая, во-первых, установление границ применения (распространения) полученных результатов теоретической деятельности; во-вторых, критическое отношение к ним; в-третьих, наблюдение за самим ходом выработки когнитивных образований. Тем самым обеспечивается выполнение важнейшего требования при конструировании картины социальной реальности -- осознание наличия зазора между картиной и самой социальной жизнью, что не позволяет осуществлять их отождествление. Отсюда проистекает возможность существования различных картин социальной реальности. Однако для философии эта задача превращается в проблему: оставаясь философией, выступать в качестве науки и конструировать картину мира. Для социально-гуманитарных наук -- это неискоренимое стремление осуществлять сверх научного (частно-конкретного) изучения философский дискурс о смыслах этого познания, то есть выявлять условия, обеспечивающие человеку вписываемость в им самим же сотворяемую социальную реальность.

Данная ситуация свидетельствует о невозможности разделения родов знания на автономные образования, а все попытки осуществить эту процедуру всегда оборачивались искажением конфигурации когнитивного пространства, приводя к «онаучиванию» философии и «офилософствованию» социально-гуманитарных наук, что приводит к непродуктивному их противоборству за место в социальном пространстве. Выход, вероятно, заключается в признании презентативной связи между выявленными родами знания и соблюдении меры в реализации возможностей того или иного рода знания познавательной активностно-человеческой мысли, бытийствующей в конкретно-историческом контексте, т. е. в своих собственных артефактических образованиях.

Список литературы

1. Багдасарьян, Н.Г. История, философия и методология науки и техники: Учебник и практикум для бакалавриата и магистратуры / Н.Г. Багдасарьян, В.Г. Горохов, А.П. Назаретян. - Люберцы: Юрайт, 2016. - 383 c.

2. Бартенев, С.А. История и философия экономической науки: пособие к кандидатскому экзамену / С.А. Бартенев. - М.: Магистр, 2011. - 271 c.

3. Батурин, В.К. Философия науки: Учебное пособие / В.К. Батурин. - М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2013. - 303 c.

4. Батурин, В.К. Философия науки: Учебное пособие / В.К. Батурин. - М.: ЮНИТИ, 2013. - 303 c.

5. Батурин, В.К. Философия науки: Учебное пособие. / В.К. Батурин. - М.: ЮНИТИ, 2015. - 303 c.

6. Бельская, Е.Ю. История и философия науки (философия науки): Учебное пособие / Е.Ю. Бельская, Н.П. Волкова. - М.: Изд. МАИ, 2014. - 224 c.

7. Бельская, Е.Ю. История и философия науки (Философия науки): Учебное пособие / Е.Ю. Бельская, Н.П. Волкова, М.А. Иванов; Под ред. Ю.В. Крянева, Л.Е. Моторина. - М.: Альфа-М, ИНФРА-М, 2012. - 416 c.

8. Бессонов, Б.Н. История и философия науки: Учебное пособие для магистров / Б.Н. Бессонов. - М.: Юрайт, ИД Юрайт, 2012. - 394 c.

9. Бессонов, Б.Н. История и философия науки: Учебное пособие для магистров / Б.Н. Бессонов. - Люберцы: Юрайт, 2016. - 394 c.

10. Борзенков, В.Г. История и философия науки. В 4 кн. Кн. 1: Общие вопросы / В.Г. Борзенков. - М.: Изд. Моск.университета, 2009. - 264 c.

11. Борзенков, В.Г. История и философия науки. В 4-х т.Т. 1. История и философия науки. В 4-х книгах. Книга I: Общие вопросы: Учебное пособие / В.Г. Борзенков. - М.: МГУ, 2012. - 264 c.

12. Борзенков, В.Г. История и философия науки. В 4 кн. Кн. 1: Общие вопросы / В.Г. Борзенков. - М.: Изд. Моск.университета, 2012. - 264 c.

13. Борзенков, В.Г. Философия науки. На пути к единству науки / В.Г. Борзенков. - М.: КДУ, 2008. - 320 c.

14. Борзенков, В.Г. Философия науки. На пути к единству науки: Учебное пособие / В.Г. Борзенков. - М.: КДУ , 2008. - 320 c.

15. Булдаков, С.К. История и философия науки: Учебное пособие для аспирантов и соискателей ученой степени кандидата наук / С.К. Булдаков. - М.: ИЦ РИОР, 2013. - 141 c.

Размещено на Allbest.ru