К вопросу о идеологии системы и конструктивистской диалектике

Размещено на http://www.allbest.ru/

ISSN 1993-5552

Томский политехнический университет

К ВОПРОСУ О ИДЕОЛОГИИ СИСТЕМЫ И КОНСТРУКТИВИСТСКОЙ ДИАЛЕКТИКE

Гельбер В. А.

Исключительное право на интерпретацию истории стало в свое время называться идеологией. С Гегеля начинается век идеологий, поскольку он взял на себя не только ответственность интерпретировать саму историю, но и гипертрофировал значение диалектики как формы действия, стремясь подвести под нее все процессы изменения и развития. Как выражаются немецкие историки, Гегель притащил Канта к берегам Иордана, чтобы окрестить его водой истории, или, выражаясь по-другому, Гегель рассказал о мировой истории в форме поучительного романа, в котором слишком близко проводятся параллели между историей и литературой. Как у Робинзона Крузо, на его одиноком острове, где целая история цивилизации как бы прокручивается снова и снова, как пленка c одним и тем же фильмом. Так и у Гегеля каждый человек в его романе еще и еще раз переживает всю историю культуры. При этом Гегель делает, чуть ли не коперниковский переворот в науке, возводя диалектику в принцип исторического развития. В чем же состоял этот переворот?

Вначале забытая душа, только созерцает себя и не думает о себе. Гегель называет это созерцание предпосылкой, предкритикой или тезисом. Затем автор превращается в Эммануила Канта и смотрит его взглядом на себя, как бы, со стороны. Делает это Гегель для того, чтобы успеть прочувствовать свое собственное участие в окончании результатов узнавания. Этот процесс называется критикой или антитезисом. И, наконец, Кант, как обладатель мирового духа, мутирует в самого философа Гегеля, и узнает, что эта противоположность есть только временная и переходная ступенька развития, которая в Гегеле восходит к более высокой целостности, чем собственно и достигается историко-философское понимание реальности, или синтез. Иначе говоря, вначале душа видится сама по себе, затем она открывает в себе самой сознание и проявляется в форме для себя, и, наконец, мы наблюдаем дух в историко-философском синтезе как сущее в себе и для себя.

Синтез означает, что обе стороны противоречия снимаются трижды. Это происходит одновременно через отрицание, сохранение и переход на более высокий уровень. Одним словом, противоречия становятся моментами новых отношений. Противоречия соотнесены, контекстуализированы, они теряют свое прежнее значение, вследствие чего превращаются в опыт. Новый опыт становится, таким образом, исходным пунктом следующего, нового и более высокого витка спирали развития. Этот принцип Гегель называет диалектикой. Он возводит диалектику до закона развития всемирной истории. Движение проходит снова и снова от наивного предкритического сознания к критическому самосознанию и затем к абсолютному знанию. Как это представлено в исторической форме?

Наивное сознание, например, проецируя свое внутреннее состояние на внешнее, которое итак уже раздвоено, делает различие между этой и другой стороной, что, по сути дела, являет средневековорелигиозное сознание. Затем, проснувшееся самосознание, находит объяснение историческим событиям. Это рациональное противопоставление средневеково-религиозным установкам есть антитезис. Но сам синтез будет найден только тогда, когда разум не только создаст законы для внешнего мира, но и начнет их реализовывать. Это выражается у Гегеля на чувственном опыте. Синтез станет новым тезисом, если чувственное ощутит безумие собственной темноты и поймет необходимость улучшения мира. После этого всемирный дух овладеет именем Руссо, возьмет на свои крылья за одно и якобинцев и, таким образом, начнется революция. Как в поучительном романе, всемирный дух шагает через ступени своих ошибок, поднимаясь вверх по лестнице растущего сознания, пока, однако, сам Гегель не достигает абсолютного конца этой лестницы. Это состояние его - Гегеля, собственной и абсолютной транспорентности и самопонимания. Здесь абсолютный дух становится своим собственным воспоминанием. История познания и познание истории падают вместе в лежащее у ног Гегеля примирение. Этим Гегель скрепляет вместе историю и философию в форму романа.

Так как роман создает своим коперниковским переворотом всемогущего Канта, как трансцендентальное «я» не является ментальным эмпирического мира, а лишь местом его происхождения, рассказчик выводит себя за рамки мира своего собственного романа, чтобы затем смочь рассказывать о развитии событий с другой перспективы - перспективы самого героя. Этим расширяется серия кризисов, горизонт которых увеличивается до тех пор, пока Гегель в конце своей собственной истории не увидит, что необходимое состояние знания самого рассказчика полностью достигнуто.

Тем же способом Гегель устанавливает свою перспективу исторического развития в горизонте каждой отдельной эпохи до того момента, пока разница между ограниченным духом времени и тем, что ускользает как диалектическое противоречие, что ведет мировой дух через серии диалектических кризисов к пониманию его собственной истории, наконец, не отождествляется с ним, всезнающим Гегелем, чем собственно он и делает всех людей фигурами своего романа, у которых роли распределены во всемирной истории, и которые, оказываться пригодными лишь в качестве акушеров рождаемого духа. Тех кто, однако, ставит себя поперек истории или противится ей, она - история, беспощадно перемалывает своими жерновами.

С Гегелем приходит новый сценарий в мышление Европы, который становится сразу реальной

господствующей моделью истории. С этого времени начинается борьба за интерпретацию истории. Тот, кто завладел правом толковать историю, тот выиграл, так как вместе с тем он приобрел власть, не только интерпретировать историю, но и двигать ее дальше на основе своего собственного понимания.

Гегелевская философия распространилась в основном в Германии и России, где интеллектуальная часть людей имела едва ли какой-либо практический опыт в политике. Поэтому действительность была подменена поучительным романом, в котором многие превращались в Донкихотов. Это причина, почему в Германии по сравнению с западными странами в XIX столетии не был написан какой-либо достойный роман. Самым большим романистом в Европе был Гегель, а его самым верным читателем - Карл Маркс.

Впервые сформулированные на объективно-идеалистической основе Гегелем законы, получили свое развитие в трудах классиков марксизма-ленинизма, которые вместе с тем и унаследовали право идеологизировать науку, что явилось одной из причин кризиса диалектики как науки.

Гегель оставил после себя много последователей, одни из которых унаследовали, другие похоронили его учение. Карл Маркс сделал и то, и другое. Он не только перенял всю модель вместе с ее бархатной диалектикой - двигателем истории, но и поставил ее, как он сам выразился, с головы на ноги. Для него реальность стала не духовной, а материальной.

В методологическую основу научной деятельности в настоящее время положены критерии объективности, соответствия истине, исторической правде, моральные критерии [1]. Поэтому и мы предпринимаем попытку с этих позиций, по-новому взглянуть на значение диалектики

В 1984 г. была опубликована книга Э. В. Ильенкова «Диалектическая логика». По словам доктора философских наук Л. К. Науменко, эта книга, по сути дела, представляла собой систематическое критическое исследование дискуссии о природе мышления и науки о нем, корни которой и исторически и логически уходят глубоко в историю философии.

Вот, что пишет Э. В. Ильенков о Гегеле в своей книге: «Рассматривая мышление как реальный продуктивный процесс, выражающий себя не только в движении слов, но и в изменении вещей, Гегель впервые в истории логики смог поставить задачу специального анализа мышления со стороны формы» [2]. До него эта задача, как ни парадоксально, в логике не возникала и даже не могла возникать на что, между прочим, обратил внимание в «Капитале» Маркс: «Мистификация, которую претерпела диалектика в руках Гегеля, отнюдь не помешала тому, что именно Гегель первый дал всеобъемлющее и сознательное изображение ее всеобщих форм движения» [3]. Формы движения, но не движение самих форм, раскрытие которых, по нашему мнению, было необходимым условием для целостного понимания диалектики.

В книге «Философия чисел» Е. Брюков пытался раскрыть тайну гегелевской диалектики, имеющий, как он полагает, триадный, (а не диадный, как того, на первый взгляд, должна была требовать диалектика) характер: тезис-антитезис-синтез. Тайна состоит в том, что и его отрицанием можно связать три понятия. При этом создается возможность дальнейшего движения мысли, в чем собственно и заключается движущая сила отрицательности диалектики [4]. Как пример, можно рассмотреть нечто, обозначающее какую-нибудь вещь. Заметим, что сам термин обозначает нечто одно, так что нет перехода от него к какому-либо другому нечто, а тем более - ко всему. Термин все обозначает, наоборот, все и ничто из всего, т.е. никакое вообще нечто, так что и здесь нет перехода от всего к какому-либо нечто. Одно слово констатирует, но не связывает одно с другим, а поэтому не дает мысли двигаться дальше. Однако двух терминов, скажем слова и его отрицания вполне достаточно, чтобы обозначить и какое - либо нечто, и все кроме этого нечто, и вообще все. Так, два таких слова - яблоко и не-яблоко - обозначают и нечто (яблоко), и все, кроме этого нечто (неяблоко, как все кроме яблока), и вообще все (яблоко и не-яблоко). Таким образом, словом и его отрицанием можно связать все три понятия. Только так можно понять Гегеля.

Но, читая Гегеля, сравниваешь его с художником, пишущим картину мазками. Это попытки быстрыми движениями кисти нанести на полотно как можно больше таких мазков, чтобы с их помощью точнее описать суть истины, которая то и дело ускользает от мастера, меняя свои формы. И каждый раз мастер вынужден отходить назад, чтобы увидеть в целом всю картину, соотнести ее с действительностью и снова устремиться к полотну, чтобы успеть нанести очередной желаемый штрих. Поэтому написанное на полотне понятно только ему одному - Гегелю или посвященному в таинства этого письма человеку, который может только на чувственном уровне понимать великого художника.

Несмотря на трудности понимания Гегеля очевидно одно, что в его работах речь идет о сложных развивающихся объектах, требующих системного подхода. «Тождество и различие, - пишет Гегель в книге «Наука Логики», - суть моменты различия, заключенные внутри него самого» [5], т.е. речь, по сути, идет о целом и его свойствах. Гегель констатирует далее, что «одна сторона есть положительное, другая же отрицательное, но первая - как положительное в самом себе. Безразличной самостоятельностью каждое в отдельности обладает благодаря тому, что содержит в самом себе соотношение со своим другим моментом; таким образом, оно есть вся замкнутая внутри себя противоположность в целом. Как такое целое, каждое опосредствовано с собой своим иным и содержит это иное» [6]. Таким образом, Гегель сводит диалектику к понятию целого как формы движения, проходя мимо самого движения формы и не разрешая при этом в полной мере противоречие целого. Его диалектика остается системной и требует своего логического завершения. Поэтому выражение борьба противоположностей, содержащее смысл, что «Всякая органическая система заключает в себе внутреннее противоречие; только через полное разрешение таких противоречий целого возможно прогрессивное преодоление его и переход к высшей форме» [7] осталась у

Гегеля не разрешимой. Эта попытка удалась лишь одному человеку, который смог показать становление формы в полных границах своего движения. Этим человеком был Карл Маркс.

К. Маркс по праву считается не только приемником идей Гегеля, но и родоначальником концепции целостности. Принято считать, что К.Маркс действительно разрешил проблему целостности, доведя понятие целостности (представленного в одном из его выражений в виде понятия стоимости) до степени целостного понятия. Но, несмотря на это учение Маркса подвергнуто критике, а методологическое пространство в науке и философии замещается конструктивизмом. Преодолеть этот кризис поможет процесс по формированию целостного понимания, тем более что уже существует не только понятие целостности, но и ее модель.

О целостности писалось много, однако советские ученые в свое время ограничились лишь различением двух - узкого и широкого смыслов понятия целостности. При этом узкий смысл понятия целостности совпадал с понятием целого, характеризующим сами целостные объекты, а широкий - с понятием собственно целостности, характеризующим «не сами целостные объекты, а те познавательные ситуации, которые складываются при изучении этих объектов» [8]. идеалистический гегель диалектический логика

Впервые понятие целостности на языке математики и сама модель были описаны в книге Е. Брюкова «Философия чисел», вышедшей в 2004 г. в Германии. Еще Декарт мечтал o совершенно новой идеальной форме выражения философии на языке математики. Выводы философии, полагал он, должны быть такими же обоснованными, логическими и неопровержимыми как математика [9]. Книга Е. Брюкова - это попытка выражения такой идеальной формы с проникновением в противоречивый мир чисел, которая, насколько нам это известно, была до сих пор безуспешной. Несмотря на то, что противоречие числа было уже установлено (в том числе Аристотелем и Гегелем), оно не было выражено внешне противоречивым целостным образом, что, однако, было единственным условием для дальнейшего рассмотрения целостно противоречивой природы чисел, которую только и можно увидеть в их движении, мимо чего прошел Гегель.

Нужно быть внимательным, чтобы заметить, о чем идет речь. Для этого необходимо вначале внутреннее противоречие числа 2 выразить, по возможности, полным или целостным образом в форме 1х2 или 2х1, что означает выразить противоречие 2 c помощью 4 чисел (где 1 выступает в качестве численности 1х2 и как единица в 2х1). Точно также 2 выступает в качестве единицы в 1х2 и как численность в 2х1, так что численность и единица выражаются через одинаковое число: в «1х2 и 2х1 через 1 и в 1х2 и 2х1 через 2. Эта двойная форма «1х2 и 2х1» представляется нам как исходная форма, где численность и единица выражаются через одно и тоже число, но два раза (один раз через 1, один раз через 2). Эта двойная исходная форма дает нам возможность рассматривать число 2 до его особой и уже не двойной, а заключительной формы, где численность и единица выражаются через одно и тоже число 1 раз (так что разница между ними исчезает), благодаря чему противоречие числа 2 находит свое полное разрешение в этом одном и том же числе [10]. «Странным образом,- пишет Е. Б. Брюков, - Гегель упустил из вида эту начальную форму как целостную форму выражения противоречия числа. Поэтому можно представить, почему Гегель в отношении чисел, которые не только распространялись на диалектику с ее числом 2, но и на диалектику диалектики с ее числом 4, был особенно пессимистичным» [11].

По нашему мнению, именно этот пессимизм не позволил Гегелю целостным образом описать саму противоположность, и, вместе с тем, сами противоположные величины арифметики, являющиеся в понимании, пожалуй, одними из сложных и запутанных в «Науке логики». «Противоположность есть единство тождества и разности; ее моменты в одном тождестве разные; в этом смысле они противоположны» [12], - пишет Гегель. И сколько бы мы не вчитывались в это предложение, нам трудно понять, о чем идет речь. Почему, именно, разное у Гегеля сливается с противоположным. Возможно, именно эта достаточно тонкая и невидимая материя разделяет целостность и системность. Целостно Гегель мыслит о единстве тождества и разности, как форме движения, но не выделяет, как разное становится противоположным, а затем единым, а именно это движение мысли нам хотелось бы увидеть в качестве движение формы.

«Положительное есть само по себе, а отрицательное - отрицательное само по себе, так что эти разные (моменты) не безразличны друг другу» [13],- рассуждает Гегель. В этом предложении речь идет о разных моментах, которые, как нам кажется, логичнее было бы сконструировать вместе, объединив их. Но Гегель тут же переходит к противоположности, утверждая что: «+а» и «-а» - суть противоположные величины вообще» [14], что, по сути своей, прерывает движение мысли, вынуждая нас верить сказанному. Гегель, рассуждая дальше говорит, что «имеются два разных «а», и безразлично, какую из них обозначают как положительное или отрицательное; оба «а» удерживаются отдельно друг от друга и положительны». Но, чем удерживаются положительное и отрицательное, Гегель также не указывает, что существенно снижает значимость его выводов.

Для разрешения противоречия положительного и отрицательного, попытаемся заменить их на слова больше и меньше, которые в логике принято называть предикатами. Итак, простое выражение знаков «+» или «-» можно выразить предикатами больше или меньше. При первом рассмотрении предикатов больше и меньше как и «+» и «-» они разные сами по себе. Но если эти два знака, равно как и два предиката больше и меньше, существуют лишь вместе, одно порождая другое, то было бы вполне логичным каждый из них обозначить не одним словом меньше или больше, обозначающим только свойства быть большим или меньшим, а двумя словами в форме двухместных предикатов, выражающих их отношения, а именно как больше меньшего. Теперь можно легко заметить, что эти понятия неотделимы друг от друга как две стороны одного и того же листа. Так, например их нельзя разъединить, чтобы существовало только одно из этих выражений. Без существования большего не существует меньшее и наоборот. Далее, эти выражения противоположны (как это следует из противоположного характера этих выражений). Наконец, эти выражения дополняют друг друга до их единства, целостности (вместе больше меньшего и меньше большего выражают нечто одно единое). Итак, эти выражения неотделимы, противоположны и дополняют друг друга до их единства - целостности. При этом логика природы знаков нам указывает на то, что формальное выражение знаков «+» х «-» = «-», а природа логики нам указывает на то, что больше меньшего выражает также только меньшее, и, наоборот, меньше большего есть меньшее, как и формальное выражение знаков «-» х «+» = «-». Объединив эти две пары знаков как противоположные, мы получим следующую формулу: «-» х «+» и «+» х «-», которая будет иметь логическое выражение противоречия другого свойства, а именно: меньше большего и больше меньшего. При этом мы можем заметить, что теперь уже обе пары знаков, но их логические выражения не только противоположны, они равны между собой и дополняют друг руга до их единства - целостности.

Следующим шагом нам остается рассмотреть другие противоположные пары знаков, такие как «-» х «-» и «+» х «+», которые мы можем выразить логически через выражения: меньше меньшего и больше большего. И здесь мы замечаем парадокс того, что не только логика природы знаков «-» х «-» = «+» и «+» х «+» = «+», но и природа самой логики, меньше меньшего, выражает большее ровно, как и больше большего есть также большее. При этом мы видим, что «-» х «-» и «+» х «+» противоположны не только сами по себе, но и в своей целостной форме противоположны также и вышерассмотренной формуле «-» х «+» и «+» х «-».

Закономерным, по нашему мнению, теперь является действие объединяющие все знаки в единую формулу, которая может быть представлена в следующем виде:

«-» х «-» и «-» х «+» и «+» х «-» и «+» х «+».

На языке логики эта формула могла бы выглядеть как: меньше меньшего и больше меньшего и меньше большего и больше большего. Таким образом, полное разрешение противоречия знаков «-» и «+» или меньше и больше преодолено через их движение и развитие до полного снятия и перехода в более высшую форму.

Становление целостностного отношения большего и меньшего сводится к тому, что сначала одна сторона целостности присуща лишь большему как больше меньшего, а другая - лишь меньшему как меньше большего. Затем эти две стороны становятся присущими каждой из них в качестве целостного свойства как одной, так и другой, вследствие чего они, став одним и тем же, уже не различаются. И, наконец, сами эти целостные свойства, противоположные по способу их реализации (что находит свое отражение в противоположном характере этих выражений), оказываются в роли моментов и их целостности, которую можно обозначить, как свойство быть меньше меньшего и меньше большего и больше меньшего и больше большего. Эта последняя целостность, противоположными сторонами которой выступают целостности, и являются итогом всего нашего рассмотрения.

Основываясь на проделанном опыте, мы получаем возможность конструировать любые целостные понятия. Например, выражения отрицание и утверждение в полных границах своего становления могут выражать по аналогии с вышеприведенной конструкцией следующую логическую формулу: отрицание отрицания и отрицание утверждения и утверждение отрицания и утверждение утверждения

Следовательно, вполне логично может быть утверждение, что такие законы диалектики, как «единство и борьба противоположностей», «переход количественных изменений в качественные», могут быть дополнены еще одним законом - законом утверждение утверждения, который, как противоположный момент закона «отрицание отрицания», целостным образом характеризует не только направление процесса развития, являясь противоположностью последнего, но и дополняет его до целостного свойства. Поэтому данный закон может иметь право на его всестороннее и глубокое изучение.

Список литературы

1. Лузин Ф. А. Кандидатская диссертация. - М.: «Ось-89», 2007. - С. 12.

2. Ильенков Э. В. Диалектическая логика. - 2-е изд., доп. - М.: Политиздат, 1984. - С. 119.

3. Маркс К. Капитал. - Berlin, 2005. - В. I. - S. 27.

4. Брюков Е. Б. Философия чисел. Verlag Walter E. Keller, Treuchtlingen. - Berlin, 2004. - C. 14.

5. Гегель Г. В. Ф. Наука логики. - М.: Издательство «Наука», 2002. - C. 383.

6. Там же. C. 383.

7. БСЭ. - М., 1977.

8. Блауберг И. З. Целостность и системность // Системные исследования: Ежегодник. - М., 1977. - С. 23-25.

9. Декарт Р. Философские труды. - Hamburg: Meiner, 1996.

10. Брюков Е. Философия чисел. Verlag Walter E. Keller, Treuchtlingen. - Berlin, 2004. - C. 7.

11. Там же. С. 7.

12. Гегель Г. В. Ф. Наука логики. М.: Издательство «Наука», 2002. - C. 383.

13. Там же. С. 386.

14. Там же. С. 387.

Размещено на Allbest.ru