Философская компаравистика: Герцен и Киреевский о проблеме выбора пути Россией

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Тамбовский государственный технический университет

Философская компаравистика: Герцен и Киреевский о проблеме выбора пути Россией

Алексей Сергеевич Калугин,

Грета Леоновна Терехова

Русская философия - особенное явление в человеческой культуре: она является сплавом идей византийской, западноевропейской и славянской культур. Многие столетия ее развитие определялось православными идеями. Основная тенденция русской культуры и философии, в отличие от западноевропейской, заключается в том, что в ней чистая рациональность не является главенствующей. Русские мыслители усматривали в человеческой личности особый мир, духовную реальность, которая в глубине своей связана с Божественным бытием. Они всегда были правдоискателями; трансцендентный мир всегда был связан с Божественной любовью, с желанием переосмыслить ее чудодейственную силу.

XIX век был сложным веком для русской культуры: последствия радикальных петровских переворотов давали о себе знать: чрезмерное насаждение европейских светских норм среди высшего общества, прививка излишней рациональности привели к разъединению русскую интеллигенцию, а затем и весь народ. Несмотря на разделение мировоззрений (западничество и славянофильство), в русской философии XIX века была объединяющая всех идея, которая впоследствии станет постоянной темой размышлений нашей интеллигенции - это выбор основных принципов социального и духовного развития страны, «русская идея». Мы должны понимать, что вся русская интеллигенция мечтала о социальном и духовном преобразовании России. философия русский западничество славянофильство

Не является исключением и представитель западнического направления, а вернее сказать, «русского европеизма», А. И. Герцен. В юности его манила к себе западная культура, а в конце жизни он приходит к полному разочарованию в ней. В своей ранней работе «Двадцать осьмое января» он пишет о Европе: «она развивает гражданственность и устремляет к дальнейшей цивилизации (в обширном смысле) человечество» [3, с. 20].

Полемизируя с лагерем западников, которые видели спасение России лишь в принятии ею западной культуры; славянофилы утверждали, что, только вернувшись к народным, православным корням, страна может воспитать культуру, соответствующую истинно христианскому духу, способную уберечь ее от тупиковых заблуждений, с которыми столкнулся западный мир.

Европейские революции, которые потонули в крови, разрушили в Герцене романтизм и идеализм, а также веру в европейскую непререкаемость. «Наше классическое незнание западного человека наделает много бед, из него еще разовьются племенные ненависти и кровавые столкновения» [1, с. 637] и «мы с удивлением видим, что вообще западные люди не соответствуют нашему понятию о них, что они гораздо ниже его»… Французское правительство давно «поняло тайну прекращения личностей» [Там же, с. 593], немец теоретически развит, но «проку в этом нет до сих пор» [Там же, с. 603], «англичанин и француз исполнены предрассудков» [Там же, c. 604]. Со всеми этими чертами западного человека Герцен знакомится в процессе своей жизни с ними. Будучи человеком весьма разносторонним, в борьбе за культуру он готов был поначалу принять и одобрить разрушение Европы, но личный и исторический опыт переубедил его и он понял, что в борьбе с цивилизацией необходимо спасти в ней все, что достойно спасения.

После революции 1848 г. Герцена беспокоит мещанство, которое очень быстро становится нормой в Европе. И «действительно нравственного начала во всем этом нет» [Там же, с. 639], - пессимистически обнаруживает мыслитель. Вся нравственность послереволюционной эпохи свелась к тому, что неимущий должен всеми средствами приобретать, а имущий - хранить и увеличивать свою собственность» [Там же]. Мещанство, по Герцену, есть последнее слово цивилизации, основанной на безусловном самодержавии собственности. Герцен переживает, что все слои общества могут быть подвержены этому процессу. Он с прискорбием замечает, что мещанство пробралось во все тайники семейной и частной жизни.

«Побродивши между посторонних», Герцен обращается к России, верит в нее, в русских, несмотря на то, что у нас «бездна лукавства диких и уклончивости рабов», «но… мы далеко отстали в разъедающей, наследственно зараженной тонкости западного растления» [2, c. 276]. «Раздавленный при встрече двух мировых колес истории», он видит выход именно в образовании, которое у нас «кладет предел, за который много гнусного не ходит» и «умственное развитие служит (по крайней мере служило до сих пор) чистилищем и порукой» [Там же, c. 277].

Славянофил Иван Киреевский также придает большое значение образованию. Но его мировоззрение, в отличие от мировоззрения Герцена, основано на православно-христианской церковной философии. А последняя сопрягается с высшими вопросами веры и в то же время связана с развитием науки и образованием. Опираясь на восточно-христианское учение о «внутреннем делании», Киреевский акцентирует внимание на внутреннем творчестве личности, так как истина постигается не только рассудком, но всей духовной сферой человека. По его мнению, человек должен стремится к решению вопросов духовных: «ежели он при учености своей злое сердце имеет, то достоин сожаления и со всем своим знанием есть сущий невежда, вредный самому себе, ближнему и целому обществу» [6, c. 161].

Творчество Киреевского и Герцена объединяет, несмотря на различие мировоззрений, идея синтеза науки, религии и искусства. Рисуя грандиозные абстрактные проекты, Киреевский отталкивается от православных корней. Он акцентирует внимание на индивидуальном подвижничестве в соборности, ибо «каждая нравственная победа в тайне одной христианской души есть уже победа для всего христианского мира…» [5, с. 177]. Внешнее творчество каждого христианина должно иметь основание в напряженной внутренней работе, сочетаться с внутренним деланием. И тогда знание станет сокровенным ведением, способным качественно изменить состояние мира. По его мнению, направление своей жизни и всякое действие должно быть «выражением одного стремления», каждый шаг вести «к одной цели» [4, c. 334]. Без этого жизнь человека не будет иметь смысла, ибо и человека-то собственно не будет.

По мнению Герцена, религия, наука и искусство всего менее зависят от всего случайного и личного, лишь невежество может поставить их в такую недостойную зависимость. Одновременно, он утверждает присутствие личного, страстного начала в жизни и в науке. В мире одного лишь разума нет места личности, там она не имеет ни ценности, ни смысла. Принадлежность страстей личности Герцен объясняет их индивидуальностью, а подавление их - задачей утопичной. Тем не менее, в науке он стремится к освобождению от страстей, то есть к объективности, основанием для которой является сфера всеобщности. Анализируя герценовские «Дилетантизм в науке» и «Письма об изучении природы» можно сделать вывод о том, что в этом взаимодействии противоположностей хорошо усвоенная им гегелевская диалектика, метод, позволяющий только рационально решать проблему, но не всегда позволяющий претворить логичные выводы в жизнь.

Славянофилы также претерпели влияние немецкого романтического идеализма. Но общение с оптинскими старцами позволило им преодолеть это увлечение, переориентировавшись на поиск вдохновения в творениях отцов Церкви и традициях «Добротолюбия». Славянофилы опираются на учение о любви, ее основополагающей значимости для всех сторон жизни Церкви и общества. Они понимают, что отсутствие любви приводит к всевозможным аномалиям, главной из которых является нарушение познавательной функции человека и отсюда утрата им истины.

Герценовская антиномия - разум и страсти и в науке и в жизни; Киреевский, стоящий на православном фундаменте, утверждает сочетание разума и веры. Киреевский считает, что свободное развитие естественных законов разума не может быть вредно для веры православно мыслящих, ибо «вера не слепое понятие», а «также и не внешний авторитет, перед которым разум должен слепнуть, но авторитет вместе и внешний и внутренний, высшая разумность, живительная для ума» [6, c. 319]. По мнению философа, развитие естественного человеческого разума является для веры только ступенями; вера же вразумляет разум. Опасность уклониться от истинного учения, считает мыслитель, таилась в невежестве. Развитие разумного знания не дает, конечно, спасения, но ограждает от лжезнания. Вера при невежестве вырождается в суеверие, фанатизм. «От невежества разума при самых правильных убеждениях сердца рождается ревность не по разуму, происходит уклонение разума и сердца от истинных убеждений» [4, с. 310].

Герцен, лишенный православного воспитания, уже в ранних произведениях различает церковную жизнь и веру, что является проявлением его секулярной мысли. Секулярное сознание отбросило камень, на котором строится всякое здание. Место Бога у него заняло образование, наука, искусство. Последующий за этим атеизм привел к разрыву отношений даже с горячо любимыми друзьями. Но в Герцене остается настоящая любовь к Родине, и бессознательное ощущение той соборности, которая пронизывает отношения простого народа. Называет он это только по-другому: «тепло коллектива».

Для Герцена, как и для многих представителей интеллигенции, подчинивших свою жизнь поиску истины посредством научного метода познания, Церковь утрачивала значение духовной водительницы общества, но стремление к высшим идеалам, вера в духовное оставалась. Поэтому появлялись новые инстанции, на которые перелагался этот долг. Такой новой инстанцией для Герцена стало искусство, которому он посвятил немало строк, и которое он называет спасительницей человечества.

В отличие от Герцена, славянофил Киреевский приходит к убеждению о том, что русская культура при ее открытости и соборности должна задушить вредную сторону западной образованности и направить ее в истинное русло, поскольку начало русской образованности - высшая ступень западной. Отмечая недостатки русской культуры и образования, Киреевский вместе с Хомяковым отмечает отсутствие и неопределенность логического знания. А это приводит русских к недостатку единодушия, «слепоте», непоследовательности, «одичанию», «искажениям» [7, с. 242]. По мнению Киреевского, логическое знание является внутренним руководителем, укрепляющим волю. Решение конкретно-исторических задач России философ связывает с проблемой выбора всем человечеством пути между двумя возможными дорогами: к Апокалипсису или же к построению Царства Божия. Выход он находит в синтезе культур, но обязательно при преобладании начал русской образованности, что привело бы человечество к всеобщему согласию.

Список литературы

1. Герцен А. И. Былое и думы. М., 1969. Ч. 1-5.

2. Герцен А. И. Об искусстве. М., 1954.

3. Герцен А. И. Собр. соч.: в 30-ти т. М., 1954-1965. Т. 1.

4. Киреевский И. В. Критика и эстетика. М., 1979. С. 309.

5. Киреевский И. В. Полное собрание сочинений. М., 1911. Т. 1. С. 277.

6. Новиков Н. И. Отрывки // Русская философия второй половины 18-го века: хрестоматия. Свердловск, 1990. С. 161.

7. Хомяков А. С. По поводу статьи И. В. Киреевского «О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России» // Благова Т. И. Родоначальники славянофильства: А. Хомяков и И. Киреевский. М., 1995.

Размещено на Allbest.ru