Косвенное целеполагание в социальном регулировании

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 1

Шуйский государственный педагогический университет vetrov-1947@mail.ru

Кафедра философии и религиоведения

Косвенное целеполагание в социальном регулировании

Владимир Александрович Ветров, канд. филос. н., доцент

Аннотация

социальный целеполагание моральный

В статье процесс развития социальной деятельности анализируется через выявление особенностей эволюции механизма её нормативного регулирования, в котором, в свою очередь, выделяются наряду с нормами прямой императивности, определяющими порядок функционирования различных предметных областей, также нормы косвенного целеполагания, имплицитно влияющие на поведение социальных субъектов. К таким нормам автор относит, прежде всего, моральные ценности и принцип справедливости, которые, находясь внутри системы социальной коммуникации, способны формировать оптимальную мировоззренческую модель динамики развития социума. Данная модель, по мнению автора, является основой эффективной интеграции и фактором, предупреждающим проявления этического утопизма.

Ключевые слова и фразы: мораль; косвенное целеполагание; деятельность; социальные отношения; социальная регуляция; справедливость; ценность.

Annotation

The author analyzes the process of social activity development by means of identifying the features of its normative regulation mechanism evolution, in which, in turn, reveals the norms of indirect targeting implicitly influencing social actors' behaviour along with the norms of direct imperativity that determine the order of various subject areas functioning; refers to such norms, first of all, moral values and the principle of justice, which are able to form the optimal world outlook model of socium dynamics development while being within the system of social communication; and substantiates that this model is the basis for effective integration and the factor anticipating ethical utopianism manifestation.

Key words and phrases: morality; indirect targeting; activity; social relationships; social regulation; justice; value.

Система социального регулирования представляет собой сложную структуру требований к поведению человека и организаций, призванных упорядочить функционирование общественных отношений и повысить эффективность деятельности в каждой из предметных сфер.

Рассматривая вопросы развития механизма социального регулирования, необходимо различать внутреннюю мотивацию и внешние факторы, определяющие поведение отдельного человека, направленность и результативность общей деятельности, нормы, выражающие коллективную потребность в достижении ожидаемого практического результата и, наконец, характер и механизм взаимосвязи личного и общественного смыслов, заложенных имплицитно в данном роде деятельности. При этом, естественно, речь не идёт о создании теоретической модели механизма социального регулирования, созданного на принципе «неизбежного» единомыслия участников общего дела, а наоборот, задача состоит в интеграции различных смысловых значений целесообразности в единый поток эффективного творчества.

Первое, на что следует обратить внимание, это статус нормы в структуре общественного отношения, где она вместе с институтами и соответствующим сознанием как осознанием мотивов и целей деятельных субъектов составляет динамичное единство. Именно благодаря нормативной характеристике всему социальному процессу задаётся направленность и придаётся практическая ценность.

Традиционное различение норм на институциональные и внеинституциональные, абстрактные и конкретные, принципы, законы, правила и другие типы классификации позволяет дать достаточно широкое представление о нормативной регуляции поведения. Однако многообразие и, главное, динамика современной жизни ставят задачу применения новых моделей классификации социальной императивности, в которых будут учитываться не только открытые формы регулирования, но и косвенные.

Под системой косвенного социального регулирования понимается такая совокупность норм детерминации поведения субъекта, которая открыто не заявлена, не легализована, не легитимизирована, а выступает дополнительной силой, положительно или отрицательно воздействующей на организацию и, естественно, результат деятельности. То есть речь идёт о том, что хотя индивидуальный «кодекс поведения» субъекта сам по себе всегда целостен, но он практически никогда не совпадает с «официальным», открыто вербализованным сводом правил данного вида деятельности.

Человек, включаясь в процесс деятельности, ориентированный на некий результат, имеет и индивидуальное восприятие, и понимание этой деятельности как средства для реализации своих личных целей. Именно это мы и называем «косвенным целеполаганием».

В литературе, которой по данной теме немного, обычно косвенное отождествляют с опосредованным, то есть с предметами, имеющими устойчивое и акцентированное символическое значение, например обряд, ритуал и т.п. [10, с. 110-115].

В нашем случае под косвенным понимается, прежде всего, феномен сознания - целеполагание, которое по своей сущности символичным не является в принципе. В качестве таких косвенных целей, конечно, могут возникать и различные условности, фантазии, символы и другое, но само целеполагание при этом вполне сознательно и безусловно.

Отдельный человек, включаясь в деятельность, становится участником общественного отношения, он одновременно и субъект, и объект, он реализует свой интерес, но является исполнителем и общих для данного вида деятельности задач.

Сетка косвенного целеполагания пронизывает буквально всякую деятельность, которая, в свою очередь, выступает «полем битвы» интересов человека, группы, общества.

Несовпадение интересов участников общественной деятельности, конечно, не означает неизбежности антагонизмов, но противоречия присутствуют всегда. Ясно, что желаемый «сверхрезультат» функционирования системы отношений в социуме - упрочнение единства общества на основе гармонии отношений.

В настоящее время особая ценность в формировании такой гармонии объективных интересов и субъективной заинтересованности придаётся моральным факторам, которые превозносятся до статуса базовых ценностей нормативной социальной регуляции. Мораль, конечно, создаёт элементы климата стабильности, но всё-таки главным его источником выступает гармония социальных интересов человека и общества. Эта гармония строится на осуществлении принципа социальной справедливости, а показателем успешности процесса гармонизации и стабилизации общественной жизни служит гармония в сфере деятельности, а именно её практическая эффективность. Абсолютная гармония недостижима, так как означала бы полное тождество двух начал, но интенция этого движения к единству благотворна и вполне регистрируема тем, что формы косвенности «переходят» в разряд открытых. Это означает, что человек или группа не скрывают своей особой мотивации и открыто заявляют о ней перед всеми участниками, зная, что косвенная цель деятельности не противостоит общей.

Правда, возможна и обратная ситуация, когда система косвенного целеполагания настолько авторитетна (ведь косвенное - это не «тайное», не «запретное», это скорее «личное», «групповое», то есть автономное, неявное), что становится преобладающей формой регуляции деятельности, определяющей новую цель всей деятельности и, соответственно, новый смысл её результата. В таком случае можно утверждать, что при сохранении деятельности как совокупности действий изменилась её направленность, интенция.

Специфика косвенного целеполагания складывается из того, что оно является феноменом сознания на всех уровнях регулирования процесса деятельности от индивида и до всего общества. Косвенный компонент целеполагания всегда присутствует в структуре деятельности, оказывая на неё самое значительное влияние.

«Парадоксальным, но глубоко истинным и важным принципом жизни, - пишет А. Дж. Тойнби, - является то, что для того, чтобы достигнуть какой-то определённой цели, следует стремиться не к самой этой цели, но к чему-то ещё более возвышенному, находящемуся за пределами данной цели» [13, с. 515-516].

И ещё. «Всякая деятельность, - подчёркивает А. Л. Никифоров, - соединена с сознательным мотивом и представляет собой единство двух сторон: внешней и внутренней. Внешняя сторона деятельности есть некоторая физическая активность субъекта - активность, которая направлена на внешнее окружение субъекта и которую можно наблюдать и фиксировать. Внутренняя сторона деятельности образуется мотивами и целями, которым подчинена физическая активность» [9, с. 196].

Сочетаясь с прямыми, открытыми формами целеполагания, косвенное нормативное воздействие на деятельность нацелено на получение особого, важного именно для субъекта косвенности, результата, который, в свою очередь, сказывается и на общем характере деятельности (положительно или отрицательно). Интенсивность влияния косвенных факторов на деятельность определяется множеством условий и обстоятельств: социальным статусом, перспективами социальной динамики, мировоззренческой позицией и социально-психологическими установками. Всё это «выливается» в конечном счёте в образ отношений субъекта косвенного целеполагания и общества в целом. Именно этот образ и раскрывает границы и интенсивность функционирования системы нормативной регуляции поведения.

Фундаментальным обстоятельством нашего времени является формирование глобального информационного общества, в условиях которого существенно изменяется динамика нормативного регулирования поведения. Во-первых, изменилось представление об обществе как «первичном» субъекте социальной нормативности. Теперь это глобальное общество, которое, несмотря на свою фактическую виртуальность, вполне реально по требованиям к миру. Это общество, по сути, само скрыто, это некое «мировое сообщество», от имени которого выдвигаются требования к субъектам «рангом» пониже. Высшей ценностью провозглашается отдельный человек, индивид, ради сохранения которого уничтожаются целые народы, страны, культуры. К примеру, Россия, как член многих международных организаций, подписала и соответствующие конвенции о приоритете этических ценностей, «прав человека», которые декларируются как неотъемлемая часть международного права и которые создают основы миропорядка. Защита этих прав понимается, следовательно, не как внутреннее дело страны, но как задача всего международного сообщества.

Однако реализация такого принципа требует полного единства человека и общества и принципиальной гармонии норм косвенного и прямого целеполагания, не допускающей применения «двойных стандартов», когда борьба за права человека отождествляется нередко с агрессией против человека и государств, занимающих позицию, не совпадающую с мнением международной глобальной элиты. Это означает, по сути, «скачок с пути классического международного права государств на путь космополитического права космополитических сообществ» [15, с. 27].

Косвенные цели всегда сознательны, но никогда не открыты. Складывается впечатление, что международные отношения как специфический вид деятельности вообще не имеют своего официального, признанного, открытого субъекта, то есть в глобальном смысле вся подобная деятельность является косвенной, когда «говорим по-русски, а думаем по-своему».

И дальше. Современное глобальное общество заявляет себя в качестве «информационного», но информация - сообщение, передача, отражение чего-либо в другом. Деятельность же всегда носит социальный характер, это всегда общение, коммуникация. Признать же общество «коммуникационным», в котором обмен важнее одностороннего сообщения, передачи и т.д., «глобальный субъект» не желает. Возникает положение, когда пространство открытого общения отсутствует. Национально-государственное право существует лишь в границах «дозволенного» мировым сообществом.

В этих условиях значение анализа специфики «косвенного - открытого, непосредственного» играет огромное мировоззренческое и методологическое значение.

Анализ особенностей косвенного целеполагания как регулятивного фактора в функционировании социальных отношений предполагает рассмотрение и самой деятельности. В самом общем смысле деятельность - это человеческая форма активного отношения к окружающему миру, содержание которой составляет его целесообразное изменение и преобразование. Цель характеризует деятельность с точки зрения предвосхищения в мышлении её результатов и способов их реализации соответствующими средствами.

Деятельность состоит из действий, хотя в структуру деятельности могут входить не только простые, но и сложные действия, имеющие свой «частный смысл». По мнению психологов, мотивы и цели деятельности не совпадают, и это несовпадение, по словам А. Н. Леонтьева, является генетически исходным для человеческой деятельности, а, напротив, их совпадение есть вторичное явление [5, с. 104].

Однако когда речь идёт о косвенном целеполагании, то мотивы осознаются, и можно говорить о мотивах-целях. В косвенном целеполагании, субъект которого всегда сложный и включает в себя как отдельных индивидов, так и группы со своими специфическими интересами-целями, мотив или интерес существует не свободно, а в своего рода скрытом диалоге с открытой, «официальной» целью деятельности другого субъекта. В такой ситуации понимание деятельности как «придание ей смысла» [9, с. 195-198] неизбежно должно быть сознательным и целостным. Таким образом, во всякой деятельности как совокупности простых действий может содержаться множество смыслов, о содержании которых знает лишь тот её участник, который этот смысл «вложил».

Собственно говоря, именно такое многообразие смыслов деятельности, задаваемое ценностными позициями её субъектов, и является основанием для анализа социальной регуляции на основе диалектической методологии «косвенное-прямое». Если целеполагание определяет нормативную сущность деятельности, то основание самой цели изначально находится вне этой деятельности, в сфере идеалов и ценностей, потребностей и даже воображения. Включаясь в общественное отношение и воспринимая его как условие достижения своих целей, человек вынужден их формулировать и включать в качестве мотивации данного вида деятельности.

В такой сложной структуре деятельности (мотив, интерес, цель, средство, результат, действие) понимание деятельности - дело непростое. Это относится даже к своей собственной деятельности, которая требует мотивировки и целеполагания, адекватно соотносящихся с общим мотивом-целью и с целями других участников отношения. Для понимания смысла деятельности, заявленного официальным субъектом, следует рассмотреть её результат, который не всегда соответствует ожиданию, но всегда предметно представляет органику сочетания мотивов поведения отдельного человека с интересами социальной группы.

Социально-антропологической основой функционирования системы косвенного целеполагания и регулирования деятельности выступает свобода субъектов социального действия, благодаря которой каждый из них может ориентировать поведение с учётом собственной заинтересованности и мотивации.

Для того чтобы поведение, находящееся под воздействием норм косвенного и одновременно прямого целеполагания, было эффективным, то есть наносило бы минимальный урон как собственным, так и общим интересам, необходима строгая корреляция норм косвенного и норм открытого целеполагания. Для этого, конечно, можно использовать институты временного согласования позиции субъектов деятельности, но этот путь принципиально проблемы не решает, а лишь дополняет объективный механизм социальной регуляции.

При всём многообразии видов человеческой деятельности её основные сферы известны: экономическая, политическая, правовая и др. Именно эти сферы называют основными, поскольку в них реализуются основные общественные интересы. Общественные отношения складываются как связи между людьми «по поводу». Например, экономические - по поводу производства, потребления, обмена. Политические - по поводу государственной власти.

Характер отношений выявляет не только их результат, но и, прежде всего, их смысловую сослагающую интенцию, мотивацию. Ясно, что результат деятельности должен соответствовать не только средствам своего достижения, но и мотивам, которые, однако, не всегда очевидны в силу множественности субъектов целеполагания. Таким образом, среди всех сфер общественной деятельности можно выделить те, объект которых не существует как «вещная», предметная сфера деятельности, а является их оценочной характеристикой. Речь идёт о моральных отношениях, прежде всего, но к ним можно отнести и социальные. Объект изучения этики - мораль - имеет свои особенности. Она не составляет, по мнению О. Г. Дробницкого, какую-то обособленную сферу социальной жизни. Производительный труд и частный быт, брачно-семейные отношения и взаимоотношения случайно встречающихся в общественных местах людей, деятельность политика, учёного в равной мере обнимаются моралью [3, с. 219-220, 228-229].

В моральной характеристике деятельности важным является не её результат, а соотношение цели со средствами, то есть важно, каким образом получен результат. В морали, таким образом, мотивационный акцент деятельности переносится на средства её выполнения, и, следовательно, когда мы говорим о мотивации, определяющей интенцию (характер, направленность) деятельности, то речь должна идти о мотивах выбора средств. Специфика морали, таким образом, заключается в выявлении средств выполнения того или иного вида деятельности. Можно сказать, что «моральная деятельность», то есть использование тех или иных средств, является, несмотря на неразрывное единство, всё-таки косвенной по отношению к предметной деятельности (экономической, политической).

Анализ характера соотношения целей и средств как специфического предмета морального сознания раскрывает социально-этическую сторону предметной деятельности, но влияние морали на деятельность этим не ограничивается. Остаётся сам субъект, который видит себя в любом виде деятельности реализующим некий идеал личности. Моральная личность стремится к душевному равновесию, к единству голоса совести и призывов телесности. Своеобразие личности в этом плане также выступает фактором, мотивирующим особенности её целеполагающей деятельности. Моральный человек ориентируется в своих жизненных планах на идеал, включающий высокие принципы и качества духовности, уважение к прошлому.

Однако препятствия, которые ставит на этом пути собственная его телесность (обстоятельства, условия, отсутствие возможности и способностей), то есть включенность в «суету сует», полностью исключают возможность идти по жизни «царским путём». Жизнь - борьба, переход от приоритета «вещизма» к победе духовного. Особенно эти коллизии обнаруживают себя в периоды общественных перемен, когда решение проблем связано с реальной угрозой социального взрыва. Именно лозунги, зовущие к новой («революционной» или «глобальной») морали, призваны стать «модератором» не только духовного, но и всего социально-политического климата. Если считать моральное целеполагание косвенным, то следует особенно внимательно анализировать его содержание и характер воздействия, предупреждая возможную экспансию этического нигилизма.

Другой сферой общественной жизни, которая также не имеет ни своей обособленной сферы (если не считать сферу социального обеспечения, медицины и т.п., которые могли бы быть частью бытовых отношений), ни своего особого результата, является социальная сфера.

«Социальными», то есть общественно значимыми, являются в широком смысле все формы человеческой деятельности и виды отношений. Человек - существо социально-биологическое, его собственное тело находится в единстве с телом социума, а его духовность и свобода должны по логике его природы находить объективное соответствие в социальных законах.

Если косвенное целеполагание, находясь в диалектическом единстве с открытыми институциональными формами регулирования общественных процессов, в настоящее время приоритетно, то приоритетно и значение социальной и моральной регуляции. Если о моральности общества и его этических проблемах можно услышать, то о «социальности общества» (как это не тавтологично) по-серьёзному услышать ничего нельзя. Однако именно эти две сферы, отражающие единство социально-индивидуальной природы человека, единство общества и личности, практически никогда не связываются друг с другом. Редко являются предметом изучения такие категории, как «социальность», «справедливость», «равенство».

Хотя социальные отношения и не имеют собственной сферы, они являются специфическим компонентом других предметных отношений: экономических, политических, экологических и т.п. Иногда к «собственно» социальным относят межнациональные, классовые, демографические, гендерные и т.п. отношения. В этих отношениях, в отличие, например, от политических, ясно выделяется субъект, задачами которого будет формирование объективных условий «уравнивания» социального положения противоположных субъектов через стирание социальных различий между ними.

В основе социальных отношений лежит неравенство людей и их объединений, они складываются по поводу утверждения социальной справедливости. Таким образом, при анализе социальности в обществе необходимо учитывать и дифференцировать множество факторов, таких как индивидуальные различия, различия социальных условий жизнедеятельности, уровня квалификации, вид деятельности и др. Задача эта кажется невыполнимой, но без внимания к ней она начинает «выполняться» сама, хотя и неэффективно. Без реализации хорошо обоснованного принципа социальной справедливости не могут успешно функционировать не только системы косвенного целеполагания, но и, главное, нормативные институты общества - государство и право, для которых справедливость - «естественный» источник правотворчества.

Социальная справедливость - это не только высшая ценность развития общества и морально-политическое качество, интегрирующее всех людей, но это и универсальное условие совершенствования системы общественных отношений по критерию соразмерности вклада каждого в общее дело и получаемых за это благ.

Социальная справедливость дифференцирует сферы общества по их значению в деле организации общественных процессов, создания стабильности и эффективного развития. Все общественные виды деятельности взаимопроникают и создают единый процесс развития социума, в котором значение отдельных общественных отношений может быть выше, чем других в это же время. Существующая иерархия общественных отношений от идеологии к экономике через политику с точки зрения справедливости является скорее «технической». Ценностью является только сама справедливость, которая реализуется в разных сферах в соответствии с требованиями норм субординации, координации, организации.

Ценность принципа справедливости в жизни социума лишь кажется очевидной. В истории общественной мысли термин «справедливый» относят нередко к оценке противоположных социальных явлений одновременно. Возникает впечатление, что справедливость изначально, «по определению» иллюзорна и утопична, а всякая деятельность, ориентирующая на её достижение, не более чем социальная риторика с функцией морального утешения.

Справедливость, таким образом, завуалирована этикой индивидуальной честности, а её социальный смысл как соразмерность интересов теряет свой позитивный пафос и деструктурирует социальную динамику.

Вместе с тем и недоверие к позитивному социальному потенциалу принципа социальной справедливости недопустимо. На наш взгляд, справедливость лишь на «высоких этажах» социальной теории, на уровне онтологии выступает в положительной, утвердительной форме, как идеал общих ориентиров социального развития. В конкретном же практическом процессе жизнедеятельности цели достижения справедливости тождественны задачам преодоления несправедливости «здесь и теперь». То есть справедливость утверждается не в «конечном счёте», а ежедневно в процессе снятия конкретной несправедливости. Процесс этот, конечно, необычайно сложный и требует множества согласований, учёта объективных и субъективных условий, выделения «основного звена» управления, определения логики и форм социального контроля за исполнением задач. Собственно говоря, это и есть «рабочая» нормативная структура социальной организованности.

Список литературы

1. Аверинцев С. Другой Рим: избранные статьи. СПб.: Амфора, 2005. 366 с.

2. Гуревич П. С. Деантропологизация человека // Вопросы философии. 2009. № 3. С. 19-38.

3. Дробницкий О. Г. Понятие морали: историко-критический очерк. М.: Наука, 1974. 387 с.

4. Кутырев В. А. Человеческое и иное: борьба миров. СПб.: Алетейя, 2009. 264 с.

5. Леонтьев А. Н. Деятельность, сознание, личность. М.: Наука, 1975. 256 с.

6. Лосев А. Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991. 525 с.

7. Максимов Л. В. Очерк современной метаэтики // Вопросы философии. 1998. № 10. С. 42-58.

8. Мур Дж. Принципы этики. М.: Прогресс, 1984. 323 с.

9. Никифоров А. Л. Философия науки: история и теория. М.: Идея-Пресс, 2010. 264 с.

10. Психологические механизмы регуляции социального поведения / ред. М. И. Бобнева. М.: Наука, 1979. 335 с.

11. Ролз Дж. Теория справедливости. М.: АКИ, 2010. 536 с.

12. Рорти Р. Философия и зеркало природы. М., 1997.

13. Тойнби А. Дж. Постижение истории: сборник. М.: Прогресс, 1991. 617 с.

14. Фофанов В. П. Социальная деятельность и теоретическое отражение. Новосибирск: Наука, 1986. 189 с.

15. Хабермас Ю. Зверство и гуманность: война на границе права и морали // Логос. 1992. № 5. С. 24-35.

16. Шевченко А. А. Моральные и политические контексты справедливости. Новосибирск, 2007. 214 с. Размещено на Allbest.ru