Философия просвещения и статус женщины в обществе XVIII в.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Философия просвещения и статус женщины в обществе XVIII в.

Актуальность

Несмотря на все различия между мыслителями, начиная с Платона и Аристотеля и заканчивая Фуко и Хабермасом, традиционные концепты западной философской мысли основываются на дихотомиях «рациональное- иррациональное», «разум-эмоции», «дух- природа», которые конструируются через исключение женщин из публичной сферы и утверждение вторичности всего того, что представляет фемининность. Однако в Новое время мысль о том, что женщины благодаря своим «природным» способностям играют особую социокультурную роль, привела к проблеме, которую не удалось разрешить до сих пор: если «человеческая природа» мужчин и женщин различна, женские и мужские качества не имеют одно и то же политическое и культурное значение, в чем же именно тогда состоит значение различий между мужчинами и женщинами. В этом случае становится особенно важным обращение к текстам мыслителей Просвещения: как классическим философским трудам, так и феминистским работам женщин- писательниц конца XVII - начала XVIII в.в.

Не пытаясь прокомментировать тот значительный критический материал, который был написан в последние годы о вкладе Уоллстоун- крафт в теорию феминизма (Э. Шоуолтер, Т. Чантер, Н. Пахсарьян, Т. Власова и др.) хотелось бы отметить особый аспект её работы - исследование мужской «галантности», иллюстрирующее её непростое представление о равенстве полов (Н. Костюк, Э. Скиба, Ю. Макешина и др.). В этой связи возникает вопрос: почему «обновленная» рыцарственность приобретает такое влияние среди прогрессивно мыслящих британцев того времени? Некоторые исследователи находят ответ скорее в ослаблении, чем ужесточении гендерных отличий и, в целом, гендерного разделения в конце XVIII столетия. Феминистская социальная теория М. Уоллсто- ункрафт в значительной степени зависела от современной ей концепции человека и возможностей его становления. Разумное общество - это такое общество, которое учитывает характер и потребности человеческой природы и строит свою жизнь на этой основе. Безусловно, Уоллстоункрафт, обращаясь за поддержкой к мужскому разуму и оппонируя ему, строила свои умозаключения на просвещенческой концепции «Человека рационального». Данная проблематика, являясь весьма актуальной, занимает особое место в современной феминистской теории. В отечественной науке ее литературоведческие аспекты были затронуты в исследованиях Т.И. Власовой. Философская ак- центуализация данной проблемы в украинской философской теории до настоящего времени не рассматривалась.

Цель исследования

Данная статья поднимает вопрос о том, насколько содержание «программного» романа Руссо «Эмиль», как и других произведений философов Просвещения, повлияло на теоретические положения «феминисток до феминизма», каким образом женщины-мыслители этого периода, работы которых до сих пор исключаются из числа канонических текстов, доказывали, что женщины способны внести уникальный вклад в историю и культуру, обладая такими же рациональными способностями, как и мужчины. Несмотря на то, что между ранними феминистками имелись существенные разногласия, они все были согласны в том, что одним из величайших зол, причиненных женщинам, было лишение их права на рациональное мышление и, следовательно, права участвовать в публичной сфере в качестве полноправных граждан государства. Задача исследования - показать, что само построение философского канона Просвещения служило инструментом для достижения и построения такого положения.

Изложение основного материала

Как известно, Просвещение определялось многими учеными, и в конце XVIII в. современники понимали: то, что итальянцы называли «Illuminismo», французы - «Lumieres», а немцы - «Aufhlarung», было отнюдь не одно и то же. С подобным разнообразием неудивительно, что берлинский пастор Й. Ф. Зольнер в своей статье, которая была опубликована в 1783 г. (кстати, на тему брака), писал: «Что такое Просвещение? Этот вопрос столь же важен, как и вопрос, что есть истина. На такой вопрос следует ответить прежде, чем начать просвещать себя. Но я никогда еще не видел никого, кто ответил бы на этот вопрос» [1, с 1]. Но все же знаменитые слова Кондорсе (возглавившим, кстати, «партию защитников» равноправия полов во Франции): «Придет время, когда солнце будет светить только на свободных людей, у которых нет иного повелителя, кроме разума» содержат два главных, на наш взгляд концептуальных момента Просвещения - свободу и рациональность [2].

Тот же Кондорсе писал: «... есть в разуме или в сердце женщин такие качества, вследствие которых их нужно лишить естественных прав? Обратимся к фактам. Елизавета Английская, Мария-Тереза, обе российские Екатерины засвидетельствовали, что женщинам достает и душевной силы, и храброго духа» [2, с 33]. И Прюдом, и Кондорсе, и Питамар полагали, что именно низкий уровень образования женщин является препятствием на пути социального прогресса, но, безусловно, это не означало, что общая «ситуация Просвещения» была дружелюбна по отношению к женщинам. Ж.-Ж. Руссо предположил в своей пятой книге «Эмиля» самую влиятельную социо- биологическую доктрину, аргументирующую социальные различия в образовании для юношей и девушек.

Описание Софи построено таким образом, чтобы показать, какая женщина требуется Эмилю. Руссо не задается вопросом, какой мужчина нужен Софи, какое он должен получить образование и т. д. [3, с. 357]. Вместо этого характер Софи и ее образование представлены только в терминах того, что может потребоваться Эмилю от компаньонки - Софи. То есть женщина - это естественное (природное) дополнение к мужчине, потому она и должна вести себя соответственно. Женщина сотворена специально, чтобы угождать мужчине, и потому она должна быть приятной и услужливой [3, с. 358]. Женщина должна быть хозяйкой в своём доме, она должна владеть «материальными» искусствами, она должна получить у своих родителей соответствующее образование, чтобы быть неглупым партнером своему мужу, но в то же время не превосходить его по уму [3, с. 386,409]. Ей не нужно получать религиозное образование, поскольку именно мужчина наставляет женщину в этих вопросах [3, с. 377]. Она должна быть мягкой, нежной, честной, усердной, изящной, одеваться просто, вести себя скромно, всех очаровывать и восхищать. Она должна быть мудрой, добропорядочной и спокойной [3, с. 383]. Она должна культивировать приятные таланты, которые помогут развлекать её будущего мужа, чтобы способствовать счастью его жизни [3, с. 374]. Руссо отклоняет предположение, что, рекомендуя «сексуальное различие», он рекомендует «сексуальное неравенство». Он отвергает любое предложение об утверждении превосходства мужчин. Женский пол ставится ниже только в сравнении со стандартами противоположного пола, но, поскольку пол отличается, мужчин и женщин нельзя сравнивать. Поэтому мужской и женский пол рассматриваются как равные, тем более что их нужно понимать и оценивать в их собственных терминах, а не на языке противоположного пола. Каждый пол вносит свой вклад в общее дело, но не одинаковым способом [3, с. 358]. Руссо так формулирует эту мысль: «Женщина стоит выше как женщина и ниже как мужчина. Когда она использует свои права, у неё есть преимущества. Когда она пытается узурпировать нас, она становится ниже нас» [3, с. 363-364].

Великий просветитель полагает, что один из главных естественных атрибутов женщины - это её скромность как природное ограничение ненасытной страсти мужчин, а потому Софи должна «измерять свои милости», сексуально сопротивляясь Эмилю [3, с. 477-479], что совпадает с общим анализом желания, предложенным Руссо: по сути, это в сжатой форме руссоистская «экономия желания». Последнее генерируется скрыванием, утаиванием, сопротивлением и завуалированностью. По Руссо, женщины должны намеренно вызывать и поддерживать мужское желание, провоцируя его посредством сопротивления. Возможно, это связано с тем, что, по Руссо, маскулинность очень хрупка, и чрезмерный контакт с женщинами может подвергнуть её риску - риску феминизации.

Именно в таком напряженном взаимодействии функционалистских и эссенциалистских идей фемининности создавались популярные в то время книги правил поведения для девушек высшего общества. Автор книг, предлагающий советы в таком формате, должен был лавировать между тем, что (по его представлениям) женщина есть, и тем, что общество требует от неё. Хорошим примером последнего может послужить книга Джона Грегори «Отцовское наследие дочерям» («A Father's Legacytohis Daughters», 1774).

Дж. Грегори, известный в своё время шотландский философ-моралист, современному читателю скорее всего знаком по атакам на него Мери Уоллстоункрафт в «Защите прав женщины». Как отмечают ученые, за предписаниями Грегори отчетливо виден натуралистический нарратив прогресса человека от дикого состояния до утонченности. Для него женщины - это и воплощение природного, на фоне чего хорошо прослеживается эволюция мужчины, и хранилище цивилизации. Это то, что М. Моран называет одновременной натурализацией и историзацией женского пола [4, с. 8-29].

Хотя Грегори не защищает идею возврата к природному состоянию общества, он зачастую прибегает к «естественному» как критерию искажений и извращений цивилизации. Двойное понимание цивилизации у Грегори - это одновременно частичное искажение и положительный результат природной энергии и общительности женщин. Именно последнее обусловливает противоречивость его советов дочерям, условность его предупреждений о том, что они должны маскировать свой ум, образованность, мысли и желания из уважения к общественному мнению, уступая стереотипным гендерным представлением, и в то же время настойчивость его советов следовать своим женским природным чувствам.

Если труд Грегори является примером парадоксов, отраженных в просветительском описании женщины как воплощения природы и хранилище цивилизации, то М. Уоллстоун- крафт в своей классической работе «Защита прав женщины» (1792) стремится показать, что эти парадоксы есть результат скрытой и завуалированной атаки мужчин на даже отдаленную возможность гендерного равенства. В конце XVIII ст., как отмечают учёные, галантность представляла собой не старомодную куртуаз- ность мужчин старшего возраста по отношению к молодым женщинам, но модернизированный набор правил для сексуального взаимодействия. Само понятие «галантность» по отношению к женщине вызывало разную реакцию в ученом мире. Шефтсбери, например, отклонял такое отношение как «французское, фатоватое, пустое и женоподобное» [5, с. 138], а Д. Юм реабилитировал его, провозглашая его «естественность в наивысшем смысле» [6, с. 30-52].

Как утверждает Тейлор, галантность приобретает новое значение с 70-х годов XVIII в., когда это понятие начинают ассоциировать с почтительным отношением к добродетели, скромности и высокой моральной чувствительностью дам, то есть - рыцарственностью. Указанные качества приобретали нормативный аспект; социальная, семейная и религиозная «чувствительность» вызывала мужское уважение, при этом эрудиция и умение вести аргументированный спор нарушали правила рыцарственных отношений.

Б. Тейлор, например, интерпретирует «новую галантность» как завуалированный «мертвый ход», попытку разорвать традиционные различия между полами, переписывая их в выражениях более приятных и лестных для женщин. М. Уоллстоункрафт, как и некоторые другие писательницы того периода - М. Хейз, Х. М. Вильямс, видела «игры галантности» в их истинном свете. Но в то же время многие просвещенные женщины (Э. Монтагу, С. Добсон, Х. Мор) искали некие возможности и ресурсы в возрождении рыцарственности.

Возвращаясь к Уоллстоункрафт, можно отчетливо увидеть, насколько она опережала своё время, понимая, что сознательный гендерный прогресс Просвещения становится ещё более коварным в исторических костюмах. В русле основной темы данного исследования чрезвычайно важно подчеркнуть: разум и чувство - главная оппозиция в научной ткани её «Защиты» и источник главных противоречий её самой главной работы. Исследователи отмечают, что особое внимание к этой дихотомии и чрезвычайная вера в силу разума, в его способность реформировать социально-политическую жизнь позволяют уверенно говорить о Уолл- стоункрафт как о представительнице эпохи Просвещения [7, с. 159].

Её убеждение в огромной роли разума во всех сферах человеческой жизни породило целый ряд противоречий и парадоксальных утверждений. Она ясно понимала, что освобождение женщин от политического гнёта - это не просто предоставление им избирательных прав, поскольку в частной сфере они также находятся в положении зависимости. Как известно, в XVIII веке о понятии равноправия говорили только применительно к публичной сфере. В «Защите» Уоллстоункрафт убедительно доказывает, что власть и авторитет, которыми мужчины обладают в частной сфере, так же искусственны, как и авторитет королевской семьи и аристократии в сфере политики [8].

Она утверждает, что поскольку человеческая сущность мужчин и женщин основана на их Богом данной способности к разуму, то и их добродетели должны быть одинаковы. Это значит, что для Уоллстоункрафт добродетель хорошей жены и матери не могла рассматриваться как «естественная», и здесь знаменитая мыс- лительница вступает в разногласия с концепциями Руссо. Женщины должны получать образование и знания, чтобы иметь возможность делать разумный выбор, писала она, только в этом случае имеет смысл говорить об их ценных качествах. Она также не соглашалась с Руссо, что суетность, слабость и фривольность являются естественными атрибутами женского пола [8, с. 129]. Пытаясь доказать, что женщинам не в меньшей степени, чем мужчинам, дано право на политическое равенство, Уоллстоун- крафт высказывает парадоксальные утверждения. В своей попытке распространить принципы либерального равноправия на женщин она упускает из виду то, что эти принципы были разработаны и сформулированы применительно к мужчинам. Пытаясь распространить эти принципы на женщин, она сталкивается и с концептуальными, и с практическими трудностями. Как справедливо пишет М. Гейтенс, либеральные принципы были разработаны в расчете на мужчину, который должен быть главой семьи, и бытовые потребности которого должны удовлетворятся его женой. Хотя понятие «гражданин» и не соотносится однозначно с понятием «мужчина», его основные характеристики совпадают с характеристиками отца/ мужа [7, с. 160-161]. Даже самые логичные рассуждения не могут изменить тот факт, что принадлежность к мужскому или женскому полу приводила в XVIII в. к разным социальным последствиям. Уоллстоункрафт вела не только скрытую полемику с Руссо, но и открыто высмеивала его идею о природном состоянии человека, когда он свободен от социальных огра- ничений. Она пишет, что мир требует «руки мужчины» для своего усовершенствования, но это физически невозможно, если человек будет оставаться в «золотом веке глупости» Руссо [9, с. 318]. Уоллстоункрафт постоянно писала о необходимости «улучшении» мира, о его будущем усовершенствовании, имея в виду и общественный прогресс, и семейную жизнь. В одном из «Писем» (XIX) она замечает, что дружба и семейное счастье постоянно восхваляются, но и семейной любви, и домашнего счастья очень мало в мире, очевидно, потому, что последнее требует большего развитие ума для сохранения любви в наших сердцах, чем люди обычно полагают [9, с. 321-322].

Мери Хейз, подруга М. Уоллстоункрафт, во многом разделявшая её взгляды на положение женщин, в своём знаменитом «Обращении к мужчинам Великобритании от лица женщин» пишет: «Из всех систем, - если, действительно, узел противоречий и абсурдностей можно назвать системой, - которые создала человеческая природа в моменты интоксикации, совершенно абсурдной является та, которую изобрели мужчины с целью формирования умов и регулирования поведения женщин» [10, с. 325]. Хейз, верная последовательница просвещенческих идей, сразу же акцентирует проблему рациональности, восклицая: «Какой хаос! Какая смесь силы и слабости, рассудка и глупости, утонченного чувства и полной бесчувственности ... в мужском воображении, - давшем их милым сердцу красоткам имя женщины! И как это не похоже на отца богов и мужчин, веселого и галантного Юпитера, который, сделав мудрость плодом своих мозгов, представил её восхищенному миру в образе женщины» [10, с. 325].

После перечисления многочисленных примеров того, какой мужчины хотят видеть женщину, Хейз приходит к заключению, что ожидаемое от женщины поведение требует от неё зачастую твердости, которую мужчины приписывают ей для своего собственного удобства и для последующего восхищения как средства защиты. Подобные требования к женщине вступают в противоречие с природой, умом и здравым смыслом [10, с. 328].

М. Хейз как соратница М. Уоллстоункрафт поддерживает тезис последней о просвещенческом понимании природы человека, подчеркивая, что женщина не меньше, чем мужчина, обладает этой природой. Вслед за Уоллстоун- крафт она пытается показать в ходе своего анализа, что «господствующее представление относительно характеристик пола всегда было губительно для морали». Она пытается доказать, что разум не имеет пола, что человеческое сознание лишено пола. Как и Уоллстоункрафт, она утверждает, что различие между полами состоит лишь в различии между мужским и женским телом и имеет значение только в одном отношении - воспроизводстве рода.

По Уоллстоункрафт, патриархатное правление - столь же неразумное основание общества, как и монархическое правление. Уоллстоун- крафт упрекает философов Просвещения в том, что, объявляя существующую власть незаконной, они не идут дальше. Она утверждает, что «божественное право мужей» должно быть оспорено так же, как и «божественное право королей». Как пишет М. Гейтенс, доказывая своё представление о женских правах, Уоллстоункрафт часто использует прием «reductionadabsurdum» [7, с. 167]. Она постоянно оспаривает мнения своих оппонентов в вопросах о роли и обязанностях женщин, вскрывая непоследовательность их аргументации. Её основной прием состоит в следующем: мужчины утверждают, что права и обязанности обуславливают друг друга, отрицая при этом права женщин, однако от женщин они ожидают, что те будут чтить свои обязанности.

Уоллстоункрафт гениально заметила следующую важную мысль, играющую основополагающую роль в последующих феминистских определениях: любые женщины, женщины «всех расцветок и мастей», отторгаются мужским миром и вытесняются из мужской картины мира, то есть феминистское исследование - это исследование того, что находится за рамками некой концептуальной схемы, и потому оно изначально проблематично. Уоллстоункрафт блистательно показала, что онтологический дуализм, базирующийся на оппозиции «Я/ Другой», даёт начало двум взаимосвязанным подходам к человеку и проблемам этики: патриар- хатному и индивидуалистическому.

В самом конце XVII в. философ и писатель- просветитель Мери Эстелл писала, что женщина редко является субъектом истории и сама история не проявляет к женщине интереса:Соціальна філософія і філософія історії

«Поскольку мужчины являются историками»,Выводыони редко снисходят до записей великих и добрых деяний женщин, а когда они замечают их, то делают это с великомудрой оговоркой о том, что подобные женщины были в своих поступках выше своего пола [11, с. 3]. В следующие сто лет произошли радикальные изменения в мировосприятии женщин, - как внутреннем, так и внешнем; последнее было бы невозможно без писательниц-феминисток, целью которых была борьба не за политическое равноправие с мужчинами, но за равный с ними доступ к образованию и рациональным методам достижения окружающего их мира.

Научная новизна

Научная новизна статьи заключается в раскрытии сути концепта «новой», «рациональной женщины» Просвещения, непосредственно связанной с феминистской мыслью этого периода, воспринимаемой не только в качестве философской теории, но и художественных образов произведений писательниц конца XVII в. - начала XVIII в.в.

Просвещенческая идея о том, что общество может развиваться не только экономически, но и в моральном отношении, образовании, культуре повлекла переоценку не только истории, но всего цивилизационного процесса. Эта переоценка привнесла идею о том, что женщины также имеют свое «место» в культуре и что они, несмотря на неизменность своих биологических и семейных ролей, так же, как и мужчины, могут меняться вместе с изменяющимся временем. Последнее выдвинуло на передний план просвещенческой «повестки дня» мысль о том, что образовательный уровень и статус женщин в обществе являются важными инструментами исторического прогресса. 2. Анализ концепций Руссо позволяет сделать вывод о том, что, затрагивая многие проблемы, представляющие интерес для «постсовременного» феминизма, Руссо чертит портрет современной ему «цивилизованной» женщины, помещая его на фоне восхваляемой им «естественной» женщины. В «Эмиле» предполагается, что активный и сильный мужчина правит пассивной и послушной женщиной, но этот нарратив дестабилизируется описанием мужчины, легко подавляемого женщиной, и описанием его силы, зависящей от интенций и желаний женщины.

Список использованных источников

феминизм просвещение западноевропейский

1. Outram D. The Enlightenment. New Approaches to European History. - Columbia Univ. Press, 2013. - 184 p.

2. Кондорсе, Прюдо, Пітомар. Слова чоловіків.Упор Е. Бадентер. - К.: Альтерпрес, 2006. - 400 с.

3. Rousseau J.-J. Emile, or On Education/ Jean- Jacques Rousseau. - Ed. Ch. Kelly. - Dartmouth, 2009. - 812 p.

4. Moran M.C. Between the Savage and the Civil/ Michael Moran// Women, Gender and Enlightenment. - Ed. B. Saylor, S. Knott. - Palgrave, 2007. - 792 p.

5. Pearsall R. The Worm in the Bud/ Ronald Pearsall. - London: Weidenfeld and Nicolson, 1969.560 p.

6. Taylor B. Feminists versus Gallants: Manners and Morals in Enlightenment Britain/ Brian Taylor// Women, Gender and Enlightenment. - Ed. B. Saylor, S. Knott. - Palgrave, 2007. - 792 p.

7. Гейтенс М. «Притеснение моего пола»: Уолл- стоункрафт о разуме, чувстве и равенстве/ Мойра Гейтенс// Феминистская критика и ревизия истории политической философии. - М.: РОССПЭН, 2005. - С. 159-181.

8. Wollstonecraft M. A Vindication of the Rights of Woman/ Mary Wollstonecraft. - London: Penguin, 1975. - 340 p.

9. Wollstonecraft M. Letters Written during a Short Residence in Sweden, Norway and Denmark/ Mary Wollstonecraft// Anthology of British Women Writers. Ed. D. Spender, J. Todd. - London: Pandora, 1989. - P. 311-324.

10. Hays M. Appeal to the Men of Great Britain in Behalf of Women/ Mary Hays// Anthology of British Women Writers - Eds. D. Spender, J. Todd - London: Pandora, 1989. - 925 p.

Размещено на Allbest.ru