Безусловность или относительность морали

Размещено на http://www.allbest.ru/

Безусловность или относительность морали

И.А. КАДИЕВСКАЯ

Авторское резюме

Статья посвящена исследованию проблемы безусловности или относительности морали. По-новому осмыслены вопросы: Может ли существовать абсолютная мораль? Каково ее содержание? Необходима ли она человечеству? Является ли нравственная личность абсолютной ценностью? Оправдывает ли цель средства? Обосновано, что размышляя о проблеме безусловности или относительности морали, не сле-дует абстрагироваться от религии -- миллиарды людей находят в ней основу своей нравственности. На-копленный человечеством этический опыт бесконечно богат и разнообразен: он включает в себя и про-возглашенные пророками Божественные откровения, и гениальные прозрения светских философов. Проанализированы такие понятия, как мораль, абсолютная мораль, релятивизм, моральный ригоризм, нравственная личность, формальная этика. Установлена специфика морального релятивизма, который провозглашает историчность и изменчивость норм и стандартов человеческого поведения. Моральный релятивизм отрицает абсолютный характер, т.е. всеобщность и принудительность морали, подчеркивая условность и ситуативность моральных норм. Моральный ригоризм понимается как принцип, по которо-му человек должен действовать только из соображений морального долга, тогда как все другие внешние мотивации (интерес, счастье, дружба и т.д.) не имеют никакого морального значения. Показана приори-тетная значимость неригористской формальной этики, в которой сильные идеализации и абстракции этики морального ригоризма заменяются на более слабые - более реалистичные и более человечные. В неригористской формальной этике, как и в жизни, нравственные оценки вполне могут быть и в подавля-ющем большинстве случаев являются относительными.

Ключевые слова: мораль, абсолютная мораль, релятивизм, моральный ригоризм, нравственная лич-ность, формальная этика.

Absoluteness or relativity of morality

KADIEVSKAYA

Odessa state academy of building and architecture, Odessa, Ukraine
E-mail: marlinna@yandex.ru

Abstract

Article is dedicated to the case study of absoluteness or relativity of morals. The questions are in a new way comprehended: Can exist absolute morals? Is how its content? Is necessary it for humanity? Is moral per-sonality absolute value? Does justify the purpose of means?

It is substantiated, that reflecting about the problem of absoluteness or relativity of morals, one ought not to be abstracted from the religion - billions of people find in it the basis of their morals. Accumulated ethical experience is infinitely rich and diverse in humanity: it includes and the proclaimed prophets godly revela-tions, and the brilliant enlightenment of secular philosophers.

Are analyzed such concepts, as morals, absolute morals, relativity, moral rigorizm, moral personality, formal ethics.

The specific character of the moral relativity, which proclaims historicity and changeability of standards and standards of human behavior, is established. Moral rigorizm is understood as the principle, according to which the man must act only from the considerations of moral debt, whereas all other external motivations (interest, happiness, friendship, etc) have no moral value. Is shown the priority significance of the nerigorist- skoy formal ethics, in which strong idealizations and abstractions of the ethics of moral rigorizma are substi-tuted by the weaker - more realistic and more humane. In the nerigoristskoy formal ethics, as in the life, moral estimations completely can be and in the overwhelming majority of the cases are relative. мораль релятивизм этика нравственный

Keywords: morals, absolute morals, relativity, moral rigorizm, moral personality, formal ethics.

Постановка проблемы. Сегодня этические проблемы занимают все более значимое место в пространстве современной философии, о чем свидетельствуют названия современных все-мирных и отечественных форумов, конферен-ций и «круглых столов».

Статья посвящена обоснованию позиции, согласно которой исходные принципы фор-мальной этики успешно преодолевают такие мировоззренческие крайности,Ю как реляти-визм и моральный ригоризм.

Учитывая научную значимость проблемы, можно сформулировать цель и задачи данной статьи.

Цель исследования - осмысление проблемы безусловности или относительности морали.

Для достижения поставленной цели пред-полагается решить следующие задачи:

1. Проанализировать ключевые понятия (мораль, абсолютная мораль, релятивизм, мо-ральный ригоризм, нравственная личность, формальная этика), рассмотреть их взаимо-связь.

2. Рассмотреть моральные нормы.

3. Осмыслить особенности морального реля-тивизма и ригоризма.

4. Выявить преимущества формальной эти-ки в преодолении мировоззренческих крайно-стей.

Основными методами исследования явля-ются анализ и обобщение научной и теологи-ческой литературы по проблеме, а также обще-научные методы: анализ и синтез, индукция и дедукция.

Анализ исследований и публикаций. Ос-новой статьи послужили труды А. Швейцера, Н. Бердяева И. А. Ильина, В. И. Кураева, Л. Н. Толстого и других исследователей.

Содержание статьи соответствует постав-ленной цели и задачам.

Изложение основного материала. Под аб-солютной моралью можно понимать некую «всеобщую», универсальную и безусловную, не зависящую от времени и обстоятельств, нрав-ственную норму. Может ли в принципе суще-ствовать такая мораль, каково ее содержание, необходима ли она человечеству? Является ли нравственная личность абсолютной ценностью? Вот те вопросы, на которые не существует точ-ного и однозначного ответа. Моральная норма (от лат. norma - руководящее начало, прави-ло, образец), как элемент морального сознания - это элементарная форма морального требова-ния, определенный образец поведения, кото-рый отображает устоявшиеся правила челове-ческих отношений и сосуществования.

Моральные нормы неоднородны, их содер-жание определяется различными факторами. Можно выделить, по меньшей мере, три вида норм.

Фундаментальные нормы морали: харак-терны наибольшей степенью абстрактности. Они нередко входят в общественное моральное сознание в виде религиозных заповедей. Это известные нормы: не убий, не укради, не обма-ни и др.

К фундаментальным нормам можно отнес-ти так называемое «золотое правило этики»: «(Не) поступай по отношению к другим так, как ты (не) хотел бы, чтобы они поступали по отношению к тебе». Оно формулировалось мно-гими мыслителями разных народов в различ-ные исторические эпохи. Первые упоминания о нем относятся к І тысячелетию до н.э. Встре-чается «золотое правило» в индийских тракта-тах, в изречениях Будды, в ответах Конфуция, в античных философских текстах. Однако наи-более четко «золотое правило этики» выраже-но в знаменитом категорическом императиве И. Канта: «Относись к другому человеку не только как к средству, но в то же время и как к цели» [9].

Одна из важнейших проблем, занимавших умы великих мыслителей, - это проблема аб-солютной морали: «...Этическая мысль всегда стремилась открыть всеобщий основной прин-цип нравственного» [1, с. 205].

Моральный релятивизм отрицает абсолют-ный характер, т.е. всеобщность и принудитель-ность морали, подчеркивая условность и ситуа- тивность моральных норм.

Нравственный максимализм, то есть стрем-ление во что бы то ни стало неуклонно следо-вать той или иной норме морали, может быть внутренним, когда повышенные моральные требования человек предъявляет к самому себе, или внешним, когда такие требования предъ-являются к другим людям.

Ригоризм - это моральный педантизм, до-тошность и неукоснительность в моральных правилах, которые уже не способствуют, а ме-шают нормальному сосуществованию людей и этим вредят самой моральной задаче. Ригорис-ты пропагандируют неукоснительность в мо-ральных правилах. Они призывают в любых обстоятельствах следовать фундаментальным нормам морали. Ярким представителем риго- ристской этики был И. Кант. Требования риго- ристской этики - строгость, точность, четкость и определенность. Это «черно-белая» этика аб-солютного противопоставления добра и зла.

Ригористам свойственен максимализм, склонность расценивать сущее по его соответ-ствию некоему идеалу, так что все недотягива-ющее до идеала отрицается вовсе, как не знача-щее ничего или даже оскорбляющее этот идеал.

Ярким представителем неригористской эти-ки был Аристотель «Добродетель есть золотая середина между крайностями» [9]. Неригорист- ская формальная этика заменяет идеализацию и абстракцию морального ригоризма реали-стичными и человечными конструкциями, ког-да нравственные оценки в подавляющем боль-шинстве случаев являются относительными.

С одной стороны этический ригоризм дает возможность создавать идеальные теоретиче-ские модели общественного развития, где воз-можно общее благо. Эти человеческие стрем-ления воплощают самые светлые и поэтому заслуживающие уважения мечты о мировой гармонии, победе добра, милосердия, любви и т.д. В то же время нигде и никогда в обществе не было достигнуто общее благо. А если так, то возможно в этом присутствует особый смысл, требующий пристального внимания и глубоко-го осмысления.

Перед философами разных эпох неизменно стояла проблема: Оправдывает ли цель сред-ства? И конечно легче всего было бы с высоты холодной отчужденности абсолютной морали дать однозначно отрицательный ответ. Но не все так просто. В любом случае размышления на эту тему обычно начинаются с прояснения тех конкретных целей, ради которых испокон веков использовались и продолжают исполь-зоваться средства весьма далекие от мораль-ных императивов. Так, например, если чьи-то конкретные цели злонамеренны и связаны с преумножением природного, социального и морального зла, они представляют собой ми-ровую угрозу. Основная правовая и моральная задача как раз и заключается в выявлении, по-следовательной и упорной борьбе с различными преступлениями. Не будь этой борьбы мораль и право вообще не имели бы смысла. Оправ-дывают ли такие цели, как борьба с убийства-ми, грабежами, распространением оружия, наркотиков и т.д. применение насилия. Ответ представляется вполне очевидным. Недаром в любой стране действует правовая система нака-зания за различные виды преступлений. Гораз-до сложнее ответить на вопрос, существуют ли еще какие-то другие значимые цели оправды-вающие нарушения моральных норм.

С точки зрения морального ригоризма нрав-ственная личность сама по себе является абсо-лютной ценностью. А ведь такой человек всег-да должен оставаться честным, правдивым, принципиальным и т.д. Интересно разобрать-ся, что таит в себе эта задача? Давно извест-но, что основным мотивом такого поведения может оказаться эгоцентризм, заносчивость, высокомерие и гордыня, когда моральная без-упречность становится важнее счастья и бла-гополучия близких людей, ради которых мож-но было бы сделать исключение. В реальной жизни, для того чтобы помочь или хотя бы не навредить другому человеку, бывает просто необходимо солгать. Ведь опрометчиво заяв-ленная правда в целом ряде случаев способна не просто огорчить, но даже сломать человека и привести к трагедии. Как известно психика очень ранима, противоречива и переполнена внутренними конфликтами. И то, что мораль-ному ригористу будет казаться справедливым, для кого-то может стать приговором, концом карьеры, личного счастья или дружеских отно-шений. Кому и для чего нужна такая правда? В то же время истинная доброта не категорична и великодушна, она проявляется в терпимом, гибком, осторожном, чутком и бережном от-ношении к людям, среди которых сложно най-ти кристальных праведников. «Не судите и не судимы будете», «Кто без греха, пусть первый бросит в меня камень» [10]. Все мы знаем, что слово может воскресить, но может и убить че-ловека. А если так, что плохого в хитрости, ко-торая, искажая правду из благих намерений, может придать сил и уверенности, вдохновить, ободрить, утешить, успокоить, способствовать урегулированию конфликтов, решению самых различных проблем и т.д. А разве не от этого в нашем несовершенном мире зависит хрупкое человеческое счастье. Парадокс человеческой жизни, возможно, заключается в том, что даже самый принципиальный моралист и правдо-люб, категорически осуждающий обман, может даже не задумываться о том, как практически помочь кому-то стать более счастливым? Раз-мышляя и теоретизируя о несоответствии тех или иных поступков моральным императивам такой человек может либо оставаться абсо-лютно пассивным, а значит бесполезным для окружающих, либо он будет активно и прин-ципиально соблюдать моральные нормы, неиз-бежно причиняя вред своей категоричностью и максимализмом. Разумный, здравомыслящий человек хорошо понимает, что любое действие или бездействие неизбежно оказывает как по-зитивное, так и негативное влияние на окружа-ющих. А поскольку этот процесс невозможно полностью контролировать, особенное значе-ние приобретает соотношение такого влияния. Поэтому с точки зрения формальной этики вместо того, чтобы теоретически превозносить значение моральных норм лучше практически постараться быть добрее, реально помогать и сочувствовать окружающим. В данном случае основной смысл морали проявляется не в аб-солютизации нравственной личности, а в том, чтобы в результате этического познания мы захотели не судить, а любить и понимать друг друга. В отношениях добра и зла, божествен-ного и дьявольского, по мнению Н. Бердяева трагизм, прежде всего, заключается в стол-кновении одного добра с другим добром, одной ценности с другой ценностью - любви к Богу и любви к человеку, любви к отечеству и любви к близким, любви к науке или искусству и люб-ви и жалости к человеку и т. п. Ценность нрав-ственная, в узком смысле слова, сталкивается с ценностью познавательной или эстетической, ценности жизни личной с ценностью жизни сверхличной, исторической. Но любовь к по-знанию или искусству, любовь к отечеству или культуре имеет нравственную ценность и долж-на быть признана добром, если добро понимать целостно. Человек принужден быть жестоким, потому что он поставлен перед необходимостью жертвовать одной ценностью для другой цен-ности, одним добром для другого добра, напр. близкими людьми для отечества или для борь-бы за социальную правду, деятельностью па-триотической или социальной для творчества научного, художественного и наоборот. Чело-век то совершает жертву своим призванием в познании или искусстве во имя ценностей ре-лигиозных, во имя аскетического подвига и до-стижения большого личного совершенства, то жертвует своим личным совершенством во имя творчества поэта или философа. Такими траги-ческими конфликтами полна жизнь [3].

Этика нашего мира предполагает дуализм добра и зла. Дуализм есть предпосылка этики. Миросозерцание монистическое всегда оказы-вается неблагоприятным для этики и ослабля-ет в человеке нравственный пафос. Этический дуализм предполагает нарушение первоздан-ной красоты творения, онтологическое повреж-дение. Само различие между добром и злом мучительно и радости не доставляет. Можно установить типы философских направлений в зависимости от остроты переживания пробле-мы добра и зла. Этическая ориентация фило-софии это есть трагическое переживание добра и зла, которое не разрешается легко нравствен-ным законом и нормой. Источник трагизма тут в том, что добро, закон добра совершенно бес-сильны преодолеть зло, победить источник зла. Эти проблемы нашли себе вечное выражение у Ап. Павла. Нравственное сознание предполага-ет дуализм, противопоставление нравственной личности и злого мира, злого мира вокруг себя и в самом себе. Христианство в своей развитой форме призывало угнетенных к покорности, однако в то же время оно осуждало само угне-тение и, следовательно, могло быть направлено против угнетателей и эксплуататоров.

Христианство освящало социальный строй, основанный на классовой и сословной страти-фикации общества, но в то же время решитель-но утверждало равенство всех перед Богом, что стало основой принципиально новой социаль-но-этической концепции - теоретической базы всех социальных движений, в том числе анти-феодальных и тираноборческих.

Христианство действительно решитель-но и принципиально осуждало насилие, кем бы и как оно ни применялось. В том числе и со стороны угнетателей. Однако неправильно усматривать в христианстве только эту пас-сивно негативную сторону. Христианская кон-цепция была достаточно богатой философски и достаточно диалектической, чтобы противо-поставить доктрине угнетателей не менее убе-дительную доктрину борцов против угнетения. Поэтому неудивительно, что практически все прогрессивные, антифеодальные движения в эпоху Средневековья проходили под христиан-скими лозунгами и, как правило, возглавля-лись священниками и богословами.

Таким образом, христианство не только не разоружало угнетенные массы, но вдохновляло их на отпор угнетателям, давало им идеологи-ческое оружие в борьбе против эксплуатации и эксплуататоров.

Весьма показательной в контексте обосно-вания норм абсолютной морали может быть попытка ответить на вопрос: Если злодей в на-шем присутствии совершит нападение на безза-щитного человека, то как надлежит поступить в этом случае:

1. Силой защитить беззащитного и тем са-мым воспротивиться злу?

2. Безучастно смотреть на совершившееся зло?

3. Убежать и предоставить событиям разво-рачиваться своим чередом?

4. Позвать кого-либо на помощь?

Христианские этические ригористы ут-верждают, что противление злу запрещено Богом. И поэтому если на разбойника не дей-ствуют уговоры и просьбы, христиане не име-ют права силой препятствовать разбойнику, и не должны помешать совершиться злодеянию. «Какой бы страшный разбойник ни напал на какого бы то ни было невинного и прекрасного ребенка, христианин не имеет основания, от-ступив от данного ему Богом закона делать над разбойником то, что разбойник хочет сделать над ребенком; он может умолять разбойника, может подставить свое тело между разбойни-ком и его жертвой, но одного он не может: со-знательно отступить от данного ему Богом за-кона, исполнение которого составляет смысл его жизни» (Л. Н. Толстой «О непротивлении злу») [8].

Л. Н. Толстой заявлял о том, что «христи-анин не имеет права отступить от данного ему Богом закона делать над разбойником то, что разбойник хочет сделать над ребенком», то есть произвести насилие.

В довершение ко всему человек должен по совету Л. Н. Толстого бессмысленно пойти под нож злодея, не принеся этим поступком нико-му никакой пользы. В данном случае это будет не самопожертвование и даже не несчастный случай на производстве, который как-то можно оправдать, а безумный поступок, граничащий с самоубийством, так как самопожертвование христиан отличается пользой, целенаправлен-ностью и смыслом, чего нет в описываемом Л.Н. Толстым случае.

Во введении к книге «О сопротивлении злу силою» И. Ильин писал, что толстовское уче-ние проповедовало «...идиллический взгляд на человеческое существо... Это учение узаконива-ло слабость, возвеличивало эгоцентризм, пота-кало безволию, снимало с души общественные и гражданские обязанности.» [4, с. 36-37].

Завершает Ильин свои размышления так: «. Верный выход из этого трагического зада-ния состоит в необходимом сопротивлении злу силой с принятием на себя ответственности за свое решение и деяние и с непременным после-дующим, всежизненным нравственно-религи-озным очищением.» [4, с. 438-439]. Ю. Боро-дай писал о библейском тексте: «Вот у Матфея написано: «Блаженны миротворцы». А в дру-гой главе читаем: «Не мир пришел я принести, но меч» (Матф, 5:9; 10:34). Или, например, сказано: не убий! Ну а если у меня на глазах убивают безвинных. Что теперь? «Теперь, - говорит Христос, - продай одежду свою и купи меч» (Лк, 22:36)». Философ подчеркивал, что «Христос дает указания парадоксальные», и отмечал: «Согласно юридическому принци-пу, две противоречащих статьи лишают закон силы. Если этот принцип применять к Еван-гельским правилам, что останется?» [5, с. 327]

Примеры, данные нам Самим Спасителем, дают христианам право на самозащиту и ука-зывают путь победы над злом. «Не будь побеж-ден злом, но побеждай зло добром (Рим. 12:21).

В главе «О духовном компромиссе» в книге «О сопротивлении злу силою» делается вывод: «Тот, кто перед лицом агрессивного злодей-ства требует «идеального» нравственного ис-хода, тот не разумеет, что из этой ситуации нет идеального выхода. Уже простая наличность противолюбовной и противодуховной ожесто-ченной воли в душе другого человека делает такой, безусловно-праведный, исход до край-ности затруднительным и проблематичным» [4, с. 204]. Ильин же говорил «о христолюбивом воинстве», о том, как может сложиться внеш-не побудительная борьба со злом «в условиях революционных потрясений, гражданских и международных войн: в этих условиях необ-ходимость оборонять Родину, веру и святыню ставит человека в положение не воспитателя, а воина» [6, с. 175]. В качестве примера философ вспоминает благословление Дмитрия Донского Сергием Радонежским на Куликовскую битву и участие в ней «двух меченосных послушни-ков».

Выводы. Сегодняшняя жизнь подтверждает правоту И. Ильина в трактовке философии «не-противленчества» Л.Н. Толстого. В.И. Кура-ев писал о книге И. Ильина «О сопротивлении злу силою»: «Особую остроту и сложность ей придает внутренняя антиномичность: утверж-дение в качестве высших этических ценностей заповедей любви и добра, которые необходимо положить в основу всего нравственного пове-дения человека, с одновременным признанием неустранимого присутствия в мире сил зла и насилия, в остром противодействии с которым протекает человеческая жизнь. Работа Ильи-на. до сих пор активно и живо присутствует во всех дискуссиях, ведущихся вокруг этой одной из центральных тем христианской этики» [7, с. 504-505].

По мере развития человечества сфера при-ложения этических кодексов неуклонно расши-ряется, охватывая все большие по численности социальные группы. Этот процесс продолжа-ется и сегодня, когда мы снова пытаемся отве-тить на вопрос: Является ли нравственная лич-ность абсолютной ценностью? Впрочем, этот вопрос, как и любой другой, можно довести до крайности, то есть до абсурда. В данном случае крайностями является как релятивизм, так и моральный ригоризм.

Эти распространенные позиции заключают в себе множество принципиальных недостатков и поэтому уступают подходам формальной эти-ки, наиболее близкой человеку.

Размещено на Allbest.ru