Размещено на http://www.allbest.ru/

"Герменевтика языка" в философии М. Хайдеггера

Фалёв Егор Валерьевич

Аннотации

В данной статье впервые вводится в научный оборот понятие "герменевтика языка" применительно к философствованию Хайдеггера. Рассматриваются философские основания и методические приёмы такой герменевтики и её место в хайдеггеровской программе разработки неметафизической философии и соответствующего ей нетематического способа высказывания. Изучается применяемый Хайдеггером этимологический метод формирования философской терминологии. Адрес статьи: www.gramota.net/materials/3/2014/10-2/46.html

Ключевые слова и фразы: Хайдеггер; герменевтика; Потебня; внутренняя форма слова; этимология.

"HERMENEUTICS OF LANGUAGE" IN MARTIN HEIDEGGER'S PHILOSOPHY

Falev Egor Valer'evich, Ph. D. in Philosophy, Associate Professor Lomonosov Moscow State University fdlhtrh@gmail.com

In the article the author introduces the concept Їhermeneutics of language? concerning Heidegger's philosophizing into scientific use. The philosophical foundations and methodological techniques of such hermeneutics and its place in Heidegger's development programme of non-metaphysical philosophy and the corresponding non-thematic way of utterance are considered. The etymological method of philosophical terminology forming used by Heidegger is studied.

Key words and phrases: Heidegger; hermeneutics; Potebnya; word inner form; etymology. философия герменевтика хайдеггеровский

"Герменевтика", в традиционном понимании этого термина, имеет дело с речью, письменной или устной, или с другими знаками. В эпоху, которую Хайдеггер определяет как "метафизическую", "герменевтика языка" невозможна, ибо язык, начиная с Аристотеля, понимается как apophansis, "высказывание", а не порождение смысла [13]. Однако в неметафизических традициях можно найти некоторые примеры герменевтики самого языка. Это и индийская грамматическая традиция, в которой с древности при толковании текстов учитывается этимология (правда, нередко вымышленная), и даже значение отдельных звуков санскрита, как, например, в методе толкования evambhыtanaya, развитом в джайнизме. Это и каббалистические методы толкования гематрия, темура и нотарикон. Гематрия сопоставляет каждой букве числовое значение, на основе которого производится калькуляция скрытых смыслов священных текстов. Темура использует метод перестановки букв, нотарикон образование слов из конечных или начальных букв предложений толкуемого текста.

Были примеры "толкования языка" и в Европе. Сам Платон в диалоге "Кратил" утверждал, что имя каждой вещи творится неким "демиургом языка" так, чтобы отражать ее сущность, и даже каждый звук в отдельности несет определенный смысл (391d ff. [2, с. 623]). В начале ХХ века Велимир Хлебников, самостоятельно пришедший к подобным взглядам, выдвигает свою концепцию "заумного языка" будетлян, ставя на роль демиурга языка себя, поэта (см. "Наша основа" [7, с. 167-181]). И для Платона, и для Хлебникова сочетание звуков в произносимом слове определяет его основное значение, независимо от того, какой субъективный смысл вкладывает в него говорящий.

Хайдеггер также самостоятельно приходит к задаче истолкования самого языка, последовательно расширяя предметную область своего метода философской герменевтики: сначала он говорил об "истолковании действительности" (Hermeneutik der Faktizitдt, 1923), "аналитике человеческого присутствия (Dasein)" (Sein und Zeit, 1927), потом предметом герменевтического вопрошания стало "Ничто" (Was ist Metaphysik, 1929). После Поворота 1930-х годов предметом герменевтики вновь становится высказывание языка. Но "высказывание языка" означает теперь для Хайдеггера не обнаружение уже имеющегося смысла посредством языка, а раскрытие смыслов, заложенных в самом языке.

Именно язык, по Хайдеггеру, есть то, "что было вверено нашей сути в самом начале, и что становится известным последним" [10, S. 120] Парафраз того же изречения встречаем в "Вопросе о технике": "Человеку являет себя начальная рань лишь напоследок" [12, S. 23].. В самом начале нам было "вверено" (zugetraut) бытие и язык ? как "дом бытия", то есть, они покоятся в самом основании нашей человеческой сути. Поэтому истолкование языка есть нескончаемый путь самопознания. "Мы хотим только, для начала, добраться именно туда, где мы всегда уже пребываем" [Ibidem, S. 12]. Язык же есть и путь, и средство этого самопознания, по слову Гераклита: "Душе присуща самовозрастающая мера (льгпт)" (фр. 112 (115 DK) [4, с. 250]), где "логос" можно переводить и как "слово", "речь".

Чтобы получить доступ к языку как изначальному достоянию человеческой природы, Хайдеггер предлагает так называемое "вдумчивое использование языка": "Вдумчивое использование языка (besinnliche Sprachgebrauch) не может руководствоваться тем, что обыкновенно имеют в виду; скорее, оно должно руководствоваться скрытыми богатствами, которые язык держит наготове для нас так, чтобы через них мы могли приобщиться к сказанию языка" [10, S. 186]. Здесь под "скрытыми богатствами", очевидно, понимается нечто подобное "внутренней форме" слова по теории А.А. Потебни: некий звук или сочетание немногих звуков, составляющих этимологическую основу корня слова [3, с. 156]. В более современной формулировке Ю.С. Маслова внутренняя форма называется "мотивировкой слова" и определяется как "сохраняющийся в слове отпечаток того движения мысли, которое имело место в момент возникновения слова" [1, с. 113].

Хайдеггер рассматривает в этом аспекте язык как результат многовековой деятельности мысли. Есть ли у этой мысли, или у языка, "субъект"? Мы не можем полагать в качестве "субъекта языка" ни Бога, ни Абсолютный Дух, ни даже народ это сама мысль как безличное событие. И чем более мыслитель отдан этому безличному свершению мысли, тем более он исторически значим.

Хайдеггер не доходит, как джайны или каббалисты, до анализа смысла отдельных звуков, но рассматривает как осмысленные некоторые изначальные звуковые формы немецкого языка, используя даже данные сравнительного языкознания. Например, нем. giessen, Guss ? "лить", соответствует в индогерманском ghu, что значит "жертвовать". Хайдеггер обыгрывает это в своей трактовке Четверицы (Geviert) в докладе "Вещь" [11, S. 174]. И, как и индийские мыслители, Хайдеггер нередко использует псевдоэтимологию там, где это помогает ему выразить свои онтологические идеи. Самый известный пример такой псевдоэтимологии определение им истины как a-letheia, что якобы выражает внутреннюю форму "не-сокрытости".

Исследователи говорят даже об особом "этимологическом методе" Хайдеггера [9], который состоит в том, что значение терминов хайдеггеровской философии, прежде всего, определяется не конвенциональным общеупотребительным значением, а корневым. У этого метода тоже много параллелей, в той же Индии у джайнов он называется samabhirudhanaya. Шри Ауробиндо показывает, что древние риши, авторы Ригведы, использовали при создании гимнов корневые значения как главное средство поэтической выразительности, но это означает, что слушатели этих гимнов в древние времена были способны слышать эти корневые значения и непосредственно воспринимать корневые созвучия. Так, "волк" на ведийском языке называется v?ka, что означает "разрыватель", поскольку он зубами разрывает свою добычу на части. И в русском, и в английском, и в немецком языках слово "волк" (wolf, Wolf) происходит от того же индоевропейского корня, что и ведийское v?ka, но мы уже не слышим в нем этого корневого значения [8, с. 54].

В Германии впервые о роли этимологии в понимании языка заговорили ученые, занимавшиеся сравнительной филологией. Так, Гердер еще в 1770 году в своей работе "Об истоках языка" писал о "семействах слов", объединенных корневыми значениями вокруг некой "чувственной основной идеи" (Sinnliche Hauptidee) [9, S. 40]. Однако Хайдеггер, по-видимому, пришел к использованию такого этимологического метода самостоятельно.

Для Хайдеггера корневые значения слов являются "скрытым сокровищем языка", поскольку они должны хранить, как он верил, память об опыте исходного неметафизического постижения бытия. Поэтому в своих работах, начиная с самых ранних лекций до последних лет, Хайдеггер часто и охотно использует этимологические корни (правда, также псевдоэтимологические созвучия) для восстановления утраченной вследствие "забвения бытия" онтологической укорененности речи и мышления.

Как правило, это приводит у него к созданию неологизмов, новых слов по смыслу, даже если они омонимичны уже существующим словам естественного языка. Напр., vernehmen в обычном немецком языке означает, прежде всего, "слушать", "допрашивать". Хайдеггер в "Цолликонерских семинарах" возвращает это слово к его корневому значению nehmen, "принимать", и, заново модифицируя это корневое значение приставкой ver-, получает "внимать", соотв. Vernehmen "внимание", "внятие". Вот некоторые другие примеры "семейств слов", используемых Хайдеггером. В "Бытии и времени" Entschlossenheit "решительность" и Erschlossenheit "раскрытость" используются как "скрытые синонимы", причем второй термин можно отнести к хайдеггеровским "неологизмам". Vorhandene и Zuhandene довольно удачно переведено В.В. Бибихиным как наличное и подручное соответственно, но в русском переводе, как и в предыдущем примере, невозможно передать корневое созвучие этих двух терминов в основе Hand "рука". После "поворота" 30-х годов таких примеров становится еще больше. Это и базовый термин Ereignis, доставляющий много хлопот переводчикам, т.к. словарное значение "событие" не выражает корневого значения eignen ? "присваивать", "своить". Отсюда, напр., в английском самые причудливые варианты перевода: En-owning, propriating event и др. В русском языке перевод "событие" является соблазнительно простым, но таит опасность, т.к. привносит другое корневое значение, "бытие", тем более что оно у Хайдеггера используется, но в других терминах и в других "семейсвах слов". Ge-stell как определение сущности техники на русский язык удачно переведено Бибихиным как "постав", с сохранением корневой игры stellen "ставить", и "поставлять" (продукцию потребителю).

После того как появились фундаментальные работы Теодора Кизиля [12] и Джона ван Бурена [14], посвященные периоду становления хайдеггеровской философии в период, предшествующий выходу "Бытия и времени" в 1927 году, стало очевидно, что многие идеи поздней философии Хайдеггера уже были сформулированы в его ранних лекционных курсах 1919-1926 гг. Это касается и "герменевтики языка". В ранних курсах этому соответствует различение "тематических" и "нетематических" суждений и утверждение, что изначальный бытийный опыт может быть выражен только при помощи "нетематических" высказываний. Тематические суждения, по Хайдеггеру, суть такие, в которых все значение определяется связью субъекта и предиката высказывания (напр., "в этой комнате 5 стульев"). Нетематические суждения включают различные косвенные и опосредованные способы передачи значения, как, скажем, в поэтической и вообще художественной речи (напр., "горел закат"). Хайдеггер уже тогда ставил задачу разработать для философии некий способ нетематического говорения о бытии, используя для этого как грамматические приемы, прежде всего безличные обороты (es gibt, ereignet sich и т.д.), так и акцентирование корневых значений слов, или "внутренней формы" слов, в терминах А.А. Потебни. Характеристика внутренней формы, данная Потебней в работе "Мысль и язык" еще в 1862 году, полностью соответствует хайдеггеровскому подходу к значению слова в искомом им "нетематическом" сказывании: "Внутренняя форма слова, произнесенного говорящим, дает направление мысли слушающего, но она только возбуждает этого последнего, дает только способ развития в нем значений, не назначая пределов его пониманию слова. Слово одинаково принадлежит и говорящему, и слушающему, а потому значение его состоит не в том, что оно имеет определенный смысл для говорящего, а в том, что оно способно иметь смысл вообще" [3, c. 162]. Иными словами, не столько говорящий посредством слова передает слушающему некий собственный субъективный смысл, сколько само слово своей внутренней формой определяет направление мысли и говорящего, и слушающего. Внимание к этому обычно не замечаемому тонкому влиянию языка и есть то, что Хайдеггер назовет позже "вдумчивым использованием языка", и также то, что мы называем "герменевтикой языка", поскольку здесь сам язык становится предметом истолкования.

Список литературы

1. Маслов Ю.С. Введение в языкознание. Изд-е 2-е. М.: Высшая школа, 1987. 272 с.

2. Платон. Собрание сочинений: в 4-х т. М.: Мысль, 1990. Т. I. 860 с.

3. Потебня А.А. Полное собрание трудов. Мысль и язык. М.: Лабиринт, 1999. 300 с.

4. Фрагменты ранних греческих философов / изд. подг. А.В. Лебедев. М.: Наука, 1989. Ч. 1. 576 с.

5. Хайдеггер М. Время и бытие. М.: Республика, 1993. 447 с.

6. Хайдеггер М. Разъяснения к поэзии Гельдерлина. СПб.: Академический проект, 2003. 320 с.

7. Хлебников В. Собрание сочинений: в 6-ти т. М.: ИМЛИ РАН. Т. 6. Книга 1. 448 с.

8. Шри Ауробиндо. Собрание сочинений. СПб.: Адити, 2004. Т. 2. Тайна Веды. 560 с.

9. Eiland H. Heidegger's Etymological Web // Boundary 2. 1982. Vol. 10. No. 2. Р. 39-58.

10. Heidegger M. Gesamtausgabe. I. Abteilung. Fr.a.M., 1985. Bd. 12. Unterwegs zur Sprache.

11. Heidegger M. Gesamtausgabe. I. Abteilung. Fr.a.M., 2000. Bd. 7. Vortrдge und Aufsдtze.

12. Kisiel Th. The Genesis of Heidegger's Being and Time. Berkeley - Los Angeles - London: University of California Press, 1995.

13. Sheehan Th. Hermeneia and Apophansis: The Early Heidegger on Aristotle // Volpi F. et al. Heidegger et idйe de la phenomenology. Dordrecht: Kluwer, 1988. Р. 67-80.

14. Van Buren J. The Young Heidegger. Rumor of the Hidden King. Bloomington & Indianapolis, 1994.

Размещено на Allbest.ru