ХХI век ставит под сомнение многие существующие представления о взаимосвязи человека и общества. Устоявшиеся категории социального мышления оказываются недостаточными для описания реалий социального мира. Существующие в социальной философии субстанциональный и коммуникативный подходы изучения социальной реальности не показывают диалектики социальных взаимодействий. В субстанционализме (Г. В.Ф. Гегель, К. Маркс, О. Конт) особое внимание уделяется свойствам целостности, непрерывности, преемственности между различными явлениями общественного бытия. При этом опускаются из виду механизмы его внутреннего развития. Коммуникативный подход (Э. Гуссерль, А. Шюц) утверждает представление об обществе как о становящейся реальности, рождающейся в актах непрерывной коммуникации. Вычленение коммуникативной сущности социального не отменяет ее субстанциональных основ. Коммуникативный подход точно так же, как и субстанциональный, имеет свои недостатки, в частности оставляет без ответа вопрос, в каких пределах осуществляются процессы коммуникации.

Cтавший очевидным в 90-е гг. XX века крах эгоцентричной индивидуалистской методологии, представлявшей человека как бесполый, нацеленный на максимизацию своего удовольствия социальный автомат, и понимание того, что "философия формирует тот объем Їобщего знания, в котором затем развиваются все научные направления" [2, с.10], вновь поднимают вопрос о новой парадигме в философии. Профессор В.А. Конев настаивает на необходимости новой "антропологической парадигмы, для которой все философские проблемы получали свое решение на путях анализа человеческого существования, которое включает в себя новое понимание.

Приступая к исследованию бытия, Хайдеггер спрашивает, почему уже более двух тысячелетий не только нет ответа на вопрос, что такое бытие, но даже сам вопрос о бытии оброс разными предрассудками. И отвечает - потому что он неправильно поставлен. Спрашивать надо, не что такое бытие - ответ на него не возможен, так как он уже предполагает знание - есть, а спрашивать надо о смысле бытия, в чем смысл бытия, т.е. как оно может быть понято. Это небольшое изменение самого вопроса и привело к парадигмальному сдвигу в философии, так как Їсмысл бытия потребует своей концептуальности… в принципе отличной от концепций, в каких достигает своей смысловой определенности сущее.

3. Новая концептуальность требует - кэспликации способа всматривания в бытие… выработки генуинной манеры подхода к… сущему" [6, с.366-367].

На рубеже ХХ-ХХI вв. вследствие социально-политических процессов, спровоцировавших институциональный кризис в России начала 90-х годов ХХ века, "в отечественной научной литературе появляется понятие - институциональный человек" [1, с.26]. В современных научных теориях "институциональный человек, выделяясь как самостоятельная категория, в той или иной мере противопоставляется конструкту - Другого" [3, с.5] человека. В институциональной экономике институциональный человек противопоставляется экономическому человеку. В философских исследованиях - ценностному человеку. "В определенном теоретическом контексте антиподом ценностного человека выступает институциональный человек" [8, с.174].

Такие типологические интерпретации институционального человека имеют право на существование и считаются достаточно продуктивными. Институциональный человек рассматривается как антипод экономического человека, "когда нерациональный, автоматически соблюдающий правила или полностью ограниченный определенной ему извне ролью агент противопоставляется полностью рациональному, изолированному от социального окружения и максимизирующему свою полезность индивиду. Это позволяет инкорпорировать в модель человека неэкономические мотивы, роль которых несомненна" [10, с.17].

В этих исследованиях в основном исследуются качества человека отвлеченно от его субстанции, от социального пространства, того фундамента, опираясь на который определяются и выявляются смыслы, самость человеческой природы. Рассматривая институционального человека как продукт социального пространства, как элемент структуры социальной организации общества, вскрываются смыслы онтологических оснований, новые сущности социальной реальности. Все это делает актуальным социально-философские исследования институционального человека как структурного элемента социального бытия.

Используя субстанциональный подход при анализе социального пространства как пространства организации социума, открывается возможность рассмотреть его многомерную структуру. Многомерность социального пространства включает в себя целый комплекс пространств. Социальное пространство структурируется институциональным пространством, пространством власти, ментальным, культурным, образовательным, национальным пространством и множеством других. Дифференциация социального пространства объективирует комплекс институций, показывающих связь, разницу и единство между социальным и жизненным пространством.

Субстанционально любой социум институционален, вследствие чего институциональный человек, являясь элементом социального бытия, несет смысл социальной организации. Рассматривая институционального человека как концепт-конструкт социального пространства, появляется видимость границ социального и жизненного пространства как человека, так и социума. В отличие от противопоставления институционального человека "другому", также формируется логичное и рациональное пространственное понимание институционального человека как человека социума. В этом случае концепт-конструкт "человек институциональный", отражая смысл социальной организации, всегда остается конкретным человеком. Оставаясь конкретным человеком, в жизненном пространстве институциональный человек приобретает самые различные формы и смыслы. В зависимости от его ценностных оснований, его внутренней культуры институциональный человек как гражданин может быть и врачом, и учителем, военным и государственным служащим, бизнесменом, горожанином или селянином. При развитии концепта-конструкта "человек институциональный" как элемента социального бытия происходит интеграция субстанционального и коммуникативного подходов. Становятся очевидными как границы процессов коммуникации, так и механизмы внутреннего развития социального бытия.

С опорой на коммуникативный подход приходит новое понимание многомерности жизненного пространства. Экономическое, технологическое, техническое, гуманитарное, психологическое, языковое ценностные пространства, являясь самостоятельными плоскостями многомерности жизненного пространства, тесно переплетаются с социальным пространством в пространстве цивилизации, несущем смыслы социальной идентичности. Язык и культурные ценности, формирующие ментальное пространство и являющиеся социальными институциями, выражают институциональные характеристики цивилизационной и национальной идентичности. О людях, думающих на одном языке, оперирующих едиными системами ценностей и культуры, с институциональной точки зрения можно говорить, что эти люди одной народности, единой национальности.

У философа В. Соловьева прослеживается мысль о том, что общество есть расширенная личность. "Различные народности суть различные органы в целом теле человечества, - для христианина это есть очевидная истина" [7, с.65]. Развивая мысль в этом направлении, можно сделать вывод о том, что личность есть "сжатое общество", то есть человек изначально является существом личностно-общественным, институциональным, и в здоровом социуме антагонистического противоречия между личностью и обществом быть не может. Но в больном человеческом организме, точно так же как и в пораженном социальными болезнями обществе, усиливается действие деструктивных сил, разрушающих как человека, так и социум. Так же как и здоровый человек имеет голову, руки и ноги, он функционально дифференцирован, точно так же функционально дифференцирован и любой здоровый социум. Ни рука, ни нога отдельно от человеческого организма развиваться не может. Соответственно, политика, экономика, наука, образование, культура непосредственно зависят от развития общества. Функциональная дифференциация и амбивалентность характеризуют естественное состояние здоровой социальной системы и определяют векторное направление развития созидания.

Объемы жизненного пространства общества неравномерно распределяются по социальному пространству. Распределяясь по всему социальному пространству страны, наибольшие объемы, качества и ценности жизненного пространства концентрируются в городах. Социальное пространство страны одно, но границы жизненного пространства, возможностей и культуры в поселениях разные. В связи с этим начинают изменяться соотношения ценностных оснований, начинает отличаться некоторыми особенностями стереотип мышления, появляется определенная кривизна ментального пространства, оказывая непосредственное влияние на становление внутренней культуры институционального человека.

Институциональный человек городского и сельского поселения имеет одни и те же онтологические основания, но их ценностные основания могут быть неодинаковыми. Переезжая из сельского поселения в город, человек включается в жизненное пространство нового поселения. Имея одинаковую ментальность, язык, систему ценностей, "национальность", человек относительно быстро встраивается в жизненное пространство нового поселения и безболезненно, не вызывая отчуждения, адаптирует свои институциональные нормы и свойства к социальному пространству родственного ему социума. В зависимости от социальной роли, места в социальном пространстве институциональный человек, организуя свое бытие, по-разному влияет на границы и качества, сущность жизненного пространства.

Концепт-конструкт "человек институциональный", являясь элементом социального бытия, позволяет прояснить причины социального отчуждения человека. По самым различным причинам в жизненном пространстве конкретного социума могут складываться, переселяться, появляться социальные образования с другой культурой и ментальностью, внедряя в ментальное пространство социума новые или чужеродные смыслы. Появляются мультикультурные силы, стремящиеся изменить в том или ином отношении жизненное пространство, воздействуя на социальное пространство. Отрицание смыслов социального пространства общества формирует в жизненном пространстве рискогенные сообщества с частными, локальными, жестко регламентированными социальными субпространствами, находящимися в конкретном секторе жизненного пространства.

Формальные признаки позволяют говорить о том, что человек социального субпространства - тоже человек институциональный, но его жизнедеятельность несет совершенно другие смыслы. В зависимости от внутренней культуры и области его проявления в жизненном пространстве социума он также проявляется в самых различных формах и качествах. Более того, если жизненное пространство разрушает институциональные нормы человека, он превращается в революционера. Появляется концепт "бунтующего человека" А. Камю. С преодолением абсурдности существования, навязанного индивиду внешней средой, Камю связывает движение человека к самому себе. "Бунтующий человек, напротив, в своем первом порыве протестует против посягательства на себя такого, каков он есть. Он борется за целостность своей личности. Он стремится поначалу не столько одержать верх, сколько заставить уважать себя" [5, с.130].

Влияние социальной среды на развертывание противоположных человеческих качеств анализируется Э. Фроммом в работе "Душа человека". Ученый полагает, что общество может или содействовать раскрытию качеств и свойств человека, его потенциальных возможностей, или их подавлять и деформировать, подчеркивая, что "когда в человеке действуют противоречивые склонности, у него есть свобода выбора. Границы этой свободы определяются существующими реальными возможностями. Эти возможности детерминированы общей ситуацией" [9, с.161]. Выясняя столкновение интересов человека и общества на самых различных человеческих качествах, Э. Фромм показывает, что в действительности они оказываются инструментом воздействия социальных институтов на жизненное пространство человека.

Наполняясь разными смыслами и теряя свою рациональность в рискогенном обществе, выражая смысл конкретного социального субпространства, "институциональный человек" приобретает негативные, асоциальные качества. Он может быть как членом организованной преступной группировки, мошенником, бандитом или бюрократом, так и просто серой посредственностью системы. В деформированном жизненном пространстве социума значительно расширяется пространство социального риска, которое трансформирует институционального человека в социально отчужденную личность, когда естественные человеческие влечения вступают в противоречия с нормами репрессивной культуры индустриального типа и превращаются в антропологические источники рисков. Ментальный кризис общества деструктурирует социум развитием рисковых ситуаций и появлением человека риска.

Во второй половине ХХ века, с расширением пространства рисков, ученые правомерно стали говорить о становлении общества риска. Устоявшееся сегодня в научной литературе мнение о социальном риске предполагает то, что "современные общества осовременивают свое будущее с помощью риска и тем самым находят собственный специфический способ обращения с неопределенностью, что отличает их от всех предшествующих обществ" [4, с.27]. Возможно, такое мнение логично, но далеко не однозначно. Незнание, неопределенность и выбор будущего незнания, неопределенности рождают социальный стресс. Появляется общественное осознание риска социальных решений, "новые риски зависят главным образом от их социального определения и могут стать достоянием опыта через систему социальной коммуникации, создавая социальные конфликты" [Там же, с.46].

"Поиск новой парадигмы, начатый в ХХ веке, продолжается" [6, с.384] и в ХХI веке. "В контексте институциональной теории начинает формироваться конструкт институционального человека, претендующего на центральное место субъекта институционализма" [3, с.6], который, логично вписываясь в антропологическую парадигму философии, значительно расширяет существующие представления о взаимосвязи человека и общества. Развитие концепции институционального человека, исследование его онтологических и ценностных оснований, объединяя субстанциональный и коммуникативный подходы, предполагает становление новой методологии в исследовании социального бытия. Методология, объединяющая субстанциональный и коммуникативный подходы, через концепт-конструкт "человек институциональный" восстанавливает диалектическую связь системы "человек - знание - общество" и открывает новые горизонты в исследовании социальной реальности.

институциональный человек социальная реальность

Список литературы