Онтологические предпосылки как объект веры и основа социокультурной деятельности

Размещено на http://www.allbest.ru/

Онтологические предпосылки как объект веры и основа социокультурной деятельности

Чернякова Наталия Степановна, д. филос. н., профессор

Российский государственный педагогический университет

имени А. И. Герцена

В статье утверждается, что онтологические предпосылки, даже оставаясь объектом веры, не могут быть какими угодно, если человек не ставит своей целью самоуничтожение. Существует Бытие, природное и социальное, не созданное человеком и не зависимое от его воли и желаний. За пределами всякого возможного опыта находятся лишь категориальные определения Бытия, но не те конкретные теории, которые строятся на основе этих определений и лежат в основе предметно-практической деятельности человека.

Ключевые слова и фразы: познание; истина; онтологические предпосылки; вера; практика.

Только на первый и поверхностный взгляд может показаться, что принятие того или иного суждения, мнения, учения «на веру» - это всего лишь способ отказа от познания как такового. В самом деле, о каком познании может идти речь, если субъект познания уже верит в истинность своих представлений? Однако в реальном процессе познания все обстоит значительно сложнее. А потому формула Августина Блаженного: Credo, ut intelligam (верю, чтобы понимать), может быть наполнена не только религиозным, но и универсальным гносеологическим содержанием.

Вера как не требующее обоснования или доказательства принятие того или иного утверждения в качестве истинного - древнейший способ решения познавательных проблем, характеризующий все виды и формы познания и присущий всем субъектам культуры, имманентной культуротворческой деятельности как таковой. Произвольность, невыводимость, недоказуемость тех начал, которые исследует «первая философия» и на основе которых строится научное познание, была вполне осознана уже Аристотелем, обращавшим особое внимание на вопрос о правомерности бездоказательного принятия истинности исходных посылок (см.: [1, с. 259-261]).

Любой вид социокультурной деятельности разворачивается лишь на фоне абсолютной достоверности исходных онтологических предпосылок и порождает потребность в истинностном оправдании различных компонентов деятельности, которые оказываются истинностно оправданными лишь постольку, поскольку могут быть охарактеризованы не только как желаемые или должные, но и как онтологически реализуемые, т.е. соответствующие сущему-самому-по-себе. Убежденность в истинности онтологических допущений - это тот «духовный комфорт», без которого невозможна сама деятельность. Субъект познания выносит свои суждения либо о том, что считает существующим, либо о том, существование чего предполагает. Если же рассуждающий не утверждает, что объект рассуждений существует, то все рассуждение превращается в художественный текст, не подлежащий истинностной оценке. Ни один исследователь не рассуждает о свойствах того, что считает не существующим. Даже для того, чтобы начать процесс познания, субъект культуры должен предварительно поверить (т.е. принять без доказательств до начала любых познавательных действий) в то, что познание объекта в принципе возможно. Можно сказать, что без веры в истинность онтологического допущения познаваемости мира никакое познание невозможно.

Если мы будем рассматривать процесс удостоверения истинности образов сознания с позиции познающего субъекта, то этот процесс предстанет перед нами как стремление к обретению уверенности в своей правоте, поскольку эта уверенность есть неотъемлемая черта состояния субъекта, знающего истину, осознающего истинность своих утверждений. При этом речь идет отнюдь не о подмене гносеологии психологией, а о понимании истины как такого содержания сознания, в котором сущее предстает именно перед этим сознанием.

В утверждении о том, что перед сознанием предстают элементы содержания самого же сознания, нет ничего специфически идеалистического или материалистического, но есть понимание того, что сущность истины - это стремление к выходу за пределы субъективности к сущему-самому-по-себе, и что именно этот выход всегда остается проблематичным. А потому в каждый данный момент познания и практической деятельности субъект вынужден брать на себя моральную ответственность и гарантировать соответствие своих идей объективной реальности своею же собственной убежденностью в наличии данного соответствия. Так что со стороны субъекта познания история обретения Истины предстает как история следования собственным убеждениям с целью подтверждения или опровержения истинности определенных идей.

Максимально доступная субъекту познания степень осознанности в отношении истинности собственных утверждений предполагает осознание возможной и, хотя бы частично, неустранимой ложности некоторых из них, никогда не переходящее в признание ложности исходных онтологических допущений. В значительной степени именно этот факт дает основание Р. Рорти «считать истину, говоря словами Джеймса, тем, “во что лучше верить”, но не “точной репрезентацией реальности”» [2, с. 8], поскольку «понятие “точной репрезентации” является автоматическим и пустым комплиментом, отпускаемым тем верам, которые помогают нам делать то, что мы хотим» [Там же]. По мнению Рорти, обоснование «не есть дело специального отношения между идеями (или словами) и объектами, а является предметом разговора, социальной практики», а потому «мы понимаем познание, когда понимаем социальное обоснование веры, и, таким образом, у нас нет нужды рассматривать это как точность репрезентации» [Там же, с. 125-126]. Если «утверждения оправданы обществом, а не характером внутренних репрезентаций, выражаемых этими утверждениями, тогда нет смысла пытаться изолировать привилегированные репрезентации», - пишет Рорти в поддержку того, что он называет «эпистемологическим бихевиоризмом» позиции, свойственной Дьюи и Витгенштейну [Там же, c. 128-129].

Но можно с уверенностью утверждать, что в истории человечества никогда не существовало общества настолько безумного, чтобы оправдывать то, что в принципе не соответствует сущему. И если, действительно, ничто «не может считаться обоснованием, пока оно не отсылает нас к тому, что мы уже приняли» [Там же, с. 132], то это не значит, что из утверждения об ограниченности наших вер и нашего языка следует вывод о невозможности «выйти за пределы наших вер и нашего языка в поисках какой-то проверки, кроме как согласованности» [Там же].

Нет ничего проще, чем выйти за пределы великого множества наших вер и ценой собственной или чужой жизни осуществить их проверку. Особого восхищения заслуживает, однако, тот факт, что люди на протяжении тысячелетий с наибольшим упорством верят лишь в то, что практически безопасно и лишь поэтому воспринимается как «разговорно согласованное». Почему бы для разнообразия не поверить, к примеру, в «холистическую обоснованность» безвредности радиации или безопасности пребывания в эпицентре землетрясения? Разумеется, подобное предложение звучит абсурдно. Но почему? - Да потому, что практическое опровержение множества вер становится абсолютным препятствием на пути любых разговоров об их возможной обоснованности.

Единственная зона, в пределах которой могут существовать «разговорно обоснованные» веры, - это зона, находящаяся за пределами любого возможного опыта как реального чувственно-предметного контакта с реальностью. Только за границами предметно-практического, наличного бытия в природном мире существует духовный мир, в котором человек может себе позволить любые фантазии о природе и своей собственной жизни, может создать любую мифологию, любую философию, любую религию, любое искусство. Это возможно потому, что повседневное предметно-практическое бытие человека не зависит от его собственных представлений о том, что выходит за границы этого наличного бытия. Сами по себе идеи, обитающие в духовном мире, не вторгаются в сферу действия законов Природы, не оказывают непосредственного, чувственно-предметного, причинно-следственного воздействия на природные объекты и не угрожают физическому существованию вида Homo sapiens.

Человек в принципе свободен от каких бы то ни было объективных, независимых от его воли и сознания, законов только и исключительно в духовном мире, творимом им самим в его же собственном сознании. Духовный мир - это мир абсолютной свободы фантазии, вымысла, предположения, конструирования всего, что невозможно в наличном бытии. С гносеологической точки зрения существование таких феноменов культуры, как мифология, философия, религия и искусство, объединяет то, что все они являются формами познания Мира и Человека в их целостности. Каковы бы ни были результаты этих видов познания, они не могут быть ни подтверждены, ни опровергнуты в непосредственной предметно-практической деятельности человека.

Однако сама предметно-практическая деятельность человека в природной и социальной среде может осуществляться только и исключительно на основе тех идей, в которых отражаются подлинные, действительные, реально существующие свойства объектов. Именно поэтому между истиной как «обоснованной верой» и истиной как «контактом с реальностью» нет противоречия. Предметом обоснованной веры, претендующей на истинность, является именно «контакт с реальностью», в результате которого реальность оказалась явленной (отраженной, воспроизведенной, репрезентированной) в догматах, концепциях или иных высказываниях, получивших статус «обоснованной веры». А то, во что нам следует верить, заслуживает нашей веры только и исключительно потому, что рассматривается нами как результат уже состоявшегося или планируемого контакта с реальностью, несущий в себе информацию о реальности самой по себе. Иными словами, истина - это то, во что нам следует верить потому, что это именно то, в чем репрезентирована (в результате состоявшегося контакта) реальность, или сущее-само-по-себе.

Человек вовсе не так свободен, как ему кажется или хочется. Существует Бытие, природное и социальное, не созданное человеком и не зависимое от его воли и желаний. В конечном счете, за пределами всякого возможного опыта находятся лишь категориальные определения Бытия, но не те конкретно-научные теории, которые строятся на основе этих определений и лежат в основе предметно-практической деятельности человека. А это значит, что онтологические предпосылки, даже оставаясь объектом веры, не могут быть какими угодно, потому что получаемые из них следствия находят подтверждение или опровержение в процессе самой практики, достигшей или не достигшей поставленной цели.

истинность онтологический вера бытие

Список литературы

1. Аристотель. Собрание сочинений: в 4-х т. М.: Мысль, 1978. Т. 2. 687 с. 2. Рорти Р. Философия и зеркало природы / пер. с англ. В. В. Целищева. Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1997. 320 с.

Размещено на Allbest.ru