Если сказанное верно, то теории знания, выдвигающиеся в качестве альтернативных классической эпистемологии, сталкиваются с проблемами методологического характера и поэтому вряд ли могут, в общем, считаться предпочтительными по сравнению с классической теорией.

6. Предварительные итоги

Попробуем подытожить то, что мы имеем после всех проведенных выше обсуждений. Во-первых, философско-научный подход к знанию, равно как и неклассическая эпистемология, не позволяют в достаточной мере различать знание и незнание, ибо их неотъемлемым атрибутом становится релятивизм или экстернализм. В результате они ведут к скептицизму относительно знания и поэтому должны быть признаны неудовлетворительными и не объясняющими природу этого понятия. Во-вторых, классическая концепция оказывается способной дать знанию определение и отличать его от незнания, однако данное определение выносит за скобки многие случаи употребления слова «знание» в естественном языке и поэтому кажется не вполне удовлетворительным в практическом смысле.

Впрочем, если мы хотим сохранить строгость и непротиворечивость своей позиции по отношению к понятию знания, мы можем принять классическую установку и не признавать в качестве знания все остальные (не удовлетворяющие ей) случаи употребления этого понятия в естественном языке. С философской точки зрения такая позиция представляется вполне допустимой.

Отдельным доводом в ее пользу может послужить то обстоятельство, что она не обязана относиться к обвинениям в неучитывании многих случаев использования слова «знание» в естественном языке, как к чему-то для себя критическому. Мне кажется, что сторонник классической концепции знания на упомянутые возражения всегда может ответить, сказав, что в естественном языке вообще нет необходимости в получении строгого определения знания. Черняк как один из представителей неклассической эпистемологии говорит, что мы можем указать на случаи знания, не определяя само это понятие в строгой форме. Однако сторонник классической теории может сказать относительно естественного языка, что в его рамках нам не удастся в строгом смысле даже указать и на случаи знания. Естественный язык зачастую позволяет рассматривать один и тот же случай некоторого эпистемического состояния как случай знания, так и как случай незнания. Поэтому задача адекватного и полного отображения случаев знания в естественном языке представляется изначально невыполнимой не только для классической теории знания, но и для любой другой.

7. Знание и достоверность

Но все же мне кажется, что описанная стратегия не единственная из тех, которые могут оказаться здесь предпочтительными. Если обратиться к истории философии, в частности, к концепции Аристотеля, то в ней можно усмотреть еще одно понятие, нередко связываемое со знанием, которое не получило должного обсуждения в рассмотренных выше дискуссиях. Речь идет о понятии достоверности.

Концепция знания Аристотеля, представленная, в частности, во «Второй аналитике», говорит о знании посредством доказательства, а также о знании недоказуемых, но достоверных посылок. При этом то, что доказано, также является достоверным, однако в меньшей степени, чем то, из чего оно выводится. Аристотель пишет: «…если мы через первые [посылки] знаем [заключение] и считаем [его] достоверным, то мы знаем их больше и считаем их более достоверными [чем заключение], ибо через них мы знаем и считаем достоверным также и последующее» [21. С. 261].

Опираясь на Аристотеля, мы можем дополнить наше понимание знания требованием достоверности. На первый взгляд, кажется, что понятие достоверности могло бы стать тем критерием знания, который позволил бы оградить знание от рассмотренных угроз релятивизма, экстернализма и вытекающего из них скептицизма, а также, быть может, и пролить свет на тот более широкий круг случаев употребления термина «знание», на который не распространяется классическое определение.

Однако само по себе понятие достоверности вовсе не дано нам вполне достоверным образом. Его экспликация требует достаточно обстоятельного анализа, который смог бы показать, действительно ли оно смогло бы поспособствовать решению вопроса о природе знания или же его введение стало бы лишь передачей горячей картошки из одних рук в другие без реального решения стоящей проблемы. Такой анализ, быть может, смог бы продемонстрировать и то, что наша проблема является изначально некорректно сформулированной. Конкретно я имею в виду следующее.

Достоверность можно определить в терминах, изначально не подразумевающих понятия знания. В частности, если я что-то знаю, т.е. имею достоверное обоснованное истинное верование, то кажется, что я должен одновременно и знать о том, что имею само это верование. Однако знать о чем-то и знать о знании о чем-то не одно и то же. Рассмотрим два предложения:

(1) S знает, что p.

(2) S знает, что он знает, что р.

Эти два предложения не эквивалентны: их условия истинности разные, и если из (2) следует (1), то обратной зависимости, кажется, нет. Иначе был бы обоснован переход от

(3) p

к (1), что кажется абсурдным.

Однако наше обыденное понимание знания и достоверности и употребление данных терминов в естественном языке, похоже, нередко подразумевают осуществимость перехода от (1) к (2). И если так, то тогда вопрос о природе знания, по-видимому, изначально будет обречен на то, чтобы остаться без ответа.

Как бы то в итоге ни оказалось, мне представляется, что исследование понятия достоверности является одним из тех направлений, которые обеспечат прогресс в исследовании природы знания.

Литература

1. Gettier E. Is Justified True Belief Knowledge? // Analysis. 1963. Vol. 23. P. 121-123.

2. Quine W.V. Quantifiers and Propositional Attitudes // Quine W.V. The Ways of Paradox and Other Essays. Cambridge, 1966. P. 185-196.

3. Quine W.V. Reference and Modality // L. Linsky (ed.) Reference and Modlity. Oxford, 1971.

4. Куслий П.С. Референция единичных терминов // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2009. №4 (8). С. 5-21.

5. Куслий П.С. Нетавтологические тождества и проблема взаимозаменимости // Философия науки. 2010. № 15. С. 38-45.

6. Никифоров А.Л. Анализ понятия знания: подходы и проблемы // Эпистемология & философия науки. 2009. № 3. С. 61-73.

7. Ольховиков Г.К. Знание как истинное и обоснованное мнение: как обезвредить контрпримеры // Логос. 2009. № 2 (70). С. 44-53.

8. Вострикова Е.В. Является ли знание обоснованным высказыванием? // Эпистемология & философия науки. 2009. № 3. С. 85-88.

9. Шрамко Я.В. Знания и убеждения: их развитие и критический пересмотр // Философия науки. 2005. № 1 (24). С. 3-19.

10. Ламберов Л.Д. Как важно быть серьезным: о некоторых критиках Геттиера // Эпистемология & философия науки. 2010. Т. 26, № 4. С. 84-90.

11. Ольховиков Г.К. О реальных и мнимых недостатках определения знания как истинного и обоснованного мнения // Эпистемология & философия науки. 2010. Т. 26, № 4. С. 91-100.

12. Goldmann А. Discrimination and Perceptual Knowledge // The Journal of Philosophy. 1976, №3. P. 771-791.

13. Goldman A. What Is Justified Belief? // Epistemology // Ed. E. Sosa, J. Kim. Massachusetts; Oxford, 2000.

14. Вострикова Е.В. Знание и каузальное обоснование // Логос. 2009. № 2 (70). С. 54-66.

15. Антоновский А.Ю. Семантический контекстуализм и проблема нестандартного определения знания // Эпистемология & философия науки. 2010. Т. 26, № 4. С. 101-118.

16. Коэн Р., Нагель Э. Введение в логику и научный метод. Челябинск, 2010.

17. Касавин И.Т. Текст, дискурс, контекст. Введение в социальную эпистемологию языка. М., 2008.

18. Касавин И.Т. Знание // Энциклопедия по эпистемологии и философии науки. М., 2010.

С. 244-246.

19. Касавин И.Т. Что недостаточно знать о знании // Эпистемология & философия науки. 2009. Т. 21, № 3. С. 81-84.

20. Черняк А.З. Знание как функция // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2009. № 4 (8). С. 69-80.

21. Аристотель. Вторая аналитика. I, 2, 72а 31-34 // Сочинения: В 4 т. Т. 2. М., 1978.

Размещено на Allbest.ru