Представление как категория социальной философии и феномен общественного бытия

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 1(117); 303.1; 304.5

Философские науки

Казанский государственный архитектурно-строительный университет ainur.safina@mail.ru

Представление как категория социальной философии и феномен общественного бытия

Сафина Айнур Маратовна, к. филос. н.

Аннотация

представление гносеологический конвертация бытие

Переосмысление категории «представление», традиционно относившейся к разряду гносеологических, в контексте онтологии требует вынесения анализа в пространство социально-философского дискурса. Социально-философская трактовка этой категории позволяет вывести в «просвет» философской рефлексии особые участки социальной реальности, где идеальное отражение общественных отношений является необходимым условием их объективного существования. Как социальный феномен, представление выступает механизмом взаимной «конвертации» социальной и личностной форм человеческого бытия.

Ключевые слова и фразы: представление; субъективное; объективное; общественное бытие; социальное; личность.

Annotation

Rethinking of the category “representation” that traditionally referred to gnoseological ones in the context of ontology requires the transfer of the analysis to the space of social and philosophical discourse. Social and philosophical interpretation of this category allows bringing special areas of social reality in the “gap” of philosophical introspection, where perfect reflection of social relations is a prerequisite for their objective existence. As a social phenomenon, representation is a mechanism of mutual “conversion” of social and personal forms of human existence.

Key words and phrases: representation; subjective; objective; social being; social; personality.

Категория «представление» традиционно относилась к разряду гносеологических, указывая на особую познавательную способность. Однако неклассическая философия обозначила необходимость переосмысления этой категории в контексте онтологии, а традиция советского марксизма cделала возможным ее выведение в пространство социально-философского дискурса, в частности социальной онтологии. Переосмысление «представления» как социально-философской категории позволяет выявить и сделать доступным для философского анализа такие социальные феномены и закономерности, которые до этого ускользали от теоретического внимания. Обозначим данную идею в качестве основного тезиса статьи.

От Платона и вплоть до немецкой классики представление понималось как более или менее обобщенный образ предмета, не оказывающего непосредственного воздействия на органы чувств субъекта. Представление трактовалось как продукт синтеза чувственных ощущений, не «дотянувший» до уровня понятия лишь степенью абстрактности. Здесь представление мыслится как «гносеологический гибрид», «продукт смешения созерцания с мышлением, восприятия с понятием» [1, с. 84]. Однако более пристальный анализ этого понятия и феномена показывает, что представление как гносеологическая категория оборачивается серьезной онтологической проблемой.

Как показывают исследования М. Ямпольского [10], культура Нового времени, выстроенная вокруг концепта знаковой реальности, выводит в свет репрезентацию как особую ипостась представления. Онтологический статус репрезентации оказывается двойственно-противоречивым. С одной стороны, репрезентация как знаковое отношение носит объективный характер, ибо является таким отношением двух материальных предметов, где один из них является чувственно-сверхчувственным «телом» для выражения всеобщей природы другого. Например, денежный знак является представителем, выражающим меновую стоимость любого товара. С другой стороны, объективность репрезентации сродни объективности перформативного высказывания Перформативным называется высказывание, где истинность содержания высказывания непосредственно связана с самим фактом высказывания. Перформативным является, например, высказывание «Я клянусь!». . Предметы входят в отношение репрезентации не как физически-материальные (природные), а как общественные предметы. Так, Э. Ильенков указывает: «Химический анализ золотой монеты не обнаружит в ней ни одной молекулы ваксы, как и наоборот. Тем не менее золотая монета представляет (выражает) стоимость сотни банок ваксы как раз и именно своим весом и блеском» [1, с. 259]. Поэтому репрезентация зависит от осознанного включения человека в эти отношения, от живой человеческой деятельности, которая поддерживала бы их. Эта парадоксальная ситуация объективно-субъективного характера феномена представления как репрезентации проблематизирует содержание данной категории, указывая на внутреннюю диалектичность самого феномена. Перевод категории представления в область онтологии позволяет обнаружить ее дополнительный эвристический потенциал. Траектория «онтологического поворота» в понимании категории представления обозначена именами Лейбница - Шопенгауэра - Хайдеггера.

Лейбниц раскрывает представление как способность монады к отражению реальности, «возвращения мира себе» мыслящим субъектом. Представление потому становится здесь главной способностью монады, что этим определяется ее уникальность: неповторимость каждой монады заключается именно в том, что каждая из них представляет мир собственным уникальным способом, со своей уникальной позиции, во всем остальном же монады неразличимы, ибо предельно просты, не имеют частей. Более того, упор на представление как главную модальность монады позволил Лейбницу онтологически «легитимировать» индивидуальную субстанцию. Предшествующая Лейбницу метафизическая традиция, как известно, отдает предпочтение универсальному бытию (эйдосу, универсалии и т.п.) перед индивидуальным (единичной вещью). Представление, переосмысленное у Лейбница в онтологическом ключе, позволило монадам выразить свою уникальность, притом что бытийно они оставались тождественными. Способность монады к представлению превращает весь мир в объект созерцания (идея перспективизма бытия). Эта идея, несколько трансформировавшись при прохождении через философию Канта, нашла продолжение у Шопенгауэра, став основанием для критики классической рационалистической традиции.

Представление у Шопенгауэра - это не столько феномен сознания, сколько форма существования самого мира, поскольку он дан в созерцании субъекту. Мир как представление - это мир, положенный как объект для субъекта; мир, изначально «ориентированный», адресованный человеку. Человек выступает основанием бытия как его «целевая причина». Поэтому, согласно данной философской системе, положение «нет объекта без субъекта» делает невозможным материализм: «Солнце и планеты без глаза, который их видит, рассудка, который их познает, можно назвать словами, но эти слова - символ звенящий. <…> Мы видим, что, с одной стороны, бытие всего мира зависит от первого познающего существа, каким бы несовершенным оно ни было, а с другой - столь же ясно видим, что это первое познающее животное полностью зависит от длинной, предшествовавшей ему цепи причин и следствий, в которую оно входит как маленькое звено» [9, с. 165-166].

М. Хайдеггер определяет представление как дис-позицию, рас-положение субъекта и мира относительно друг друга: «Представить значит тут: поместить перед собой наличное, соотнести с собой, представляющим, и понудить войти в это отношение к себе как определяющую область. Сущее тем самым фиксируется в качестве предмета, впервые тем самым получая печать бытия» [8, с. 47]. Хайдеггер указывает на представление как отличительную черту нововременного мировоззрения: человек эпохи модерна ставит сущее в определенное отношение к себе, «центрирует» относительно себя, представляет перед собой в качестве объекта, данного субъекту.

Таким образом, неклассическая философия переосмысливает категорию представления в русле онтологии. Представление понимается в таком ключе как феномен сопряженности, взаимоопределяемости онтологических субъекта и объекта: бытие объекта предполагает включение в него познающего субъекта в качестве «целевой причины». Субъект, познающий мир, оказывается точкой внутреннего саморазличения, качественной самонетождественности познаваемого объекта, т.е. самого мира.

Однако вопрос о единстве субъекта и объекта неизбежно требует выведения анализа категории представления в область социальной онтологии. Дело в том, что общественное бытие и есть тот странный объект, бытие которого предполагает инкорпорирование познающего его субъекта, а пресловутое единство человека и природы, как замечает Маркс [4, с. 86-99], всегда имеет место в производстве. М. Мамардашвили пишет о такой гносеологической онтологии общественного бытия у Маркса: «Дело в том, что Маркс совершенно особо представлял себе социальные системы: в каждом случае он строил свое исследование так, что уже в исходном пункте имел дело с системами, реализующимися посредством сознания, то есть такими, которые содержат в себе свои же отображения в качестве необходимого элемента (или, иначе говоря, включают в себя сознание наблюдателя в качестве внутреннего элемента собственного действия)» [3, с. 298]. В диалектико-материалистическом подходе Маркса («хитром материализме», по меткому замечанию Э. Ильенкова) объективность общественного бытия предполагает не исключение из него субъекта, а напротив, его включение в познаваемый объект и учет их взаимного влияния. Это можно назвать принципом «онтологического соучастия» в терминологии П. Бурдье. Итак, в контексте социально-философского дискурса категория представления указывает на такие социальные феномены, в которых идеальное отражение (осознание) общественной действительности является не только следствием, но и условием реализации последнего.

Действительно, объективное бытие ряда социальных феноменов обусловлено самим фактом их осознанности. М. Мамардашвили указывает на ряд таких явлений общественного бытия, по отношению к которым «бессмысленно проводить различие предмета и сознания, реального и воображаемого» [Там же, с. 302]: «форма стоимости», «цена труда», «цена капитала», «форма товара», отношения власти, товарный фетишизм и проч. Сознание является здесь лишь субъективной стороной тех социальных преобразований, которые произошли без участия, «за спиной» индивида. Однако при этом объективное существование этих социальных феноменов невозможно без факта веры человека в их реальность.

Между тем, несмотря на то, что в основе общественного бытия лежит осознанная человеческая деятельность, общественные отношения нередко принимают форму стихийной неконтролируемой силы. Исторически человек не всегда воспринимал общество как продукт собственного творчества, не сразу начал воспринимать себя в качестве основы, субъекта исторического развития. Так, в античной традиции общество понималось как природно-космическое образование, а политическое (общественное) чувство древнего грека считалось врожденным, почти инстинктивным. Поэтому современная социальная философия (например, Н. А. Терещенко [6]) обосновывает необходимость разделения общественных и социальных отношений. Социальное - отношение к общественным отношениям, «отношение второго порядка» [Там же, с. 107]. Социальное - это не просто осознанная, но сознательно выстроенная общественная реальность. Строго говоря, сознательное конституирование общественных отношений начинается с эпохи модерна. Именно здесь человек осознает себя в качестве основы, автономного субъекта социальной реальности. Более того, одна из главных тенденций общественного развития состоит в повышении степени овладения (контроля) человеком стихийным движением социальной материи: «в процессе исторического развития субъективный фактор становится объективным фактором общественного развития» [7, с. 78]. Минимально необходимое условие для этого - складывание социальных институтов, обеспечивающих возможность данного превращения (свободный рынок, представительская демократия и проч.). Однако это условие не является достаточным: вышеуказанная закономерность общественного развития диалектически оборачивается на самое себя. Воспользуется ли человек объективно сложившимися условиями овладения социальными силами - определяется его личным решением, субъективными установками. Поэтому в своей наиболее развитой (конкретизированной) форме представление выступает как особый социальный механизм, позволяющий общественным отношениям достроить себя до уровня, провоцирующего живую субъектную деятельность человека.

Феномен представления принимает различные формы на протяжении истории человеческой социальности и находит воплощение в таких культурных явлениях, как социальная символика, социальные утопии и др. [5]. Действие представления в указанном смысле можно объяснить следующим образом. С одной стороны, благодаря представлению осуществляется превращение безличных социальных сил и объективных тенденций в личные установки, цели, желания. Используя представление как социальный механизм, социальная реальность представляет (подставляет), вменяет себя сознанию, определяя «категориальный строй» последнего (желания, цели, идеалы и т.д.). Для этого общественные отношения транс-формируются (изменяют форму, оставив содержание прежним) таким образом, чтобы стать «антропомерными», принять такую форму и «масштаб», которые стали бы понятны для индивидного субъекта. Представление способствует здесь мягкому «захвату» человеческого сознания.

С другой стороны, несмотря на «захваченность» сознания социальной реальностью, человек выступает все же субъектом общественного развития. Следовательно, механизм представления действует и в обратном направлении: он позволяет индивиду «перевести» свои интимно-личные установки, цели, проблемы на язык социального, вывести субъективное в пространство общественного бытия. Иными словами, представление действует как «переходник», понижающий «напряжение» между общественной и личностной формами бытия, и в то же время оно может быть использовано индивидом как «рычаг», многократно усиливающий возможности отдельного человека и позволяющий ему оказывать влияние на объективные социальные процессы. За счет этого оказывается возможным идеальное включение индивида в родовое тело, а также превращение всего общества в небиологический орган личности. Действие представления, таким образом, имеет диалектический характер: механизм «захвата» сознания выступает одновременно и средством его развития, освобождения, повышения степени субъектности.

Таким образом, переосмысление категории представления в контексте онтологии и затем социальной философии позволяет вывести в поле философской рефлексии особые участки социальной реальности, где идеальное отражение общественных отношений является необходимым условием их объективного существования. Представление как социальный феномен понимается как механизм взаимной «конвертации» (трансформации) социальной и лично-индивидуальной форм человеческого бытия. За счет этого оно способствует превращению субъективного фактора в объективное условие общественного развития.

Список литературы

1. Ильенков Э. В. Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении. М.: РОССПЭН, 1997. 294 с.

2. Ильенков Э. В. Диалектика идеального // Ильенков Э. В. Философия и культура. М.: Политиздат, 1991. С. 229-270.

3. Мамардашвили М. К. Анализ сознания в работах К. Маркса // Мамардашвили М. К. Как я понимаю философию. М.: Прогресс, 1990. С. 295-314.

4. Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года // Маркс К., Энгельс Ф. Собрание сочинений: в 50-ти т. Изд-е 2-е. М.: Издательство политической литературы, 1955-1981. Т. 42. С. 41-174.

5. Сафина А. М. Материк социального: утопия как репрезентационная структура // Ученые записки Казанского университета. Серия «Гуманитарные науки». 2010. Т. 152. Кн. 1. С. 155-162.

6. Терещенко Н. А. Конец социальности: мифы или реальность // Ученые записки Казанского университета. Серия «Гуманитарные науки». 2008. Т. 150. Кн. 4. С. 105-115.

7. Терещенко Н. А. Социальная философия после «смерти социального». Казань: Казан. ун-т, 2011. 368 с.

8. Хайдеггер М. Время картины мира // Хайдеггер М. Время и бытие: статьи и выступления. М.: Республика, 1993. С. 41-62.

9. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. М.: Наука, 1993. 669 с.

10. Ямпольский М. Б. Ткач и визионер: очерки истории репрезентации, или О материальном и идеальном в культуре. М.: Новое литературное обозрение, 2007. 616 с.

Размещено на Allbest.ru