Заблуждение как атрибут познания

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Заблуждение как атрибут познания

Философские науки

Чернякова Наталия

В статье обосновывается тезис о том, что, в отличие от знания, заблуждению присуще несовпадение между осознанной истинностью образа и его гносеологическим содержанием. Являясь атрибутом познания, заблуждение не осознается самим субъектом познания в качестве заблуждения, поэтому в каждый данный момент субъект познания не знает, где кончается его знание и начинается незнание, которое он принимает за знание. заблуждение сознание истинность

Ключевые слова и фразы: заблуждение; познание; знание; незнание; истина; гносеологическое содержание; относительная истина.

Познание возникает и существует только потому, что есть сущее, бытие которого не создано мыслью субъекта, и что субъект не знает, каково это сущее само по себе. Если бы репрезентации сущего в сознании могли быть какими угодно, никаких проблем познания вообще бы не существовало, ибо это означало бы, что любые мысли эквивалентны в качестве репрезентаций сущего-самого-по-себе. Однако в реальном процессе познания существуют как истинные, так и ложные мысли. И сущность процесса познания состоит в том, чтобы отличить одни мысли от других.

Знание всегда возникает в результате оценки тех или иных идеальных образов, выраженных в суждениях, на истинность, т.е. на соответствие сущему-самому-по-себе, и вне этого оценочного отношения не существует.

Однако реально функционирующее сознание человека не может оценивать на истинность одновременно и содержание своих образов, и основания оценки. Как только субъект познания отделяет от себя собственное суждение и превращает его в объект истинностной оценки, суждение перестает быть его состоянием, перестает быть фактом сознания. Оценивая на истинность содержание текста (высказывания, формулы), субъект познания не идентифицирует себя с этим содержанием, но, напротив, превращает свое «состояние знающего» в основание оценки. Однако, находясь в состоянии знающего, субъект «просто видит» сущее, считая, что то, что он «видит» (разумеется - «мысленным взором»), и есть сущее-само-по-себе.

Это значит, что, оценивая на истинность, например, систему Птолемея, астроном не может одновременно оценивать на истинность основания (критерии) своих же оценочных суждений, и потому, вопрошая самого себя: «Не заблуждаюсь ли я, оценивая эту систему как истинную?», - астроном фактически продолжает сомневаться в истинности именно системы Птолемея, а не тех представлений о строении космоса и движении планет, на основании которых он оценивает содержание системы Птолемея.

«Я не знаю, как устроена Вселенная», «Я сомневаюсь в том, что Земля вращается вокруг Солнца», «Действительно ли Солнце является центром той планетарной системы, к которой принадлежит Земля?» - все суждения подобного рода свидетельствуют о том, что в сознании субъекта познания отсутствует такое представление об устройстве Вселенной, которое он сам считает истинным. Но Коперник, Кеплер, Галилей, Ньютон, как и миллионы землян в начале XXI века, не могли высказывать подобные суждения, поскольку они знали, что Земля вращается вокруг Солнца. Для них сущее уже было явлено в идее гелиоцентризма.

Утверждение «Я заблуждаюсь, считая систему Птолемея истинной» было бы тождественно утверждению «Я уже не заблуждаюсь, так как перестал считать эту систему истинной». Вообще, сказать «Я заблуждаюсь» - значит признать свое утверждение ложным, т.е. не соответствующим сущему-самому-по-себе. Однако до тех пор, пока астроном не знает ответа на вопрос: «Истинна или нет система Птолемея?», - он не заблуждается. Заблуждаться он начнет лишь в тот момент, когда сочтет эту систему истинной.

Таким образом, заблуждение - это продукт познания, не являющийся знанием, но возникающий так же, как и знание, в результате оценки идеальных образов на истинность.

В отличие от знания, истинностная оценка которого совпадает с его гносеологическим содержанием, заблуждению присуще несовпадение между осознанной истинностью образа и его гносеологическим содержанием, т.е. между тем, как образ (идея, теория) оценивается субъектом познания, и тем, как этот образ соотносится с отображаемым объектом. Заблуждение - это то, что, осознаваясь как истинное и, следовательно, - как знание, таковым не является.

Так, согласно геоцентрической системе Птолемея, Земля находится в центре, а планеты движутся неравномерно по круговым орбитам. В гелиоцентрической системе Коперника Солнце находится в центре, а планеты движутся равномерно по круговым орбитам. То отношение, в котором эти утверждения находятся к реальному устройству Солнечной системы, обусловлено их гносеологическим содержанием, т.е. свойством соответствовать реальному устройству Солнечной системы, и это отношение остается инвариантным на протяжении столетий.

Под инвариантностью гносеологических характеристик той или иной совокупности утверждений имеется в виду неизменность соотношения между данной совокупностью утверждений и той предметной областью, которую эти утверждения описывают. Это значит, что те элементы содержания данных концепций, которые были истинными или ложными (т.е. соответствовали или не соответствовали реальности), сохраняют свои гносеологические характеристики навсегда: ни во времена Птолемея, ни в эпоху Коперника, ни сегодня, ни миллион лет спустя Земля не была, не есть и не будет центром той системы планет, элементом которой является, а планеты не двигались, не движутся и не будут двигаться равномерно по круговым орбитам. Отсюда следует, что, оценивая эти утверждения как истинные, астрономы всегда ошибались. Однако узнали они о своем заблуждении лишь ретроспективно, т.е. лишь тогда, когда перестали заблуждаться, перестали оценивать эти утверждения как истинные.

Таким образом, в момент осознания своего заблуждения человек перестает заблуждаться, но до этого момента - никто не знает содержания своих заблуждений, потому что невозможно оценивать утверждение как истинное и при этом осознавать, что заблуждаешься! Поэтому рассуждения о «познавательной функции» или «практической пользе» заблуждений не следует понимать буквально: у заблуждений нет никаких функций в познании, поскольку никто и никогда не опирается в своей познавательной деятельности на заблуждения. Заблуждение незнаемо в качестве актуального заблуждения самого субъекта познания. Заблуждение знаемо лишь ретроспективно или со стороны.

В результате, важнейшей особенностью процесса познания как целенаправленного процесса удостоверения истинности образов сознания становится фундаментальная неопределенность познавательной ситуации, состоящая в том, что субъект познания не знает, где кончается его знание и начинается незнание, которое он принимает за знание. Именно эту неопределенность необходимо учитывать в рассуждениях об истине и заблуждении.

Когда я говорю: «Я знаю, что Земля находится в центре Вселенной», - это значит, что ложный образ я принимаю за истинный и при этом не знаю о своем незнании, т.е., иными словами, считаю содержание моего представления о Вселенной истинным. Именно поэтому я и говорю: «Я знаю, что…». Если мы возьмем то, что я знаю, т.е. само содержание моего образа Вселенной, и сравним его с действительностью, известной из других источников, то окажется, что независимо от того, осознаю я это или нет, мое утверждение «Земля находится в центре Вселенной» - ложно, ибо ложен, не соответствует действительности образ, который я в этом суждении выражаю. Проблема, однако, в том, относительно чьего сознания установлена ложность этого утверждения? Или: в чьем сознании это суждение существует именно как ложное? Ясно, что не в моем, как ясно и то, что истинность или ложность вообще не могут устанавливаться независимо от осознания содержания того или иного образа сознания. А это значит, что если никто не осознает ложности этого суждения, то оно либо не сформулировано, либо считается не ложным, а истинным или вероятно-истинным.

И идея теплорода (флогистона), и идея эфира, и геоцентрическая система, и многие другие идеи и теории долгое время осознавались учеными как истинные и только благодаря этому включались научным сообществом в корпус знания. Несмотря на то, что эти идеи не стали «более истинными» вследствие того, что были общепринятыми в научном сообществе, именно факт осознания их истинности превращал их в знание (или в то, что принималось за знание). Плодотворность подобных идей и теорий, истинность которых была опровергнута в последующем развитии научного познания, обусловлена не их самоценностью и, безусловно, не их ложностью, а прежде всего и главным образом - их «относительной истинностью». Именно на это обращал внимание В. Уэвелл - один из родоначальников истории науки как самостоятельной дисциплины, - когда писал о том, что мы не должны упустить из виду ту здравую и навсегда сохранившуюся в науке долю воззрений, которую имели создатели и сторонники теории флогистона. «Они соединили вместе, как процессы одинакового рода, такие изменения и явления, которые на первый взгляд не имеют ничего общего, каковы, например, окисление, горение и дыхание. А эта их классификация верна; и важность такого соединения нисколько не умаляется, какое бы мы ни принимали объяснение самих процессов» [3, с. 171].

Однако следует признать, что термин «относительная истина» крайне неудачен для описания развивающегося познания, так как искажает смысл категории «истина». К. Поппер совершенно справедливо уподобляет этот термин оксюморону [2, с. 301], ибо приблизительность и неполнота не могут по определению быть свойствами истинного образа реальности. На это же обстоятельство обращал внимание и М. К. Мамардашвили, писавший: «У Энгельса в свое время появилась довольно неудачная, на мой взгляд, метафора, заимствованная из обыденного словоупотребления, метафора асимптоты, т.е. некоторого приближения, путем сложения относительных суммирующихся истин, к абсолютной истине. Так вот, этого не может быть по природе самих понятий, по тому, как устроены вообще человеческие устремления… любое состояние одинаково предельно и одинаково далеко от бесконечности» [1, с. 148].

В самом деле, если истина по определению, заданному контекстом человеческой жизнедеятельности, есть то и только то, что репрезентирует сущее в сознании, то каким образом так понимаемая истина может быть относительной? По отношению к чему истина относительна?

Если бы истина была относительна по отношению ко лжи, то это означало бы, что то, что отражает сущее, тождественно тому, что сущее не отражает. Но это логическое противоречие.

Истина может быть относительна лишь по отношению к сущему и лишь в том смысле, что в каждый данный момент субъект не различает сущее и не-сущее, а потому не знает, репрезентировано ли сущее в его образах или нет, т.е. не знает, являются ли его образы истинными или ложными. Иными словами, говоря об «относительной истинности» наших образов, мы имеем в виду не степень их соответствия действительности, а проблематичность самого соответствия.

Категория «истина» есть логический образ такой мысли, которая адекватна самому сущему и потому не может уточняться или изменяться. Любое изменение привело бы к нарушению адекватности. Поэтому отрицание познаваемости мира или возможности «достичь истины» всегда сопровождается интерпретацией самой истины не как абсолютно точного и неизменного знания, а как «знания» неточного и неадекватного, что, собственно, является лишь иным выражением идеи агностицизма. Между тем, если бы «неточное знание» было возможно, то утверждение «Я знаю, сколько будет дважды два, но не точно» было бы вполне осмысленным. В действительности же осмысленными являются утверждения совсем иного рода, а именно:

«Мы знаем значение числа р, но с точностью до определенного знака».

С формально-логической точки зрения утверждать, что приблизительность и неточность присущи самому познавательному процессу, вовсе не значит утверждать, что одно из категориальных определений этого процесса, а именно ? определение его содержания в качестве истинного, связано именно с приблизительностью и неточностью. Скорее, наоборот, знание всегда является точным, но в момент времени t мы не знаем: обладаем ли мы знанием или заблуждаемся? Ответ на этот вопрос мы получим лишь в момент времени t'.

Характеризуя наши утверждения как «относительно истинные», мы фактически имеем в виду, что в данный момент не знаем, какие из этих утверждений являются истинными, а какие - ложными, однако предполагаем, что истинные утверждения среди них есть. При этом именно то содержание, которое по нашим предположениям является истинным, не может быть неточным, ибо, если оно неточно, оно не истинно, а ложно.

Диалектика абсолютного и относительного в познании разворачивается на фоне уже известного сущего, в лоне всегда-знающего сознания. То, что не осознается как отображающее сущее-само-по-себе, истиной не считается, а то, что действительно сущее не отображает, - истиной не является. Содержание категории «истина» остается, таким образом, неизменным. Ничто не может изменить отношение истинного образа к отображаемому в нем сущему: в гносеологическом отношении нет процессуальности, нет временного параметра, и то, что является истинным, может стать неистинным только в том случае, если изменяется сущее-само-по-себе.

Именно поэтому нельзя считать, что геоцентрическая система вовсе не была заблуждением во времена Птолемея и в течение полутора тысяч лет после ее создания, но «превратилась в заблуждение» только после победы гелиоцентрической системы Коперника, как нельзя согласиться с утверждением о том, что идея неделимости атома в античности была истинной, а в конце ХIХ в. - стала ложной. В истории познания нет верстовых столбов, указывающих, с какого именно момента та или иная система «становится» заблуждением.

Подобно тому, как атом всегда был делим, а утверждение о его неделимости, воплощенное в самом древнегреческом слове «атом», всегда было ложным, геоцентрическая система (как совокупность вполне определенных утверждений) всегда находилась в одном и том же отношении к подлинному строению Солнечной системы, а потому всегда была в одной и той же мере и истинной, и ложной. Ни создание, ни победа теории Коперника не могли изменить объективного гносеологического содержания системы Птолемея. Однако утверждение гелиоцентрической системы принципиально изменило характер осознания научным сообществом содержания геоцентрической системы: если до этого момента система Птолемея осознавалась как истинная и входила в систему научного знания, то после этого момента она стала осознаваться как ложная и была исключена из сферы научного познания. Но и до, и после победы коперниканской теории процесс осознания содержания системы Птолемея научным сообществом включал заблуждение, так как сначала не только истинные, но и ложные моменты содержания системы Птолемея осознавались как истинные, а затем - даже истинные моменты стали осознаваться как ложные.

Изменение гносеологической - истинностной - оценки содержания той или иной системы научного знания является исключительно важным для понимания социокультурной сущности научно-познавательной деятельности, поскольку не может быть выведено формально-логическим путем из содержания самой системы знания, но обусловлено главным образом изменением культурно-исторического контекста существования этой системы и ее носителей.

Если цель познания - воспроизведение реальности в идеальных образах сознания, то критерий достижения этой цели лишь один - предметно-практическое взаимодействие с познанной реальностью. Не больше, но и не меньше. Истинная мысль, истинный образ таков, что дает нам возможность действовать в окружающем нас мире в соответствии с нашими целями. Сама возможность достижения этих целей свидетельствует о том, что наши представления и идеи некоторым образом воспроизводят, репрезентируют, отражают тот предмет (явление, процесс и проч.), который замещают в нашем сознании.

Какая-то совокупность представлений о мире необходимо лежит в основе любого вида человеческой деятельности, и эта совокупность представлений никогда не может быть абсолютно ложной именно в силу практического характера человеческой жизнедеятельности: тот, у кого было абсолютно ошибочное мнение о способах добывания огня или залечивания ран, погиб много тысяч лет тому назад; тот, у кого сегодня абсолютно ошибочное представление о грибах или наркотиках, обречен на гибель, если будет действовать на основе своих ложных представлений. А это значит, что люди могут регулярно достигать своих целей потому и только потому, что руководствуются такими представлениями о реальности, которые соответствуют этой реальности, и именно такие представления называются истинными.

Однако принцип практической обусловленности познания не устраняет фундаментального противоречия между бытием и мышлением о бытии, или - между сущим-самим-по-себе и мыслью об этом сущем. Несмотря на то, что именно через практику осуществляется связь познающего субъекта с объектом познания, истинностная оценка результатов познания на основании их соответствия конкретному виду и уровню развития практики, скажем - научно-экспериментальной, не может рассматриваться как абсолютная, поскольку степень соответствия мысли объективной реальности определяется самой практикой, носящей относительно объективный характер, а потому порождающей как истинные, так и ложные представления.

Таким образом, в каждый данный момент времени субъект познания знает нечто о мире, но не знает с абсолютной достоверностью, является ли его знание именно знанием, а не заблуждением. Именно поэтому он всегда заблуждается, но никогда не знает - в чем именно.

Список литературы

1. Мамардашвили М. Как я понимаю философию / сост. и предисл. Ю. П. Сенокосова. М.: Прогресс, 1990. 368 с.

2. Поппер К. Открытое общество и его враги / пер с англ., под ред. В. Н. Садовского. М.: Феникс; Международный фонд «Культурная инициатива», 1992. Т. 2. Время лжепророков: Гегель, Маркс и другие оракулы. 528 с. 3. Уэвелл В. История индуктивных наук: в 3-х т. СПб.: Изд-во Русской книжной торговли, 1869. Т. 3. 932 с.

Размещено на Allbest.ru