Аддиктивная самость в экзистенциальной коммуникации: ресурсы и ограничения

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Аддиктивная самость в экзистенциальной коммуникации: ресурсы и ограничения

Во избежание терминологической путаницы (неточности) усматриваем необходимость обратиться к уточнению применяемой терминологии. В статье ключевым понятием является «самость». Этот термин относительно новый и требует уточнения. Даже в рамках психоаналитической традиции, породившей этот термин, существуют разночтения. Мы обращаемся к работам К.Г. Юнга как первоисточнику для определения понятия «самость». В работе «Бог и бессознательное» автор в контексте определяет самость как «изначальную потенциальную целостность» [2, с. 349]. Понимание самости как априорной первоформы позволяет усмотреть аналогию модели психики с античным видением. Сократ и Платон были убеждены в том, что в душе человека живет Истина как микрокосм, как Единое, способное в течение жизни актуализировать, проявить себя через сознательные акты человеческой деятельности. Юнг также отмечает необходимость пути индивидуации для актуализации, раскрытия, наполнения самости индивидуальным содержанием; и условием индивидуации также выступают осознанные акты человеческой деятельности, т.е. требование направить свой мыслящий взор к Истине в душе. Таким образом, самость предстает как конституирующая первоформа, требующая своей актуализации в сознательных актах, своего наполнения индивидуальным содержанием. В том, как происходит актуализация самости, ее сознательное наполнение индивидуальным опытом проживания, отношения, оценки, мышления, выбора, усматривается первое различие между свободной и аддиктивной самостью.

В работах психоаналитиков (Р. Шпиц, О. Кернберг, Х. Когут, К. Юнг) можно встретить выражения «голодная самость», «нераскрытая самость», которые обобщают комплекс схожих феноменов, а именно - указывают на ее дефицитарное, но потенциальное состояние. Оба термина валидны для характеристики самости зависимой личности, но для большей точности есть необходимость ввести термин «аддиктивная самость», т.к. этот термин указывает еще и на причину дефицитарного состояния самости - замену актуализации суррогатным насыщением. Таким образом, в статье будут фигурировать термины «голодная самость», «нераскрытая самость» и «аддиктивная самость» для более точного и полного раскрытия поставленного вопроса.

В связи с нарастающей остротой проблемы распространения аддиктивных форм в социуме растет и число исследований по заявленной проблематике. На основании проанализированного материала исследований в области психиатрии, психологии и психотерапии мы пришли к необходимости философского осмысления этой проблемы.

Один из аспектов бытия, в котором феноменологически и потому диагностически выступает аддиктивная самость, - это экзистенциальная коммуникация. В философии К. Ясперса экзистенциальной (подлинной) коммуникации противопоставлена обыденная. Обыденная коммуникация к каждому члену сообщества предъявляет минимальные требования, предполагающие способность к адаптации и социализации. Жизненная практика демонстрирует трудности у аддиктов даже в обыденной коммуникации, которые выражаются в нерешительности, безынициативности, конформизме и т.п. Экзистенциальная коммуникация предъявляет более высокие требования к участникам этого со-бытия. Раскроем эти требования подробнее в целях описания специфики аддиктивной самости.

Первичное требование к самости в подлинной коммуникации - это осознание отличия себя от всех других, выделенность и даже противопоставление в некотором роде. По причине своей дефицитарности аддиктивная самость не дает индивиду нужной уверенности и устойчивости в бытии для противопоставления и обособления на основе выявленных различий. Аддикты, не чувствуя онтологической уверенности, склонны устанавливать отношения по типу слияния, т.е. первичного симбиотического типа отношений с матерью, когда необходимости в дифференциации не возникает.

Следующая задача по мере приближения к подлинной коммуникации - это предъявление собственного содержания в коммуникативное поле и готовность обнаружить общность с содержанием Другого. Для того чтобы состоялась содержательная коммуникация, необходимо всецелое предъявление своего содержания в коммуникативное поле, т.е. предъявление самости, открытость самости для коммуникации. В отсутствие чувства безопасности и устойчивости в бытии аддикт не рискует предъявить свою самость, т.к. чувствует угрозу ассимиляции, поглощения самостью Другого независимого партнера. Коммуникация обрывается уже на этом этапе, т.к. содержательный обмен становится невозможным. Обрыв содержательной коммуникации вновь оставляет самость аддикта «пустой», «голодной» в силу неспособности открыться навстречу новому содержанию.

Для независимого индивида следующей задачей в коммуникации становится осознание дефицита одного лишь содержательного аспекта коммуникации. Он стремится к просветлению экзистенции, к новому шагу в пользу избирательности и исключительного своего партнера в коммуникации. Этот шаг обязывает рискнуть даже в том случае, если нет гарантии и уверенности в Другом. Неудовлетворенность собой и другим приводит к осознанию риска обрыва коммуникации. Независимый индивид способен отважиться на такой риск, т.к. имеет плато онтологической уверенности, на которое в случае обрыва коммуникации может опереться и сохранить свою целостность. Для аддиктивной самости такой риск сопоставим с риском саморазрушения, потери своей целостности и структуры, поэтому риск обрыва коммуникации актуализирует острую тревогу, предотвращающую эту опасность. Аддикт вновь остается в «безопасности», но лишенным «питающих» отношений.

Для того чтобы подлинная коммуникация состоялась, К. Ясперс указывает еще на одно важное условие - взаимное признание и утверждение [3, с. 71]. Это условие может выполнить тот индивид, который имеет опыт и образ собственного социального отражения в других. Признание Другому может дать только тот, кто принимает и осознает себя как достойную признания личность. Для аддикта здесь также возникает препятствие по причине его низкой оценки непринятия себя. Для признающих отношений нужен предварительный шаг - обретение чувства собственного достоинства. Этот шаг не совершается однократно, а требует множества малых актов отражения своей уверенности, устойчивости, самоценности в Другом.

В процессе экзистенциальной коммуникации имеет место не только взаимное утверждение и признание, но в первую очередь происходит взаимный творческий процесс, созидательный процесс. В подлинной коммуникации каждый участник выступает как автор своего жизненного проекта, и во взаимном обмене и открытости происходит взаимное обогащающее влияние. Каждый становится настолько более наполненным и цельным, насколько смог впустить самость Другого.

Аддикт не осмеливается на такую предельную степень открытости и предъявления Другому. Более того, он слабо ощущает свою субъективную роль в сотворении своего собственного жизненного проекта, т.е. его внутренний центр часто оказывается спроецированным в социальную среду. Для того чтобы принять решение стать участником такой открытой подлинной коммуникации, аддикту требуется совершить душевный труд, чтобы вновь присвоить свой внутренний центр.

«В коммуникации не может остаться без ответа ни один вопрос, который, как мы чувствуем, имеет значение» [Там же, с. 70]. Экзистенциальная коммуникация предъявляет участникам требование неукоснительного ответа. Это косвенное указание и на меру ответственности и присутствия, и на ценность каждого в общем процессе. Пристальность вовлеченного взгляда на Другого, чуткая настроенность на его лад, значимость проявленного содержания и предельная мера обязательности не допускают предательства, обрыва, отказа, укрытости. Это требование для независимого индивида не представляется легким для исполнения и требует предельного напряжения душевных сил. Уязвимое и хрупкое состояние аддикта не позволит выдержать требуемого напряжения и меры ответственности. Следует заметить, что у аддикта имеет место выраженная социальная потребность в подобной коммуникации и в участии Другого. Для аддиктивной личности одинаково трагично оборачивается как обрыв подлинной коммуникации в силу неспособности ее выдержать, так и изначальный отказ в силу имеющейся острой потребности.

Препятствием подлинной коммуникации как для аддикта, так и для независимого индивида выступают собственные автономные психические образования. Их внеположенность сознанию составляет основную преграду, т.к. эти психические автономные образования способны оказывать влияние на восприятие действительности, способны искажать или ограничивать социальную информацию. Отвергнутые цензурой переживания (зависти, ревности, гнева и др.) нередко проецируются на Другого и тем самым искажают восприятие его содержания. Требованием выступает рефлексия и чувствительность для разоблачения препятствующих автономных психических образований, т.е. каждый участник в своей настроенности на другого должен быть способен заметить и разоблачить содержания, препятствующие взаимной открытости.

Ясперс описывает подлинную коммуникацию как необходимость «для душ действительности их деятельности и выражения», т.к. «в отсутствие содержания любой непосредственный контакт остается пустым» [Там же, с. 71]. Требование душевной работы, активности - это требование совершать над собой усилия, нередко сопряженные с дискомфортом и болью. Активность души порождать содержание - это активность в направлении самоактуализации, реализации своего потенциала. Эта деятельность не мыслится вне сознательных актов переживания, отношения, оценки, осмысления и др. Мы вправе говорить о требовании активности самореализации, самоактуализации. Античное понимание Истины так же приводит нас к необходимости обращения своего мысленного взора к ее содержанию. Для Сократа это было, прежде всего, приглашением к диалогу с Другим, к прояснению сущностей, к высветлению Единой Истины в душе каждого. Это становится возможным, если индивид направляет свое сознание на каждый совершаемый им выбор, на каждый акт восприятия, отношения, социального поступка, соизмеряя с субъективным центром, с самостью. Только в этом случае каждый осознанный акт будет наполнять самость содержанием, которое станет своим, станет собой. В общем виде это требование можно представить как необходимость экзистенции, пребывания в модусе Dasein [1]. Бытие в свете сознания есть возможное содержание для самости. Но подлинное бытие, Dasein требует от индивида его душевной работы: отношения, со-причастности, присутствия, осознания конечности своего бытия. Аддикт в силу названных ограничений выбирает суррогатное замещение, т.е. его конформное отношение к миру, симбиотическое состояние предопределяют пассивное заимствование оценок, мнений, впечатлений, актов выбора других и т.п. Его дефицитарная самость получает временное насыщение посредством приобщения к содержанию другого. Это содержание временно, т.к. без соотнесения с собой, без творческого индивидуального акта сознания никогда не может быть присвоено. Обращаясь к терминологии М. Хайдеггера, модус бытия аддикта следует определить как das Man, характеризующийся слабой дифференциацией себя среди других, укрытостью и избеганием подлинной встречи с самостью Другого. Избегание подлинной коммуникации оставляет аддикта изолированным и лишенным утверждения его онтологичности, что замыкает круг. Изначальная дефицитарность самости создает препятствие к последующим попыткам осмелиться даже на содержательную коммуникацию, что лишает его возможности обрести, актуализировать собственный ресурс самости, наполнить ее содержанием.

В данной статье намеренно обострена, но не утрирована проблема изоляции и фрустрации социальных потребностей аддикта. Целью такой акцентуации является более пристальное рассмотрение затруднений для оценки и поиска возможных решений. Выявленные ограничения и препятствия могут быть положены в основу разработки реабилитационных и терапевтических программ для работы с аддиктами.

Список источников

аддиция экзистенциальный коммуникация самость

1. Хайдеггер М. Бытие и время. Харьков: Фолио, 2003. 503 с.

2. Юнг К.Г. Бог и бессознательное. М.: Олимп; АСТ-ЛТД, 1998. 480 с. 3. Ясперс К. Философия. Книга вторая. Просветление экзистенции. М.: Канон+; Реабилитация, 2012. 448 с.

Размещено на Allbest.ru