Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 167

Философские науки

Российский государственный педагогический университет имени А. И. Герцена, г. Санкт-Петербург Cherns2011@yandex.ru

Значение научных терминов как предмет методологической рефлексии

Аннотация

термин гуманитарный референция познание

В статье рассматриваются референтативные аспекты значения терминов естественнонаучного и гуманитарного познания. По мнению автора, особенности историко-научного контекста постановки и исследования проблемы значения в методологии науки ХХ века привели к необоснованному отождествлению предметно-практической основы референции терминов в естественнонаучном познании с лингвистической основой референции терминов в гуманитарном познании.

Ключевые слова и фразы: научные термины; значение; референция; смысл; естествознание; гуманитарное познание.

Annotation

The article deals with referentative aspects of meaning of terms of natural-science and the humanities cognition. The author believes that peculiarities of historical and scientific context of statement and investigation of the problem of meaning in methodology of science of the XX century have led to unjustified identification of the subject-practical basis of terms reference in naturalscience cognition with the linguistic basis of terms reference in the humanities cognition.

Key words and phrases: scientific terms; meaning; reference; sense; natural science; cognition pertaining to the humanities.

Среди множества проблем, исследование которых позволяет выйти на новый уровень понимания специфики различных видов познания, проблемы семантики научных терминов занимают особое место. Начиная со второй половины ХХ в., анализ логико-семантических аспектов научного познания был неразрывно связан со всеми дискуссионными вопросами историко-научных и философско-методологических исследований науки. Осознание референции научных терминов как проблемы было в значительной мере порождено концепцией научных революций Т. Куна [4], обсуждение которой в мировом научном сообществе положило начало формированию историко-научного подхода как одного из определяющих направлений изучения науки второй половины ХХ в.

Историко-научные исследования социокультурных факторов развития научного познания явились важным этапом на пути преодоления ограниченности неопозитивистской методологии. Однако признание «кровного родства» науки с другими социокультурными феноменами породило отношение к научному познанию как к разновидности текстовой деятельности, язык которой по существу и характеру функционирования ничем не отличается от естественного языка [13]. Следствием отождествления теоретического языка науки с естественным языком стала постановка вопросов о значении одних и тех же терминов в последовательно сменяющих друг друга теориях [8, с. 14] и о возможности и границах перевода языка одной теории на язык другой теории [1; 5; 9; 10; 12; 14; 16].

Вопрос о том: зачем вообще астрономам мог бы понадобиться перевод языка Птолемея на язык Коперника, а физикам - перевод языка Ньютона на язык Эйнштейна, - если и задавался, то вряд ли был услышан [6, с. 407-418]. В контексте дискуссий о несоизмеримости сменяющих друг друга научных теорий, о непереводимости научных терминов одной теории на язык другой теории и даже о неспособности адептов сменяющих друг друга теорий видеть одни и те же объекты наблюдения сомнению была подвергнута даже классическая идея Г. Фреге о том, что референция научного термина имеет более фундаментальное значение, чем смысл, потому что смысл термина может изменяться, а референция оставаться неизменной [8, с. 59-60]. «Основной вопрос» для исследователей семантики научных терминов заключался не в стабильности или постоянстве референции, а в том, «каким образом возможно специфицировать референты и соответственно их изменения в конкурирующих теориях?» [Там же, с. 33].

Между тем, идею Фреге о фундаментальном значении референции научных терминов следует интерпретировать как указание на то, что наличие предметно-практического взаимодействия с изучаемым объектом в процессе научно-экспериментальной практики исключает отождествление референтативных и смысловых аспектов значения терминов естествознания. «Жесткая связь» референта и естественнонаучной теории состоит не в том, что значения терминов остаются неизменными, а в том, что на каждом данном этапе исследования ученый точно знает, какой именно объект исследования обозначается терминами «электрон», «масса» или «валентность». И, даже придерживаясь диаметрально противоположных гипотез строения планетарной системы, включающей Солнце и Землю, в условиях реальной практики научного познания невозможно усомниться в том, что у геоцентрической и гелиоцентрической гипотез один и тот же референт/объект.

Только восприятие естественнонаучного познания как разговорной практики может препятствовать пониманию того, что независимо от степени абстрактности или теоретической нагруженности тех или иных терминов данность объекта исследования в непосредственном предметно-практическом взаимодействии обеспечивает соотнесенность любых научных терминов с некоторым фрагментом объективной реальности. Именно поэтому все сложности перевода с языка одной научной теории на язык другой научной теории, возникающие в процессе научных революций, связаны не с проблемой референции (которой в сознании естествоиспытателей просто не существует), а с концептуальными различиями в понимании одних и тех же референтов. Собственно, концептуальные преобразования, именуемые научными революциями, происходят только тогда, когда принципиально изменяется не объект исследования, а теоретическое понимание этого объекта, что и происходило как в процессе рождения классического естествознания в XVЙЙ в., так и в процессе возникновения неклассической науки в начале ХХ в.

Поскольку взаимодействие с референтом в естественнонаучном познании всегда ограничено предметно-практической деятельностью субъекта познания, на одном уровне этого взаимодействия достаточно одной теории, а на другом - требуется новая теория. При этом каждая из теорий отсылает либо к одному и тому же референту, либо к различным сторонам одного и того же референта. Как справедливо отмечали критики Куна, нет нужды «использовать ОТС для вычисления мореходного календаря» [11, с. 342].

Таким образом, исследование проблемы референции терминов в естествознании можно рассматривать как пример ошибочной референции, поскольку в реальной практике естественнонаучного познания такой проблемы никогда не существовало.

Действительным объектом исследования проблема референции является в гуманитарном познании, которое, однако, никогда не рассматривало ее в качестве существенной. Несмотря на то, что множество значений одного и того же термина может означать либо разную референцию, т.е. разные объектные области, либо разные смыслы данного термина, т.е. разные концепции одного и того же референта, гуманитарии не склонны к методологической рефлексии по поводу многозначности или референции терминов гуманитарного познания. Напротив, определяя один и тот же термин несколькими или даже сотнями (как в случае с термином «культура» [3, с. 9-17]) различных способов, гуманитарии уверены, что говорят об одном и том же объекте. Более того, многозначность терминов рассматривается представителями гуманитарного познания как выражение специфики гуманитарных исследований.

Перечисление значений соответствующего слова в естественном языке и практике повседневного общения как неотъемлемая часть гуманитарного подхода к исследованию содержания любого понятия свидетельствует о стремлении создать «общий универсум рассуждений» [14, с. 79], содержащий общее для всех исследователей указание на те объекты, которые они изучают, не столько логическими или эпистемологическими, сколько лингвистическими средствами.

Парадоксальность ситуации состоит, однако, в том, что, даже отождествляя изучение объекта реальности с изучением семантики слов обыденного языка, гуманитарии не придают значения тому, что именование предмета рассуждения одним и тем же термином: «культура», «ценность», «образование» и т.п. - может быть проявлением омонимии, а отнюдь не тождества референции данного термина. Так, слово «культура» может использоваться в различных значениях, подобно слову «коса». Однако в случае с «косой» всем понятно, что различия в употреблении одного и того же слова для обозначения орудия труда, женской прически и конфигурации береговой линии носят не концептуальный, а семантический характер, и что в разных значениях слово «коса» обозначает различные референты. Что касается слова «культура», то наличие сколь угодно большого списка его значений воспринимается в методологии гуманитарного познания как проявление многообразия концептуальных подходов, и вопроса о референтах термина, вводимого различными определениями, даже не возникает.

Бесспорно, любой термин можно употребить в различных значениях. Вопрос лишь в том, какова методологическая значимость подобного употребления, и главное: что дает основание полагать, что, употребляя термин в различных и произвольных значениях, мы продолжаем обсуждать особенности одного и того же объекта/референта?

Иллюзия интуитивной ясности референции терминов гуманитарного познания возникает потому, что само по себе человеческое бытие, неотъемлемым элементом которого является язык, воспринимается как общий референт всех терминов, используемых в процессе познания любых аспектов этого бытия. Однако общий для всех субъектов познания контекст бытия обеспечивает инвариантность значения категорий мышления, но не терминов конкретно-научного или гуманитарного исследования [15, с. 23-33].

Слово как элемент естественного языка не тождественно термину специализированного языка одного из видов познания [10, с. 31-34]. Термины гуманитарного познания обозначают не чувственно воспринимаемые, а абстрактные объекты, специфика которых состоит в том, что они не могут получить эмпирическую интерпретацию в процессе научно-экспериментальной или коммуникативной практики. Все термины гуманитарного познания вводятся посредством определений, задающих область их объектного (референтативного) значения. Это значит, что, в отличие от терминов естественнонаучных теорий и подобно терминам математических теорий, термины гуманитарного познания определяют исследуемый объект, а не описывают его [14, с. 89].

За каждым определением стоит свой собственный референт/объект. Введение одного и того же термина хотя бы двумя разными определениями требует либо доказательства тождественности определений, либо признания нетождественности референтов, поскольку у различных определений не может быть одного и того же референта [2, с. 111-112]. Напротив, каждое определение становится «свернутой концепцией» референта и делает различение между значением и смыслом данного термина невозможным.

Ошибочно полагать, что, употребляя один и тот же термин, но определяя его множеством различных способов, мы тем самым выделяем лишь отдельные аспекты изучения одного и того же референта. Тот, кто определяет ценности как «любые значимые для человека явления», и тот, кто определяет ценности как «конечные цели-смыслы человеческой жизнедеятельности», изучают разные объекты, выступающие референтами одного и того же термина «ценности» [15, с. 139-154]. И различия в определениях не могут быть представлены как концептуальные, потому что введение теоретического объекта через различные определения требует обоснования того, что речь идет об одном и том же референте/объекте. Само по себе употребление одного и того те термина не означает тождества референции [7, с. 181]. Для того, чтобы установить тождество референта, необходимо доказать тождество определений. Однако ни эмпирически, ни логически, ни семантически термин, определяемый как «любые значимые для человека явления», не тождествен термину, определяемому как «конечные цели-смыслы человеческой жизнедеятельности».

Перечисление семантических значений слова в естественном языке не может обеспечить предметное единство гуманитарного исследования. Если гуманитарное познание является не собранием обыденных рассуждений людей о жизни, а особым видом теоретического отображения сущности человеческого бытия, то слова естественного языка должны получить статус терминов, однозначно интерпретируемых в рамках той или иной концепции.

Преобразование слова в термин требует его определения, посредством которого будет введен как референт данного термина (теоретический объект), так и его концептуальный смысл. Употребление терминов в строгом или вполне определенном значении позволяет дифференцировать контексты, в которых исследуются различные объекты реальности, от тех контекстов, в которых обсуждаются различные модели (концепции) одного и того же объекта. Отсутствие подобной дифференциации, характерное для гуманитарного познания, приводит к действительной несоизмеримости рассуждений, относящихся к различным объектам реальности, но именуемых одним и тем же термином.

В заключение необходимо подчеркнуть, что невнимание к вопросу о значении терминов, используемых в теоретических исследованиях любого вида: математических, логических, естественнонаучных, гуманитарных или философских, - ставит под вопрос характер самой деятельности, именуемой «исследовательской».

Список источников

1. Вартофский М. Модели. Репрезентация и научное понимание / пер. с англ.; общ. ред. и послесл. И. Б. Новика и В. Н. Садовского. М.: Прогресс, 1988. 507 с.

2. Горский Д. П. Определение (логико-методологические проблемы). М.: Мысль, 1974. 312 с.

3. Ионин Л. Г. Социология науки: учебное пособие. М.: Логос, 1996. 280 с.

4. Кун Т. Структура научных революций / пер. с англ.; общ. ред. и послесл. С. Р. Микулинского и Л. А. Марковой. М.: Прогресс, 1975. 288 с.

5. Логико-философский анализ понятийного аппарата науки. Киев: Наукова думка, 1977. 226 с.

6. Патнэм Х. Как нельзя говорить о значении (комментарий к статье Дж. Дж. Смарта) // Структура и развитие науки. Из Бостонских исследований по философии науки: сб. переводов / сост., вступ. ст. и общ. ред. Б. С. Грязнова и В. Н. Садовского. М.: Прогресс, 1978. С. 396-418.

7. Пелипенко А. А., Яковенко И. Г. Культура как система. М.: Языки русской культуры, 1998. 376 с.

8. Петров В. В. Семантика научных терминов. Новосибирск: Наука, 1982. 128 с.

9. Пути формирования нового знания в современной науке. Киев: Наукова думка, 1983. 230 с.

10. Ракитов А. И. Философские проблемы науки. Системный подход. М.: Мысль, 1977. 270 с.

11. Смарт Дж. Дж. Конфликтующие точки зрения по проблеме объяснения // Структура и развитие науки. Из Бостонских исследований по философии науки: сб. переводов / сост., вступ. ст. и общ. ред. Б. С. Грязнова и В. Н. Садовского. М.: Прогресс, 1978. С. 337-352.

12. Структура и развитие науки. Из Бостонских исследований по философии науки: сб. переводов / сост., вступ. ст. и общ. ред. Б. С. Грязнова и В. Н. Садовского. М.: Прогресс, 1978. 487 с.

13. Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки / пер. с англ. и нем.; общ. ред. и авт. вступ. ст. И. С. Нарский. М.: Прогресс, 1986. 542 с.

14. Целищев В. В., Карпович В. Н., Поляков И. В. Логика и язык научной теории. Новосибирск: Наука, 1982. 190 с.

15. Чернякова Н. С. Содержание и смысл категории «истина». СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2006. 244 с.

16. Чудинов Э. М. Природа научной истины. М.: Политиздат, 1977. 312 с.

Размещено на Allbest.ru