Культурно-историческое мышление и восприятие будущего

Размещено на http://www.allbest.ru/

Культурно-историческое мышление и восприятие будущего

Целью статьи является, с одной стороны, формулирование наиболее адекватных подходов к осмыслению трансформационных процессов современной культуры, а с другой -- определение ключевых положений инструментария, используя который можно было бы выявить тенденции будущего культуры. На наш взгляд, такого рода инструментарий может быть воплощен в схеме: культурная традиция, культурный диалог и вектор культурных трансформаций. Культурная традиция определяет исторический потенциал культуры, сохраняя базовые ценности существования общества, тем самым указывая пути её возможного развития. Культурный диалог определяет настоящее культуры, дает возможность сосуществованию культур для создания единого культурного пространства с целью сохранения индивидуального в каждой культуре.

Такой диалог предполагает выработку особых механизмов коммуникации, в которых учитывались бы своеобразные элементы разных культур, а не отвергались бы как не соответствующие ценностям одной культуры. Вектор культурных трансформаций возникает как результат взаимопроникновения и взаимодополнения культурной традиции и культурного диалога, таким образом воплощая в себе потенциал прошлого и настоящего, обеспечивая будущее. Д. С. Лихачев указал, что возможность такого вектора может быть обеспечена «принципом сопряженности», который фиксирует, что легче разглядеть общие тенденции развития, протягивающиеся в далёкое будущее для того, чтобы протянуть очень длинную мысленную линию в будущее, нужно иметь ей достаточно длинный же противовес в прошлом -- линию столь же протяженную в прошедших столетиях. Если протянуть мысленные линии из прошлого в настоящее, то некоторые из этих линий окажутся столь устойчивыми по своему направлению, что их можно будет продолжить и в будущее.

Радикальные изменения в современном мире неотъемлемы от социокультурных трансформаций. Рассматривая культуру как исторически складывающийся механизм воспроизводства всех социально-значимых ценностей, становится ясным, что именно она создает и объединяет современное общество, закладывает необходимые условия для его плодотворной жизнедеятельности, заполнение идейно-духовного вакуума и реализации межцивилизационного взаимодействия. В тоже время неоднократные попытки постижения теории культуры оканчивались неудачей, что заставило научное и творческое сообщество сделать шаг назад. Поэтому все чаще исследователи обращаются к представлениям здравого смысла и общепринятого употребления понятия культура для того, чтобы описать особенности культурного многообразия современного мира. Так, Л. Бергер и С. Хантингтон, редакторы известной работы «Многоликая глобализация», подчеркивают, что культура понимается ими «в обычном социально-научном смысле слова, т. е. как верования, ценности и образ жизни обыкновенных людей в их повседневном существовании» [1, с. 9]. Фактически близкие позиции занимают известные украинские исследователи исторических перемен С. Крымский и Ю. Павленко, которые в своей работе использовали списочный подход. В русле их концепции базовым положением оказывается истолкования культуры. В условиях глобализации в системе культуротворческой деятельности культура трактуется как:

- историческая система по происхождению и по своей сути;

- принадлежащая той материнской почве истории, которая порождает человека и человеческую субстанцию культурных процессов;

- процессуальная, не сводимая к статичному из идей, вещей, материи и духа;

- воспроизведение всегда исторического опыта, его потенциальности;

- творческая реализация определяющих потенциалов освоения мира, опыта истории и заданных его возможностей;

- личностная структура переживания, воспроизведения и трансформации истории в нормы и ценности конкретных людей, позволяющих преобразовывать эту историю в биографию индивидуальной жизни;

- более широкая, чем человеческая цивилизация как таковая, допуская не только выход в грядущее как за счет нынешнего, так и путем актуализации без неиспользованных возможностей прошлого [2, с. 12-17].

В каждом из этих положений подчеркивается роль традиционного в жизнедеятельности людей. Это означает, что само существование культуры неотделимо от осознания культурной традиции. Развивать традиции можно только при наличии богатого культурного фонда, соответствующего разнообразию духовной жизни. Это в свою очередь преодолевает существование системного тезауруса культуры и умений пользования его потенциалом. Фактор глобализации не столько унифицирует мир по образцам наиболее развитых стран, сколько придает ему вид полицивилизационной структурно-функциональной системы, в которой отдельные цивилизационные составляющие подвержены разным тенденциям, и своим традиционным идейно-ценностным основаниям в значительной мере определяет будущее народов и стран, которые их образуют. При этом «правда заключается в том, что мы можем предвидеть возможность тех или иных изменений, которые приготовлены для нас, особенно конкретных крупных структурных изменений...» [4, с. 308]. Подобные изменения касаются прежде всего наиболее важных для современного социума феноменов, которыми оказываются культура, цивилизация, глобализация. Между этими феноменами обнаруживается определенное сходство (см. Таблица 1), что создает значительные неоднозначности и неопределенности, вызывает интепретационные сложности в исследованиях.

В действительности в функционально-ролевом аспекте эти феномены проявляют свою инаковость, которая осознается в историческом [ времени. Это означает, что глобализация инновационна по своей природе, цивилизации ограничены конкретным историческим горизонтом, а культуре присуща социальная вечность. Вместе с тем, учитывая фактор взаимовлияния этих феноменов при исследовании общественного будущего, приходится делать акцент равномерно и на анализе ценностей, и на анализе социальных институтов, что позволит осознать реальные механизмы практического построения нового общества с учетом глобализационных процессов [3, с. 1].

Таблица. 1 Схожесть культуры, цивилизации, глобализации.

Построение нового общества как сложный трансформационный процесс по своей сути оказывается вхождениям в реальное будущее. Подобная трансформационность включает и уничтожение, и переработку старого, и его адекватное воспроизведение, и гибридизацию старого и нового, то есть смешанные формы [4, с. 208].

Из выбранных элементов осмысленно собираются пазлы социальной реальности, что можно рассматривать как творение истории. Некоторые исследователи свое отношение к проблеме выражают в форме отказа от её решения, поскольку игнорируют временной смысл исторических перемен. «Нельзя справится с прошлым временем, не справляясь со временем настоящим, а настоящее бездыханно. И современное творчество истории скорее подобно рецидивам некрофилии исторического сознания» [5, с. 19]. Подобная точка зрения не только не конструктивна, но и бессмысленна, и поэтому не нуждается в критике, а упоминается лишь в контексте демонстрации крайних вариантов подхода к проблеме культуры.

Целью исследования является, с одной стороны, формулирование наиболее адекватных подходов к осмыслению трансформационных процессов современной культуры, а с другой - определение ключевых положений инструментария, используя который можно было бы выявить тенденции будущего культуры.

Основной материал.

Не достаточной оказывается ориентация на результат и повторение достигнутого. Это связано с тем, что в этом случае ситуация «предстает такой возвращенностью, в которой присутствует не столько тоска по не состоявшемуся, неосмысленному, не пережитому, сколько эмоциональная ситуация за «национальное возрождение», под которым подразумевается обычно возврат к некой утраченной норме, будь-то «историческая территория», «справедливые границы», «гармония с природой», «вековые традиции», «душа и память народа», «народная религия» и подобные сохраненные археологами, историками, этнографами, писателями и журналистами мифы» [6, с. 7]. Положение осложняется тем, что решение проблемы достигается в контексте взаимодействия сосуществующих цивилизаций. В подобном взаимодействии особая роль принадлежит культурной традиции. Культурные традиции -- это весь объем культурного наследия, являющийся основой для развития, взаимообогащения и укрепления культур и культурных контактов. Высшей формой подобных контактов, определяющей будущее социума и мира культуры, выступает диалог культур в современном и межцивилизационном мире.

Сложившаяся в доглобализационный период парадигмальная конструкция включала два основных элемента: институциональные структуры и социокультурный «жизненный мир». В нынешнюю эпоху подобный подход оказывается непродуктивным, поскольку не соответствует трансформационным процессам в современной культуре. Это не только порождает пессимизм, апатию и безысходность, но и приводит к вопросам о смысле будущего. «...Не покидает ли нынешний мир идея человечества как единственного единства, оставляя пустоту, в которую ворвалась стихия этноса, а роль «своего», непримиримость новоявленных сект ...» [7, с. 4].

Большинство исследователей придерживается мнения, что именно диалог культур предстает не только как высшая особая форма социального диалога, но и одновременного выступает условием обретения, понимания будущего. Это фактически означает, что осуществление диалога культур трансформирует его в межцивилизационный договор выживания человечества. «Интересы будущего, более того -- интересы самого выживания требуют не свободных наций, но наций и народов, которые хотят и могут подчинить защиту интересов отечества интересам мира, справедливости и общего благосостояния» [8, с. 188]. Интересы социального мира есть ничто иное, как контуры приемлемого будущего. И это будущее не предстает как оптимальная форма, то есть результат теоретических разработок. Стала сомнительной тематизация какого-либо будущего или тем более окончательного исторического состояния, которое необходимо должно наступить и способно поэтому объяснить прошлое и настоящее через их движение к этому состоянию [9, с. 436].

Сопоставление результатов деятельности выдвигает для анализа нечто устойчивое, не подпадающие под власть тления. Обнаружение фрагментов человеческой деятельности, не поддающихся тлению, С. Крымский назвал ранним проявлением будущего. «Через процессы контурного присутствия будущего в прошлом и настоящем в культурно-историческом процессе возможны невероятные совпадения событий, моделей, образов» [10, с. 31]. Это совпадение не буквальное, а смысловое, которое определяется характером деятельности. Можно вести речь об ориентации векторов адекватной жизнедеятельности в разные эпохи, за которой скрывается потенциал культуры социума. Примером подобного могут быть:

- ситуация в ранних христианских общинах и уровень самоорганизации в современных скандинавских странах;

- стремление к открытию новых земель и современные программы освоения космоса;

- организованность средневековых религиозных орденов и партийных структур в тоталитарном обществе.

Исследователь старался последовательно рассмотреть, «как прошлые столетия накручиваются на вечность, а история раскрывает свой метаисторический аспект с его экзистенциальным временем. В этом аспекте находит свое пояснение и феномен раннего характера будущего» [10, с. 29].

В подходе С. Крымского соединяются два подхода: уверенность в закономерности и исторической достоверности отдельных процессов; пояснение их отдаленных результатов как ключ к пониманию будущего. Поэтому в качестве кредо следует воспринимать тезис о том, что «в истории действует закономерность, согласно которой явления, четко проявляющиеся на ранних ступенях развития, обязательно будут развиты на его поздних, завершающих фазах в господствующие формы» [10, с. 29]. Конструктивность данного тезиса предполагает иное прочтение истории, концентрацию на креативных факторах социокультурных процессов. Культурная ориентация подобия ранних и поздних форм предполагает изучение не того, что проходит, а того, что сохраняется, поскольку она реализуется через синхронические измерения эпох, их совпадения. Фактически, через инварианты культуры, актуализации прошлого, через «времявороты», образующиеся вокруг сквозных, стержневых ценностей человечества, происходит утверждение человека в его жажде бесконечного.

Несколько иная ситуация складывается с пояснением родства низших и высших форм, поскольку для этого недостаточно фактологического материала. Требуются особые усилия социума: интеллектуальные и нравственные. Только «Уверенность в том, что наши усилия не бесцельны, а цели - принципиально реализуемы, позволяет рационализировать проективную деятельность по превращению «сегодня» в «завтра», войти в состав будущего на доступных человеческому интеллекту основаниях» [10, с. 409]. Подобие основания ориентирует на предвидение, проектирование и согласованный выбор варианта продуктивной деятельности. Поэтому отобранный вариант необходимо оправдать с моральных позиций. Это означает очертить «диапазон реальных возможностей, зависящих и от нашего воображения, и от нашей воли, так как будущее, в котором мы неизбежно будем жить, в значительной степени, если не полностью, будет результатом выбора, который мы для себя делаем сегодня» [11, с. 13].

Осуществление выбора означает понимание ситуации и тех, кто её создал. «Понимать - означает прежде всего разбираться в чем-то, а уж потом, во вторую очередь, вычленять мнение другого, разуметь подразумеваемое им» [12, с. 79]. При этом особую роль играет сама процедура понимания. Она основывается на «возможности пробрасывать вперед себя новую проекцию смысла» [12, с.76]. При этом могут сосуществовать соперничающие проекции, и задача пассионарных групп состоит вовсе не в том, чтобы отдать предпочтение одной из них. Восприятие будущего ориентировано на смысловое движение истолкования, то есть поиск адекватной самой сути конкретных проблем проекции смысла, которая подлежит воплощению в деятельности. Подход к пониманию будущего наиболее близок к тем идеям, которые проверены в герменевтике. Круговая структура понимания реализуется в рамках формальной соотнесенности предварения целостной картины и его последующей экспликации.

В герменевтических построениях «кульминацией всей теории понимания есть акт дивинации, когда толкователь целиком переносится в автора текста, тем самым разрешая все непонятное и озадачивающее» [12, с. 78]. Это позволяет сформулировать предпосылку, направляющую понимание: доступно пониманию лишь действительно осознанное единство смыслов. Если в герминевтике встает вопрос о том, адекватно ли мы понимаем круговращение понимания, то в футурологии правомерно обратиться к формулированию задания иторичности понимания. А это означает, что «с особенной силой встают социальные требования освоения истории, то есть присвоения прошлого, настоящего и будущего как жизненных ценностей» [10, с. 16]. Историческая деятельность различных формаций не имеет заданного, предопределенного характера и в своем смыслопродуцирующем аспекте является во многом недетерминированной и открытой.

Возникает принципиально новая ситуация, в которой для принятия решений и последующих действий не достаточно знать историю, и не эффективна ориентация в её пластах. На первый план выходит необходимость освоения истории, которая основывается на её исследовании. «Современный опыт убеждает в том, что основные ценности истории составляет не то, что изменяется в форме социально-экономического движения, а инварианта исторической деятельности - то, что сохраняется, хотя и может обогащаться в этом процессе» [10, с. 31].

В эпоху глобализации проявляются первые ростки интегративной тенденции, подмеченной еще Гегелем. В его интерпретации история как смена эпох по стреле времени выполняет свою целевую функцию, когда действующие силы веры, нации и права сливаются в единой духовности, являющейся осознанием свободы как естественной необходимости для всего существующего. На подобную тенденцию обращал внимания П. Сорокин, трактуя её как возможность интегративного строя. Новый рождающийся социокультурный строй или порядок «обещает обеспечить добровольное объединение религии, философии, науки, этики и изящных искусств в одну интегрированную систему высших ценностей Истины, Добра и Красоты» [13, с. 86].

Следует отметить напряженность современной культурной ситуации, которая состоит в том, что всесторонний анализ суперструктур выступает условием оптимального вхождения в будущее. С другой стороны, человеческая мысль в сложившейся ситуации будет искать обходные пути понимания будущего и разрабатывать схемы адаптации к нему. В этом плане привлекает внимание концепция «линии сопряженности» Д. С. Лихачёва, ориентирующая на понимание и восприятие будущего.

Особое значение это обретает в гуманитарной сфере, где нежизнеспособны как жёсткие методологические конструкции, так и эвристическая комбинаторика. Существенное влияние на формирование соответствующего методологического инструментария оказывают аксиологические факторы, сам феномен современной культуры. Поэтому представляет несомненный интерес обращение к потенциалу, сложившемуся при парадигмальном исследовании и понимании культуры. Особый интерес в концепции «линии сопряженности» Д. С. Лихачёва вызывают выделенные им и его последователями принципиальные положения.

Темпоральный диалог, при котором «значимость и масштаб культуры прошлого возрастает одновременно с расширяющимся масштабом культуры настоящего» [14, с. 170].

Принцип сопряжения, который исходит из уверенности, что «легче разглядеть общие тенденции развития, протягивающиеся в далёкое будущее для того, чтобы протянуть очень длинную мысленную линию в будущее, нужно иметь ей достаточно длинный же противовес в прошлом -- линию столь же протяженную в прошедших столетиях. Если протянуть мысленные линии из прошлого в настоящее, то некоторые из этих линий окажутся столь устойчивыми по своему направлению, что их можно будет продолжить и в будущее» [15, с. 168].

Реализация права на проектный взгляд, суть которого «заключается в поиске «линий сопряженности» между прошлым и будущим. Учёный находит в историческом прошлом событийные линии, которые сохраняют свою креативную энергию в историческом времени, то есть при движении культуры от прошлого через настоящее к будущему. Таким образом, выстраивается своеобразная методология культурно-исторического мышления, связывающая историческое время» [14, с.171].

Выводы

культура мышление трансформационный

На основании проанализированных подходов можно утверждать, что в эпоху глобализации сформировались надежды на признание целостности и взаимозависимости современного мира, необходимости диалога культур, их взаимообогащения, осознание приоритета за поведением, ориентированным на коммуникацию и понимание целей и ценностей каждой из цивилизаций - участников диалога.

В ходе диалога необходимо не только признание равноправности и равноценности культур, принадлежащих к различным временным и географическим секторам, но и понимание современного статуса этих культур. Осмысливая вехи становления и развития социокультурных сдвигов, человеческое сообщество находит путеводную нить в будущее. Эта нить в методологическом инструментарии культурно-исторического исследования фиксируется как вектор культурной трансформации деятельности, который возникает как результат взаимопроникновения и взаимодополнения культурной традиции и культурного диалога, таким образом воплощая в себе потенциал прошлого и настоящего.

Литература

культура мышление трансформационный

1.Бергер П., Хантингтон С. Многоликая глобализация / Под ред. П. Бергера, С. Хантингтона. - М.: Аспект Пресс, 2004. - 379 с.

2.Кримський С. Б., Павленко Ю. Б. Цивілізаційний розвиток людства / С. Б. Кримський, Ю. Б. Павленко. - Київ: Вид-во «Фенікс», 2007. - 316 с.

3.Зінченко В. В. Інституційний вимір глобальних суспільних трансформацій / В. В. Зінченко. - Київ, 2012 - 491 с.

4.Кримський С. Б. Запити філософських смислів / С. Б. Кримський. - Київ: Видавець ПАРАПАН, 2003. - 240 с.

5.Шкепу М. А. Феноменология истории в трансформациях культуры / М. А. Шкепу. - Київ: Вид-во НАУ, 2005.

6.Тишков В. А. Что есть Россия? (Перспективы нациестроительства) / В. А. Тишков // Вопросы философии. -1995. - № 2.

7.Гефтер М. Я. История - позади? Историк - человек лишний? / М. Я. Гефтер // Вопросы философии. - 1993. - № 9. - С. 3-15.

8.Ниринг С. Свобода: обещание и угроза. Критика культа свободы: пер. с англ. / С. Ниринг, общ. ред. Ф. В. Константинов. - М.: Прогресс, 1966. - 192 с.

Размещено на Allbest.ru