Военная футурология как форма военно-научного предвидения

Размещено на http://www.allbest.ru/

Вольский военный институт материального обеспечения

ВОЕННАЯ ФУТУРОЛОГИЯ КАК ФОРМА ВОЕННО-НАУЧНОГО ПРЕДВИДЕНИЯ

Калугина М. В., Хабибулин Р. Г.

Введение

Переломный характер нынешнего этапа развития человеческой цивилизации определяется революционным содержанием современной эпохи и обострением противоречий как в природе, так и в обществе. Экологические, демографические, нравственные и другие самые глобальные проблемы потрясают ныне практически весь мир, все сферы его жизнедеятельности. Решение этих трудных проблем объективно вызывают настоятельную потребность в философских обобщениях, научно обоснованных исследованиях не только настоящего, но и будущих социальных процессов. Без предсказаний, предвидений, суждений о будущем социальных явлений невозможно эффективное управление развитием любого общества. Это нужно не только для обеспечения человечеству, нашим потомкам достойной жизни, но и для определения оптимальных путей обеспечения обороноспособности нашей страны, боеготовности ее вооруженных сил, осуществления военной реформы. Такая задача может быть решена с помощью прогнозирования [3, с. 251].

Возникновение и становление футурологии

В мировой культурологии активно разрабатываются футурологические идеи будущего развития культуры и цивилизации.

Прогрессирующее развитие науки и техники в XX веке утвердило веру в прогресс. Но так ли он бесконечен? Не имеют ли технические возможности «принципиальный предел»? Разрешимы ли глобальные проблемы человечества?

На эти и другие вопросы пытается ответить футурология (от лат. futurum:

будущее + logos: слово, учение, наука). Это своего рода история, но история не прошлого, а предполагаемого будущего.

«Без осознания будущего, - считал Карл Ясперс, - вообще не может быть философского осознания истории».

«…Самый плохой архитектор, - отмечал К.Маркс, - от наилучшей пчелы с самого начала отличается тем, что, прежде чем строить ячейку из воска, он уже построил её в своей голове. В конце процесса труда получается результат, который уже в начале этого процесса имелся в представлении человека, т.е. идеально» [1, с. 189].

Научно обоснованное предсказание (прогноз) является неотъемлемой функцией любой научной дисциплины. С 1973 года существует Всемирная федерация исследований будущего, в которую входит ряд прогностических научных обществ, в том числе Исследовательский комитет по футурологии Международной социологической ассоциации.

В настоящее время при конгрессе США существует четыре структурных подразделения, непосредственно ведущих футурологические исследования и долгосрочные прогнозные разработки:

Бюро анализа проблем будущего.

Футурологическая группа Исследований службы Конгресса США.

Управление суммарных оценок.

Управление оценки технологии.

Главным предметом прогностического изучения в футурологии являются тенденции развития научно-технической революции (НТР) и ее последствия, перспективы развития общества.

Термин «футурология» был предложен в 1943 году немецким социологом О. Флехтхеймом в качестве названия некой «философии будущего». Его идея нашла широкий отклик в научной среде. Во второй половине ХХ столетия «наука о будущем» стала очень бурно развиваться.

О. Флехтхейм - автор работы «История и футурология». Своим идейным предшественником (в плане выработки методологических принципов) он объявлял немецкого философа и культуролога О. Шпенглера.

В начале 1960-х годов термин «футурология» получил распространение на Западе в смысле «истории будущего», «науки о будущем».

Футурология в широком значении - совокупность представлений о будущем Земли и человечества; в узком - область научных знаний, охватывающая перспективы социальных процессов, синоним прогнозирования и прогностики.

В западной футурологии выделилось несколько течений, в том числе апологетическое, реформистское, леворадикальное и др.

В 1960-е годы преобладало апологетическое направление, которое опиралось на разного рода технологические теории постиндустриального общества, сводившие социальный прогресс общества только к росту уровня технико-экономического развития (Р. Арон, Б. де Жувенель, Г. Кан, Ж.

Фурастье). Представители реформистского течения доказывали необходимость «конвергенции» капитализма и социализма (Д. Белл, Ф. Бааде, Ф. Полак, О. Тоффлер). Сторонники леворадикального крыла доказывали неизбежность катастрофы «западной цивилизации» перед лицом научно-технической революции (НТР) (А. Ускоу и др.).

В начале 1970-х годов на передний план выдвинулось течение, которое выступило с концепцией неизбежности «глобальной катастрофы» при существующих тенденциях развития общества. Ведущее влияние в этом течении приобрел Римский клуб, включающий видных западных ученых, политиков, бизнесменов. По его инициативе развернулось глобальное моделирование перспектив развития человечества на основе использования вычислительной техники, анализируются экологические последствия развития техногенной цивилизации.

Участники этих исследований и другие футурологи разделились на два основных направления: одни из них стали развивать идеи социального пессимизма (Д.Медоуз, Дж.Форрестер, Р.Хейлбронер), а другие («технооптимисты») пытались доказать возможность избежания катастрофы с помощью «оптимизации» общества (Э. Ласло, М. Месарович, О. Тоффлер, А. Эррера).

Идейной базой технологически детерминированной футурологии стали работы американских социологов У. Ростоу и Д. Белла. Первый заложил основы современной теории индустриального общества, а второй вывел из нее теорию постиндустриального, или информационного, общества.

По мнению У. Ростоу, индустриальное общество приходит на смену традиционному. Вследствие использования возможностей, порождаемых современной наукой и техникой, аграрное производство традиционных обществ было заменено индустриальным. В свою очередь, на смену индустриальному приходит постиндустриальное общество. Главенствующую роль в новом укладе будет играть не индустриальное производство, а информация.

Широчайшее распространение на Западе получила концепция «шока от столкновения с будущим», выдвинутая американским футурологом О.Тоффлером. Отвергая теории «индустриализма», Тоффлер остается на позициях социального пессимизма в отношении экологического будущего планеты. Выход из создавшегося положения Тоффлер видел в развитии «информационного общества».

Ученые все чаще говорят о необходимости глубокого целенаправленного изучения экологической и других глобальных проблем человечества не только в комплексе природных, технических, но и социокультурных факторов. В современной футурологии обозначились аксиологические (ценностные) и экоаксиологические течения. Их представители, основываясь на анализе структуры и динамики изменения ценностей, пытаются проследить альтернативные пути социально-экономического развития, исходят из того, что тщательный учет систем ценностей и их возможных смещений в будущем может служить необходимой предпосылкой любого комплексного социального прогноза. (Взаимосвязь между экономикой и культурой была раскрыта в работах крупнейшего американского социолога Даниэла Белла.)

Данный подход получил развитие в целом спектре «стратегий выживания» последних лет, основанных на концепции «реформ сознания человечества». Не случайно главное, за что ратовал создатель Римского клуба А. Печчеи, - это качественный скачок в человеческом мышлении. Такой скачок он называл «человеческой революцией» и подчеркивал, что ее осуществление возможно только через развитие и совершенствование самого человека.

Один из самых активных членов Римского клуба Э. Ласло в книге «Прыжок в будущее: строя завтрашний мир сегодня» также обосновывает тезис о том, что кризисные явления современного мира являются прямым следствием доминирующей системы ценностей на Западе (принцип «laisserfaire» (вседозволенность), культ эффективности, экономическая рациональность (все может быть измерено в деньгах), технологический императив (все, что может быть сделано, должно быть сделано) и др.).

Это говорит о том, что большинство западных ученых по-прежнему продолжают оставаться на позициях гуманизма, и возлагают надежды на некую «духовную революцию», результатом которой будет новая культура «гармонического глобализма», ставящая на первое место «качество, а не количество, сохранение, а не разрушение, кооперацию, а не конкуренцию».

В последние годы в западной футурологии значительно усилилась роль течения, в центре программы которого лежит необходимость перестройки социально-политической структуры современного западного общества, его системы ценностей. Это течение, получившее в литературе название «трансформистов», или «альтернативистов», объединяет чрезвычайно широкий спектр различных группировок «альтернативных движений» и политических партий.

Идеологи «альтернативизма» пытаются представить его в виде ростков принципиально новой цивилизации, в центре которой стоит человек и которая должна способствовать наиболее полному и всестороннему раскрытию личности в гармонии с окружающей средой. Не случайно среди сторонников «альтернативизма» весьма значительна прослойка представителей движения в защиту окружающей среды, экологистов, членов партии «зеленых» и т.д.

Вместе с тем, сегодня многие исследователи высказывают опасность перерождения футурологии в «футурократию», т.е. возможность, используя изощренную технику формирования «футурологического сознания», навязывать широким массам идеи заранее запланированного будущего.

Например, широко распространен прогноз о том, что в ХХI веке человечество будет существовать как бы разделенным на две неравные части: одна пятая человечества будет занята творческим трудом, а остальная (четыре пятых человечества) будет просто зарабатывать на хлеб насущный, развлекаясь в оставшееся свободное время.

Прогрессивные ученые с тревогой пишут о негативных последствиях научно-технической революции, экологическом кризисе, социальных проблемах безработицы, утрате гуманистических ценностей и идеалов.

Военное прогнозирование

Война в зоне Персидского залива возвестила о том, что эра «классических» войн заканчивается, грядет полоса войн с широким использованием информатики, космоса, электроники, робототехники. Сравнительно небольшие по территориальному размаху и продолжительности (по сути локальные) военные действия опрокинули многие устоявшиеся каноны военной теории и практики. «Сюрпризом» оказались структура операции «Буря в пустыне» (38-дневная воздушная кампания и 4-дневная фаза наземных действий), новые формы и способы оперативно-тактических действий (информационная блокада, электронно-огневое сражение, доминирование «дистанционных действий» - нанесение ударов издалека), а также широкомасштабные психологические акции, дистанционно-минная борьба и др.

Возникает вопрос: «Почему военная теория не была предвестницей новинок, которые преподнесла военная практика». Что это, случайность? Пожалуй, нет. Ведь подобное за последние десятилетия повторялось не однажды. В войне в Корее (1950-1953 годы), например, результаты первого применения реактивной авиации неожиданно произвели переворот в тактике воздушного боя. Военная же теория постфактум сделала соответствующие выводы для военного искусства. Не было проявлено должной проницательности и в 60-х годах относительно аэромобильных операций, пока во Вьетнаме в массовом порядке не стали применяться боевые и транспортные вертолеты. Практически непредсказуемым оказался эффект, полученный от применения в боевых действиях на Ближнем Востоке (1973, 1982 годы) ПТУРов, первых систем высокоточного оружия против подвижных малоразмерных объектов.

Эти факты свидетельствуют о том, что существующие методы предвидения не в полной мере отвечают требованиям времени. Поэтому военно-теоретическая мысль лишь следует по пятам событий, фиксирует случившееся, хотя по своему назначению должна быть «прожектором», освещающим путь практике.

Поставим вопрос так: почему все же нужна некая «наука о будущем», или, как ее называли изначально, «прогностика», «футуристика», а позже - «футурология»? Определенным толчком к зарождению такой науки явились явные провалы в области военных прогнозов, с особой яркостью проявившиеся в части определения продолжительности и характера Второй мировой войны. Это побудило ученых к поиску принципиально новых методов политического, военного и социологического прогнозирования. Положение еще более усугубилось уже в наше время, когда кончилась эра «классических» войн и началась полоса войн новой технологической эпохи - эпохи информатики, космоса, электроники, робототехники, искусственного интеллекта.

Одновременно в США стали создаваться многие исследовательские прогностические учреждения, в том числе крупнейшая корпорация «Рэнд корпорейшн», а также специализированные фирмы, названные «торговцами прогнозов». К 1965 году число американских учреждений, занимающихся разработкой только научно-технических прогнозов, достигло трехсот, а к 1967му году это число удвоилось.

Особое внимание уделялось развитию прогнозов в оборонной области. При командованиях видов вооруженных сил были созданы научно-исследовательские центры по прогнозированию. Так, при командовании ВВС в таком центре в 1960-х годах насчитывалось более 5000 экспертов-прогнозистов.

Футурология как новое направление в науке оказала свое влияние и в западноевропейских странах. Так, в ФРГ в 1960-х годах только для экономического прогнозирования было создано 27 институтов. Нечто подобное имело место и в Великобритании, Франции, Италии и Японии.

В Советском Союзе, хотя футурология официально и не признавалась, прогностические исследования в экономике, социологии, политологии, информатике проводились довольно успешно. В 1960-70-х годах вышло в свет большое число трудов по этой проблематике, в числе которых получили известность работы Г.М. Доброва «Прогнозирование науки и техники» (1969), И.В. Бестужева-Лада «Окно в будущее» (1970), В. В. Косолапова «Информационное обеспечение и прогнозирование науки» (1970), В.А. Лисичкина «Отраслевое научно-техническое прогнозирование» (1971), С.А. Саркисяна «Теория прогнозирования и принятия решений» (1977).

Развитие теории прогнозирования в военной области происходило в русле других общественных наук по общим законам материалистической диалектики, и здесь были достигнуты ощутимые научные результаты. Так, в 1950-60-х годах в связи с принятием на оснащение Вооруженных Сил ракетноядерного оружия были в кратчайшие сроки выработаны принципиально новые взгляды на характер вооруженной борьбы будущего, роль и место в них видов Вооруженных Сил и родов войск. Практически в это время была заново разработана стратегия ведения широкомасштабной войны в новых условиях.

В 1970-80-х годах, когда произошел резкий скачок в развитии информационных и управляющих систем, появились военно-космические средства и наметился крупный прорыв в развитии обычных средств борьбы, когда происходила форсированная разработка и массовое внедрение в войска систем управляемого высокоточного оружия, советская военная наука в основном верно сумела определить новые ориентиры в военном строительстве, обеспечении боевой и мобилизационной готовности Вооруженных Сил.

В 1970-80-х годах у нас было издано большое количество военно-теоретических трудов по прогнозированию, среди них: М.И. Чередниченко

«Теория и практика военного прогнозирования», Ю.В. Чуева, Ю.Б. Михайлова «Прогнозирование в военном деле», «Методология военно-научного исследования», И.Г. Завьялова «Скорость, пространство, время». Обобщая, можно сказать, что к концу 80-х годов прошлого столетия военное прогнозирование превратилось в общепризнанную отрасль военной науки. Об этом свидетельствует тот факт, что было разработано свыше 150 различных методов военного прогнозирования. Среди них - методика расчета соотношения сил и средств по так называемым потенциалам. Но не все проходило гладко.

Наибольшие достижения в области прогнозирования были отмечены в тех областях, которые поддаются количественным исчислениям (например, развитие систем вооружения, определение боевого потенциала группировок войск, военно-экономических возможностей сторон, соотношения сил и средств и др.). Там же, где необходимо применять качественные показатели (а это сердцевина оперативно-стратегических расчетов), прогнозирование не в полной мере отвечало потребностям военной практики. Наиболее ярко это проявилось, когда Вооруженные Силы столкнулись с необходимостью вести военные действия в нестереотипных ситуациях - в Афганистане, на Северном Кавказе, в Сирии. военный футурологический технический прогнозирование

Советская военная теория не сумела с упреждением разработать рекомендации войскам по противоборству с иррегулярными вооруженными формированиями, применявшими партизанские, диверсионно-террористические методы действий. А если заглянуть в недалекое прошлое, то для нас оказались непредсказуемыми многие из тех новых форм и способов вооруженной борьбы, которые зародились в войнах в Корее, Вьетнаме, на Ближнем Востоке.

Как видим, наряду с достижениями в отношении развития методологии прогнозирования были и очевидные провалы, и чтобы они не стали негативной тенденцией, требуется сосредоточить усилия для очередного научного «рывка» в этой области, чтобы футурология, как и в ведущих зарубежных государствах, заняла свое место на иерархической лестнице военно-научного познания. Недопустимо, чтобы отечественная военная наука теряла свои позиции и утрачивала, пожалуй, самую важную свою функцию - прогностическую. Это означало бы кризис военно-теоретической мысли.

Становится очевидным, что зарождение и развитие военной футурологии - это объективный процесс. Его можно охарактеризовать как определенный качественный рубеж в развитии военно-теоретической мысли. В отличие от интуитивного предвидения футурология предполагает использование всего обширного арсенала разработанных методологических средств не только в военной области, но ив других науках. Она интегрирует, суммирует накопленный опыт в методах прогнозирования, вырабатывает стратегию научного поиска, выступает как научная система более высокого уровня, охватывающая все отрасли военно-научных знаний, а поэтому имеет универсальный характер. Конечно, нельзя не учитывать, что военно-прогностические исследования имеют свою специфику: они далеко не всегда могут подтверждать свои выводы, гипотезы математическими расчетами - их инструментарий, в основном, логический.

Перечисленные обстоятельства свидетельствуют о несовершенстве научного аппарата, методологии военного прогнозирования. Между тем, жизнь, практика военного строительства настоятельно требуют от военной науки достаточно точных и обоснованных прогнозов на 15-20 и более лет вперед относительно новшеств в вооруженной борьбе, возможных в связи с развитием наукоемких технологий, изменения форм и способов военных действий, эволюции видов вооруженных сил и родов войск, системы военного управления и обеспечения и др. Ведь без долгосрочных ориентиров нельзя целенаправленно разрабатывать военную доктрину, военно-техническую программу, осуществлять реформирование Вооруженных Сил, совершенствовать военную экономику, развивать инфраструктуру территории государства. Предвидение всегда было неразрывно связано с военным строительством. В настоящее время его значение особенно возросло, так как неизмеримо повысилась цена ошибок и просчетов - исправить их в ходе войны вряд ли представится возможным.

Без преувеличения можно сказать, что потребность в долгосрочном военном прогнозировании вышла сейчас на государственный уровень. Вместе с тем частной инициативы отдельных ученых и даже коллективных усилий научно-исследовательских центров и вузов сегодня недостаточно для того, чтобы делать фундаментальные, аргументированные прогнозы развития такого архисложного общественного явления, как война, не на годы, а на целые десятилетия вперед. Следовательно, долгосрочным широкомасштабным прогнозированием военных процессов должна заниматься специализированная отрасль военной науки - военная футурология.

Поскольку этот термин еще не вошел у нас в обиход, целесообразно его пояснить, показать, в чем состоит отличие футурологии от интуитивного предвидения и расчетного прогнозирования.

Толковый словарь русского языка дает следующую дефиницию: «Футурология - область научных знаний, ставящая целью предвидение будущего развития человечества и отдельных сфер жизни общества».

В советский период футурология как учение не признавалась. Отмечалось, что «марксизм-ленинизм отвергает буржуазную футурологию, поскольку она не имеет предмета исследования». Такой нигилизм по отношению к футурологии нанес ущерб ее развитию в нашей науке. Его никак нельзя признать оправданным, поскольку предвидение неуклонно расширяет свои рамки, охватывает все новые области. Поэтому надо совершенствовать его методологию, изыскивать новые формы.

В развитых зарубежных государствах, особенно в США, футурологические исследования уже давно стали проводиться не только в социологии, но и при решении военных проблем. В первой половине 60-х годов большой резонанс на Западе получила публикация трудов патриарха американской футурологической школы Германа Кана, которого называют Клаузевицем ядерного века. В 1960 году увидела свет его первая работа «О термоядерной войне», через два года - вторая «Размышления о немыслимом», а в 1965 и 1967 годах появились труды «Об эскалации» и «Год 2000».

Новаторство Г. Кана состояло в расширении рамок военно-стратегического исследования. Рассматривая военную проблематику с системных позиций, он считал необходимым не упускать из поля зрения политико-экономические и социальные факторы, методы общественных наук. В предисловии к книге «О термоядерной войне» он писал, что основная черта, отличающая эту книгу от большинства других работ в данной области, заключается в принятии точки зрения системного анализа - использовании количественного анализа там, где это возможно, и проведении четкой демаркационной линии, показывающей, где количественный анализ был признан ненадежным частично или полностью.

Характерно, что Г. Кан отказался от каких бы то ни было конкретных предсказаний. Его метод заключался в выработке набора возможных направлений или альтернатив развития событий, отличающихся друг от друга значениями выбранных для исследования переменных. В книге «О термоядерной войне» он делает футурологический прогноз на 15 лет и рассматривает четыре альтернативы, а в работе «Об эскалации» применяет частный случай своего метода, исследуя лишь одну тенденцию - возможность возникновения мирового ядерного конфликта. Суть футурологического метода Г. Кана четко сформулировал Дэниел Белл: «Что является основой современных исследований будущего - это не попытка «предсказать» будущее, а желание описать «альтернативы» будущего, другими словами, вероятные результаты различных выборов с тем, чтобы правительство могло осознать цену и последствия различных устремлений».

С легкой руки Кана футурология стала успешно работать на военно-промышленный комплекс США. Традиции, заложенные им, получили в последующем широкое развитие. Сейчас в США наблюдается настоящий военно-футурологический бум. Военно-политическим, военно-стратегическим, военно-техническим и военно-экономическим прогнозированием на 20-25 лет вперед занимаются десятки корпораций, университетов, сотни ученых. Результатом этого явилась разработка многих перспективных концепций, в числе которых «армия - 2000», «радиолокационная война», «информационное противоборство», «минная война», «воздушно-наземная операция будущего», «космические операции», «массированный удар высокоточным оружием», «новая морская стратегия - действия с моря». Десятки аналогичных программ разрабатываются в других странах НАТО, а также в Китае, Индии, Израиле, Пакистане.

Всплеск футурологической активности нельзя считать случайным. Он обусловлен объективными обстоятельствами. Набирающий силу научно-технический прогресс, ускорение темпов развития вооружения, рост информатизации, усложнение военного деда расширили горизонты я масштабность роенного планирования, потребовалось подвести под него научную базу, усилить роль долгосрочного нормативного прогнозирования, увеличить его точность, обоснованность. Поэтому возникла необходимость создать более разветвленную и углубленную систему прогнозирования, какой, и явилась футурология.

Если провести условную градацию предвидения по степени сложности, масштабности задач, применяемой методологии, то эвристическую форму предвидения, основанную на опыте, интуиции, догадках, можно отнести к первому уровню, расчетное прогнозирование, использующее более совершенные методы исследования, в том числе математическое моделирование, вычислительную технику, автоматизированные системы - ко второму, а футурологию как особую форму предвидения - к третьему уровню. Эвристическое предвидение, прогнозирование и футурология - категории одной цепи. Их назначение - взгляд в будущее. Вместе с тем каждая из них имеет свою специфику: различную глубину проникновения в будущее, методы исследования, принципы. Взаимосвязь предвидения и футурологии основывается на принципах общего и частного.

В отличие от интуитивного предвидения и прогнозирования футурология призвана заглядывать далеко вперед - определять перспективные стратегические направления оборонного строительства, выявлять тенденции и закономерности развития военных процессов с учетом поступления на оснащение армий новых видов оружия и техники и тем самым способствовать выработке рациональной военной политики государства, обоснованию дорогостоящих военных программ. Не в последнюю очередь футурологические заключения должны предостерегать политиков, военных руководителей от возможных ошибок в военном строительстве, проведении реформ вооруженных сил. На оперативно-тактическом уровне задача футурологии состоит в выявлении важнейших тенденций развития операции (боя).

Военная футурология не берет и не может взять на себя решение прикладных задач военной практики. Она не дает готовых решений, программ, планов. Ее смысл в другом - выработать методологические принципы, «опорную сеть» прогнозирования, прежде всего на отдаленную перспективу, помочь военной теории избежать непродуктивных концепций и этим способствовать развитию военного искусства по правильному пути. Футурологические исследования предназначены для оптимизации процесса решения сложных проблем, в которых доминирует неопределенность. Это первая ступень долгосрочного планирования.

В методологическом аспекте футурология концентрирует в себе передовые достижения научной мысли. Особо следует подчеркнуть органическую связь футурологии с философией. Ведь от уровня познания общих закономерностей развития природы, общества и мира в целом зависит достоверность футурологических прогнозов. Именно философия позволяет всесторонне осмысливать глубинный характер изменений в военном деле, получать качественно новые научные результаты. Очень велика роль использования методов диалектики в современных условиях, когда в военной области идет кардинальная переоценка ценностей, осуществляется выход за пределы прежнего круга представлений, быстро утрачивает значение опыт прошлого.

В процессе становления военной футурологии как отрасли военной науки требуется сосредоточить основные усилия на разработке ее методологического инструментария - основополагающих принципов исследования. Они пока не сформулированы, поэтому представляется целесообразным изложить их в порядке дискуссии. К числу указанных принципов, на наш взгляд, можно отнести: целенаправленность; научную аргументированность выводов (открытий); непрерывность, всесторонность исследования, единство анализа и синтеза, индуктивных и дедуктивных методов; объективность исходных посылок; активную поисковую направленность; альтернативный характер прогнозов; использование военно-исторического опыта. Поясним некоторые из названных принципов.

Целенаправленность состоит в концентрации усилий на достижении главного результата - познания условий, содержания и характера вооруженной борьбы в крупномасштабной и региональной войнах будущего. Важно установить ее пространственно-временной размах, какие новые виды оружия могут применяться, как изменятся взаимосвязь и соотношение наступательных и оборонительных действий, их позиционных и маневренных форм, какие преобразования ожидаются в структуре и оснащении видов вооруженных сил и родов войск, системе военного руководишь

Что касается научной аргументированности, то футурология не имеет ничего общего с безосновательным гаданием. Выдвигаемые ею рекомендации должны быть строго выверены и обоснованы. Однако тут возникает иного сложностей и препятствий, поскольку для военных процессов характерна большая неопределенность, значительную роль в них играют субъективные и другие трудно учитываемые факторы.

Военные действия, отличающиеся тем, что противоборствующие стороны преследуют прямо противоположные цели, стремятся нарушить планы друг друга, вообще слабо формализуются. Тем не менее, и здесь будущее не является непостижимым. Его предсказуемость основывается на существовании объективных тенденций, выявлением которых как раз и занимается футурология. В ее распоряжении имеется неизменный ключ дознания - развитие материально-технической базы войны (операции, боя) - этого «задающего генератора» всех нововведений в стратегии, оперативном искусстве и тактике. Вооружение - концентрированный аккумулятор достижений научно-технического прогресса, перспективы которого более или менее предсказуемы. Однако обольщаться не следует. Эволюция военной техники, особенно в последние десятилетия, далеко не всегда происходит планомерно: все чаще наблюдаются скачки, технические прорывы, время от времени появляются системы «суперновейшего» оружия. Поэтому действенность футурологических прогнозов связана с выявлением новых закономерностей в данной области.

Футурология достигнет своей цели, если ее научные поиски будут вестись непрерывно, творчески активно, с привлечением всего арсенала современных методов военно-научного исследования. Особое значение для футурологии имеют методы поисковых и нормативных прогнозов, выявляющих направления и тенденции развития военных явлений, процессов, событий. Наибольший интерес из них представляют методы математического моделирования, системный анализ, метод исследования операций, «дерево целей», сетевой метод, экстраполяция, факторный и экономический анализ.

Прогнозы и заключения футурологов нередко могут быть сенсационными, дерзкими в научном смысле слова, поскольку речь идет о неизведанном, неиспытанном - о применении «сверхоружия», о совершенно новых условиях вооруженной борьбы. Для футурологических изысканий характерно возвышение до уровня фантазии, однако при этом всегда должна присутствовать трезвость оценок. Принцип объективности призван ставить заслон субъективистским, волюнтаристским проявлениям.

В заключение отметим, что футурологические исследования - не удел ученых-одиночек. Их методологией должны овладевать все военные кадры, связанные с перспективным планированием, реформированием и подготовкой Вооруженных Сил. По этой тематике срочно нужны учебные пособия, военно-теоретические труды. Разумеется, мощным импульсом решения данной проблемы могла бы стать широкая дискуссия.

Футурология современности

Одним из важных путей совершенствования форм и способов интеллектуально-эвристического предвидения и вероятностно-статистического прогнозирования на основе методологии военной науки может явиться обоснованный смелый пересмотр привычных постулатов, устойчивых в своей консервативности и заскорузлости уставных положений. В военной сфере это касается и фундаментальных понятий, и прикладных методик предвидения, прогнозирования и оценки ожидаемой эффективности новых научных рекомендаций. Например, опыт локальных войн и региональных конфликтов требует пересмотра понятия «бой», который сегодня, а тем более в недалекой перспективе, будет представлять сочетание не только и не столько удара, огня и маневра, сколько информационного, радиоэлектронного и интеллектуального противоборства. Традиционные виды боя - наступление и оборона - постепенно теряют свою однозначность, грaнь между ними стирается. Управление войсками в военное время принимает форму управления боем, в том числе и противником. Определение системы управления как совокупности органов, пунктов и средств управления также нуждается в пересмотре. Работа командования и штаба будет осуществляться в единой системе интеллектуально-информационного противоборства.

В настоящее время в интересах научного прогнозирования на основе имитационных моделей разработаны методики расчета соотношения сил и средств по так называемым боевым потенциалам. Существует масса интересных работ о том, как улучшить соотношение сил. Но рассчитано все это для получения усредненных показателей. Поэтому необходимы достаточно корректные математические модели, которые позволят, изменяя различные параметры, оценивать реальное соотношение сил и средств и на этой основе вырабатывать оптимальное решение на бой. К сожалению, на сегодняшний день ни в одной методике расчета соотношения сил и средств не учитывается взаимная связь интеллектуальных потенциалов противоборствующих сторон.

Правда, сегодня к соотношению сил и средств с поправками, коэффициентами, с учетом особенностей каждого вида показателей добавляется и информационное противоборство. Безусловно, это серьезное дополнение. Но главным все же остается интеллектуальное противоборство, завоевание превосходства в интеллектуальном потенциале, которое в совокупности с информационным противоборством, направлено, прежде всего, на мысль противника и на защиту своих идей, замыслов от аналогичного воздействия противоборствующей стороны. Поэтому сегодня на первый план выходит противоборство интеллектуально-информационное, завоевание интеллектуально-информационного превосходства над противником.

О роли интеллекта в достижении победы в бою и операции сказано и написано достаточно много. Великий русский полководец Александр Васильевич Суворов требовал от командира принимать решение с разумом, искусством и под ответом, то есть высокоинтеллектуально, творчески, отвечая за последствия своих действий. Интересное исследование провел в конце XIX века профессор Николаевской академии Генерального штаба генерал-майор Николай Петрович Михневич, в последующем начальник этой академии, а затем начальник Главного штаба, генерал от инфантерии. Он проaнализировал развитие военного искусства более чем за три тысячи лет, начиная с XII века до н. э. и по XIX век н. э. включительно. Результаты своих исследований он опубликовал в 1899 году в труде «Военная наука и степень точности ее выводов». Сравнивая взлеты и падения уровня военного искусства с характером умственного развития народов за весь этот период, автор пришел к выводу о решающей роли интеллекта в военном деле, отмечая, что высокое состояние военного искусства той или иной нации всегда совпадало с высоким умственным развитием общества в целом.

Необходимо отметить, что исследования, проведенные в последнее десятилетие, выявили тенденцию к возрастанию интеллектуального потенциала в войнах будущего. Данный фактор становиться решающим в завоевании превосходства и в информационном противоборстве с эвентуальным противником. Прежде всего, это обусловлено тем, что появляются все более перспективные технические средства и принципиально новые высокие технологии, способные добывать, обрабатывать, обобщать, передавать в любом объеме, в любой форме в самые сжатые сроки любую информацию.

Однако следует помнить, что генерировать новую информацию, предвидеть и создавать новые знания, концепции и идеи может только человеческий мозг, а потому наряду с автоматизацией процессов управления необходимы новые, нестандартные методы управления, формы и способы подготовки командира к эффективному, целенаправленному руководству боем и достижению победы над умным, сильным, высоко профессиональным и активно действующим противником.

Тот, кто мыслит шаблонно, скорее всего, будет обречен на поражение. Научить мыслить гораздо труднее, чем передавать свои знания уставных положений обучаемым. Поэтому военных педагогов надо подбирать из числа талантливых, широко образованных и мыслящих офицеров и генералов, имеющих богатый боевой и практический опыт, и не особенно сковывать их работу формальными рамками видов, форм и способов проведения учебных занятий. Кроме того, надо искать и внедрять в учебный процесс новые, обязательно двухсторонние, формы обучения, создавать двухсторонние моделирующие комплексы.

Разумеется, невозможно собрать всю информацию об обстановке, а тем более рассчитывать на то, что мысленная модель предстоящего боя, построенная на основе предвидения его развития, будет полностью соответствовать реальному течению боевых действий. Еще Наполеон утверждал, что «предприятие на войне уже хорошо соображено, если две трети шансов подчинены расчету, а одна треть отдана на волю случая. Тот, который хотел бы все предвидеть на войне, тому можно посоветовать никогда не воевать». Поэтому, прогнозируя развитие боя, нельзя забывать про различного рода случайности, которые невозможно предотвратить, но которые следует ожидать, готовя себя и свои войска к быстрой реакции на них и к нейтрализации их отрицательного влияния. Нельзя забывать также, что случайность - это проявление необходимости и она поддается определенному учету и вероятностной оценке. Случайность и неожиданность не идентичные понятия. Командир обязан предвидеть возможные последствия случайностей в бою, чтобы они не были для него неожиданными.

С одной стороны, надо учитывать, что противник будет принимать активные меры к срыву возможности предвидеть его боевые действия, стремиться постоянно вводить в заблуждение относительно своих действительных намерений. Поэтому в основу предвидения нужно брать только надежные, проверенные данные. Как говорил Клаузевиц, «лучше оставлять что-нибудь неопределенным, чем определять его, не считаясь с обстоятельствами, которые обнаружатся впоследствии». Прогнозирование, предвидение и планирование в системе интеллектуального и информационного противоборства в бою и операции должны учитывать резкие изменения в содержании, формах и способах боевых действий общевойсковых частей, соединений и объединений в ближайшей перспективе и в отдаленном будущем, объективную необходимость внесения кардинальных изменений в теорию управления боем и операцией и методы работы должностных лиц органов управления при подготовке и в ходе боевых действий.

Глубокие теоретические исследования, анализ причин возникновения и хода ведения вооруженных конфликтов последних лет дают основания для определенных выводов по совершенствованию теории и практики реализации основ военной науки в ближайшей и отдаленной перспективе для практической деятельности командующих (начальников, командиров) и штабов всех ступеней. Особо выделяется необходимость во всех условиях боевой обстановки упредить противника. Упреждать его в мысли, выработке оптимального решения и его реализации с соответствующими перманентными коррективами в процессе всей операции (боя) достигаемых последовательно результатах. А.В. Суворов с присущей ему гениальностью говорил, что начальник на войне не должен ни от чего зависеть, а поступать соответственно обстоятельствам и всегда быстро.

В ныне действующих боевых уставах и теоретических разработках процессы принятия решения на боевые (и не только) действия, их подготовка, планирование и ведение разделены по времени. Сначала командующий (начальник) уясняет задачу, оценивает обстановку, принимает решение, отдает приказ (распоряжение), затем штаб детализирует его и планирует операцию (бой) в процессе его подготовки (в уставах так и записано, что планирование - это составная часть подготовки боевых действий). В учебном процессе высших военных учебных заведений такой сценарий еще допустим, но в ходе боевой подготовки, а тем более в реальном вооруженном конфликте и в других, не боевых формах деятельности, на наш взгляд, он ведет к поражению и поэтому совершенно не приемлем.

Опыт вооруженных конфликтов в Чечне, Ираке, Афганистане, Сирии наглядно свидетельствует, что при современном высокоточном и быстродействующем вооружении, средствах разведки и связи противник не позволит действовать по этой схеме. И его надо упредить и продолжать упреждать до полной победы (или хотя бы до выполнения своей задачи). Это не только необходимо, но и возможно при современных, все совершенствующихся средствах вооруженной борьбы, высоком интеллектуальном уровне и профессиональном мастерстве должностных лиц органов управления.

Нет сомнения, что, в конечном счете, право решения принадлежит единоначальнику - командующему (командиру). И так на всех уровнях в соответствии с полномочиями. Но подготовка, обоснование и выработка решения, планирование операции (боя), а также их непрерывная корректировка в противоборстве с замыслами и действиями реального или вероятного противника - это единый перманентно реализуемый процесс.

Автоматизация управления войсками должна обеспечивать оптимизацию этого процесса в зависимости от потребностей командующего и штаба, но она же должна и предъявлять им требования постоянного совершенствования методологии управления операцией (боем) и выработки нешаблонных и неожиданных для противника форм и методов работы должностных лиц. Прогнозирование, предсказание, предвидение и планирование - это элементы и инструмент эффективного управления операцией и боем, в том числе при уяснении задачи, выработке (принятии) решения, планировании и руководстве ходом боевых действий. Этому нужно учить командующих, начальников и офицеров штабов заблаговременно, профессионально и настойчиво.

Как отметил статс-секретарь - заместитель министра обороны РФ генерал армии Н.А. Панков, «нет смысла вкладывать огромные средства в создание вооружения и военной техники (ВВТ), если не подготовлен современный военных специалист. Это аксиома». Думается, что в первую очередь это касается подготовки управленцев всех уровней и рангов и прогностических методов интеллектуальной и высокопрофессиональной их деятельности в бою и операции. Особого внимания, на наш взгляд, заслуживают такие военные специалисты, как командующие (командиры) и офицеры штабов общевойсковых объединений, соединений и частей, и их подготовка к эффективному управлению операцией и боем в предвидении новых форм, способов, средств и характера вероятного многофункционального противоборства с любым противником, сильным, хорошо подготовленным, вооруженным самыми перспективными ВВТ.

В процессе прогнозирования новых систем и средств автоматизации, форм и методов их боевого применения появляются такие сокращения: ЛПР - лицо, принимающее решение (командующий, командир), ППР - поддержка принятия решения (функция штаба), КиШ - командование и штаб, которые в их структурном и функциональном единстве должны представлять главную подсистему системы управления. При этом отношения их к методам предвидения и прогнозирования могут быть различными.

Функция командования - на основе интеллектуального, эвристического предвидения, личного опыта, интуиции, глубоких знаний, твердых убеждений, светлого ума и жесткой воли («квадрат Наполеона») выстраивать мысленную модель предстоящего боя и операции, профессионально и ответственно принимать решение и осуществлять его реализацию в соответствии со складывающейся обстановкой.

Функция штаба - на основе новейших высоких технологий, системы аналитических, эвристико-математических, имитационных, штабных и других видов моделей прогнозировать ход и тенденции интеллектуальноинформационно-разведывательно-навигационно-электронно-ударного противоборства и непрерывно осуществлять исходное и текущее планирование боя (операции) вплоть до его победного завершения.

Эти функции подсистема КиШ осуществляет путем совместной синхронной деятельности непрерывно. При этом приоритетным профессиональным инструментом для командования будет являться предвидение, а для штаба - прогнозирование в их значениях, близких к описанным в «Военной Энциклопедии» 2002 года, с учетом, надеемся, нашего мнения о важности единства и взаимовлияния внутри подсистемы КиШ и с другими структурными и функциональными подсистемами по горизонтали и по вертикали.

То пристальное внимание, которое обращается на военное прогнозирование за рубежом, и то значение, которое ему придается, характеризует тот факт, что до сих пор в сухопутной академии вооруженных сил США изучаются труды русского ученого И. Блиоха, написавшего в конце XIX века шеститомный труд «Война будущего». В нем автор на основе всестороннего анализа подготовки и ведения войн по состоянию на конец XIX столетия определил тенденции их развития и таким образом за двадцать лет до начала Первой мировой войны дал ее точную оценку и всестороннюю характеристику. По мнению американских военных исследователей, И. Блиох является величайшим в истории войн предсказателем. Они называют его великим футурологом всех времен. У себя на родине, как это не раз бывало, И. Блиох незаслуженно забыт, хотя некоторые выводы из его работ актуальны и для современных войн. Его методы исследования, комплексный и системный подход к изучению войны и вооруженного противоборства чрезвычайно интересны, а возможности их совершенствования безграничны.

Заключение

Разработанные к настоящему времени методики поисковых и нормативных прогнозов открывают немалые перспективы для заглядывания вперед в области развития теории и практики военного искусства. Тем не менее, их возможности в долгосрочном прогнозировании весьма ограничены. Требуется более совершенная методология прогностических поисков, которая обеспечила бы взаимоувязанность и соподчиненность прогнозов различных уровней иерархии объекта прогнозирования (войны, операции, сражения, боя), непрерывность процесса исследования, согласованность различных выводов прогнозов, выявление возникающих противоречий и путей их разрешения, корректирование полученных результатов прогноза.

Военная футурология пока что не вошла в обиход военной теории и практики во многом потому, что ее научный аппарат не полностью сформировался.

Нужно разработать своего рода «Рабочую книгу (учебник) по методологии прогнозирования», где аргументировано обосновать, насколько важно на современном этапе определять новые ориентиры в военной теории, когда устаревают выработанные в прошлом, казалось бы, незыблемые постулаты в стратегии, оперативном искусстве и тактике. Такой предмет, как «Военная футурология», должен органически войти в систему военного образования в высших военно-учебных заведениях России, поскольку овладение выработанной мировой и отечественной практикой методологией военно-научного познания важно не только для отдельных специалистов-прогнозистов, но и для практической деятельности командиров, офицеров штабов по управлению войсками.

В «Рабочей книге (учебнике)» по прогнозированию целесообразно изложить, как исторически формировалась методология военно-научного познания; как происходил процесс перехода от интуитивных поисков к созданию научного фундамента методологии военного познания и предвидения; какие имели место достижения и неудачи военно-научной мысли в XX веке; какие уроки и выводы вытекают из этого; каково современное состояние военного прогнозирования; изложить и обосновать методологические принципы военной футурологии, методы и модель прогнозирования вооруженной борьбы, необходимость системного подхода к ее исследованию; какова концептуальная система законов вооруженной борьбы, математическое представление таких законов.

«Рабочая книга (учебник)» может стать настольной книгой для генерала, офицера, если в ней будут изложены практические рекомендации по методологии исследования и прогнозирования стратегии, оперативного искусства и тактики.

Задача не ставится так, чтобы найти некий «эликсир прогноза», чтобы преодолеть «таинственную завесу времени», но пробивать «окно в будущее», познавать такое архисложное явление, как вооруженная борьба, какое влияние на ее характер окажут самые последние открытия в науке, перспективных средствах борьбы - это непреходящая задача военной науки. Без этого невозможно целенаправленно разрабатывать военную доктрину, планировать на долгие годы вперед военное строительство, реформировать Вооруженные Силы.

Военная футурология призвана выполнять не только предсказательную функцию, некую роль пророчества, прорицания, предугадывания и предвосхищения будущего, но и созидательную - «окрылять военную практику» новыми идеями. Ее методологический инструментарий - методы прогнозирования, которые, однако, нуждаются в дальнейшем совершенствовании. Представляется, что в первую очередь требуется обратить внимание на такие методы поисковых прогнозов, как экстраполяция, корреляционные, системные и факторные анализы, теория математического моделирования, военные игры, метод аналогий.

Особое место в этом ряду занимает метод экстраполяции, дающий возможность, опираясь на использование достижений в кибернетике, определять новые ориентиры движения вперед, в том числе на отдаленное будущее. Широко распространенные в настоящее время методы системного, факторного анализа нуждаются в совершенствовании, с тем, чтобы они способствовали выработке рациональной военной политики, определению перспективных стратегических направлений оборонного строительства, выявляли тенденции и закономерности развития военного дела с учетом возможных новых технических прорывов.

Здесь не обойтись без использования последних достижений точных наук, социологии, политологии, военной статистики, военно-инженерной психологии.

Несомненно, в выработке новой методологии военно-научного познания футурология должна опираться на прочный и испытанный фундамент - методы материалистической диалектики, способствующие более глубокому познанию законов и закономерностей происходящих военных процессов на переломном этапе их развития. Футурология по своей сути является философской прогностической наукой, поскольку ее принципы, составляющие «опорную сеть» научных исследований, всецело вытекают из принципов диалектики - это единство анализа и синтеза, индуктивных и дедуктивных методов; всесторонность исследования; аргументированность и объективность выводов; активная поисковая направленность; использование военно-исторического опыта.

Образно говоря, футурологический прогноз - это «прыжок через разрыв информации», обнаружение сущности грядущих военных явлений при очевидной неполноте исходных данных.