Социокультурные детерминанты стратегий "мягкой силы" в условиях информационной войны

Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 12

Социокультурные детерминанты стратегий "мягкой силы" в условиях информационной войны

Скородумова О.Б.

доктор философских наук, доцент, профессор кафедры философии, религиоведения и теологии,

Российский государственный социальный университет

Рассматриваются новые тенденции воздействия на общественное сознание в условиях информационных войн. Раскрывается содержание понятия “информационная война" и анализируются причины широкого распространения такой стратегии информационной войны как применение “мягкой силы". Раскрываются особенности данной стратегии, показана значимость социо-культурных факторов при ее применении. Дается анализ конкретных стратегий “мягкой силы " в контексте их социокультурной обусловленности. сознание информационный война сила

Ключевые слова: информационная эпоха, информационные войны, стра-тегии “мягкой силы", глобализация, геополитика, социальные сети, социокуль-турные факторы.

In the article new tendencies of impact on public consciousness in the conditions of information wars are considered. The content of the concept “informational war” is being revealed and the reasons of a wide circulation of such information war's strategies as application of “the soft power” are analyzed. In this work the features of this strategy are revealed, the importance of sociocultural factors is shown at its application. In the article analysis of concrete strategy of “the soft power” in a context of their sociocultural conditionality is given.

Keywords: information era, information wars, strategy of “the soft power”, globalization, geopolitics, social networks, sociocultural factors.

Розглядаються нові тенденції впливу на суспільну свідомість в умовах інформаційних воєн. Розкривається зміст поняття “інформаційна війна” і аналізуються причини широкого розповсюдження такої стратегії інформаційної війни як застосування “м 'якої сили ”. Розкриваються особливості даної стратегії, показана значимість соціокультурних факторів при її застосуванні. Дається аналіз конкретних стратегій “м'якої сили” у контексті їх соціокультурної обумовленості.

Ключові слова: інформаційна епоха, інформаційні війни, стратегії “м 'якої сили”, глобалізація, геополітика, соціальні мережі, соціокультурні фактори.

В информационную эпоху развитие средств комму-никации достигает такого уровня значимости для со-циума, что решение любой экономической, политиче-ской или социальной проблемы невозможно без их ис-пользования. В связи с этим, в рамках межгосударст-венных взаимоотношений на первый план выдвигаются новые стратегии решения, как геополитических проблем, так и вопросов отстаивания национального суве-ренитета. Жизнь социума в большинстве современных стран активно вовлечена в виртуальную среду Интерне-та. Социальные сети стали аналогами транснациональ-ных корпораций, но только в сфере общения. Их мони-торинг позволяет не только исследовать и прогнозиро-вать изменения в обществе отдельных стран, но и сти-мулировать эти изменения в заданном направлении. Такие стратегии получили название “мягкая сила” и рассматриваются как наиболее перспективные в совре- менную эпоху. В данной работе ставится задача иссле-дования их социокультурной обусловленности, анализа особенностей их применения в условиях информацион-ных войн.

Информационная война и ее значение в инфор-мационную эпоху

На ранних стадиях развития сети Интернет был по-рожден целый ряд утопических проектов единения че-ловечества на принципиально новой основе абсолютно свободного социума. Наиболее ярким примером подоб-ного рода подхода является так называемай “калифор-нийская идеология”, провозглашенная такими предста-вителями американской технической элиты как Р. Барбук, Э. Камерон, Дж. Барлоу и др.

Они утверждают, что с возникновением Глобальной сети Интернет формируется новая коммуникационная среда, позволяющая создать новый тип “постгумани-стического общества” [7; 8]. Достаточно оптимистиче-ские прогнозы относительно возможностей Глобальной сети Интернет как средства гуманизации общества, раз-вития демократии и свободы характерны и для Всемир-ного саммита по информационному обществу прошед-шего в Женеве в декабре 2003 года. В основных доку-ментах, принятых на Всемирном саммите по информа-ционному обществу [9] говорилось об открытости, до-верии и равном доступе к информации и знанию, о не-обходимости поддержания культурного разнообразия и культурной самобытности, о создании безопасной бла-гоприятной виртуальной среды и развитии этического потенциала средств массовой коммуникации, в частно-сти Интернета.

В то же время с середины 90-х гг. начались интен-сивные исследования влияния и использования Интер-нета для оказания психологического влияния и манипу-лирования сетевым мнением в заданных целях [12].

В научно-исследовательской литературе осознаются новые возможности глобальной сети для ведения ин-формационных войн [4; 5; 16; 17]. Развитие глобальной сети Интернет в этот период оценивается с количест-венной точки зрения, во многом обусловленной автори-тетом и влиянием Клода Шеннона, который абстраги-ровался от качественной оценки информациии. К. Шеннон рассматривал только одну форму информации - сообщение, абстрагируясь от сведений, которые связаны со смыслом. Информация понимается им как количество сообщений, измеряемое в “битах” и определяемое как вероятности частотности символов. Отвлечение от качественных характеристик информации было обусловленно потребностями теории связи и установкой на рассмотрение информации как части физического мира наподобие энергии или вещества. Дальнейшие исследования феномена информации показали, что наиболее значимой является ее смысловое содержание. Встала проблема демаркации конструктивной инфор-мации, способствующей развитию, гуманизации обще-ства от деструктивной, направленной на формирование агрессивных действий, стремления к удовлетворению низменных потребностей, извращенного вкуса и т. п. Характеризуя двойственную природу информации Н. Луман отмечал, что информация может, как помогать, так и рождать неуверенность [14]. В то же время было осознано, что широкое распространение деструктивной информации средствами новых информационных технологий может быть использовано для целена-правленного воздействия на противника при проведении информационной войны. Информационно-психологические войны велись всегда, достаточно вспомнить китайские приемы психологических атак путем коллективных самоубийств перед строем враже-ских воинов, планомерноре уничтожение символики традиционных богов во время реформы Эхнатона в Египте, проведение и трансляции по радио футбольных матчей в осажденном Ленинграде и т. п. Но только при возникновении Глобальной сети Интернет возникли принципиально новые возможности обработки общест-венного сознания в заданном направлении в кратчайшие сроки и в очень больших масштабах. Не случайно само понятие “информационная война”, введенное в научный оборот в 1976 году Томасом Рона хронологически совпадает с формированием Интернета как глобальной сети. В этот период еще доминируют количественные подходы, как к трактовке информации, так и к пониманию информационной войны. Информационные войны определяются количеством и эффективностью хакерских атак, числом созданных или обезвреженных вирусных программ, программных закладок, фальсифи-кации информации в каналах связи и т.п.

И только к концу 90-х гг. ХХ века намечается отход от количественных оценок и осознание необходимости исследования, как самого понятия информации, так и понятия “информационная война” в ценностно-смысловом контексте. Информация определяется теперь с точки зрения единства сведений и сообщений, при ее оценке делается акцент на связь информации с управлением, воздействием на сознание человека в единстве синтаксических, семантических и прагматиче-ских характеристик. Так Г. Почепцов предлагает подхо-дить к определению информационной войны “как ком-муникативной технологии по воздействию на массовое сознание с кратковременными и долговременными це-лями” [16, с. 20]. Информационная война начинает рас-сматриваться не столько с технической точки зрения, сколько в контексте психологической обработки насе-ления с целью дестабилизации общества и государства с использованием возможностей новых информационных технологий. Особое внимание уделяется созданию определенного имиджа той или иной страны. В качестве примера можно привести документальный фильм фран-цузского режиссера: Жан-Марсиаль Лефрана “Кибер-партизаны, хакеры, пираты и тайные войны”, выпущен-ный в 2008 году, рассказывающий о современном веде-нии информационных войн. Сама подача материала в этом фильме, несмотря на его документальный характер, построена таким образом, что американские военные выглядят доблестными рыцарями, борящиеся с темными силами компьютерных террористов всего мира, сами же американские хакеры творческие люди, занимающиеся взломом ради шутки, а вот китайцы и русские - корыстные и злобные злодеи, готовые на все ради денег. Таким образом, фильм, претендующий на научную объективность в освещении информационных войн, сам становится информационным оружием в руках его создателей.

Стратегии “мягкой силы” и их роль в современную эпоху

Анализ понятия “мягкой силы” наиболее подробно разработан в американской социально-философской и политологической традиции. В своих работах Джзеф Най [2; 3; 15] рассматривает “Soft Power” (“Мягкую силу”) как один из наиболее эффективных способов отстаивания своих интересов и нанесения ущерба про-тивнику в современных условиях ведения информационных войн. В широком плане “мягкая сила” представляет собой форму осуществления политической власти, достижения желаемых политических результатов на основе создания собственного привлекательного имиджа и целенаправленного разрешения подобного имиджа у противника. Особенность данного подхода состоит в том, что победа над противником достигается либо си-лами самого противника, либо анонимным агентом ки- беространства. Дж. Най обращает внимание на то, что события происходящие в виртуальном киберпространстве могут иметь реальные последствия в физическом мире. Так, например, в своей статье 2012 года “Кибервойна и мир” он приводит пример с киберчервем Stuxnet, поразившим компьютерные системы, обслуживающие ядерные программы Ирана. Специалисты антивирусной лаборатории Е. Касперского, исследовав червя Stuxnet [18], пришли к выводу, что наступает время широкомасштабных виртуальных войн и кибертерроризма. Не меньшее значение, чем использование вирусов, имеет и распространение собственного культурного влияния и разрушение национально культурной идентичности противника. В аналитическом отчете одного из независимых английских научно исследова-тельских институтов [1], посвященном анализу возможного использования “мягкой силы” и разработке Индекса “мягкой силы” для ведущих стран мира особое внимание уделяется таким факторам как культура, дипломатия, образование, бизнес-инновации. По данным 2011 года по использованию “мягкой силы” лидируют США В первую пятерку помимо США входят Великобритания. Франция, Германия, Австралия. Успех США во многом объясним широким распространением американской массовой культуры. Американская традиция привлекать в свои университеты крупных ученых со всего мира создает иллюзию, в соответствии с которой все нобелевские лауреаты - американцы. Интернет, являясь международной глобальной сетью, в своем развитии опирался на разработчиков и программистов со всего мира. Тем не менее, целенаправленно проводится идея, что он чисто американское изобретение и все, что с ним связано, например, социальные сети, тоже типично американское достижение.

Социокультурные детерминанты стратегий “мягкой силы” и проблема эффективности ее использования

Активная колониальная политика западноевропейских стран и противоречия, возникающие при взаимо-действии с аборигенным населением на американском континенте в девятнадцатом веке, породили потребность в научных исследованиях культуры, быта и образа жизни местного населения. Возникает антропология как самостоятельная наука, опирающаяся на полевые исследования, целью которых была выработка ре-комендаций по эффективному взаимодействию и ассимиляции колонизированных территорий. Во второй по-ловине ХХ - начале ХХІ вв. возникает потребность в исследовании культурных традиций и менталитета с целью решения геополитических проблем. Наиболее успешных примером использования “мягкой силы” яв-ляется тактика и стратегия США при ведении информационной войны против СССР, подробно описанная в монографии А. Зиновьева “Русский эксперимент” [11]. Тщательная проработка (в США исследованием раз-личных сторон жизни граждан СССР занимались более 170 научно-исследовательских институтов) уязвимых мест русского менталитета, склонного к раскаянию, а в отдельных случаях и к самобичеванию, позволили соз-дать в условиях полного отсутствия цензуры, установки правительства на всевластие рынка, образ негативной идентичности. Наиболее рельефно он отражен в работах Л. Гудкова [10], у которого базовые черты криминаль-ной субкультуры распространяются на все российское общество. Эти особенности действительно характерны для криминальной субкультуры, а именно: жесткая иерархическая система, безоговорочное подчинение лиде-ру, пренебрежение индивидуальностью, зависимость и чувство страха перед расправой, резко заниженный ста-тус рядового члена, всеобщая ненависть и недоверие. Л. Гудков приписывает их всему российскому социуму. Говоря о российских гражданах, которых Л. Гудков на жаргоне соответствующей субкультуры называет “сов-ками” и крайне пренебрежительно относится к ним. С его точки зрения базовыми чертами русского менталитета является внутренняя неприязнь и в то же время зависимость от враждебного “Другого”. В понятие “Другого” автор вкладывает предельно широкое содержание. Это и партнер, и сосед, учитель, сотрудник, любовник и т. д. При таком подходе любой человек воспринимается неполноценным, в большей или меньшей степени - негативным, враждебным и агрессивным. Традиционная культура с ее ценностями, особенности национального характера высмеиваются как неполноценные. “Вечная русская тоска и мечтательность, маниловская сентиментальность и присюсюкивание в отношении высокой, но мертвой “культуры”, превосходящей всё и вся “духовности” вкупе с пьяной слезой о погубленной или испорченной - другими! - жизни, с одной стороны, зависть и агрессия, с другой” [10, с. 282]. По его мнению, доминирующими факторами, формирующими социальное поле России, являются неприязнь и ненависть. “Склока” является базовой основой социальности на всех уровнях, начиная с семьи и кончая политикой. Все социальные статусы предельно занижены, что разрушает мотивацию достижения, мобильности, активности. Л. Гудков утверждает, что подобная система идентификации закреплялась государством через систему образования и воспитания, обычаи и традиции. Государство выполняет репрессивную функцию, играя роль общего “мы” по отношению к конкретному “обычному человеку”, неудачнику. Это ведет к ликвидации многообразия групп и дифференцированных систем. По мнению автора, система понижающей идентификации опирается на запросы городского люмпена, его моральных оценок и стандартов поведения. Третируются все виды творческой активности, допускается лишь организационно-рутинные или технологически-инструментальные действия. Возникает тип человека, существование которого становится атомизированным и изолированным одиночеством. Поведение такого человека основывается на демонстра- тивном хамстве, употреблении ненормативной лексики, открытом неуважении к другим.

В то же время весь пласт самобытной восточнославянской культуры, начиная с Киевской Руси и кончая современными достижениями остается незамеченным.

Подход Л. Гудкова является ярким примером применения стратегий “мягкой силы” в современных условиях против своей же страны. Распространение выводов, полученных относительно маргинальной субкультуры на российскую культуру в целом, возможность популяризация через средства массовой информации подобного рода идей свидетельствуют о существенных недоработках и отставании России в использовании стратегий “мягкой силы”. И, действительно, по официальным данным международного рейтинга Россия находится на 28 месте по использования “мягкой силы”. Тем не менее, постепенно осознается необходимость создания положительно имиджа не только русской культуры и русского народа, но и всего славянского мира в целом.

В то же время на базовые ценности восточнославянского мира и их потенциальную значимость для человечества в целом обращают внимание такие крупнейшие исследователи, как, например, Ж. Аттали.

Глобальный экономический кризис, охвативший наиболее развитые страны мира в 2008 г., привел к осознанию краха индивидуалистических западных ценностей и востребованности новых коллективистских ориентиров уже в масштабах всего мира. С точки зрения Ж. Аттали [6] глобальный экономический кризис привел также и к кризису социальному, идеологическому и политическому. Анализируя причины кризиса, Ж. Аттали отмечает, что их нельзя объяснить ни классовыми противоречиями, ни ссылками на объективный характер глобализации или с помощью субъективистского подхода о наличии “заговора Вашингтона”. Дей-ствительными причинами кризиса, по Аттали, является углубление социального неравенства, разрыв между богатством и бедностью и формирование особой группы людей - финансово-экспертной олигархии (в его терминологии “посвященных”), которая владеет данными аналитической информации и манипулирует ими в спекулятивных целях [6, с. 166]. Для так называемых “посвященных” характерны жизненные установки, где доминируют “апология личной свободы”, и в то же время традиционные ценности, связанные с понятиями совести, долга, верности отсутствуют. Опасность состоит в том, что данные ориентиры прививаются и вне-дряются в массы. Формируется установка, что все ненадежно, непрочно, обратимо, следовательно, нужно жить интересами одного дня. Правовое пространство становится фикцией. Возникает глубокое противоречие между рынком и демократией. Ж. Аттали считает, что в силу глобального характера современных экономических процессов, отдельному государству вряд ли удастся обуздать аппетиты финансовой олигархии. Необходимы независимые контрольные органы в мировом масштабе. Независимая контролирующая система общемирового масштаба, по мнению Ж. Аттали, могла бы обеспечить равный доступ граждан к информации, создать эффективную правовые систему и контролирующие ее исполнение структуры. При этом возникает потребность в новом мировоззрении, основанном на принципе доверия. Подобного рода задачи требуют и нового восприятия мира, основанного не на культе неолиберальной индивидуальной свободы, а на отражении общности интересов. Таким образом, становятся востребованными идея соборности, стремление к отзывчи-вости, прощению, характерные для христианского мировоззрения. Использование их в рамках “мягкой силы” могло бы принести взачительный политический выигрыш странам с базовыми ценностями христианской культуры.

Список использованных источников

1. Jonathan McClory, The new persuaders II. A 2011 Global Ranking of Soft Power: http://www.instituteforgovernment. org.uk/publications/new-persuaders-ii.

2. Joseph S. Nye Jr. Get Smart: Combining Hard and Soft Power // Foreign Affairs. July/August 2009.

3. Joseph S. Nye, Jr. Public Diplomacy and Soft Power // The ANNALS of the American Academy of Political and Social Science 2008.

4. Libicki M. What is Information Warfare? - Washhington, 1995.

5. War in the Informationn Age: New Challenges for U.S. Security Policy. - Washhington-London, 1997.

6. Аттали Ж. Мировой экономический кризис... А что дальше? - СПб. : Питер, 2009.

7. Барбрук Р. и Камерон Э. Калифорнийская идеология: http://www.zhurnal.ru/4/.

8. Барлоу Дж.П. Декларация независимости киберпространства // Компьютера. - 1997. - № 29.

9. Всемирный саммит ЮНЕСКО по информационному обществу: http://www.ifap.ru/library/book193.pdf

10. Гудков Л. Н. К проблеме негативной идентификации // Негативная идентичность. Статьи 1997-2002 годов. - М. : Новое литературное обозрение, “ВЦИОМ-А”, 2004.

11. Зиновьев А. А. Русский эксперимент. - М. : L'Age d'Homme - Наш дом, 1995.

12. Кара-Мурза С. Манипуляция сознанием. - М. : Алгоритм, 2000.

13. Лисичкин В., Шелепин Л. Третья мировая (информационно-психологическая) война. - М. : Эксмо, 2003.

14. Луман Н. Решения в информационном обществе: http://www.soc.pu.ru/materials/golovin/reader/luhmann/r_luhmann3.ht ml

15. Най Дж. Гибкая сила. Как добиться успеха в мировой политике. - М. : Тренд, 2006.

16. Почепцов Г. Г. Информационные войны. - Москва : Релф- бук, Киев: Ваклер, 2000.

17. Расторгуев С. П. Философия информационной войны. - М. : Вузовская книга МПСИ, 2000.

18. Червь Stuxnet: начало гонки кибервооружений?

http://www.kaspersky.ru/news?id=207733327

References

1. Jonathan McClory, The new persuaders II. A 2011 Global Ranking of Soft Power: http://www.instituteforgovernment. org.uk/publications/new-persuaders-ii.

2. Joseph S. Nye Jr. Get Smart: Combining Hard and Soft Power // Foreign Affairs. July/August 2009.

3. Joseph S. Nye, Jr. Public Diplomacy and Soft Power // The ANNALS of the American Academy of Political and Social Science 2008.

4. Libicki M. What is Information Warfare? - Washhington, 1995.

5. War in the Informationn Age: New Challenges for U.S. Security Policy. - Washhington-London, 1997.

6. Attali Zh. Mirovoj jekonomicheskij krizis... A chto dal'she? - SPb. : Piter, 2009.

7. Barbruk R. i Kameron Je. Kalifornijskaja ideologija: http://www.zhurnal.ru/4/.

8. Barlou Dzh.P. Deklaracija nezavisimosti kiberprostranstva // Komp'jutera. - 1997. - № 29.

9. Vsemirnyj sammit JuNESKO po informacionnomu obshhestvu: http://www.ifap.ru/library/book193.pdf

10. Gudkov L. N. K probleme negativnoj identifikacii // Negativnaja identichnost'. Stat'i 1997-2002 godov. - M. : Novoe

literatumoe obozrenie, “VCIOM-A”, 2004.

11. Zinov'ev A.A. Russkij jeksperiment. - M. : L'Age d'Homme

- Nash dom, 1995.

12. Kara-Murza S. Manipuljacija soznaniem. - M. : Algoritm, 2000.

13. Lisichkin V., Shelepin L. Tret'ja mirovaja (informacionno- psihologicheskaja) vojna. - M. : Jeksmo, 2003.

14. Luman N. Reshenija v informacionnom obshhestve: http://www.soc.pu.ru/materials/golovin/reader/luhmann/r_luhmann3.ht ml

15. Naj Dzh. Gibkaja sila. Kak dobit'sja uspeha v mirovoj politike.

- M. : Trend, 2006.

16. Pochepcov G. G. Informacionnye vojny. - Moskva : Relf-buk, Kiev: Vakler, 2000.

17. Rastorguev S. P. Filosofija informacionnoj vojny. - M. : Vuzovskaja kniga MPSI, 2000.

18. Cherv' Stuxnet: nachalo gonki kibervooruzhenij?

http://www.kaspersky.ru/news?id=207733327

Размещено на Allbest.ru