Функционализм и нейрофилософия: сравнительный анализ исследовательских стратегий

Размещено на http: //www. allbest. ru/

Донецкий национальный университет (Украина, Донецк)

Функционализм и нейрофилософия: сравнительный анализ исследовательских стратегий

Филипенко М.И. аспирант кафедры философии,

maxim.filipenko@gmail.com

Аннотация

Функционализм и нейрофилософию проанализировано в качестве исследовательских стратегий; приведено обоснование каждой из них; выявлена связь этих стратегий с реальной практикой в эмпирических науках.

Ключевые слова: философия сознания, философия науки, когнитивная наука.

(стаття друкується мовою оригіналу)

Annotatіon

Filipenko M. I., PhD student, Department of Philosophy,

Donetsk National University (Ukraine, Donetsk), maxim.filipenko@gmail.com

Functionalism and Neurophilosophy: Comparative Analysis of Research Strategies

Functionalism and neurophilosophy are analyzed as research strategies; justifications for both are given; links with real practice in cognitive science are found. Functionalist and neurophilosophical strategies have different aims. On the one hand, functionalists try to preserve the psychological concepts which they claim to be atomic due to their explanatory power. These concepts describe epistemologically important higher-level patterns needed to explain psychological phenomena. On the other hand, neurophilosophers aim at unifying psychology and neuroscience at the expense of traditional psychological categories.

Keywords: philosophy of mind, philosophy of science, cognitive science.

Анотація

Філіпенко М. І., аспірант кафедри філософії, Донецький національний університет (Україна, Донецьк), maxim.filipenko@gmail.com

Функціоналізм та нейрофілософія: порівняльний аналіз дослідницьких стратегій

Функціоналізм та нейрофілософію проаналізовано в якості дослідницьких стратегій; наведено обґрунтування кожної з них; виявлено зв'язки цих стратегій з реальною практикою в емпіричних науках.

Ключові слова: філософія свідомості, філософія науки, когнітивна наука.

За всю историю аналитической философии сознания было создано большое количество теорий, выражающих различные точки зрения по поводу взаимодействия ментального и физического. Несмотря на значительный вклад таких исследователей, как В. В. Васильев, Б. М. Величковский, Д И. Дубровский, И. П. Меркулов, Н. С. Юлина, на постсоветском пространстве в изучении истории аналитической философии сознания остается множество белых пятен. Украинские и российские исследователи по прежнему уделяют мало внимания работам таких функционалистов, как Дж. Фодор и нейрофилософов, таких как П. С. Черчленд и П. М. Черчленд. Поэтому источниковедческую базу статьи составляют оригинальные англоязычные работы, не доступные широкому кругу отечественных философов.

Если функционализм характеризует признание нерелевантности уровня физической реализации ментальных состояний и концентрация внимания исключительно на “семантическом” уровне, то нейрофилософия, наоборот, отстаивая идею единства науки, преследует стратегию совместной коэволюции теорий на всех уровнях. Имеем две антагонистические исследовательские стратегии, следовательно, их экспликации могут способствовать более глубокому пониманию аргументации в пользу каждой из этих стратегий. функционализм нейрофилософия сознание ментальный

Цель статьи провести сравнительный анализ исследовательских стратегий функционализма и нейрофилософии. Цель предполагает решение следующих задач: 1) экспликация основных аргументов, обосновывающих исследовательскую стратегию функционализма; 2) экспликация основных аргументов, обосновывающих исследовательскую стратегию нейрофилософии; 3) обобщающий анализ сложившейся ситуации и поиск возможных компромиссов.

В начале основной части, отметим, что ни функционализм, ни нейрофилософия не претендуют на исчерпывающее априорное решение психофизической проблемы, особенно учитывая тот факт, что разрешить эту проблему также пытаются представители многих эмпирических дисциплин, влияющих на философский дискурс (например, трудно отрицать влияние А. Тьюринга и Н. Хомского на ход дебатов в философии сознания). В связи с этим, функционализм и нейрофилософию имеет смысл рассматривать в качестве исследовательских стратегий, отталкивающихся от определенных аксиоматических предпосылок, преследующих цель объяснить общий круг феноменов и обосновывающих необходимые для этого методы. Такая интерпретация очень важна, и ниже мы покажем, что эти две теории, несмотря на единство проблемного поля, преследуют несколько различные цели. Стоит также отметить, что очень часто, в том числе и в англо-американской литературе, идеологические расхождения функционалистов и нейрофилософов подаются в качестве противостояния антиредукционистов и редукционистов. К сожалению, в большинстве случаев это приводит к абстрагированию от важных практических и прагматических деталей спора. Рассмотрение этих теорий в качестве исследовательских стратегий как раз и направлено на восполнение этого пробела.

Рассмотрим стратегию функционализма, которую можно разбить на три составляющих: аргумент множественной реализации ментальных состояний, тезис автономии когнитивной психологии и компьютерную метафору. Все три составляющих взаимосвязаны и являются разными аспектами одной и той же позиции в философии сознания, философии науки и методологии когнитивной науки.

Аргумент множественной реализации (далее МР) ментальных состояний был впервые сформулирован Х. Патнэмом в 1967 г. в статье “Psychological Predicates”. Под МР понимается то, что одно и то же ментальное состояние может быть физически реализовано по-разному в различных живых организмах. Например, боль у млекопитающих, птиц, рептилий, и т.д. может основываться на кардинально различных нейрохимических структурах, однако, все же являться болью с точки зрения своей функциональной роли. В связи с этим, Патнэм считает сомнительным, что “параллельная эволюция, во всей вселенной, всегда приводит к одному и тому же физическому корреляту боли. Если мы можем найти хотя бы один психологический предикат, который четко может быть применен и к млекопитающему, и к осьминогу (скажем, предикат “голоден”), но чей физико-химический “коррелят” различается в этих двух случаях, то теория состояний мозга потерпела крах” [7, с. 228]. В случае с функциональным подходом, такой проблемы не возникает. Идентификация ментального состояния некоторого организма с его функциональным состоянием происходит на основе его поведения, ведь очевидно, что “сходства в поведении двух систем являются, как минимум, причиной подозревать сходства в функциональной организации этих двух систем, и гораздо более слабой причиной подозревать сходства в действительных физических деталях” [7, с. 228]. Поэтому Патнэм поддерживает функциональные объяснения в психологии, то есть те, которые абстрагируются от деталей физической реализации.

Под “теорией состояний мозга” имеется в виду теория, разработанная У. Плейсом и Дж. Смартом, в литературе более известная как теория тождества. Согласно этой теории, каждому типу ментального состояния соответствует единственно

Статья Дж.Фодора “Special Sciences” 1974 г. продолжает тему аргумента МР, но уже в плоскости философии науки и уже более четко выражает саму функционалистскую исследовательскую стратегию. Фодор утверждает, что многие частные науки, такие как психология или экономическая теория, делают полезные и эпистемологически интересные обобщения, которые не могут быть, в конечном итоге, сведены к законам и обобщениям самой базовой науки физики.

Для того чтобы прояснить свою позицию, Фодор демаркирует тип-физикализм (type physicalism) и токен-физикализм (token physicalism). “Токенфизикализм это попросту утверждение, что все события, о которых идет речь в науках, являются физическими событиями. Токен-физикализм слабее того, что можно назвать “тип-физикализмом”, доктрину, согласно которой каждое свойство, упоминаемое в законах какой-либо науки, является физическим свойством” [5, с. 100]. Другими словами, тип-физикализм требует образования пар коэкстенсиональных предикатов физики и предикатов какой-либо частной науки, связанных отношением номологического тождества. Токен-физикализм, в свою очередь, если и допускает такие тождества, то отрицает их номологический характер. Идея Фодора заключается в том, что требование тип-физикализма нарушается самой научной практикой когнитивные психологи исследуют те явления, которые представляют для них эпистемологический интерес, тем самым вводя в обиход релевантные психологические термины (предикаты), которые фигурируют в соответствующих законах. Попытка свести предикаты психологии к предикатам нейронауки, по мнению Фодора, наталкивается на те же проблемы, что и при попытке свести экономический предикат “деньги” к языку физики: существует бесчисленное и потенциально бесконечное количество физических предикатов, реализующих такой высокоуровневый предикат как “деньги”. Поэтому Фодор считает, что мы должны принять тезис токен-физикализма, что для случая психологии и нейронауки означает отсутствие систематического правила, по которому предикаты нейронауки переводятся в предикаты психологии: “вполне возможно, что нервные системы высших организмов обычно достигают своей психологической вершины с помощью большого разнообразия неврологических средств. Если это так, то попытка отождествить неврологические структуры с психологическими функциями заранее обречена на неудачу” [5, с. 105].

В конечном итоге, множественная реализуемость психологических предикатов становится поводом для возникновения идеи автономии психологии от нейробиологии. Параллельно с этой идеей, в когнитивной науке возникло представление о мозге как о вычислительной машине. Так называемая “компьютерная метафора” предполагает наличие трех независимых уровней анализа когнитивной системы: семантический уровень, алгоритмический уровень и уровень механизма. На семантическом уровне формализуются абстрактные задачи, стоящие перед когнитивной системой, а также объясняются принципы трансформации одного типа информации в другой; на алгоритмическом уровне объясняются правила и логика вычислительных процессов первого уровня; на уровне механизма демонстрируется то, как детали и принципы первых двух уровней физически реализованы в конкретной когнитивной системе.

Аналогия с трехуровневой компьютерной архитектурой фон Неймана очевидна: компьютерная программа может быть запущена на самых разных по своей технической реализации компьютерах, и написана на самых разных языках программирования. Отсюда следует простое правило, что когнитивные психологи должны изучать “программу” мозга (первый и второй уровень), а нейробиологи должны быть заняты техническими деталями (третий уровень), которые дают возможность эту программу запускать. Кроме того, аналогия с компьютерными программами отражает еще одну тенденцию в когнитивной науке, а именно моделирование когнитивной деятельности как процесса манипулирования символами в соответствии с определенными логико-синтаксическими правилами.

Методологический настрой, указывающий на нерелевантность биологического уровня и подчеркивающий дух идеи МР психологических состояний, удачно передал З. Пылышин: “При изучении вычислительного процесса (computation) является возможным, а в определенном отношении важным, отделить природу символического процесса от свойств физического устройства, в котором он реализован” [8, с. 115]. Другой исследователь, нейробиолог Д. Марр, в своей фундаментальной монографии “Vision” 1982 г. также отстаивает идею независимости уровней и подчеркивает примат уровня вычислительной теории над уровнем физической реализации: “Хотя алгоритмы и механизмы эмпирически более доступны, именно верхний уровень, уровень вычислительной теории, чрезвычайно важен с точки зрения обработки информации. Причина этого заключается в том, что вычислительные процессы, лежащие в основе восприятия, зависят больше от вычислительных задач, которые необходимо решить, чем от конкретного устройства, в котором их решения реализованы” [6, с. 27].

Например, тождество “боль = возбуждение С-волокон в коре головного мозга” должно выполняться всегда и для всех организмов, способных испытывать боль. Строго говоря, это требование означает, что механизм боли может быть реализован одним единственным способом. В реальности нейробиологи в таком случае говорили бы о высокой степени гомологичности (схожести) областей мозга, отвечающих за реализацию механизма боли, среди всех биологических видов.

Однако “ортодоксальный” функционализм, требующий независимости уровней, постепенно терял свою правдоподобность в глазах следующего поколения нейробиологов. В послесловии к переизданию “Vision” 2010 года, нейробиолог Т. Поджио (T. Poggio) пишет: “Беглый взгляд на вычислительную нейробиологию последних десятилетий наводит на мысль, что <...> был достигнут существенный прогресс на каждом из трех уровней объяснения в смысле, вытекающем из предписаний Марра. По прошествии тридцати лет пришло время пойти дальше и сместить акценты. Пришло время снова взглянуть на основные принципы трех уровней осмысления теперь уделяя внимание связям между уровнями и их взаимодействию” [6, с. 366]. Интересно, что подобные идеи еще в 1986 году озвучивала П. С. Черчленд в своей монографии “Neurophilosophy”. Черчленд не только пыталась показать, что уровни объяснения зависимы между собой, но и утверждала, что то “сколько имеется уровней и как они должны быть описаны, не может быть решено до формирования эмпирической теории” [3, с. 359]. В “Neurophilosophy” Черчленд приводит примеры, в которых одни исследования можно рассматривать структурными относительно других, но функциональными относительно третьих, заключая, что “это чрезвычайно наивно предполагать, что мы знаем какой уровень функциональный, а какой структурный, и что нейроны можно игнорировать, когда мы изучаем функциональное описание мозгаразума” [3, с. 361].

П. С. Черчленд отмечает, что в философии сознания, психологии и теории искусственного интеллекта исследования традиционно проводятся по принципу “сверхувниз”. Исследователи в этих областях знаний рассматривают изучаемую систему на макро-уровне, работая с наблюдаемыми или достаточно абстрактными характеристиками системы. Исследования в нейронауках чаще всего характеризуют как, действующие по принципу “снизу-вверх”, занимающиеся построением теорий от микро-уровня к макро-уровню. П. С. Черчленд предлагает объединить эти два подхода в коэволюционную стратегию. Коэволюция научных областей представляет собой процесс, “при котором каждая из областей вдохновляет и провоцирует эксперименты в ближней области, и при котором результаты каждой из них наводят на модификации, пересмотры и ограничения для другой” [2, с. 24]. Коэволюция, таким образом, является методологически противоположной функционалистской автономии. Основное отличие коэволюции от подхода Дж. Фодора в том и заключается, что эпистемологический интерес исследователей не является незыблемым (следовательно, не может быть незыблемых категорий психологии или нейробиологии) и должен корректироваться в соответствии с поступающей из смежных областей информацией.

В литературе также могут встречаться другие названия этих уровней. Например, уровень вычислительной теории, синтаксический уровень и уровень физической реализации соответственно.

Именно то, что тесно взаимодействующие теории, за счет двухстороннего обмена, подвергаются пересмотру, является одним из самых больших преимуществ коэволюционной стратегии. Сознательный отказ от такого обмена является большим риском для качества проводимых исследований: “Изоляция психологии от опровергающего влияния нейробиологии была бы ошибкой, так как, в общем случае, именно такая подверженность опровержениям делает науку честной” [3, с. 376].

“Чтобы показать, что коэволюция является нормальной практикой в нейронауке, Черчленд сделала детальный обзор научных исследований, начиная с 1970-х и заканчивая серединой 1980-х” [1, с. 198]. Тем не менее, нейрофилософские идеи П. С. Черчленд сразу не нашли поддержки в философское среде, зато были тепло восприняты нейробиологами и коннекционистами. Коннекционизм направление в теории искусственного интеллекта, отрицающее так называемый “классический искусственный интеллект” и занимающееся моделированием когнитивных процессов по аналогии с работой нейронных сетей в мозге. “Вместо того чтобы отталкиваться от старой логико-синтаксической модели, мы моделируем обработку информации в качестве траектории сложной нелинейной динамической системы в многомерном пространстве. Эта структура не напоминает предложения, упорядоченные в логические последовательности, но они потенциально достаточно богаты и сложны, чтобы произвести поведение, способное поддерживать семантические и логические отношения” [4, с. 356], пишут П. С. Черчленд и Т. Сейновски об особенностях коннекционистского подхода. Коннекционистские модели часто используются для тестирования нейробиологических гипотез и являются наглядной демонстрацией взаимодействия теорий на разных уровнях, на что часто указывают нейрофилософы.

Две стратегии, изоляционная стратегия функционализма и коэволюционная стратегия нейрофилософии, преследуют две различные цели. Функционалисты стремятся сохранить традиционную терминологию “высшего” психологического уровня, утверждая, что функциональные объяснения имеют большую объяснительную силу. Когда Дж. Фодор говорит о нередуцируемости психологии, он имеет в виду, что нейронаука не объясняет взаимодействие высокоуровневых когнитивно-поведенческих паттернов, которые являются предметом психологии.

Нейрофилософы, в свою очередь, пытаются показать, что объяснительная схема функционалистов является спекулятивной, и что в действительности, функция зависит от структуры, поэтому, игнорируя структурный уровень, мы можем постулировать наличие механизмов, не открывающих сущности происходящих в мозге процессов. Нейрофилософы убеждены, что сформулировать единую когерентную теорию, которая бы описывала взаимодействие всех уровней описания ментальной активности, вполне возможно. Но это бы означало, что большинство атомарных категорий когнитивной психологии пришлось бы пересмотреть (под давлением эмпирической информации из нейробиологии), что категорически не приемлемо для “ортодоксальных” функционалистов, вроде Дж. Фодора.

Э. Собер, отстаивая прагматическое решение возникшего конфликта, описывает ситуацию следующим образом: “Общность лишь одно из достоинств, которое может иметь объяснение, но другое и альтернативное достоинство это глубина, и оно находится в том измерении, в котором низкоуровневые науки показывают себя лучше, чем высокоуровневые объяснения” [9, с. 560]. Вопрос баланса между общностью и глубиной объяснений это вопрос эпистемологических интересов исследователей.

Выводы. Функционализм отстаивает плюрализм и автономию подходов; нейрофилософия подчеркивает необходимость конвергенции и взаимного информирования между науками. Пример функционализма и нейрофилософии показывает степень теоретических расхождений между различными “школами” в когнитивной науке по ряду фундаментальных вопросов, таких как формирование научных терминов, единство науки.

Этот пример также иллюстрирует, что не всегда очевидно, какое из двух возможных описаний одного и того же процесса можно считать объективным объяснением этого процесса. Имеем, по терминологии У. Куайна, типичный случай недоопределенности теории (underdetermination of theory). Пока такая неопределенность существует, нельзя утверждать, что эти две альтернативы исчерпаны. Поэтому преодоление “тектонического разлома” в когнитивной науке потребует времени, выработки новых методов и определенных теоретических компромиссов, подкрепленных эмпирическими данными.

Список использованных источников

1. Bickle J. Memory and Neurophilosophy / J. Bickle [eds. Matthews P. M., McClelland J. L., Nalbantian S.]. The Memory Process: Neuroscientific and Humanistic Perspectives. Cambridge : The MIT Press, 2011. P. 195-215.

2. Churchland P. S. Brain-wise: Studies in Neurophilosophy / P. S. Churchland. Cambridge : The MIT Press, 2002. 486 p.

3. Churchland P. S. Neurophilosophy: Towards a Unified Science of the Mind-Brain / P. S. Churchland. Cambridge : The MIT Press, 1986. 546 p.

4. Churchland P. S., Sejnowski T. J. Neural Representation and Neural Computation / P. S. Churchland, T. J. Sejnowski. Philosophical Perspectives, vol. 4, Action Theory and Philosophy of Mind, 1990. P. 343-382.

5. Fodor J. A. Special Sciences (Or: The Disunity of Science as a Working Hypothesis) / J. A. Fodor. Synthese. 1974. Vol. 28. № 2. P. 97-115.

6. Marr D. Vision: A Computational Investigation into the Human Representation and Processing of Visual Information / D. Marr. Cambridge : The MIT Press, 2010. 430 p.

7. Putnam H. The Nature of Mental States / H. Putnam [eds. Katz J. J., Langendoen D. T., Miller G. A.]. Readings in Philosophy of Psychology. 1980. Vol. 1. P. 223-233.

8. Pylyshyn Z. W. Computation and Cognition: Issues in the Foundations of Cognitive Science / Z. W. Pylyshyn. The Behavioral and Brain Sciences. 1980. Vol. 3. P. 111-132.

9. Sober E. The Multiple Realizability Argument Against Reductionism / E. Sober. Philosophy of Science. 1999. Vol. 66. № 4. P. 542-564.

Размещено на Allbest.ru