Обозревать труды, посвященные заявленной проблеме, по-видимому, не просто и специалистам. Если сомнению подвергаются взгляды А. Смита, К. Маркса и нобелевских лауреатов по экономике, стоит ли еще раз поднимать вопрос, которому с библейских времен и до нынешних дней было посвящено внимания, быть может, чуть меньше, чем вопросу о счастливой любви? Что нового можно сказать по этой теме? Может ли рассуждать об этой проблеме человек, не относящийся к академическим кругам? Безусловно, сомнению может быть подвергнута даже сама попытка искать ответы представителя того социального слоя, который принадлежит к деловым кругам, но не относится к большому бизнесу. Между тем, дистанция между взглядами тех, кто не относится к большому бизнесу в России и тех, кто входит в эту весьма почтенную группу, весьма велика.

Водораздел, по мнению автора, кроме общеизвестных факторов, лежит еще и в области отношения к российской культуре. Как известно, люди, родившиеся в России и вошедшие в XXI столетии в мировую элиту по признаку финансового успеха, использовали для достижения своих личных целей деловую культуру западного общества. Это обстоятельство неизбежно формировало у них соответствующую культурную идентификацию как минимум в области экономических отношений. Но, поскольку деловой успех в западной культуре воспринимается как основополагающий в жизни, то и основные смыслы бытия этими людьми начинали рассматриваться несколько иначе, чем на родине.

Иной взгляд на жизнь неизбежно формировался у тех представителей российских деловых кругов, которые не могли претендовать на принадлежность к мировой элите. Они отчетливо понимали, что за пределами отчизны их роль - положение парий. Ни интереса, ни уважения, ни влияния их капиталы обеспечить не могут. Рассчитывать на равенство в возможностях, при благоприятных условиях, смогут лишь их потомки, а это - ненадежная оценка усилий осуществленных ими в России. Зато они, безусловно, могут претендовать на заметную роль в региональных и российских элитах. Патриотизм для них, очевидным образом, - позиция выгодная. Правда, для достижения уважения, признания, почета и других знаков социальной любви в России одного финансового успеха не достаточно, таковы особенности российской культуры.

Как известно, культура каждого народа накапливает опыт предшествующих поколений. Это правило универсально и относится не только к культуре юридической, производственной или экономической, но и к культуре художественной, отражающей социальную жизнь, где можно найти важные подсказки для наших дней, ведь перемены в укладе жизни случались в России не раз. Вряд ли кто-то из русских литераторов уделил "деловому человеку" столько внимания как А.Н. Островский. В его пьесах отражены проблемы смены элит, новое социальное расслоение, нравственный и духовный хаос эпохи перемен, особое время, когда никакими разговорами не вернуть "старого и доброго прошлого", а новое еще так смутно и мало приглядно, а будущее грозит новыми, кровавыми переменами… Что есть благородство в такую эпоху? Что в понимании духовности остается от прошлого, что рождается нового и важного, еще не ставшего нормой культуры? История, в том числе российская, показала, что в эпоху перемен разрушать все "до основания" и бессмысленно, и не возможно. Задача перемен все же состоит в том, чтобы убрать лишь "устаревшее", сохранив "непреходящее", понять критерии их разделения. Нет сомнения в том, что и полтора века назад, во времена первого успеха пьес А.Н. Островского, дальновидные люди понимали, что для достижения счастья "бешеные деньги" не достаточны…

Смена социальных эпох - это всегда передел устоев, в том числе передел материальных благ создаваемых обществом. Там где есть "дело", а также "передел" материальных отношений, должны быть и "деловые люди". Это понятие больше соответствует русской культуре. Широко употребляемое сегодня слово "бизнесмен" ("занятый человек") не вполне точно описывает его социальную деятельность. Ведь человек может быть занят и "не делом"; в этом случае он безнравственен, или попросту преступник. Деловой человек в русской культуре отличается от дельца присутствием в душе нравственного и духовного начал. В России, к тому же, никогда не был примером для подражания человек безответственный и бездеятельный, подобный показанному А.Н. Островским Ивану Петровичу Телятеву, заявлявшему в оправдание безделья "… и в рубище почтенна добродетель". Не только терпеть и молиться Богу требуется от русского человека, но и "дело делать", причем делать его "с Богом в душе" и "с царем в голове".

Марксизм сыграл огромную роль в истории России. Идеи социализма, в сущности, основаны на попытке материальную сторону жизни подчинить (в ущерб для нее) жизни душевной (принципам нравственности) и духовной (принципам будущей всеобщей гармонии). Действительно, сделано было не мало. Действительно, свершения потребовали больших жертв. Но разве не требовали жертв крещение Руси князем Владимиром, становление "вертикали власти" в большом государстве при Иване Грозном, европейская модернизация Петра Первого? Сегодня мы не стоим перед решением схоластического вопроса о выборе между духовным и материальным началом жизни общества и человека. Как найти гармонию в противоречивых требованиях жизни? Вот действительный вопрос, который одновременно и важен и практичен? В чем особенности этой гармонии применительно к нашему времени и к завтрашнему дню? В чем Россия должна отличаться от обществ с иной культурно-исторической сущностью?

Позиция автора этой статьи, старосты одной из православных церковных общин своего города, искавшего ответы на вопросы о лучшей организации социальной жизни не только в работах ученых-атеистов, вряд ли удивит читателя. Идеи православных мыслителей, русских софиологов Н.А. Бердяева и С.Н. Булгакова, высказанные столетие назад, сегодня выглядят необыкновенно современными и логичными. Н.А. Бердяев, описывая русский национальный характер, писал: "В русском народе поистине есть свобода духа, которая дается лишь тому, кто не слишком поглощен жаждой земной прибыли и земного благоустройства. Россия - страна бытовой свободы, неведомой передовым народам Запада, закрепощенным мещанскими нормами" [1]. Непредвзятый человек, живущий в России, согласится, что и сегодня эта характеристика - важная отличительная черта тех, кто идентифицирует себя с русской культурой, причем черта свойственная многим представителям делового сообщества, отличающая нас от прагматичного человека Запада, разговоры о душе которому кажутся историческим анахронизмом. Впрочем, "забавная" и непонятная русская "душевность-духовность" их волнует. В эпоху глобального взаимодействия культур, этот интерес к будущей роли социальной и культурной России заметен. В особенности тогда, когда речь идет о проявлениях "душевности-духовности" в обаянии русских женщин, также как и в дерзости мышления российских ученых, интеллектуалов и футурологов, утверждающих, что крайний индивидуализм либерального общества - уходящая натура, как и уравнительный коллективизм, а присущее нашей культуре стремление к "соборности" - есть органическое, свободное, основанное на индивидуальном нравственном выборе единство, посвященное не кратковременному индивидуальному успеху, а стабильному и гармоничному развитию каждого, оптимум единства индивидуальности и коллектива.

В протестантской и католической культуре Запада практически отсутствуют глубоко разработанные религиозные идеи Богочеловеческого Всеединства и Софийности, тогда как в православии они были стержневыми идеями религиозной и социальной философии еще более столетия назад. Следует отметить, что противоречия между интуитивно-мистическим и строго рациональным познанием в них нет. Один из самых ярких российских мыслителей этого направления профессор Московского университета и православный священник в шестом поколении Сергей Николаевич Булгаков писал: "История осуществляется на путях человеческого творчества. Внутренняя сила этого творчества содержится в "тварной Софии", заложенной в человеческом существе. Человек, часть Мира, при создании, потенциально уже богочеловек, но раскрывается его богочеловечество тогда, когда человеческое творчество соединяется с Благодатью, "София Тварная" - соединяется с "Софией Божественной". Он считал, что "задачей социальной науки является "установление и причинное объяснение действительности, представляющей арену нравственной деятельности" [2, 3, 5].

Современная российская социальная наука, теория оптимума развития человека и общества [6] видит качественное различие понятий интеллектуализм, интеллигентность, софийность в том, что в первом случае, интеллект принципиально не принимает на себя этических ограничений, во втором - он нравственно ориентирован, в третьем - ориентирован духовно. Оптимальным вариантом - является системный учет законов развития материальной, социальной и духовной среды. Такой подход позволяет логически прогнозировать и реализовывать рационально обоснованные гармоничные варианты социально-экономического, культурного и духовного развития индивида и общества для кратко и среднесрочной перспективы. Однако, как и в прошлом, долгосрочные проекты развития не могут быть основаны лишь на рациональном знании, они адекватны лишь интуитивно-мистическим способам постижения, которыми оперируют искусство, фантазия, мифология, религии. Важно помнить, что, не смотря на все расхождения мировых религий, их нравственные кодексы практически идентичны. И никогда никакой юридический закон не сможет отрегулировать все нюансы человеческих отношений. Для регулирования отношений в рамках второй группы потребностей (социальных) существует моральный (внешний, европейский) культурный кодекс и нравственный (внутренний, православный, основанный на чувстве совести) кодекс среднесрочного ограничения социальной свободы. Для регулирования реализации духовных, метафизических потребностей существует духовный закон, определяемый, как правило, религиозной идентификацией, как стержнем культуры. Этот закон снимает и чистый эгоизм потребностей первой группы потребностей и групповой эгоизм второй группы свойств адаптации-развития человека и общества. Именно он показывает дальние смыслы и перспективу, где на смену теряющему смысл эгоизму приходит вечная и всеобщая гармония, идеал отношений, их универсальный эталон.

Реалии современной России очень далеки от идеалов предлагаемых наукой и церковью. Но это не значит, что Софии тварной не дано стремиться к сближению с Софией Божественной [4]. Человек многого достиг после изгнания из рая, это событие научило его смотреть вперед. Деловые люди России стремятся не просто получать деньги, тем более иметь дело с "бешенными деньгами", а приносить обществу пользу, получая его знаки признания, симпатии и даже любви (в том числе деньги и другие знаки социального признания) соблюдая не только юридический, но и морально-нравственный и духовный закон. Это и возможно и необходимо. Альтернатива этому условию - распад общества, восставшему против законов Мира, Закона Божьего. Тем более, что российские ученые, в том числе и работающие в нашем городе предлагают новые перспективные социальные технологии, основанные на описанных выше принципах. Предприниматели не хотят больше существовать по принципу "живем, не имея ни чего, кроме денег". Непреходящим остается принцип: "Бог есть Любовь!".

предпринимательство нравственность бердяев булгаков

Литература

1. Бердяев Н.А. Судьба России. - М.: Издательство МГУ, 1990. - 256с.

2. Булгаков С.Н. Два града. Исследование о природе общественных идеалов. СПб.: Изд-во РХГИ, 1997. С.347-348

3. Булгаков С.Н. Свет невечерний: Созерцания и умозрения. - М.: Республика, 1994. - 415с.

4. Осипов Ю.М. Обретение. - М.: ТЕИС, 2011. - 591 с.

5. Соловьев В.С. Чтения о Богочеловечестве. - 2010. СПб.: Издательская Группа " Азбука-классика", 2010. - С.359-360. О богочеловечестве. Трилогия;

6. Шелкопляс Е.В. Развитие интеллектуализма в России: от интеллигентности к софийности. // XXI век: интеллект-революция: монография / под ред. Ю.М. Осипова, Е.С. Зотовой. - М.; Киев: Издательско-информационный центр Национального университета государственной налоговой службы Украины, 2012. - С.141-151.

Размещено на Allbest.ru