Гении и Россия: взаимное познание

Чеховское отношение к религии и богоисканию выражено следующим образом: «Между «есть Бог» и «нет Бога» лежит целое громадное поле, которое проходит с большим трудом истинный мудрец. Русский же человек знает какую-нибудь одну из этих крайностей, середина же между ними ему не интересна, и он обыкновенно не знает ничего или очень мало» [9, с. 33, 224]. Чехов был в поиске на «громадном поле между двух крайностей». Он утверждал: «Человек - это то, во что он верит».

Поклоняясь «святому духу», Чехов принимал космическую информацию и по-своему засвидетельствовал возможность для каждого отвечать на призыв Высшего разума. Человеку предстоит несение «креста своего», исполнение триады в составе: терпение, вера и призвание. Человеку не дано уклониться от жизненных трудностей и испытаний. «Терпеть» означает не отвергать страдание, не уклоняться от него подобно персонажу «Чайки» Треплёву, а сознательно принимать его, как это делает Нина. Глагол «терпеть» внутренне связан со словами «вера» и «призвание». Как можно избежать ложного превосходства каждого из частей триады? Глагол «терпеть» не значит обязательно «испытывать страдание», но он не предполагает уклонение от него, ибо тесно связан с верой. У Нины слово «веровать» означает убеждённость в том, что смиренное перенесение страданий благодаря терпению имеет сокровенный смысл, надежду на их преодоление. Помимо терпения и веры важно «призвание», которое обсуждают Нина и Треплёв. Если героиня его нашла в театральном искусстве, то её партнёр себя в искусстве не нашёл.

Подобно героям «Чайки» персонажи пьесы «Дядя Ваня» также потеряли надежду обрести полноту жизни в единении с любимым человеком. Дядя Ваня в отчаянии. Соня убеждает его в том, что им надо выстоять в тяжёлой безрадостной жизни, полной страданий. Она верит и надеется, что «все наши страдания потонут в милосердии...» Для неё мучительные переживания имеют определённый смысл.

Страдания выпали также на героев пьесы Чехова «Три сестры». Они обречены на жизнь безрадостную и полную забот, но сестры убеждают друг друга: «Надо выстоять». Они сохраняют веру и надежду на новое лучшее время. Там они могут найти призвание, но надо терпеливо переносить жизненные испытания. В «Трёх сестрах», как и в других драмах, Чехов показывает, что женщины укоренены в жизни более основательно, чем мужчины. Нина, Соня и Ольга склонны помогать другим преодолеть тяжёлый жизненный кризис. Из мужчин глубоко укоренён в бытии священник Христофор (повесть «Степь»). Чехов был убеждён в важнейшем значении для человека веры и смог стать глубоко верующим человеком. Его вера - это совесть, искренность и «свой бог».

В рамках зарубежного протестантства и русского старообрядчества сформировался кодекс поведения, вытекающий из пересмотра христианского аскетизма. Протестантская этика и мораль староверов оказали главное воздействие на капитализм. Буржуазное поведение базировалось на индивидуальной погоне за деньгами, за наживой и прибылью. Чехов заметил: «Если кто говорил против денег, против наживы и прочее, то Я. И это казалось вздором, болтовнёй человека, не любящего работать. Ведь быть бедным, ничего не копить легче, чем быть богатым. Что ж оно такое?»

Этот вопрос задан в конце XIX века. Центральным персонажем в пьесе «Вишнёвый сад» выведен Лопахин. Чехов писал К.С. Станиславскому 30 октября 1903 г.: «Лопахин, правда, купец, но порядочный человек во всех смыслах». Автор видел его, словно наяву: держится «благопристойно, интеллигентно, не мелко, без фокусов».

Для нового буржуазного типа личности характерны трудовая деятельность и обязанность; он создаёт культурный климат и рассматривает бедность как результат индивидуальных моральных недостатков, то есть безделья и расточительности. Дворянский строй освободил себя от ответственности за бедность. Лопахин возлагает на себя эту ответственность, хотя его назвали хищным зверем, а позже «нежной душой». И она есть духовная буржуазность, требующая специального исследования.

Благонамеренное дело миллионера осуществил Лопахин. Он купил на аукционе помещичью усадьбу, схватился в борьбе с другим миллионером. Одержана победа: «Вишнёвый сад теперь мой! Мой! Если бы мой отец и дед встали из гробов и посмотрели, как их Ермолай, битый, малограмотный Ермолай, который зимой босиком бегал, как этот самый Ермолай купил имение, прекраснее которого ничего нет на свете!»

Эти слова все присутствующие услышали, узнали, что долг заберёт себе банк, где имение было заложено. Но никто не обратил внимания на главное в нравственном отношении: «сверх долга надавал девяносто тысяч». Эти деньги получат владельцы. Лопахин подарил им эту громадную сумму: за полторы тысячи покупалась земля в 40 гектаров с домом и прудом. Купец, крестьянский сын, искренне дарует богатство крепостникам, от которых даже не услышал слово благодарности. Помещики совсем забыли о доброте, бескорыстии и деликатности. Если бы взглянули далеко вперёд, то удивились бы подарку в сотни тысяч долларов по современному курсу.

Автор пьесы «Вишнёвый сад» прославляет благонамеренную буржуазность, а режиссёры и большинство зрителей, не ведающие о ней, не замечают открытия Чехова. Теперешняя жадность плутократов и олигархов является антиподом духовной буржуазности. Последнюю по достоинству оценивает мечтательное бескорыстие. Буржуазность может стать «такою, какая она в мечтах». Это - слова Чехова. А дела нравственные совершали многие капиталисты из «староверов».

В посткоммунистической России ожило всё рыночное: долги, продажи, аукционы, проценты, передел собственности. Однако в живой жизни мало примет проявления духовной буржуазности. Наверняка, истинного мудреца А.П. Чехова это удивило бы: почему никто из нынешних миллионеров и миллиардеров не повторил нравственного дела Лопахина?

«Ради чего стоит жить»

Чехов раскрыл великую силу любви, которая решительно отрицает рабство и насилие. Имея в виду противоположности между добром и злом, между любовью и ненавистью, Чехов избирает этическую мудрость, которая силою любви способна противодействовать злу, убирать завалы, загородившие все пути к духовной деятельности, «ради чего стоить жить». Чехов жил как свободный, ничему не поклоняющийся человек. «Чёрный монах» говорит Коврину: «Ты один из тех немногих, которые по справедливости называются избранниками божиими. Ты служишь вечной правде. Твои мысли, намерения, твоя удивительная наука и вся твоя жизнь носят на себе божественную, небесную печать, так как посвящены они разумному и прекрасному, то есть тому, что вечно».

Жизнь и любовь протекают в бесконечности. В рассказе «Архиерей» впечатляюще изображена любовь матери и сына. В образе «Душечка» раскрыта величайшая сила любви женщин, которая способна отдаваться всем своим существом тому, кого она любит. Лев Толстой написал к этому рассказу послесловие, где говорится: «Это перл... В Душечке выведена истинная женская любовь». По словам П.Л. Сергеенко, Л. Толстой сказал: «...мужчины не могут делать того высшего, лучшего и наиболее приближающего человека к Богу дела, -- дела любви, дела полного отдания себя тому, кого любишь...».

Любовь есть элемент культуры и религиозности, у которой в наличии ещё два элемента: поклонение и смирение. В чеховском восприятии они связаны между собой теснейшим образом, образуя некое таинственное единство мыслей, чувств и действий. Посредством нравственности Чехов сближает религию с наукой и антропологией. «Я, - говорит Чехов, - верую в отдельных людей и вижу спасение в отдельных личностях». Чеховская индивидуализация религии и персонализация этики представляют собой живую науку и философию. Этим синтезом чеховская мудрость прокладывает себе путь в третьем тысячелетии. Благодаря такому новаторству ноосфера может благоустраивать действительность.

Своим гениальным умом Чехов рассмотрел три особенности реальности: игру, иронию и парадокс. Он обратил внимание на «игру в радушие и в хлебосольство», на то, что жизнь парадоксально сочетает прекрасное и безобразное, правду и ложь, равенство и неравенство. Чехов сделал такую запись: «Приобретайте друзей богатством неправедным. Так сказано, потому что вообще нет и не может быть богатства праведного». И такую парадоксально ироническую: «Самолюбие и самомнение у нас европейское, а развитие и поступки азиатские». А кто же тогда прав? «Прав тот, кто искренен».

В XXI век Россия вступила с острейшим дефицитом правдивости и искренности. Устранить его без величайшей мудрости Чехова невозможно: «Тогда человек станет лучше, когда вы покажете ему, каков он есть». Каковы же мы? Пока без ответа. Ибо мы ещё не признали, что Россия вступает в эпоху возрождения совести и искренности - компонентов религиозной культуры. Признать это мы сможем «только путём личного опыта и страданий» (А.П. Чехов). Они делают человека сильнее, пока же он, как утверждает пресса, «слаб, немощен, уязвим, и единственное его оружие - обращение к Богу». Но русские классики божеством считают самопознание, постижение Абсолютного. Об этом рассказ «Скучная история», который удивил и потряс немецкого классика Томаса Манна своим «глубочайшим проникновением в психологию» [10, с. 524].

Чехов психологически отвергал вражду и войну. Он боялся мысли о мировой войне больше всего на свете, даже больше, чем смерти. Он не допускал предположения о возможной битве европейских народов. Это могло быть хуже, чем «Палата №6» для умалишённых. И Чехов предупредил россиян, немцев, французов и англичан об этом. Он словно догадывался, что правители этих народов лишатся здравого рассудка и развяжут всемирную бойню. Но она всё-таки началась спустя десять лет после его смерти. Ещё не потеряв дар речи, великий русский писатель произносит не по-русски, а по-немецки прощальные два слова: «Я умираю». Мысль, которую выразила эта словесная диада, была разрушительна и беспощадна; она была ужасна и смертельна. Но чеховская душа улетела светлым лучом в своё бессмертие.

Своей прощальной думой он смог обратиться к живым: помните, люди, мысли могут быть воинственными и революционными, губительными и страшными. Он знал, что в Европе и в России политики произносят слова, беспощадные к привилегиям, к установленным обычаям, нормам и государственным институтам; высказываются мысли - анархичные и беззаконные, пренебрежительные к авторитетам и к проверенным веками мудростям. Чеховская же мудрость заглядывала в пучину людского безумия, видела в бездне ада человека, которого правители принимали за ничтожную пылинку.

Смертельно больной Чехов держался с потрясающим достоинством доктора и мудреца. До последней своей минуты он был спокоен и невозмутим, будто он есть господин глобального мира. Его «Чайка» уже сказала: «Общая мировая душа - это я». Чеховские мысли остаются величественными и свободными, быстрыми и реальными. Они - свет медианы Вселенной, важнейший источник понимания «золотой середины» человечества. От крайностей в поведении и от предубеждённого опасного разума Всевышний избавил русского пророка. Но почему-то Господь обручил государя России с крайностью и недомыслием. Мощному наступлению зла Чехов сопротивлялся всеми своими силами. Но безумный царизм уводил империю с её середины к смертельной крайности, к обрыву в пропасть небытия. Об этом державном самоубийстве иносказательно говорилось в пьесах Чехова, герои которых решались на суицид. Но несть пророка в Отечестве своём!

Всё-таки признают ли россияне пророческие суждения Чехова? Признать надо уже давно, хотя бы за одно его предвидение необходимости установить в России нравственное право. Оно выше официальных законов, поскольку стремится к справедливости, даёт простор тому духовному началу, которое содержится у отдельной личности.

Человек часто оказывается в тёмном углу, покрывается серостью и подвергается мутации с риском стать животным или насекомым. Он забыл о Чехове, который показал слабость человека. Слабый бессилен что-то серьёзно изменить, ибо боится риска, жертвы и подвига. А почему не сделать выбор против однообразия и серости? Чехов советует выйти из тёмного угла.

Библиография

1. Зеньковский В.В. Русские мыслители и Европа. М.: Республика, 2005. 368 с.ил.

2. Зеньковский В.В. Основы христианской философии. М.: Изд-во Свято-Владим. братства, 1992. 268 с.

3. Гоголь Н.В. Тарас Бульба. М.: Эксмо, 2014. 190 с. Гл. 3.

4. Белинский В.Г. Избранные статьи: Пушкин. Лермонтов. Гоголь. М.: Дет. лит., 1970. 192 с.ил.

5. Струве П.Б. Лев Толстой. Смысл жизни. (http://dugward.ru/library/struve/struve_lev_tolstoy_smysl_jizni.html).

6. Симуш П.И. Навигатор ноосферы Л.Н. Толстой. М.: ГОУ ВПО Рос. эконом. ун-т им. Г.В. Плеханова, 2010. 228 с.

7. Басинский П.В. Лев Толстой: Бегство из рая. М.: Астрель, АСТ, 2010. 672 с.

8. Толстой и Чехов. В 2-х тт. Т. 2. М., 2010. 440 с.

9. Чехов А.П. Полн. собр. соч. и писем. В 30-и тт. Т. 17. М., 1987.

10. Манн Томас. Собр. соч. в 10-и тт. Т. 10. М., 1961.

11. Веселовский А.Н. Избранное: Традиционная духовная культура / Сост. Т.В. Говенька. М., 2009. 624 с.

12. Гиренок Ф.И. Метафизика пата. Косноязычие усталого человека. М.: Академ. проект, 2014. 236 с.

13. Русская философия смерти. Антология / Сост. тома, автор вступит. ст. и комм. К.Г. Исупов. М., СПб., 2012. 663 с.

14. Симуш П.И. Зачем пророчествуют классики? М.: МООО «АСМО-синтез», 2012. 256 с

15. C.В. Чернов Концептуальные основы исследования человеческого гения // Психология и Психотехника. - 2010. - 3. - C. 45 - 55.

16. В.П. Перевалов «И месяц с правой стороны» (Ушаковский альбом, весна) // Филология: научные исследования. - 2011. - 4. - C. 60 - 70.

17. Гуревич П.С. Прекрасные мгновения и образы // Философия и культура. - 2014. - 6. - C. 908 - 912. DOI: 10.7256/1999-2793.2014.6.12261.

18. И.А. Бескова Творческое озарение. // Психология и Психотехника. - 2010. - 9. - C. 36 - 47.

Размещено на Allbest.ru