Смыслообразование как глобальная проблема современности: синергетический взгляд

Следует подчеркнуть, что до недавнего времени идеологии, равно как и войны, оставались не только неизменными, но и необходимыми факторами исторического существования и развития. Не случайно по-настоящему востребованными становились те религиозные учения, которые обеспечивали идейную мотивировку межгрупповой вражды. Ранние христиане, хотя ненавидели «язычников», разрушали античные храмы, разбивали камнями статуи, убивали философов и громили рынки [Гаев 1986], но считали использование боевого оружия грехом. Начав же смыкаться с властными структурами, они первым делом разработали концепцию священных войн, и Августин нашёл достаточно оснований для этого в библейских текстах.

С тех пор «никогда Церковь наставляющая не осуждала все виды войн» [Контамин 2001, с.311], зато пацифистов не раз объявляла еретиками. В ментальной матрице «они - мы» единственный эффективный приём для предотвращения или пресечения конкретной войны - перенос агрессии на общего врага; этим приёмом широко пользовались религиозные авторитеты. Когда же какая-либо идеология (религиозная или квазирелигиозная) охватывала своим влиянием обширные территории, она расчленялась на враждебные ереси и секты с ещё более злобной взаимной ненавистью.

Идеологии и войны отвечают не только потребностям общества, но также глубинным функциональным потребностям человека, чем в не меньшей степени определяется их воспроизводство. Психологи, изучающие возможность устранения насилия из жизни общества ([Лоренц 2008; Рапопорт 1993; Мэй 2001; Одергон 2008] и др.), пишут о том, что многие духовные потребности легче всего удовлетворяются в религиозном или квазирелигиозном контексте, особенно при обострении межгрупповых конфликтов. Аффилиация (принадлежность группе) и чувство защищённости, сочувствие и самопожертвование, преодоление, жажда бессмертия и смысла жизни часто толкают массы людей в объятья самых агрессивных идеологов и политиков. Бессознательное стремление к острым амбивалентным переживаниям, возбуждаемым в атмосфере вооружённого конфликта, настолько глубоко вплетено в эмоциональную ткань, что все виды замещающей активности, созданные культурой (искусство, ритуалы, спорт), до сих пор могли лишь временно тормозить его актуализацию. Рано или поздно усиливается тяга к страстям «не понарошку», и люди ищут пути их «рационализации».

Такие моменты в колебательной динамике массовых настроений - золотое время для идеологов. Они по себе чувствуют, что инерция мифологического мировосприятия не искоренена тысячелетиями развития цивилизации. Бремя индивидуальной ответственности тяжко, и взрослому человеку комфортно ощущать себя под опёкой всемогущего и всеведущего Хозяина (Отца), готового сурово покарать, а в конце концов приласкать и вывести на истинный путь. Сладкое чувство зависимости от Авторитета составляет эмоциональную подоплёку инфантильно-рабского ума.

В литературе по эволюционной этике разгорелась дискуссия о том, являются религии адаптивным механизмом или своего рода «вирусом», поразившим человеческое сознание [Boyer 2008; Norenzayan, Shariff 2008]. Синергетическая модель вносит коррективы в обсуждение этого вопроса. Негэнтропийный механизм религиозных и квазирелигиозных идеологий тысячелетиями выполнял стабилизирующую роль. Но, по закону эволюционной дисфункционализации, на новом этапе истории он становится контрпродуктивным, а гремучая смесь мистического порыва со смертоносной рациональностью современного оружия грозит взорвать до основания здание цивилизации. Недостаточное осознание угрозы резко повышает опасность планетарного обвала (ср. выше о понятиях «угроза» и «опасность»).

В этом - одна из драматических коллизий современной эпохи. Гуманитарное уравновешивание быстро развивающихся технологий настоятельно требует освобождения разума от религиозно-идеологических пут - ибо иначе его носитель обречён, - но без таких пут человек чувствует себя неуютно. Приходится предположить, что в обозримом будущем либо человеческий (постчеловеческий? человеко-машинный?) разум перерастёт инерцию идеологического мировосприятия, либо идеология уничтожит цивилизацию.

Отсюда оценка глобальных перспектив во многом определяется ответами на два вопроса.

Первый: возможны ли в принципе стратегические смыслообразующие мотивы в последовательно светском контексте? Приняв, что в этой Вселенной смыслообразование, в конечном счёте, непременно замыкается на (квази)религиозную установку по логике априорных идей или врождённых гештальтов (а помимо такой установки жизненные смыслы «зависают»), мы не можем избежать печального вывода. А именно, есть некоторый предел технологического развития, достигнув которого, всякая планетная цивилизация саморазрушается, и эволюция на Земле вплотную приблизилась к этому пределу. Тогда превращение интеллекта в космический фактор, допустимое с точки зрения физики, синергетики и эвристики, запрещено законами культурной антропологии и социальной психологии, поскольку возможности внешнего управления превосходят диапазон интеллектуальной саморегуляции. Соответственно, жизнь, культура, разум суть эпифеномены некоторой стадии развития физической Вселенной, которым в принципе не суждено играть в ней какую-либо активную роль, долгосрочные перспективы исчерпывающе описываются натуралистическими сценариями, а «молчание Космоса» получает самое банальное объяснение.

Данный вывод соответствует методологии антропного космологического принципа в его так называемом слабом (нетелеологическом) варианте. Если бы хоть одна из фундаментальных констант физического мира немного отличалась от наблюдаемой (например, иным было бы соотношение масс протона и электрона), то белковые молекулы не могли бы образоваться. Предполагается, что из всех вселенных бесконечного Мультиверса только в той (в тех), где константы случайно сочетаются столь счастливым образом, возможно появление наблюдателя.

Мы не знаем, ограничен ли диапазон свободы мышления (воображения) априорными конструктами, заданными, в свою очередь, физическими свойствами Метагалактики, и если да, то в какой мере. Но знаем, что при наблюдаемом векторе универсальной эволюции удельный вес субъективной реальности в совокупной детерминации процессов неуклонно возрастал - об этом свидетельствует огромный массив эмпирических данных эволюционной биологии и исторической экологии. Поэтому сегодня решающим фактором дальнейшего развития событий становится психологическая составляющая. Отсюда и вытекает наше допущение, что при имманентно ограниченном поле смыслообразования дальнейшая эволюция может быть исключена из-за принципиально ограниченной возможности восстановления техно-гуманитарного баланса.

В науке ХХ века самыми убеждёнными приверженцами Кантовского учения об априорных идеях были некоторые лингвисты (Н. Хомский) и гештальтпсихологи. Есть, однако, основания полагать, что их экспериментальные доказательства построены на недостаточно представительной выборке испытуемых. Это показали ещё в начале 1930-х годов исследования А.Р. Лурия и его учеников в Средней Азии и затем его американских последователей в Африке [Лурия 1974; Коул, Скрибнер 1977]. Выяснилось, что взрослые люди, не получившие европейского образования (в отличие от университетских студентов и преподавателей, с которыми работали гештальтпсихологи), не обнаруживают ни врождённых образов геометрических фигур, ни инстинктивного чувства силлогизма и т.д. Если так, то и предположение об априорной замкнутости стратегического смыслообразования на (квази)религиозные конструкты может оказаться преждевременным: речь идёт лишь о мощной исторической инерции, которая в принципе преодолима. И «совершеннолетие» человечества в грядущем «безрелигиозном мире», предвосхищённое ещё в первой половине ХХ века немецким священником Д. Бонхёффером [1994], в принципе возможно.

При положительном ответе на первый вопрос уместно полагать, что способность освоить стратегические смыслы вне (квази)религиозного контекста и служит условием космического распространения той или иной планетарной цивилизации на данной стадии универсального естественного отбора. А «молчание Космоса» может свидетельствовать о том, что либо ни одна из цивилизаций Метагалактики пока не достигала необходимого уровня развития, либо ни одна из развившихся ранее цивилизаций не выдержала тест на светское (критическое) смыслообразование. Отсюда второй вопрос: успеет ли Земная цивилизация достигнуть интеллектуального совершеннолетия прежде, чем сползание к пропасти станет необратимым?

Какие по содержанию смыслообразующие стратегии могли бы сыграть ключевую роль новых мировоззренческих ориентиров - тема большого самостоятельного обсуждения, инициативу какового должны взять на себя философы. Повод же для надежды даёт то обстоятельство, что элементы последовательно светского и критического мировоззрения накапливались в мировой философской мысли на протяжении 2,5 тысяч лет. Они присутствуют в учениях античных и китайских философов у истоков осевого времени, арабских зиндиков Х века, гуманистов Возрождения, Прогрессистов и Просветителей Нового времени, материалистов пантеистического направления, агностиков и скептиков и т.д.

Великие мыслители, отвечая на запросы своих эпох, искали основания нравственности, свободной от потусторонних оценок и санкций, опорные линии жизнедеятельности, выводящие за рамки индивидуального существования без апелляции к служению небесным повелителям или коллективному тотему, духовности без мистики и солидарности без конфронтации. Идеи, не оценённые по достоинству большинством современников, теперь становятся по-настоящему востребованными историей, и их «избыточное разнообразие» могло бы составить каркас нового мировоззрения.

Материальным фактором расшатывания религиозно-идеологических установок становится широкое распространение компьютерных сетей с параллельным совершенствованием механизмов и языков представления информации. Под их влиянием линейное («книжное») мышление сменяется мышлением «мозаичным» и паллиативным, менее склонным к оперированию догмами. Размываются границы государств, конфессий и региональных «цивилизаций»: интенсивность индивидуальных контактов всё менее определяется географическим фактором, подобно тому, как в мегаполисе с хорошо налаженной телефонной связью конфигурация контактов слабо зависит от района проживания.

Этот процесс объективно ведёт к сетевой организации мирового сообщества, ограничению разнообразия и отмиранию макрогрупповых (национальных, конфессиональных, классовых) культур, всегда выстроенных в схеме «они - мы». В соответствии с законом иерархических компенсаций, унификация базовых ценностей и норм поведения создаёт предпосылку для растущего разнообразия микрогрупповых культур, построенных на общности актуальных интересов, многократно переплетающихся, а потому по сути своей неконфронтационных и не нуждающихся в идеологической склейке.

Противоречие двух тенденций - реанимация фундаментализма, «религиозный ренессанс», с одной стороны, и глобализация с размыванием макрогрупповых размежеваний, с другой стороны, - составляет лейтмотив нынешнего этапа мировой истории. От того, как оно разрешится, во многом зависит судьба цивилизации на Земле.

Разумеется, сценарий выживания не предвещает идиллий: реалистические сценарии отличаются от утопий тем, что предусматривают цену, которую придется заплатить за успех. Прогресс, как всегда, принесёт с собой нарастающий поток новых глобальных проблем, связанных с очередным крутым витком «удаления от естества», развитием генной инженерии, человеко-машинного интеллекта и т.д. Многомерный конфликт искусственного и естественного может стать стержнем глобальных проблем к середине XXI века, и ближайшие десятилетия ознаменуются необходимостью кардинального переосмысления таких мировоззренческих категорий, как жизнь, смерть и бессмертие, природа, человек и машина, сознание и разум…

синергетический смыслообразование интеллект отбор

Литература

Алаев Л.Б. История Востока. М.: РОСМЭН, 2007.

Алаев Л.Б. Смутная теория и спорная практика: о новейших цивилизационных подходах к Востоку и к России // Историческая психология и социология истории, 2008, №2, СС.

Бонхёффер Д. Сопротивление и покорность. М.: Прогресс, 1994.

Воловикова М.И., Ребеко Т.А. Соотношение когнитивного и морального развития // Психология личности в социалистическом обществе. Личность и её жизненный путь. М.: Наука, 1990, СС.81-87.

Гаев Г.И. Христианство и «языческая культура» // Атеистические чтения. Вып.16. 1986, СС.24-35.

Ефремов К. Путешествие по кризисам // Лицейское и гимназическое образование, 2004, №3, СС.5-6, 68-70.

Зверева Г.И. Цивилизационная специфика России: дискурсивный анализ современной «историософии» // Общественные науки и современность, 2003, №4, СС.98-112.

Каневский Л. Каннибализм. М.: Крон-Пресс, 1998.

Кликс Ф. Пробуждающееся мышление. История развития человеческого интеллекта. Киев: Вища школа, 1985.

Контамин Ф. Война в Средние века. СПб.: Ювента, 2001.

Коул М., Скрибнер С. Культура и мышление. М.: Прогресс, 1977.

Лоренц К. Агрессия (так называемое «зло»). М.: Прогресс-Универс, 1994.

Лурия А.Р. Об историческом развитии познавательных процессов. Экспериментально-психологическое исследование. М.: Наука, 1974.

Мэй Р. Сила и невинность: в поисках истоков насилия. М.: Смысл, 2001.

Назаретян А.П. Антропология насилия и культура самоорганизации. Очерки по эволюционно-исторической психологии. М.: УРСС, 2008.

Назаретян А.П. Архетип восставшего покойника как фактор социальной самоорганизации // Вопросы философии, 2002, №11, СС.73-94.

Назаретян А.П. Интеллект во Вселенной: истоки, становление, перспективы. Очерки междисциплинарной теории прогресса. М.: Недра, 1991.

Назаретян А.П. Цивилизационные кризисы в контексте Универсальной истории. Синергетика - психология - прогнозирование. М.: Мир, 2004.

Насилие и его влияние на здоровье. Доклад о ситуации в мире. Всемирная организация здравоохранения. М.: Весь мир, 2002.

Одергон А. Отель «Война». Психологическая динамика вооружённых конфликтов. М.: Энигма, 2008.

Панов А.Д. Единство социально-биологической эволюции и предел ее ускорения // Историческая психология и социология истории, 2008, №2, СС.

Панов А.Д. Завершение планетарного цикла эволюции? // Философские науки, 2005, №3-4, СС.42-49, 31-50.

Панов А.Д. Универсальная эволюция и проблема поиска внеземного разума (SETI). М.: ЛКИ, 2007.

Померанц Г.С. Опыт философии солидарности // Вопросы философии, 1991, №3, СС.57-66.

Работнов Н.С. С дровами в XXI век? // Знамя, 1992, №11, СС.195-213.

Рапопорт А. Мир - созревшая идея. Дармштадт: «Дармштадт Блеттер», 1993.

Хайек Ф.А. Пагубная самонадеянность. Ошибки социализма. М.: Новости, 1992.

Шнирельман В. Этногенез и идентичность: националистические мифологии в современной России // Этнографическое обозрение, 2003, №4, СС.3-14.

Размещено на Allbest.ru