Размещено на http://www.allbest.ru/

Институт философии

Эмансипационный подход как развитие критической теории в современных трактовках управляемого общества

Локтионов Михаил Вячеславович,

доктор философских наук, ведущий научный сотрудник

Аннотации

Предметом исследования данной работы является история возникновения и развития эмансипационного системного мышления в аспекте его отношения к трактовкам общественных процессов и критического системного подхода. Исследуются методы и подходы, объединенные вокруг идей критической системной эвристики, а также общего стремления мобилизовать потенциал критического рассмотрения устоявшихся социально-политических догм, подвергая сомнению авторитарные черты современного мира и указывая пути их преобразования. Исследуются проблемы "релятивистского" типа управления, организации и использования системных методов в организационном анализе. Методика базируется на исследовании критического подхода Франкфуртской школы, в особенности Ю. Хабермаса и его критике технического и практического знания, и их применимости к эмансипационному системному управлению. В работе излагаются идеи критической системной эвристики и концепции организационной идеологии, развивающей критический взгляд на идеологическую подоплеку различных системных подходов, а также показывается, что современные системные теории управления, в особенности такие, как эмансипационный системный подход и во многом вырастают из теории Ю. Хабермаса о различных типах знания.

Ключевые слова: эмансипационное системное мышление, критический системный подход, критическая системная эвристика, релятивистский тик власти, системный анализ, коммуникация, конструирование социальных систем, рациональный консенсус, организационные структуры, эмансипация

The subject of the present research is the history of the genesis and development of the emancipatory systems thinking in terms of interpretation of social processes and critical systems approach. The author of the article examines the methods and approaches united by the idea of critical systems heuristics as well as the general aspiration to mobilize potential for critical review of established social and political doctrines through questioning authoritarian features of the modern world and demonstrating the ways towards transformation of these features. The author also touches upon the problem of the 'relativist' type of managing, arranging and using sytems methods in the organizational analysis. The method of the research is based on the analysis of the critical approach practiced by the Frankfurt School, especially Jьrgen Habermas and his critics of technical and practical knowledge as well as their aplicability to the emancipatory systems management. In his research Loktionov provides an insight into the ideas of critical systems heuristics and the concepts of organizational ideology that develop a critical attitude to the ideological grounds of various systems approaches. The author also demonstrates that modern systems theory of management, especially emancipatory systems approach, have roots in Jurgen Habermas' theory of different kinds of knowledge.

Keywords: emancipatory systems thinking, critical systems approach, critical system heuristics, relativistic tick authorities, systems analysis, communication, construction of social systems, rational consensus, organizational structures, emancipation

Основное содержание работы

Идея применения системного мышления в теории управления и, вообще, общественных процессов, многопланова: это исследование организационных систем как структур, и системное изучение факторов мотивации персонала, и задачи оптимизации внутриорганизационных коммуникаций, и исследование места организации в системе конкурентных отношений, и многое другое. Однако одной из самых важных, является проблема адаптации системных методов исследования и организации управления к новому требованию сегодняшнего дня, когда главным фактором успеха организации становятся люди, качество человеческих ресурсов. Решить эту задачу призван в первую очередь эмансипационный системный подход в управлении, основывающийся, в свою очередь, на идеях критического и эмансипационного системного мышления.

Я уже касался истории возникновения и развития критического системного подхода [1] и его критики, как “внутренней”, так и “внешней” [2], теперь предметом моего рассмотрения будет дальнейшее развитие метода в эмансипационном направлении.

Как уже отмечалось, отправной точкой в истории становления как мягкого, так и критического и эмансипационного системного мышления является критика П. Чекландом и его сторонниками ограниченности жёстких подходов в организационной теории. П. Чекланд высказал мнение, что предположения и допущения, сделанные жёстким подходом, ограничили сферу его эффективного применения планированием и контролем в условиях высокой определённости управленческих задач и минимизации управленческого риска. С позиций жёсткого системного мышления организационный (социальный) мир видится как иерархизированная совокупность систем, которые могут быть объективно изучены и имеют ясно идентифицируемые цели. Таким образом, жёсткий системный подход может предоставить ЛПР средства, методы для управления поведением как системы в целом, так и ее частей (позиция, наиболее последовательно проведённая в организационном механицизме). Основной проблемой жёсткого подхода, как показывает П. Чекланд, является возможность обнаружения очень малореальных проблемных ситуаций, которые могли бы быть описаны и исследованы путём конструирования простых систем с однозначно определёнными, ясными целями. В лучшем случае, жёсткое системное мышление окажется неэффективным в подавляющем большинстве проблемных ситуаций. В худшем случае появится искушение исказить ситуацию таким образом, чтобы она соответствовала "требованиям" методологии.

Справедливость этой критики бесспорна, но выводы могут быть сделаны разные. С одной стороны, можно двигаться в направлении, предложенном П. Чекландом, К. Черчманом, Р. Акоффом, т.е. в направлении МСП. В этом случае, как было показано выше, можно привести убедительные аргументы в пользу совершенствования организаций на пути партисипативности, демократизации управления. И тогда философия мягкого системного подхода служит надёжной основой для разработки и практического применения в организациях методов партисипативного управления (в том числе тренингов, деловых игр, мозговых штурмов и пр.).

Другой вывод из этой критики будет ориентировать методологическую мысль на выделение ценности собственно критики как таковой, акцентируя внимание на освободительной или эмансипационный функции критического мышления (по Ю. Хабермасу). В этом случае остро встаёт вопрос: какие практически стоящие перед организациями проблемы могут быть решены (скорее, предложены направления решений) критическими методами, и как "освобождение" членов организации может влиять на их эффективность. Последнее обстоятельство просто невозможно игнорировать: системная методология, анализирующая организационные проблемы, предлагающая организационные изменения и игнорирующая задачи организационной эффективности, просто никому не нужна. Неэффективные организации не имеют будущего. Однако, как нам представляется, критический (эмансипационный) системный подход имеет большой методологический и практический потенциал именно там, где в настоящее время сосредоточена "точка роста" постмодернистского развития организационной теории - исследования организационного дизайна и организационного климата, в связи с новыми требованиями реальности. Однако детальное обсуждение этих проблем выходит за рамки данного исследования.

М. Джексон выделяет следующие основные принципы методологии критического системного подхода (КСП):

КСП опирается на критическую философию Франкфуртской школы;

КСП опирается на общественные науки;

КСП посвящён эмансипации человека;

КСП видит свою цель в способствовании развитию всех различных черт системного мышления на теоретическом уровне;

КСП применяется для комплементарного и компетентного использования системных методологий [3].

Основой критического знания является пристальное изучение предположений и ценностей, лежащих в основе существующих или проектируемых организаций. В этом случае цель критического системного мышления - разработка методологического инструментария для такого анализа. Другая сторона критического знания состоит в понимании сильных и слабых сторон организации-как-системы, а также доступных методов ее системного исследования, возможностей применения соответствующей техники и методологии. На эти аспекты критического знания указывает английский философ Р. Фьюэнмэйджер в своей книге "Объясняющая системология" [4], где он преследует цель раскрытия критического знания путём построения теории систем объяснения. Он считает, что настало время для разработки такой теории. Но, тем не менее его "объясняющая системология" не связана с другими четырьмя чертами КСП и поэтому не может рассматриваться как часть этого направления.

Социальное значение КСП заключается в понимании того, что существующее организационное и общественное давление ведёт к появлению и развитию определённых теорий систем и системных методологий, приемлемых для руководителей ("правителей") и соответствующих их представлениям о методах управления, возможностях и границах вмешательства в системные процессы.

М. Джексон интерпретирует эту мысль следующим образом: "невозможно предположить, что мягкое системное мышление могло бы развиться в Восточной Европе, в Советском Союзе, в странах, где преобладает бюрократия и "рациональный" диктат однопартийной системы. С движением к свободному рынку и политическому плюрализму изменились условия, позволявшие процветать жёстким и кибернетическим подходам, и более мягкие системные подходы стали предпочтительны в использовании и более полезны" [3].

Социальное знание требует от тех, кто использует системные методологии (консультантов, фасилитаторов), осуществлять мониторинг последствий их использования. Например, выбор жёстких или кибернетических методологий подразумевает, что предпочтение отдаётся какой-то одной цели, ценой игнорирования других. Однако не всегда ясно, является эта цель общей для всех членов организации и ее партнёров или лишь для самых влиятельных и сильных. Подобные проблемы возникают при использовании мягких системных методологий, реализация которых требует создания условий для открытых и свободных дискуссий. При отсутствии таких условий использование методологий МСП не эффективно или даже вредно.

Интенция критического системного мышления направлена на эмансипацию человека, причём цель "эмансипации" понимается как повышение качества работы и жизни в организации и обществе. Концепция Ю. Хабермаса позволяет более точно провести различение между системными методологиями и выделить функции критической и эмансипационной методологий:

1. Методологии, обслуживающие технический интерес, способствуют материальному благополучию, повышая производственный потенциал и эффективность управления организацией-как-системой (впрочем, как и другими социальными системами и обществом в целом).

2. Методологии, обслуживающие практический интерес, преследуют цель взаимного развития и расширения взаимопонимания среди индивидов и групп, входящих в организацию-как-систему.

3. Методологии, служащие эмансипационному интересу, защищают сферу практического интереса от посягательства управленческих технологий, построенных на основе технического интереса, и обеспечивают возможности для реализации практического интереса путём выявления и критического анализа ситуаций, где проявляются силы, искажающие организационные коммуникации, мешающие открытой и свободной дискуссии и партисипативности.

Как уже отмечалось, согласно Ю. Хабермасу, в функционировании организации все люди имеют технический, практический и эмансипационный интересы. Следовательно, системные процессы, поддерживающие эти интересы, должны играть важную роль в человеческом благополучии и эмансипации; и это совершенно точно отражает цель критического системного подхода. Они стремятся к тому, чтобы жёсткие методологии работали на поддержание технического интереса, мягкие - на содействие практическому интересу, а критические - эмансипационному интересу.

Вышеизложенная логика выявления критического (эмансипационного) системного мышления не позволяет прилагать оценочные суждения о разных методологиях системного мышления, например, как "устаревшей-прогрессивной", "метафизической-диалектической" и т.п. (что, однако, встречается в отечественной и зарубежной литературе). Объясняется это тем, что в самой методологии критического системного мышления заложено требование равенства в развитии всех вариантов системных подходов. Различия системных подходов выражают различную рациональность, обусловленную отличными друг от друга задачами и теоретическими основаниями. Критическое системное мышление, отмечает М. Джексон, требует уважительного отношения к этим задачам [3].

По нашему мнению, было бы неверным оценивать существование различных способов системного рассмотрения организаций как слабость или свидетельство неэффективности применения системного подхода в организационном анализе. Скорее, важно не выстроить различные системные подходы в ряд, показывающий возрастание методологических преимуществ подходов, а определить возможности и границы их применения в решении организационных проблем.

Прежде чем перейти непосредственно к анализу общих характеристик эмансипационного системного мышления, необходимо зафиксировать различие между близкими, но все-таки различающимися подходами - критическим и эмансипационным. Эмансипационное системное мышление (ЭСМ) охватывает только первые три характеристики КСМ, приведённые выше. Таким образом, ЭСМ включается в КСМ и сосредоточивает внимание на критике организационных принципов, которые сдерживают свободу человека, ведут, пользуясь марксистской терминологией, к отчуждению человека от труда, причем такое отчуждение обусловливав, нормами организационного поведения и аспектами организационной структуры. Отсюда следует, что сфера эффективного применения эмансипационных методологий - это организации как системы принуждения.

ЭСМ, таким образом, подобна жестким, кибернетическим и мягким подходам, обладающим ограниченной сферой применения. КСМ, будучи более широким подходом, теоретически согласуется со всеми системными подходами, как по отношению ко всем подходам КСМ выполняет роль "метаметодологии" или критики методологии. Задача ЭСМ, как уже отмечалось, более специфична и сводится к критике организационных условий, сужающих свободу человека-лесообразно более детально рассмотреть черты ЭСМ.

Рассмотрим некоторые версии ЭСМ, чтобы в дальнейшем выделить его сильные и слабые стороны.

Одной из наиболее известной и ранней версий ЭСМ является критическая системная эвристика, разработанная в начале 80-х гг. американским исследователем У. Ульрихом. Его книга "Критическая эвристика социального планирования" [5] представляет собой существенный вклад в методологию ЭСМ. Цель книги - обоснование соответствующей философии для эмансипационных систем мышления и развитие метода, который мог бы быть использован планировщиками и проектировщиками организаций. Философия У. Ульриха, по его собственному определению, носит нормативный характер. Под нормативным содержанием своей концепции Ульрих понимает как лежащие в ее основе ценностные допущения, так и социальные последствия планирования.

У. Ульрих дистанцируется от общепринятого использования системного подхода, называя его "системными науками". В системных науках преобладали механистические и органические аналогии, идея систем использовалась толь контексте инструментальных соображений, чтобы предложить альтернативы рационального выбора, помочь руководителям решить как делать нечто.У. Ульрих же ставит целью системного подхода помочь руководителям решить, что следует делать. Он рассуждает о "критической системной эвристике", используя каждое из этих трех слов в смыслах, приданных им Э. Кантом. Критическая интенция фиксируется в базисных предположениях, на которых основывается как анализ теоретического знания, так и разработка программы действий.

У. Ульрих настаивает на том, что все существующие и проектируемые организационные структуры должны быть рассмотрены с критической точки зрения и не должны представляться в качестве единственно возможных. Он использует системные представления Э. Канта, чтобы объяснить, какова совокупность условий, от которых зависят теоретические и практические суждения. Эти условия, отмечает У. Ульрих, включают метафизический, этический, политический аспекты. В попытках охватить в понятии "систему в целом" люди неизбежно будут избирательны в базисных предположениях, которые они делают. При этом базисные предположения, согласно У. Ульриху, это философско-методологические принципы понимания действительности (в том числе и организационной).

Эти аргументы будут в дальнейшем развиты в дискуссии о методах конструирования социальных систем, представленных в работах К. Поппера, Ю. Хабермаса, а также Э. Канта или вытекающих из них. Так, в частности, К. Поппер касается прежде всего логической подоплеки теоретических соображений. Единственное рациональное применение теоретических оснований базисных принципов, считает он, состоит в том, чтобы использовать их в качестве основы для разработки инструментов, которые помогут нам решить, как делать вещи. В том случае, когда речь идет о конструировании социальных систем, эти объяснения могут помочь в решении технических проблем, таких, как, например, выбор наиболее эффективных средств достижения окончательного результата. Центральный вопрос практических отношений - "что следует делать" - находится вне внимания критического анализа К. Поппера. Следовательно, его концепция имеет отношение не к "разработке решения", а только к выбору приемлемого варианта. Практические причины сводятся к инструментальным. И такое отношение к ним все ещё сохраняется в науке о системах.

Более полезными представляются У. Ульриху работы Ю. Хабермаса, так как тот признает, что инструментальные объяснения - не единственные среди всех возможных. Практические и эмансипационные объяснения для Ю. Хабермаса одинаково важны, и каждое из них обладает своими собственными сферами деятельности. Все три формы объяснений, согласно Ю. Хабермасу, могут быть критически рассмотрены. Для ответа на вопрос "что следовало бы сделать", по мнению Ю. Хабермаса необходимо применить процесс рациональной аргументации. Люди, которых касается то или иное планируемое решение, должны иметь возможность принимать участие в дискуссиях по поводу его принятия ("мягкий" взгляд). Эти дискуссии должны быть свободными и не допускать возможного институционального или идеологического давления. При этом условии споры будут более продуктивными. Так Ю. Хабермас формулирует принципы своей теории неискажённой коммуникации, свободной от любого давления.

У. Ульрих замечает по поводу теории неискажённой коммуникации, что для ее практического применения, люди, которым будет предоставляться возможность участвовать в дебатах, должны, по меньшей мере, хотеть в них вступить и быть способными проявить коммуникативные навыки. Достаточно очевидно, что эти условия редко выполняются, тем самым Ю. Хабермас отграничивает себя от реального мира, где личные и групповые интересы неизбежно портят любые подобные дискуссии.

Выявив эту слабую сторону эмансипационный критики Ю. Хабермаса, У. Ульрих строит свою критику "теории систем" на основе реконструкции философии Э. Канта. Он начинает свой анализ с рассмотрения основных положений трансцендентального идеализма Э. Канта [6], а именно: чистые формы интуиции, обеспечивающие трансцендентальное единство апперцепции - пространство и время; двенадцать категорий простых концепций понимания, необходимых, чтобы связать воедино все перцепции; и, наконец, три трансцендентальные идеи - Мир, Бог, Человек. Эти трансцендентальные идеи раскрывают нам необходимо условный характер нашего понимания мира. Затем Э. Кант показывает, каким образом эти синтетические априорные концепции обеспечивают обоснование знания о мире.

У. Ульрих использует концепцию Э. Канта, трансформирует ее основные понятия таким образом, чтобы сделать их применимыми к планированию и проектированию организаций-как-систем. Некоторые предположения в форме пограничных суждений (или, используя язык исследования операций, ограничений проектирования; например, ограничения по времени, деньгам, энергии, количеству людей, загрязнению среды и многое другое) неизбежно входят в определённые любые социальные системные проекты. Эти пограничные суждения отражают "полное системное мнение" проектировщика по поводу того, что относится к задачам проектирования. Они вскрывают поле ответственности, которую приняли проектировщики за устойчивость их конструкций к воздействиям и повреждениям. Таким образом, пограничные суждения обеспечивают точку доступа к нормативным применениям системных конструкций. Задача системного методолога - найти средства обращения к системным конструкциям с целью выяснения момента, когда пограничные суждения будут созданы.

У. Ульрих анализирует кантовские синтетические априорные суждения, неизбежно присутствующие в социальном системном конструировании, с целью выяснить их эвристический потенциал с помощью следующего критерия: суждения являются эвристическими, если, представленные в явном виде, позволяют критически оценить предположения, лежащие в основе процедур планирования и проектирования организаций-как-систем. Суждения или понятия, соответствующие этому критерию, У. Ульрих упорядочивает по модели Э. Канта. К кантовскому пространству и времени добавляется концепция полноты целей. Двенадцать кантовских универсальных категорий должны быть включены в процесс планирования как его основания. Присутствуют также три "квазитрансцендентальные" идеи (соответствующие кантовским трансцендентальным понятиям Мира, Бога и Человека) - идея систем, идея морали, идея поручительства (guarantor idea). Они играют роль критических стандартов, с которыми должны сравниваться ограничения конкретной социальной системной конструкции. Эти идеи, по мнению У. Ульриха, позволяют анализировать любые организации с точки зрения инкорпорированных в них норм, ценностей и других подобных категорий, что помогает понимать организационный дизайн (структуру и культуру организаций).

Используя кантовские двенадцать категорий, У. Ульрих формулирует двенадцать вопросов, которые призваны охарактеризовать организацию с точки зрения того, что в организации имеется и что следовало бы иметь. Эти вопросы, в свою очередь, подразделяются на четыре подгруппы: о клиентах, о ЛПР, о планировщике-фасилитаторе и о наблюдателях.

Что касается клиента, выясняются источники их мотивации, а также система их ценностей. Вопросы относительно ЛПР определяют пути контроля, относительно проектировщика - "отыскивают" источники экспертизы, принимаемой в организации; они касаются собственной "основы ноу-хау". А вопросы о свидетелях фиксируют внимание на источниках признания, рассмотренные в конструкции, обращаются к "основе признания".

Значение этих двенадцати вопросов для анализа нормативного содержания системного дизайна организаций, согласно У. Ульриху, лучше всего видится, если они представлены как в модусе "есть", так и в модусе "следовало бы" и ответы на них противопоставлены. Например, ответ на вопрос "Кто является реальным клиентом организации?" с возможным ответом на вопрос "Кому следовало бы являться клиентом системной конструкции?". Двенадцать вопросов в модусе "есть" У. Ульрих представляет следующим образом [5]:

1. Кто является реальным клиентом вашей организации?

2. Каковы реальные цели вашей организации?

3. Какова ваша собственная мера успеха?

4. Кто действительно является разработчиком решения?

5. Какие условия успешного планирования и внедрения систем действительно контролируются разработчиками решения?

эмансипационное системное мышление эвристика

6. Какие условия не контролируются разработчиками решения (в том числе факторы окружающей среды)?

7. Кто привлечён в качестве планировщика?

8. Кто привлечён в качестве эксперта и какого рода экспертизы проводятся?

9. В чем состоит гарантия их успешного планирования?

10. Кто среди привлечённых к планированию наблюдателей (witnesses) представляет интересы тех, на кого воздействуют?

11. Имеется ли возможность у тех, на кого воздействуют, освободиться (emancipate) от "экспертов" и взять свою судьбу в собственные руки?

12. Какое мировоззрение действительно лежит в основе организационного дизайна как системы?

М. Джексон считает, что У. Ульриху удалось показать эвристическую значимость кантовской концепции для понимания социальных системных конструкций [7]. Это не очевидно; более того, в той части своей концепции, которая касается конкретного применения его теории, идеи У. Ульриха во многом совпадают с организационной концепцией Ю. Хабермаса. Так в качестве средства облегчения проведения дискуссий по проблемам, требующим решения, он предлагает "диалектический подход": ЛПР и планировщики должны консультироваться и привлекать к процессу обсуждения персонал и лиц из окружения организации (стейкхолдеров) - т.е. тех, на кого будет воздействовать то или иное решение проблемы.

Для того чтобы поставить "непокорных" планировщиков в ситуацию, когда они должны будут вступить в диалог, У. Ульрих предлагает использовать в полемике "пограничные" суждения. Таким способом лица, которые подвергаются воздействию, могут использовать пограничные суждения против планировщиков. Можно выдвинуть и другие критические аргументы относительно концепции У. Ульриха, которые в конечном итоге будут концентрироваться вокруг идеи практического, прикладного значения его идей. Однако все это не умаляет значения теоретической работы У. Ульриха в обосновании критического эмансипационного мировоззрения и рассмотрении проблем, которые не ставились предшествующими системными теоретиками-методологами.

Характерными для ЭСМ являются и работы М. Джексона, в частности, его статья "Теория социальных систем и практика: необходимость критического подхода" [8]. В этой работе демонстрируются подходы раннего критического системного мышления, ориентированного на осознание необходимости применения различных системных методологий, основанных на альтернативных типах рациональности, к различным проблемным ситуациям. М. Джексон ставит перед собой цель привести доводы в пользу применения эмансипационного системного подхода в организациях, в которых наблюдается сильный "диспаритет" в распределении ресурсов между элементами системы. В отличие от У. Ульриха, ставящего во главу угла поиск эвристических решений, М. Джексон признает возможность теоретического решения практических организационных проблем, при этом солидаризируется с представлениями о соотношении теории и практики, выдвинутыми Ю. Хабермасом, который писал: "Для понимания соотношения теории и практики нужно начать с различения трёх функций, которые характерны для такого соотношения: формулирование и определение сферы истинности для критических теорем, на которых базируются теоретические рассуждения; организация процессов просвещения, к которым эти теоремы применяются и могут быть проверены единственным возможным способом - инициации процесса групповой рефлексии направления деятельности группы; отбор соответствующих стратегий, решение тактических проблем и проведение политической борьбы" [9].

М. Джексон относит эти три функции к системному мышлению. Первая функция представлена требованием привлекать профессиональных учёных для формирования ясных представлений об организационной действительности. Эти представления должны поддерживаться эмпирическими фактами в соответствии с обычными для науки процедурами верификации. Конструкция ясной социальной теории должна быть существенной частью любой науки о социальных системах.

Вторая функция включает установление подлинности знаний, полученных на первой стадии. Истинности теоретических утверждений, полученной путём верификации, не достаточно; знания должны быть "ратифицированы социальными акторами", которым они адресованы, и просветить которых они призваны, на которых они нацелены в процессе просвещения.

Чтобы объяснить эту фазу, Ю. Хабермас обращается к психоанализу. Он считает, что акторы в социальном мире часто находятся в той же ситуации, что и человек с неврозом, подвергающийся психоанализу - они страдают от ложного сознания и не могут реально воспринимать своё положение в социальном мире. Теоретикам критического мышления надлежит использовать социальные теории, способные отчуждать слова и действия угнетённых социальных групп: "Теория служит, прежде всего, просвещению тех, кому она адресована по поводу позиции, которую они занимают в антагонистической социальной системе и по поводу интересов, которые они должны осознавать в этой ситуации как объективно их собственные интересы" [9]. Так Ю. Хабермас описывает процесс формирования и определения пределов критических теорем. Если социальные акторы начинают узнавать себя в предложенных интерпретациях, теория является подлинной. Социальные акторы, прежде лишённые самопонимания в ходе искаженной коммуникации, способны играть равную роль в диалоге. Условия для идеальной коммуникативной ситуации приближаются к идеальным по мере роста просвещённости социальных групп. Это и есть предусловие третьей функции Ю. Хабермаса - выделение подходящей стратегии.

Теперь рациональный консенсус может быть достигнут через восприятия подходящих стратегий. Как и в случае с мягким системным подходом, "клиенты" сохраняют полную автономию при определении изменений в системе. Теперь у них есть социальные теории, которые позволяют им в полной мере понять их позицию в социальном мире, и возможности для действий, которые позволяет их позиция.

Рациональный консенсус может быть достигнут через восприятие подходящих стратегий. Как и в случае мягкого системного подхода, "клиенты" или стейкхолдеры сохраняют полную автономию относительно того, какие изменения произвести в системе. Только в случае эмансипационной методологии у них есть организационные теории, которые дают им возможность в полной мере понять их позицию в мире организации и возможности для действий с этих позиций.

Заметный вклад в развитие ЭСМ внес американский философ Дж. Олига. В работе "Власть и интересы в организации" [10] на основании выделения формальных характеристик организационной власти он критикует "идеологическое" понимание власти в жестком и мягком системном под ходе и противопоставляет им "релятивистский" тип власти, соответствующий ЭСМ. Этот тип власти, по сути, является комбинацией партисипативного (т.е. основанного на соучастии и сопричастности к принятию решений) менеджмента и ситуационной теории. В другой своей работе, "Идеология и эмансипация систем" [11] Дж. Олига подобным образом подходит к концепциям организационной идеологии, т.е. развивает критический взгляд на идеологию, для выявления идеологической подоплеки различных системных подходов.

Библиография