Мировоззренческие апории современной России

От цинизма не спасает (наоборот, скорее множит его) реанимирование и натужное рекламирование государством отобранных и одобренных им религиозно-церковных практик. Со времён Н. Макиавелли эффективные светские правители получили теоретическое добро на прагматическое использование в своих целях клерикальных идей и институций. Вместе с тем, по логике великого итальянца, властвующий политик вполне способен обойтись и без клерикальной поддержки - а если не способен, то он вовсе не эффективный правитель. Посылки и аргументы классика примечательны. Законодатели и вожди, настаивает он, “должны поощрять и поддерживать всё, что благоприятствует религии, хотя бы даже считали всё это обманом и ложью; и, чем более они мудры, чем более сведущи в познании природы, тем более обязаны поступать таким образом”. В противном случае их начинания будут отвергнуты, “ибо только мудрый человек может видеть множество преимуществ, не имеющих в себе достаточно очевидности, чтобы в них точно так же убедились и другие. Чтобы устранить это препятствие, мудрые люди ссылаются на Бога”. Без такой ссылки и без религиозного страха “государство или распадается, или должно сохраниться боязнью к государю, который в этом случае заменяет религию” ^{[7, с. 142-144]}. Всё правильно, если имеем или планируем иметь разумного правителя и туповатых подданных, не играем в демократию и не молимся на права человека. А что, если правитель не так умён, а подданные не так глупы, не продали и не пропили совесть, не фетишизируют демократию и понимают, что любое своё право надо завоёвывать и оборонять - личными усилиями? Ну не примет всерьёз выпускник естественного факультета побасёнку о том, что каждый год в Иерусалиме в разные числа апреля-мая сверхъестественным способом загорается “благодатный огонь”. А коли примет, то, не кривя душой, сдаст диплом, откажется от доходного места и уйдёт в отшельники-странники - выжигая на корню всякую иронию и спекуляцию на сей счёт.

Российская власть оказалась не в состоянии за двадцать лет разработать внятную, содержательную, стратегического масштаба идеологию - тактически, ситуативно заменяя её эклектичным эрзац-продуктом с заметной долей в нём религиозной компоненты; дискредитируя тем самым не только себя и провозглашаемую собственную эффективность, но и профанируя религиозную идею. Та сильна и убедительна, насколько она вообще может быть таковой, в первую очередь своим эсхатологическим настроем, особенно в апокалиптической его вариации (речь идёт, понятно, об авраамических вероучениях). Иначе говоря, религиозная идея живуча в обществе прежде всего в силу присущего её радикализма, с которым светские власти всего мира ныне повсеместно разными путями и с разным успехом борются. Культурный, и не сказать что не эффективный, способ борьбы - эстетическая сублимация радикализма, перемещение его в литературные салоны, художественные галереи, театрально-концертные залы. Кстати, советская власть отчасти именно так, именно так надёжнее всего, боролась с религией: вместо церквей - музеи. Сейчас пошёл обратный процесс. От церкви власть предержащие ждут радикального антирадикализма, несмолкаемого “Смирись, гордый человек!”. Твоих родителей-пенсионеров подвели к черте выживания, тебя самого нещадно эксплуатируют, а ты смирись… Ну уж нет. “История учит нас, что смирение никогда не ведёт к добру и, напротив, всегда вредит, особенно в отношении людей высокомерных…” ^{[7, с. 252]}. Эффективность не требует жертв, она безразлична к ним. Власть цинична к людям, люди зеркально отвечают её сателлитам. Получаем выходку девиц в храме: в культурном плане - безобразную, плебейскую; в политическом ракурсе - демонстративную и эффективную. И нечего на зеркало пенять...

Бессодержательная эффективность индуцирует не только мировоззренческую эклектику и цинизм, но и накладно-дешёвую показуху. Как же, заниматься кропотливой предметной работой не хочется, нет ни желания, ни умения даже поспособствовать созданию приличествующей ей атмосферы, атрофирована способность по достоинству оценивать содержательный труд. Но потешить самолюбие - это непременно и побыстрее. Стало быть, требуется закрыть “непрозрачную” Академию наук и возвести поблизости от столицы сциентистскую потёмкинскую деревню, ликвидировать бесплатный детско-юношеский спорт и купить готовых зарубежных мастеров, дать им российское гражданство и подсчитывать завоёванные ими медали.

Эффективно функционирующему социуму и его технологам философия, разумеется, не нужна. Не удивлюсь, если её вскоре изгонят из Дома на Волхонке и, потихоньку, из университетских аудиторий. Конечно, она в сердцевине своей “неоправданно затратна”: заумна и вместе с тем дурашливо-проста; она печётся о полнокровном человеке, не третирует его страстную натуру и одновременно взывает к его совести; оттачивает вкус, поощряет изящество, возвышенные стремления и тут же без сантиментов обращает нас к суровой действительности. Философия сродни жизни и чужда технологическим схемам. Она не станет их поддерживать и прославлять. И потому по меркам эффективности - обречена. Чтобы опровергнуть этот вывод, философии следует не приспосабливаться к ситуации, не мимикрировать, а в очередной раз по-волчьи прыгнуть через расставленные вокруг неё флажки. Неужели уважающий себя интеллектуал, озаботясь повышением своего рейтинга и индекса (того, который на букву “h”), опустится до бартерного цитирования (ты - меня, я - тебя) или до подстановки собственной фамилии в аспирантские тексты! И каково придётся тому потенциальному автору иностранных, западных журналов, кто в силу своих жизненных установок и ценностных предпочтений не собирается подыгрывать “розовато-голубоватой” публике, не восхваляет плюрализм и мультикультурализм, иронизирует по поводу либерализма и феминизма! Что прикажите, мазохистски коллекционировать уколы и ярлыки; униженно перестраиваться; сочинять схоластические, ничего и никого не трогающие опусы? Нет уж, чёрта с два! Если окажется исчерпанным теоретический ресурс сопротивления натиску технократизма, выхолащивающего совесть, волю, чувства и живой ум, у университетского профессора останется почти непочатый практический ресурс: выйти на улицу и вывести за собой студентов, тех, кто по-человечески и корпоративно доверяет ему.

Философию давно пытались оптимизировать и приручить. Механизмы выбирались разные: от приторной лести до откровенного уничижения. Её называли госпожой, царицей наук - и методично превращали в их методологическую прислугу. Ранее философия побывала в служанках у теологии, позднее - у идеологии. Последний мезальянс, исторически хорошо нам известный, с очевидностью показал, что даже социалистическая система, которая априори, казалось бы, нацелена на устранение экономического гнёта, которая декларирует приверженность подлинному (не абстрактному) гуманизму и содержательной (не формальной) свободе, философию как таковую терпит с трудом, по идеологической неволе. Теология, наука, идеология… Круг теоретического опрощения философии почти замкнулся. Ей осталось только отыграть до конца роль теории искусства, чем она сегодня всё чаще и занимается. В масштабах экзистенциального и социального бытия эта роль второго плана, если не вовсе маргинальная. Ведь человеку с развитым эстетическим, художественным вкусом - будь то автор произведения или зритель (в расчет берётся по преимуществу визуальное, а не вербальное искусство - таковы реалии эпохи) теоретические изыски не больно-то и нужны.

Философии, если инстинкт самосохранения в ней не иссяк, не остаётся ничего иного, как упрямо отстаивать свою культурную самостоятельность и всеми силами держаться её. Собственно, именно жизненной самостоятельности философия и учит человека в первую голову. Властным структурам, естественно, та и другая поперёк горла. “Польза от них сомнительна, а вред очевиден”. Выражение, впрочем, обоюдоострое. Да, от философии веет неповиновением и бунтом - когда человека превращают в винтик или переменную пропозициональной функции. Чего ж удивляться! Но ни шумная заваруха, ни тем более дешёвое фрондёрство - не самоцель. В приоритете - антропологическая защита. Философия - не служанка и не госпожа, а жизненная спутница самостоятельного человека .

Каждая формация - общественно-экономическая, общественная, культурная, цивилизационная - имеет характерную шкалу мер и весов. Мерило эффективности, концептуально связанное с принципами простоты и прямого действия, принадлежит нововременной матрице, буржуазной по своей социальной доминанте. Ставя критерий эффективности во главу угла, мы вольно или невольно встраиваемся в капиталистическую колею исторического движения со всеми вытекающими отсюда последствиями, в том числе с массой социальных проблем, которые, как показывает опыт опережающих нас западных стран, не способен решить эффективный социум. Отказ от капиталистической стратегии, даже в версии строительства “не капитализма и не социализма”, предполагает отыскание и возведение в статус приоритетного принципиально иного оценочного критерия хозяйственной деятельности и жизни людей среди людей. Вместо анонимно-механистической эффективности сделаем ставку на человекоразмерную самостоятельность - не прогадаем, ручаюсь!

Библиография

1. Гераклит Эфесский: всё наследие на языках оригинала и в рус. пер.; крат. изд. / подгот. С. Н. Муравьёв. - М.: Ад Маргинем Пресс, 2012. - 416 с.

2. Гёльдерлин И. Х. Ф. Patmos // Гёльдерлин И. Х. Ф. Стихотворения / пер. Н. Самойловой. - М.: Летний сад, 2011. - С. 144.

3. Доклад о человеческом развитии 2011. Устойчивое развитие и развитие возможностей: Лучшее будущее для всех / пер. Д. Голосного, Н. Заборина, А. Скобелкина; ПРООН. - М.: Весь Мир, 2011. - 188 с.

4. Достоевский Ф. М. Идиот // Достоевский Ф. М. Собр. соч.: В 15 т. - Л.: Наука, 1989. - Т. 6. - 672 с.

5. Камю А. Записные книжки / пер. // Камю А. Соч.: В 5 т. - Харьков: Фолио, 1998. - Т. 5. - 410 с.

6. Макиавелли Н. Государь / пер. М. С. Фельдштейна // Макиавелли Н. Государь. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. О военном искусстве. - М.: Мысль, 1996. - С. 37-108.

7. Макиавелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия / пер. Н. Курочкина // Макиавелли Н. Указ. изд. - С. 109-398.

8. Рембо А. Праведник (фрагмент) / пер. М. Кудинова // Рембо А. Парижская оргия. - М.: ЭКСМО, 2006. - С. 118-121.

9. Токарев С. А. Религия в истории народов мира. - 5-е изд. - М.: Республика, 2005. - 543 с.

10. Фатенков А. Н. Мировоззренческие каверзы инновационной России // Философия и культура. - 2013. - № 8. - С. 1102-1111.

11. Шмелёв А. Д. Русская языковая картина мира: Материалы к словарю. - М.: Языки славянской культуры, 2002. - 224 с.

12. Юнгер Э. Излучения (февраль 1941 - апрель 1945) / пер. Н. О. Гучинской, В. Г. Ноткиной. - СПб.: Владимир Даль, 2002. - 783 с.

Размещено на Allbest.ru