Критика религиозного разума Ю. Хабермаса как часть критики культурного разума

Новоевропейская наука является только частью новоевропейского применения разума. В целом надо сказать так: специфически новоевропейское применение разума задается специфическим применением разума в задаче построения толерантного мира. Если мы подразумеваем построение толерантного сосуществования религиозно обустроенных жизненных миров, то специфически новоевропейское применение разума можно будет назвать критикой религиозного разума. Если мы строим толерантное сосуществование культурных жизненных миров, то это будет критика культурного разума. В любом случае надо будет решить задачу разрешения ситуации, в которой у несовместимых друг с другом жизненных миров есть «хорошие» основания для отвергания друг друга и нет рациональных оснований для преодоления разногласий. Для решения этой задачи потребуется разделить жизненное пространство каждой из культур на общее для всех и специфическое. Общее для всех пространство должно быть организовано на основе общих для всех жизненных принципов. Надо иметь в виду, что общим жизненным пространством должно стать та часть исходного жизненного пространства, которая должна быть вынесена из области противостояний. По факту этой областью оказывается «натуралистическая» часть жизненного пространства. Если сделать проекцию описанной задачи и ее решения на область когнитивного, то получим «критику чистого разума» как фундаментальную и перманентную задачу новоевропейской философии. «Критика чистого разума» Канта будет классическим выражением этого. Разделению жизненного пространства культур на общее и специфическое в кантовской критике соответствует делению на рассудок и разум. Рассудок - это общее когнитивное пространство. Разум - специфическое. В области рассудка создаются когнитивные продукты общие для всех культур. Разум же заполнен высшими принципами, которые создают специфическое для каждой культуры метафизическое наполнение ее когнитивного пространства. Науку - это то, что существует в области рассудка и создается по единым для всех культур принципам. Это - интеркультурная область. То, что наука оказывается «натуралистическим знанием», - естествознанием - задается «натуралистическим» расположением той части мира, которая должна быть освобождена от противостояний, на основе которой развертывается интеркультурный мир. Одновременно это задается общей фокусировкой, проводимой по отрицанию от всего метафизического. Уходя от всего метафизического, новоевропейский человек приходит к «природе». Поэтому, обоснование «естествознания» должно быть органичной частью «критики чистого разума», то есть «критики метафизического разума». В той мере, в какой наука становится отдельной социально-когнитивной формой, логично подразумевать ее рефлексивное самозамыкание, которое должно выражаться в том, что обращенность науки на «природу», «объективную реальность», поиск «объективной истины» она делает собственными конститутивными принципами. В ситуациях столкновения принципов науки со «сверхнаучными» принципами культур она в той или иной мере восстанавливает свою связь с критикой культурного разума.

После всего сказанного можно кое-что сказать о соотношении «демократии» и «науки». Опираясь на рассуждения Хабермаса, конституционно-демократическое общество можно считать обобщенным выражением стратегии построения толерантного мира, в которой толерантность в отношении религиозных миров обобщается до толерантности в отношении всех возможных культурных миров. Из этого надо сделать вывод: конституционно-демократическое общество является обобщенным универсальным выражением интеркультуры, то есть социокультурной традиции особого типа, тело которой является непосредственным выражением критики культурного разума.

Хабермас сравнивает борьбу политических партий в конституционно-демократическом обществе с борьбой научных теорий. Он говорит о том, что борьба партий в той мере сходна с борьбой теорий, в какой политические партии свободны от мировоззренческих нагрузок. Это логично. Это конкретное выражение критики культурного разума. В той мере, в какой разговор идет об общем для всех жизненным пространстве, выработка форм должна происходить на основе общих для всех принципах, перспектива рационального согласия должна быть обеспечена. Неважно, о каких формах идет речь - теоретических или практических. Теоретическая и практическая стороны критики культурного разума должны иметь одну и ту же логику.

Теперь о том, какое определение получает здесь человек. С когнитивной стороны критики культурного разума новоевропейского человека можно охарактеризовать словосочетанием, на одной стороне которого можно расположить слова: «религиозный», «верующий», «культурный», «метафизический» - а на другой стороне: «ученый», «рационалист», «естественник». Получатся словосочетания вроде «верующий ученый», «верующий рационалист» и т.п. Так же как и в случае с натурализмом, слово «ученый» должно обозначать «общечеловеческую» когнитивную основу в человеке.

Осталось подвести общую черту под всеми предшествующими рассуждениями. Я назвал размышления Хабермаса «критикой религиозного разума», а саму эту критику назвал частью «критики культурного разума». В этих словосочетаниях должны слышаться названия кантовских «критик». Этим я хотел соединить разговор о религиозной и культурной толерантности с разговором о толерантной архитектуре новоевропейской культуры. Словосочетанием «крика культурного разума» я хочу обозначить специфически новоевропейский путь создания социокультурного пространства, небывалого по своей архитектуре. Создание новоевропейского мира есть осознание неизбежности «критики культурного разума», ее обоснование и реализация. Этот путь начинается с плюрализации общего жизненного пространства и вызова деструктивности взаимоотрицания культурных миров, которые изначально представлены как религиозно-культурные миры. В этом смысле «критика культурного разума» начинается как «критика религиозного разума».

Конечным пунктом реализации этой логики, следуя Хабермасу, надо признать конституционно-демократическое построение общества. Среди всех других типов построения общества, существующих на сегодняшний момент, именно оно реализует стратегию толерантности как фундаментальную стратегию построения общего жизненного мира. Надо обратить внимание: это не просто социальная стратегия, это - социокультурная стратегия. В сущности, она предназначена для организации множества культурно-построенных жизненных миров в один жизненный мир, который я называю интеркультурным. В этом смысле это не локальная, а глобальная стратегия. Это стратегия преобразования всего человеческого мира, заполненного культурами, в единый интеркультурный универсум. Наиболее представительным и парадигмальным в отношении культурно-построенного выступает религиозно-культурный способ построения. Если иметь в виду, что культурно-построенные жизненные миры являются тем, что заполняло до предела общее жизненное пространство до и вне новоевропейской культуры, то решение проблемы мирного сосуществования культур потребовало выделить (создать) особый слой реальности, который можно было бы сделать «общечеловеческой» или, как я называю это, интеркультурной основой сосуществования культурных миров. Сама структура человеческого существования, структура войны культурных миров указала на область, которая должна стать «общечеловеческой», - это природно-материальное. Война культур в своем пределе есть уничтожение друг друга на материальном уровне. Поэтому «критика культурного разума» должна в первую очередь обеспечивать выведение материально-природной стороны человеческого существования за пределы противостояния культур. В конечном счете, это должно было привести к расщеплению культурной целостности жизни на символическую и натуралистическую составляющие. «Критика культурного разума» должна была стать в своем фундаменте «критикой символического разума».

Название «критика религиозного разума» подходит для работы Хабермаса еще и потому, что его работа проходит в русле кантовской критики практического разума. Можно считать его работу продолжением и завершением критики практического разума. Хабермас говорит о религии как о претензии структурировать жизненный мир в целом. Он говорит о «хороших» основаниях для взаимного отвергания этих миров, об отсутствии у них рациональной перспективы когнитивного преодоления разногласия. Решения проблемы толерантности в этом контексте превращается в необходимость разорвать связь общинных разногласий с социальным уровнем. Им необходимо совместно принять «фундамент беспристрастных оснований», которые одолеют «хорошие» основания для отвергания. Нетрудно заметить, что Хабермас реализует категорический императив Канта. Точнее, реализация Хабермасом стратегии толерантности является, по сути, реализацией в отношении конфликтующих миров кантовского категорического императива. Человек должен выйти за пределы исходных «структураторов» жизненных форм. Этот выход за пределы должен иметь основания, которые преодолевают основания пребывания внутри пределов. Нужно создать общую жизненную реальность, которая принималась бы в качестве общей всеми общинами. Фразировку императива «поступай так, чтобы максима твоей воли могла послужить основой для всеобщего законодательства» надо трансформировать в «создай реальность, которая могла бы послужить основой для всеобщего законодательства».

По сути, Хабермас говорит об антропологической революции. Но он не делает на этом акцента. Я со своей стороны, присоединяясь к его разговору, именно на этом делаю акцент. Рассматривая новоевропейскую культуру как результат развертывания программы толерантного сосуществования культур, я говорю об интеркультурной революции и называю новоевропейскую культуру интеркультурой. Рассматривая фундаментальное обращение новоевропейской культуры к натурализму, к природе, я стремлюсь установить соответствие между этой натурализацией и поиском общей жизненной основы в рамках интеркультурной революции. Точно так же я стараюсь установить соответствие между поиском общей жизненной основы и специфически новоевропейским применением разума. При этом кантовская критика чистого разума оказывается когнитивным выражением интеркультурной революции. Она оказывается когнитивным ракурсом «критики культурного разума». Обращенность новоевропейского разума к природе, новоевропейский рационалистический натурализм оказывается когнитивной разработкой области «совместно принятых, беспристрастных оснований».

Итак, я назвал работу, которую Хабермас проводит в своей статье, критикой религиозного разума и частью критики культурного разума. В определенном смысле Хабермас сам обобщает критику религиозного разума до критики культурно разума. Конституционно-демократическое общество является осуществлением именно критики культурного разума. Но предлагаемые мной расширения создают новые обширные поля проблематизаций, которые я разрабатывал в ряде своих монографий. Возможности этих проблематизаций я и хотел продемонстрировать.

Библиография

интеркультура толерантность новоевропейский

1. Хабермас Ю. Между натурализмом и религией. М., 2011.

2. Беляев В.А. Критика интеркультурного разума: анализ ценностной структуры новоевропейского мира. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2012; Феноменология и методология в контексте интеркультуры. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2012; К реконструкции новоевропейской рациональности: проекты покорения человека против проекта покорения природы. М.: КРАСАНД, 2011; Интеркультура и философия (в печати).

3. Хабермас Ю. Между натурализмом и религией. М., 2011, С. 240.

4. Там же. С. 235.

5. Там же. С. 237.

6. Там же. С. 240-241.

7. Там же. С. 241.

8. Там же. С. 241-242.

9. Там же. С. 242.

10. Там же. С. 242-243.

11. Там же. С. 243.

12. Там же. С. 244.

13. Там же. С. 245.

Размещено на Allbest.ru