Межкультурная коммуникация и традиционалистские структуры: российский и евразийский контексты

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Современное общество чересчур футуристично, нацелено на полагание целей, проектов, устремлено в будущее, живет им. Темпы обновления взвинчены до такой степени, что не только среднее, но уже и молодое поколение не успевает переобучаться в соответствии с быстро меняющейся технологической действительностью, адаптироваться к мечущимся синусоидам политической и экономической жизни. Прежняя матрица существования, ориентированная на пролонгацию традиции, поддерживаемой исторической памятью, как кажется, канула в Лету. Однако это, скорее, результат поверхностных впечатлений и поспешных обобщений, ярким примером которых является теория и практика мультикультурализма. Казалось бы, вот оно, наступает интернациональное гомогенное общество (будь то в виде либерального всемирного правового государства или же коллективистско-коммунистического «всемирного общежития»). Но оба проекта потерпели обвальный крах, констатированный европейскими лидерами как конец проекта «мультикультурализма». Этнические, кровнородственные, семейные связи оказались неустранимым естественным видовым фундаментом homo sapiens.

Различные аспекты проблемы исторического наследия и межкультурной коммуникации уже давно являются объектом научного внимания как зарубежных, так и отечественных ученых социально-гуманитарных дисциплин.

В научный дискурс концепт «межкультурная коммуникация» вошел в 1954 г. с выходом в свет книги Э. Холла и Д. Трагера «Культура как коммуникация: модель и анализ», где межкультурная коммуникация рассматривалась как особая область человеческих отношений.

В первое время исследования в русле межкультурной коммуникации концентрировались на проблемах межкультурных различий и характерном поведении носителей разных культур (Р. Бенедикт, Д. Горер, М. Мид и др.). Соответственно, методологической основой для межкультурных исследований долгое время служили идеи культурного релятивизма: каждая культура формирует определенный тип личности, а также уникальную систему ценностей, приоритетов моделей поведения.

Онтологической основой для всей проблематики межкультурных различий служит то или иное решение фундаментального вопроса о соотношении культуры и коммуникации, их взаимосвязи и взаимодействия. Сегодня оно имеет три разные методологические решения.

Первое базируется на классической позитивистской методологии субъектно-объектных отношений и представлено концепцией структурного функционализма, использует системный метод, концепцию информационного общества и др. Онтология коммуникации здесь основывается на системных связях и функциях. Основой культуры и всех культурных ценностей выступает информация.

Второе (неклассическое) решение основывается на когнитивной модели, где коммуникация выделяется в качестве особой самодостаточной реальности общающихся разумов, а его изучение основано на методах герменевтической интерпретации смыслов, критической рефлексии, рациональной реконструкции.

Третье (постнеклассическое) решение сводит природу социального к интерсубъективности, субстанциализирует саму коммуникацию. Общество рассматривается как сеть коммуникаций, а коммуникации создают возможность для самоописания общества и его самовоспроизводства. Коммуникация предстает не как послушный объект управленческих решений, а как активная самоорганизующаяся среда. Такое рассмотрение природы коммуникации выводит ее на новый уровень и придает ей социетальную роль.

Как мы видим, объединяющим моментом концепций западных ученых в исследовании проблем межкультурной коммуникации, исторического наследия и устойчивости социального организма является их преимущественно социологический характер. Пространством межкультурной коммуникации оказывается сфера взаимоотношений по преимуществу социальных групп, а сама коммуникация рассматривается как сугубо межгрупповое и социальное явление, причем связи этнического, конфессионального и культурного прошлого оказываются вне исследовательского фокуса, выступая, в лучшем случае, как второстепенные дополнительные факторы.

В отечественных исследованиях межкультурной коммуникации в основном сохраняются те же западные научные традиции в подходах к этому сложному и многогранному феномену. Проблема межкультурной коммуникации как фактор стабильности общества в отечественной социально-гуманитарной науке исследуется в основном с позиции мультикультурализма и глобализации.

Таким образом, в отечественных исследованиях проблема межкультурной коммуникации решается, как правило, вне акцентирования ее генетической связи с историческим наследием. Нечасто встречается мысль об органичности образования мультикультурного российского общества, лишь абстрактно-комплиментарно упоминается историческое наследие, архетипы этнических культур и конфессиональные идеалы.

Между тем вполне естественна мысль о том, что мультиэтнические сообщества, к которым относятся большинство евразийских, не представимы вне межкультурных коммуникаций. Межкультурные процессы определяют появление в них новых элементов и форм культурной активности, корректируют ценностные ориентации. Межкультурная коммуникация, по сути, есть механизм взаимодействия, способствующий не только сохранению особенностей собственной культуры, но и выявлению универсальности общечеловеческих ценностей.

Российская цивилизация также является полиэтническим и поликультурным образованием, в котором на протяжении истории ведущую роль играла этатистская доминанта, в качестве основного социокода выступал русский язык, а доминирующим интегратором был социоцентризм. И в настоящее время она остается воплощением цивилизационного и культурного разнообразия на глобальном уровне - именно в силу симбиотического характера процессов интеграции и идентификации, циркулирующих на ее необъятных просторах. Особо следует подчеркнуть, что основной набор культурных и социальных кодов, представленных в матрице российского социума, в значительной мере остается традиционалистским, что и определяет главное условие его стабильности.

Вместе с тем, особенностью последних десятилетий конца прошлого и начала нынешнего веков, является новое серьезное обстоятельство в процессах самоконструирования российского сообщества - оно сопровождается прорывом ряда российских этносов к статусу наций. Соответственно, в наших этнических культурах должна произойти трансформация, которая позволит, не теряя своей идентичности, существовать в условиях высокой социальной динамики и модернизации. Это имманентно формирующееся противоречие между усилением изменчивости и традиционной идентичностью может быть позитивировано лишь через принятие принципа толерантности в социальных отношениях.

Пространство культурных ценностей, в котором мы можем ожидать установление режима толерантности - как межличностных, так и межэтнических отношений - должно конструироваться (целенаправленно формироваться соответствующими социально-идеологическими структурами) как доминирование смыслов «равенства», «свободы», «диалога», «взаимозависимости» и «взаимопонимания». В российских полиэтнических условиях вряд ли стоит акцентировать нивелирующую общегражданскую идентичность. Напротив, принимая во внимание этническую доминанту, культурный диалог скорее должен строиться с учетом архетипических образцов, которые закреплены в традиционных нравственных кодексах российских народов. Веками множество этносов сосуществовали на естественно-врожденной основе «позитивной идентичности»: «живешь, дай жить и другим». Тенденцию же идентичности негативной, которая также имманентно присутствует как сторона необходимого самоотличения («другой-чужой»), следует минимизировать, но не через конструкции западного абстрактного права (общей гражданственности), а через апелляцию к традициям многовековых практик успешных интеграций, совместных решений, преодолений и побед.

Конечно, такие изобретения западной цивилизации как правовое государство и рынок важно учитывать и с осторожностью применять, они могут стать новыми факторами социальной интеграции. Проблема в том, что когда новшества «внедряются» в режиме «манкуртизации», то они могут стать раковыми новообразованиями, которые стремительно заменят здоровые культурные ткани и этнос просто переродится, т.е. по сути, исчезнет как культурная реальность. Будут жить по крови вроде бы те же люди, да уже не те.

Поэтому в российских этнических культурах должна произойти трансформация, позволяющая им не терять свою идентичность и в то же время быть способными к высокой социальной динамике и модернизации, а может быть и трансформации основных кодов идентичности на основах сетевого общества. Российские этносы обладают большим потенциалом пассионарных личностей, энергия которых должна быть переориентирована в позитивные направления коммуникации. Должны быть выработаны и внедрены модели толерантного купирования этнорелигиозных и социальных конфликтов, учитывая условия актуализации культурного и цивилизационного соперничества на глобальном уровне, которые не могут не транслироваться - в том или ином виде - и на российский уровень сосуществования этносов и религий. В противном случае российские народы могут превратиться в периферийную зону столкновения глобальных цивилизаций.

Вместо «количественной» безликости западной «юридической» общегражданственности следует выработать основания качественного (смыслового) единства или основания новой «русской (российской) идеи» - идентичности на началах идеологии органичной взаимодополняемости этносов. Национальная идея может быть лишь тогда плодотворной, не превращаясь в националистическую, если она необходимым образом включает в себя общекультурные универсалии. Назначение культуры межнациональных отношений - способствовать более углубленному познанию этносами друг друга на основе формирования позитивной идентичности. И вот здесь велика роль исторического наследия в культуре этноса. межкультурный коммуникация преемственность

Известно, что в основе межпоколенной передачи информации лежит механизм преемственности, посредством которого историческое наследие актуализируется в двух формах: трансляции и трансмутации.

На непрестанном возобновлении человеческих нужд и забот, их благополучном разрешении основано наше существование, которое не может быть каждый раз новым решением, а лишь повтором самых удачных апробированных моделей поведения. Потому наша деятельность - смолоду и до седин - основана на великом повторе: постижении, освоении и углублении исторического наследия, которое транслируется от одного поколения к другому в форме знаковых связей (символов, метафор). Трансмутация же, представляющая специфические коррекции среды обитания и исторического процесса, возможна в двух вариантах: появления в поле социальной памяти новых видов взаимодействия или изменения уже существующих.

Подобный механизм преемственности, объединяющий трансляцию и трансмутацию, - традиция. Вплоть до 60-х годов прошлого века ее интерпретация определялась веберовским противопоставлением категорий традиционного и рационального. Традиционные институты, обычаи и способ мышления рассматривались как нецелерациональное и поведенческое, как рутина и препятствия общественному развитию. В дальнейшем же, однако, осмысление традиции в рамках процесса модернизации и составляющих ее концепций аккультурации поставило под сомнение веберовскую дихотомию. Также расширились представления о пределах устойчивости традиций. Начиная с 70-х гг. ХХ века, традиция стала рассматриваться как категория, призванная охватить все способы фиксации, передачи и воспроизводства культуры. Человек - это не рутинное или же творческое существо, он запрограммирован на то, чтобы улучшать и совершенствовать образцы прошлого. Традиция - не монолит, противостоящий изменениям. Традиция сформировалась в прошлом, которое сегодня рассматривается сепаратно, символизируется, предлагается в качестве чего-то рекомендуемого, и вместе с этим коммуникация получает право его принимать или отклонять.

В настоящее время, в период радикального нарастания изменений в евразийских сообществах, темп которых к тому же часто форсируется и поддерживается извне, возникают так сказать «иммунные» реакции со стороны культурных организмов - на катастрофические новообразования. Это неархаические или же неотрадиционные явления. Понятно, что с точки зрения либерального мейнстрима они рассматриваются как безусловно негативное, отжившее, вредное для общественного прогресса и светлого будущего (либерального) человечества. Однако мы полагаем, что все вовсе не так однозначно.

Наша рабочая гипотеза состоит в том, что в евразийских сообществах процесс социальной индивидуализации, неизбежно разрушающий традиционную солидарность, пока не приводит к появлению новой. Заимствованные повсеместно западные институты (экономические, политические, правовые) подобной роли не играют, а носят зачастую имитационный характер. В число неотрадиционных явлений мы включаем: формирование локальных идентичностей и локального патриотизма; актуализацию моноэтнических браков; рост популярности малых языков и этноспецифических имён; возрождение (изобретение) этноспецифических религиозных практик; появление в массовой культуре онимов (брендов, названий учреждений), апеллирующих к традиционной культуре и проч.; клановость среди политических элит; акцентирование «социокультурного неотрадиционализма» в воспроизводстве этничности.

Наблюдаемые в условиях глобализации схемы выстраивания связей, как правило, являются репликами традиционных общинных отношений, поскольку консервативность традиционной социальной среды ощущается как фактор безопасности, противовес неструктурированным стихиям современного макросоциума. При отсутствии действительно внутренне-органичных морально-нравственных регуляторов в евразийских сообществах большие массы людей, особенно в городах, ориентированы в своем поведении на достижение благ («богатства» и «власти») любой ценой. Поэтому роль «социальных и духовных скреп» в таких сообществах объективно, т.е. вынужденно-необходимым образом, выполняет, во-первых, властная вертикаль, которая повсеместно реально цементирует социум (включая «демократии»), во-вторых, «архаика», конструируемая образованным классом и властью, состоящей также из его представителей.

Таким образом, проведенный анализ показывает необходимость актуализации анализа традиционных структур - на новых, объективных, не сегрегированных либеральными ценностями, методологических основаниях. Предположительно, это может открыть новые перспективы исследования латентных специфических закономерностей общественного развития евразийских сообществ, которые вовсе не повторяют или же «извращенно» воспроизводят «столбовую дорогу» мировой (западной) цивилизации, а торят свой, хотя и в чем-то перекликающийся с прочими вариантами, путь социальных изменений.

Размещено на Allbest.ru