Критический дискурс-анализ образа Терсита как первого трикстера в истории философии

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Национальный педагогический университет им. М.П. Драгоманова

Критический дискурс-анализ образа Терсита как первого трикстера в истории философии

Шелудченко И.В.

аспирант кафедры философии

В статье представлен критический дискурс-анализ образа ускользающего героя «Иллиады» Терсита как первого трикстера в истории философии. Опирающийся на психоанализ и частично - на инструментарий деконструкции и неомарксизма, посредством интертекстуальности, критики логоцентризма к. д.-анализ раскрывает процесс субъективации, тем самым делая методологию субъективации гегемониальной.

Ключевые слова: Терсит, ускользающий герой, логоцентризм, деконструкция, трансгрессия, перевертывание, трикстер, субъектность, расщепленный субъект, интертекстуальность, противоречие.

У статті представлено критичний дискурс-аналіз образу вислизаючого героя «Іліади» Терсіта як першого трикстера в історії філософії. Опираючись на психоаналіз і частково -- на інструментарій деконструкції і неомарксизма, за допомогою інтертекстуальності та критики логоцентризма к. д.-аналіз розкриває процес суб'єктивації, тим самим роблячи методологію суб'єктиваціїгегемоніальною.

Ключові слова: Терсит, вислизаючий герой, логоцентризм, деконструкція, трансгресія, перевертування, трикстер, суб'єктність, розщеплений суб'єкт, інтертекстуальність, протиріччя.

The article presents a critical discourse analysis of image of the elusive hero of the Illiad Tersit as the first trickster in the history of philosophy. Relying on psychoanalysis and partly on the tools of deconstruction and neomarxism, through intertextuality, criticism of logocentrism, c. d-analysis reveals the process of subjectivation, thereby making the methodology of subjectivation hegemonic.

Keywords: Tersit, elusive hero, logocentrism, deconstruction, transgression, flipping, trickster, subjectivity, split subject, intertextuality, contradiction.

Вступление

Олицетворяя покорность фатума, антропоморфизм, персонификацию и вековечный страх перед властью (месть Афины Арахне, прикованный к скале Прометей) вместе с этим, античные мифы и эпос содержат возможность расщепления и интертекстуальность. Внутренние противоречия текста, не свойственные ни времени, ни логике повествования, являются истоками формирования субъектности - и в этом случае первая громкая победа афинской демократии, приговорившей к смерти Сократа, который поставил субъект в центр своей философии, тесно связана с зарождающейся субъектностью периода разложения родового строя в один из самых эгалитарных моментов античной мифологии - в появлении Терсита.

Актуальность и степень научной разработки темы исследования. Даже не взирая на то, что сформулированый К. Г. Юнгом [25, с. 232242] архетип трикстера изучался в философии (более - в антропологии, мифологии и меньше - в политфилософии) с начала ХХ века, никаких исследований о субъектности и фигуреТерсита нет, что является существенньш методолого-онтологическим упущением. Различные исследователи только приближались к этой плоскости: психоаналитик Л. Зойя видит в Терсите того, кто переворачивает героический эпос в массовую коммуникацию [10, с. 53], У. Эко связывает восприятие «другого» (Терсита) как врага из-за социального статуса [23, с. 13], Ницще же считает, что «в его лице свобода индивида достигает высшего развития» [18, с. 339],

Э. Саид [29] и К. Берк [27] воспринимают Терсита как социального критика. Несмотря на это, его имя стало нарицательным и употребляется еще в стародискурсивном гомеровском понимании как смешного, физически и нравственно неразвитого человека философами разных эпох - Эпиктетом [24, с. 43-47], Э. Роттердамским [19, с. 28], Вольтером [4, с. 192, 200, 236], Г. Ф. Гегелем [5, с. 223] (в другой работе считает Терсита «бессмертной фигурой всех эпох» [6, с. 84]), Л. Шестовым [21, с. 157], М. Бахтиным [3, с. 18] и Ф. Кессиди [11, с. 84] и даже К. Марксом [17, с. 291]. Среди украинских философов фигуру Терсита в контексте юродства упоминал Т. Лютый [16, с. 40].

Ключевая цель работы. Анализ Терсита, как ускользающего героя и фолкльорного антигероя древнейшего литературного памятника античности, ставит задание применение критического дискурс-анализа, опирающегося на психоанализ, неомарксистские теории и метод деконструкции: это систематизирует процесс субъективации, поставит субъект исторической эмансипации в онтологическую и политфилософскую трансгрессию и уничтожит логоцентризм.

Основная часть

В архаической Греции социально-политическая жизнь характеризовалась господством знати и бесправием рядовых членов, а ключевым идеологическим противопоставлением была оппозиция «высшие-низшие». Но в один из моментов, после оскорбления Агамненом Ахилла, первый принимает решение идти на штурм Трои в одиночку, а после ради «проверки воинов» сообщает им об отказе от военных действий. С этого момента внутренний раскол полностью замещает аристократическое эпическое повествование.

«Настоящий эпический стиль не только мотивирует извне всякий человеческий поступок, но и вообще всякое человеческое переживание мыслит вложенным в человека богами или демонами» [15, с. 175].

Именно в этот момент, спустя 10 лет войн греки поспешно бегут на корабли и Гомер выводит на сцену Терсита, позволяя ему руководить происходящим. Он непривлекателен и является полной противоположностью героям. И все время, без остановки нарушает «геройские» нормы поведения, разрушая стилистику и структуру эпоса и делая образы неустойчивыми.

«Только Терсит меж безмолвными каркал один, празднословный...

...Был косоглаз, хромоног; совершенно горбатый сзади

Плечи на персях сходились; глава у него подымалась

Вверх острием и была лишь редким усеяна пухом...» [7, с. 39].

Разворачивая устами Терсита призывы к дезертирству и критику чрезмерного обогащения Агамемнона на войне, Гомер использует несвойственные себе оскорбления и вульгаризмы, как в содержательном плане (герои не порицаются

- их действия, кажущиеся безсмысленными и аморальными, оправданы фатумом и волей богов, а к Терситу применяются негативные эпитеты

- «празднословный», «муж безобразнейший» и т.д.), так и в формальном - Л.Зойя подмечал [10, с. 55], что не просто оскорбление, а вульгаризм есть в нижеприведенном отрывке из «Иллиады» в древнегреческом оригинале, вероятно, теряющий свою специфику при переводе:

«Что, Агамемнон, ты сетуешь, чем ты еще недоволен?

Кущи твои преисполнены меди, и множество пленниц

В кущах твоих, которых тебе, аргивяне, избранных...

... Хочешь ли новой жены, чтоб любовию с ней наслаждаться,

В сень одному заключившися? Нет, недостойное дело» [7, с. 39].

Некогда З. Фрейд дал импульс развития психоанализу, сделав свои же ошибки самым ценным материалом для последователей: через несостыковки в дискурсе речи проложена линия разлома, за внешним спрятоно внутреннее.

Назвав Терсита эгоистом и ударив скипетром, символом власти, Одиссей подавляет бунт и успокаивает воинов. Подобное принуждение к моральной цензуре через физическое насилие основано на внушительном признании собственного иерархического превосходства над другими. Сущность же Терсита «профанизация святыни», ибо божественный порядок эпоса восстанавливают только насилие и смех: «Вечно искал он царей оскорблять, презирая пристойность, все позволяя себе, что казалось смешно для народа» [7, с. 39].

И, хотя принято считать, что композиция «Иллиады» симметрична: и начало и конец поэмы посвящены эпизодам на Итаке, но именно этот расщепленный объект меняет композиционный центр.

Терсит анонимен, до момента появления о нем ничего неизвестно. Он один из множества солдат, но он является воплощением коллективного, коллективным субъектом. И исчезает настолько же быстро. Эту составляющую характера Юнг назвал «тенью».

«На цивилизованном уровне об этом говорят, как о личной «оплошности», «промахе», «ложном шаге» и т.д., которые потом берутся на заметку как недостатки сознательной личности.... в карнавальных обычаях и им подобных присутствуют пережитки коллективного образа тени, доказывающие, что личностная тень частью происходит от нуминозного коллективного образа» [25, с. 236].

При противопоставлении Одиссея и Терсита выстраиваются все возможные в том историческом контексте дихотомии: социальная, этическая, интеллектуальная и телесная. Однако, затянувшееся почтение культа Аполлона на заре возникновения цивилизации лишает Одиссея субъектности, т. к. субъекту свойственно внутреннее расщепления, противоречивость, которая и обеспечивает условия развития. Анализируя понятие фрейдистского влечения к смерти, психоаналитик Айтен Юран подтверждает этот тезис следующим вывоом:

«Невозможность покоя и есть начало диалектического движения истории - истории как плода модерности, истории неудовлетворенности, революций и реакций. Все подрывное... задействует логику разрыва или неясности, логику связи зафиксированного и непредписанного, лежащую в сердцевине психоанализа» [26].

Особенности иерархии и отношения между плебсом и военной аристократией приводят Терсита к достаточно странной (по версии Псевдо-Аполлодора) смерти. С троянцами сражалась убившая много греков царица амазонок Пенфесилея. Ахилл убил воительницу, но потом, якобы, влюбился в ее мертвое тело. Немного позже на место пришел Терсит и выколол ей глаза копьем, после чего Ахилл и убил его. Вероятно, Терсит таким образом хотел свести к абсурду страдания Ахилла пытался выключить машину, производящую лицо и олицевление, ведь лицо - это политика («...когда лицо стирается, когда черты лицевости исчезают, мы можем быть уверены, что вступаем в совсем иной режим, в другие зоны, бесконечно более безмолвные и более невоспринимаемые, где происходят... становления... за пределы означающей системы» [8, с. 194], но военной аристократии даже после интересней некрополитика вражеской мануфактуры.

Критики неоднократно отмечают, что вне «античной биополитики» в эпосе связи и симпатии сильнее среди представителей враждующей элиты, нежели между плебсом и героями. Идею «эквивалентности внутреннего», которую развивал Платон и средневековые философы, критиковал и Ж.Ф. Лиотар, предлагая максимализировать различия, поскольку они не только описывают и обновляют реальность, но и работают над самоусилением.

Хотя миф и занимается самоманифестацией и самоконструированием, дискурсивная гегемония предполагает исследования роли критика и интертекстуальности, поскольку критика любой онтологии возможна только с точки зрения другой онтологии. Поэтому для завершения конструирования проекта критической онтологии необходимо эксплицировать интертекстуальность: непосредственно в «Иллиаде» и трансгрессивно, с помощью коррелятивных дискурсов субъективности Автора и Критика.

Наиболее прямолинейным указанием интертекстуальности является тезис К. Берка в рамках теории коммуникации как символического действия, который считал, что Гомер частично или полностью протестует - против формы произведения или против содержания произведения, подталкивая читателей и критиков к отрицанию.

«If an audience is likely to feel that it is being crowded into a position, if there is any likelihood that the requirements of dramatic “efficiency” would lead to the blunt ignoring of a possible protest from at least some significant portion of the onlookers, the author must get this objection stated in the work itself. But the objection should be voiced in a way that the same breath disposes of it» [27, р. 110-111]. - «Если аудитория, с большой вероятностью, почувствует, что ее побуждают принять какую- то позицию, то есть вероятность, что требования драматической «эффективности» приведут к грубому игнорированию возможного протеста, по крайней мере, со стороны значительной части зрителей», автор должен изложить это возражение в самом произведении, но возражение должно быть озвучено таким образом, чтобы от него избавиться на одном дыхании» (авторский перевод).

В случае отсутствия «литературного протеста» Гомера интертекстуальность присутствует в большей или меньшей степени из-за коллективного характера произведения и возможных редакций анонимных авторов.

Куда более трансгрессивным является исследование М. Г. Куликовой и С. В. Плевако [12], в котором они автора-критика определяют трикстером. В этом случае сопротивление логоцентризму становится перманентным, поскольку критик как воплощение авторской субъективности и носитель критического сознания является основой дискурса. Поскольку возможности структурирования текста не ограничены, то подобным критиком является и Терсит, и трансисторический автор-критик. О подобных возможностях трансгрессивности писал и Юнг, подчеркивая, что преобразование бессмысленного в осмысленное позволяет трикстеру стать медиатором между бессознательной и сознательной сферами человеческой психики, привести личность к осознанию собственной «самости» и осуществить компенсаторную функцию в культуре [25, с. 238].

терсит трикстер деконструкция неомарксизм

Выводы

Таким образом, при целой плеяде эпических героев, Терсит является несвоевременным антигероем - первым «официальным» оппонентом аристократии, предвещающим смену эпохи. В результате проведенного анализа, который позволил применить совокупность методов и проследить изменения дискурса благодаря интертекстуальности, удалось установить, что формирование субъектности происходит еще эпической литературе, а Терсит, следовательно, является первым трикстером в истории философии.

Список использованных источников

1. Апресян Р. Г (2013), Нравоперемена Ахилла. Истоки морали в архаическом обществе (на материале гомеровского эпоса). Альфа, Москва, 224 с.

2. Батай, Ж. (2006), Проклятая часть. Опыт общей экономии, Ладомир, Москва, 2006, 742 с.

3. Бахтин, М. М. (1990), Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. 2-е изд., Художественная литература, Москва, 543 с.

4. Вольтер (1971), Орлеанская девственница. Магомет. Философские повести, Художественная литература, Москва, 752 с.

5. Гегель, Г.В.Ф. (1972), Работы разных лет. Том 1, Мысль, Москва, 669 с

6. Гегель, Г.В.Ф. (2000), Лекции по философии истории, Наука, Санкт-Петербург, 480 с.

7. Гомер (1960), Илиада, ГИХЛ, Москва, 436 с.

8. Делез, Ж. (2010), Тысяча плато: Капитализм и шизофрения, У-Фактория, Екатеринбург, 895 с.

9. Деррида, Ж. (2000), Письмо и различие, Академический проект, Санкт-Петербург, 432 с.

10. Зойя, Л. (208), Созидание души, Институт практической психологии и психоанализа, Москва, 208 с.

11. Кессиди, Ф. (2003), От мифа к логосу. Становление греческой философии (Серия «Античная библиотека. Исследования»), 2-е издание, Алетейя, Москва, 360 с.

12. Куликова, М. Г., Плевако, С. В., (2010), Критик как трикстер: способ предъявления субъекта в критическом дискурсе, Учёные записки ЗабГУ Серия: Филология, история, востоковедение, N0. 3, Забайкальский государственный университет, Чита, с. 174-178.

13. Лессинг, Г.-Э. (1980), Лаокоон, или О границах живописи и поэзии, Художественная литература, Москва, 500 с.

14. Лиотар, Ж.-Ф. (2008), Постмодерн в изложении для детей, Издательский центр РГГУ, Москва, 145 с.

15. Лосев, А. Ф. (2006), Гомер (Жизнь замечат. людей: сер. биогр.; Вып. 994), 2-е изд.,испр, Молодая гвардия, Москва, 400 с.

16. Лютий, Т. В. (2005), Юродство як утілення феномену святого блаженства, Наук. зап. НаУКМА. Сер. Філософія та релігієзнавство, Ио 37, НаУКМА, Київ, с. 40-44.

17. Маркс, К., Энгельс, Ф. (1955), Сочинения, 2-е изд, Государственное Издательство Политической Литературы, Москва, 4 638 с.

18. Ницше, Ф. (2012), Т1:Рождение трагедии. Из наследия 1869-1873 гг. (Полное собрание сочинений: В 13 томах), Культурная революция, Москва, 416 с.

19. Роттердамский, Э. (1991), Похвала Глупости, Советская Россия, Москва, 464 с.

20. Соколов, Е.С. (2013), Оружие и тело: (не) уязвимость как социальное отличие, Вопросы философии, N0 12, «Наука», Москва, с. 155-164.

21. Шестов, Л. (1993), На весах Иова (Сочинения в двух томах, Т2), Наука, Москва, 557 с.

22. Шкепу, М. (2010), Эстетика безобразного Карла Розенкранца, Феникс, Киев, 448 с.

23. Эко, У (2014), Сотвори себе врага. И другие тексты по случаю (сборник), АСТ, Москва, 48 с.

24. Эпиктет (2005), Учебник для развития силы духа, Издательство «AUM», Москва, 164 с.

25. Юнг, К. (1996), Душа и миф. Шесть архетипов, Государственная библиотека Украины для юношества, Киев, 251 с.

26. Юран, А. (2015), Влечение смерти или модель становления в психоанализе, Лаканалия, №19, Доступно на: http://lacan.ru/wp-content/uploads/2017/08/lcn019_ todestrieb.pdf?utm_referrer=https://syg.ma [03.10.2019]

27. Burke, K. (1966), Language as Symbolic Action: Essays on Life, Literature, and Method, University of California Press, Oakland, 531 p.

28. Estragues, J.M.A. (2015.) Роль Маркса в возникновении постмодерна. К марксизму постмодерна, Доступно на - http://gefter.ru/archive/19299

29. Said, E. W. (1996), Representations of the intellectual: the Reith lectures, Firsr Vintage Books Edition, New York, 135 p.

References

1. Apresyan R. G. (2013), Nravoperemena Ahilla. Istoki morali v arhaicheskom obshestve (na materiale gomerovskogo eposa) (Moral change of Achilles. The origins of morality in archaic society (based on the material of Homer's epic) Alfa, Moskva, 224 s.

2. Bataj, Zh. (2006), Proklyataya chast. Opyt obshej ekonomii (The Cursed Part. The experience of general economy), Ladomir, Moskva, 2006, 742 s.

3. Bahtin, M. M. (1990), Tvorchestvo Fransua Rable i narodnaya kultura srednevekovya i Renessansa (The work of Francois Rabelais and the folk culture of the Middle Ages and the Renaissance), 2-e izd., Hudozhestvennaya literatura, Moskva, 543 s.

4. Volter (1971), Orleanskaya devstvennica. Magomet. Filosofskie povesti (Orleans Virgin. Mahomet. Philosophical novels), Hudozhestvennaya literatura, Moskva, 752 s.

5. Gegel, G.V.F. (1972), Raboty raznyh let, (Works of different years. Volume 1), Tom 1, Mysl, Moskva, 669 s.

6. Gegel, G.V.F. (2000), Lekcii po filosofii istorii (Lectures on the Philosophy of History), Nauka, Sankt- Peterburg, 480 s.

7. Gomer (1960), Iliada (Iliad), GIHL, Moskva, 436 s.

8. Delez, Zh. (2010), Tysyacha plato: Kapitalizm i shizofreniya, U-Faktoriya, Ekaterinburg, 895 s.

9. Derrida, Zh. (2000), Pismo i razlichie, Akademicheskij proekt, Sankt-Peterburg, 432 s.

10. Zojya, L. (208), Sozidanie dushi, Institut prakticheskoj psihologii i psihoanaliza, Moskva, 208 s.

11. Kessidi, F. (2003), Ot mifa k logosu. Stanovlenie grecheskoj filosofii (Seriya «Antichnaya biblioteka. Issledovaniya»), 2-e izdanie, Aletejya, Moskva, 360 s.

12. Kulikova, M. G., Plevako, S. V, (2010), Kritik kak trikster: sposob predyavleniya subekta v kriticheskom diskurse, Uchyonye zapiski ZabGU. Seriya: Filologiya, istoriya, vostokovedenie, No. 3, Zabajkalskij gosudarstvennyj universitet, Chita, s. 174-178.

13. Lessing, G.-E. (1980), Laokoon, ili O granicah zhivopisi i poezii, Hudozhestvennaya literatura, Moskva, 500 s

14. Liotar, Zh.-F. (2008), Postmodern v izlozhenii dlya detej, Izdatelskij centr RGGU, Moskva, 145 s.

15. Losev, A. F. (2006), Gomer (Zhizn zamechat. lyudej: ser. biogr.; Vyp. 994), 2-e izd.,ispr, Molodaya gvardiya, Moskva, 400 s.

16. Lyutij, T. V (2005), Yurodstvo yak utilennya feno- menu svyatogo blazhenstva, Nauk. zap. NaUKMA. Ser. Filosofiya ta religiyeznavstvo, No 37, NaUKMA, Kiyiv, s. 40-44.

17. Marks, K., Engels, F. (1955), Sochineniya, 2-e izd, Gosudarstvennoe Izdatelstvo Politicheskoj Literatury, Moskva, 4 638 s.

18. 1Nicshe, F. (2012), T1:Rozhdenie tragedii. Iz naslediya 1869-1873 gg. (Polnoe sobranie sochinenij: V 13 tomah), Kulturnaya revolyuciya, Moskva, 416 s.

19. Rotterdamskij, E. (1991), Pohvala Gluposti, Sovetskaya Rossiya, Moskva, 464 s.

20. Sokolov, E.S. (2013), Oruzhie i telo: (ne)uyazvimost kak socialnoe otlichie, Voprosy filosofii, No 12, «Nauka», Moskva, s. 155-164.

21. Shestov, L. (1993), Na vesah Iova (Sochineniya v dvuh tomah, T2), Nauka, Moskva, 557 s.

22. Shkepu, M. (2010), Estetika bezobraznogo Karla Rozenkranca, Feniks, Kiev, 448 s.

23. Eko, U. (2014), Sotvori sebe vraga. I drugie teksty po sluchayu (sbornik), AST, Moskva, 48 s.

24. Epiktet (2005), Uchebnik dlya razvitiya sily duha, Izdatelstvo «AUM», Moskva, 164 s.

25. Yung, K. (1996), Dusha i mif. Shest arhetipov, Gosudarstvennaya biblioteka Ukrainy dlya yunoshestva, Kiev, 251 s.

26. Yuran, A. (2015), Vlechenie smerti ili model stanovleniya v psihoanalize, Lakanaliya, №19, Dostupno na: http://lacan.ru/wp-content/uploads/2017/08/lcn019_ todestrieb.pdfutm_referrer=https://syg.ma [03.10.2019]

27. Burke, K. (1966), Language as Symbolic Action: Essays on Life, Literature, and Method, University of California Press, Oakland, 531 p.

28. Estragues, J.M.A. (2015.) Rol Marksa v vozniknovenii postmoderna. K marksizmu postmoderna, Dostupno na - http://gefter.ru/archive/19299

29. Said, E. W. (1996), Representations ofthe intellectual: the Reith lectures, Firsr Vintage Books Edition, New York, 135 p.

Размещено на Allbest.ru