Теоретизация представлений о биосфере

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Теоретизация представлений о биосфере

Прежде всего, познание объекта есть познание его сущности, т.е. его основного внутреннего противоречия или системы противоречий. Это противоречие или система противоречий представляет собой движущую силу самовоспроизводства и развития этого объекта. Но это противоречие - сущность не существует в объекте в чистом виде. Объект является сложной системой противоречий, опосредствующих основное противоречие и предстает перед исследователем не непосредственно (иначе, по словам К. Маркса, всякая наука была бы излишня), а через сложную совокупность явлений. Явление не совпадает с сущностью: совокупность явлений представляет сущность в искаженном, а часто и в превращенном виде, и задача исследования состоит в том, что бы выявить сущность, скрытую за явлениями. Для этого необходимо сначала свести явления к сущности, т.е. двигаться к ней от явлений, раскрыть ее содержание, а затем надо вывести из сущности, т.е., идя обратным путем, объяснить, почему и как именно эта сущность проявляется через данные явления (и этим подтвердить правильность представлений о сущности объекта). И в результате уничтоженное прежде единство между обыденным опытом и теоретическим знанием восстановить на основе теоретического знания. В процессе движения от сущности к явлению необходимо также идти от данной сущности в глубь, к сущностям второго, третьего и т.д. порядков и к их частным обнаружениям, так как любой реальный объект исследования сложен и ограничиться одноразовым «спуском» от явлений к сущностям и обратным «подъемом» невозможно.

Далее. Познавательное движение от явлений к сущности есть логическое преобразование исторического аспекта исследований. Эта проблема расчленяется. К. Марксом на три составные проблемы: ]) соотношение логической последовательности в построении теории изучаемого объекта и этапов его истории; 2) соотношение логического метода построения теории объекта и исторических приемов его исследования; 3) соотношение логического метода построения теории объекта и истории учений об этом объекте, а также имевших место в прошлом попыток создания его научной теории. Разумеется, это касается только развивающегося объекта, причем источником развития которого является внутреннее его противоречие или система противоречий. Мы оставляем в стороне вопрос, существуют ли реально объекты, не обладающие такими характеристиками.

1) Логический порядок звеньев структуры теории как субординации категориальных звеньев мыслительно-теоретической деятельности познания данного объекта в общем оказывается отражением, а потому аналогом его исторического развития и по содержанию более или менее полно совпадает с ним. Объективным условием данного соотношения является то, что сам зрелый объект в зрелом виде содержит в себе свою историю, а в подчиненном виде - даже и предысторию, которая содержится в нем в снятом виде, что и отражается на структуре знания об объекте.

История как дисциплина, которая фиксирует развитие того или иного объекта во всей его фактической конкретности, не способна дать глубокое знание. Если речь идет о теоретически обработанной истории, то степень проникновения ее в сущность данного объекта зависит от степени ее приближения к теории. Но теория, с другой стороны, не только не может оторваться от истории отображаемого ею объекта, но наоборот утрачивает свою истинность, если она не в состоянии осмыслить и теоретически воспроизвести этапы и тенденции истории объекта, однако логическое совпадает с историческим только в общем, но не во всех деталях, которые во многом могут быть весьма важными для понимания объекта в его конкретности. Само логическое есть ни что иное как историческое, но очищенное от случайностей, «исправленная история», поэтому история как эмпирическая дисциплина необходима для построения теории объекта. Каким же образом можно перейти от истории к теории?

Ответ на этот вопрос дает известная формула К. Маркса, с которой полностью солидаризировался и Ф. Энгельс: «Анатомия человека - ключ к анатомии обезьяны». Она означает не тот тривиальный факт, что начать исследование объекта непосредственно с прошлых его состояний невозможно, ибо объект их уже миновал (хотя некоторые из его прошлых состояний могут воспроизводиться и теперь). Данная формула означает, во-первых, что подлинная научная теория объекта создается на основе его изучения в уже достаточно зрелом виде, а во-вторых, что знание о теперешнем зрелом состоянии объекта есть средство к познанию определенных сторон его прошлого бытия в историческом движении последнего к настоящему. «Намеки же на более высокое у низших видов животных могут быть поняты только в том случае, если это более высокое уже известно». Анализ с точки зрения познанных отношений данного объекта позволяет понять и объяснить в динамике прошлых его состояний (поскольку они нам известны) те явления, которые были зародышами и первичным материалом для его развития в зрелом состоянии.

Рассматриваемый здесь принцип познавательной ретроспекции обеспечивает более верное и глубокое изучение прошлых состояний объекта, в особенности тогда, когда свойственные этим состояниям явления налицо и в зрелой фазе этого объекта и находят здесь свое объяснение как его подчиненные продукты.

Принцип ретроспективного познания понимался К. Марксом не в абсолютном смысле: это не ретроспективное направление познания в буквальном смысле, а прием познания, позволяющий реконструировать объект в его развитом виде. Здесь имеет место «скачок» к предыстории и ранней истории познаваемого объекта, а затем вновь исследуется развитое состояние объекта, но с использованием знаний, полученных ретроспективным способом. При этом ретроспекция и проспекция неоднократно чередуется. Здесь возможны две ошибки: абсолютизация развитого состояния как «ключа» к пониманию предшествующих этапов развития объекта и абсолютизация грани между развитыми и неразвитыми состояниями объекта. К. Маркс понимает принцип ретроспекции как особый аспект соотношения теории и истории объекта и применяет его в диалектическом единстве с принципом историзма, что обеспечивает устранение односторонностей. Единство ретроспективного и проспективного подходов есть момент применения принципа историзма.

Переход от проспективного исследования к ретроспективному вытекает из той последовательности в анализе объекта на высшей стадии его существования, которая диктуется объективными отношениями изучаемого объекта. Данная последовательность не совпадает с исторической и организуется под воздействием исходных для высшей стадии процессов, т.е. иначе, чем историческая. Такими процессами будут те, которые постоянно и расширенно воспроизводят предпосылки своего существования, а вместе с ними все другие, свойственные этому объекту процессы и явления. Исходные, фундаментальные для высшей стадии процессы, возникая на основе низших, предшествующих им форм, затем подчиняют их себе, превращает эти формы в свои органы и определяют их новое содержание. Отсюда - перестройка звеньев исследования и замена при познании объекта исторического порядка категорий структурным.

Особым является вопрос о соотношении начального звена в построении теории зрелого объекта с начальным звеном его действительного исторического развития. Это уже не вопрос об исторической реальности, а об относительном отходе логического от исторического с целью более глубокого познания специфики зрелого объекта. Здесь необходимо четко отличать предысторию объекта от его истории. Именно начальное звено теории, исходная теоретическая схема, является тем пунктом, где познание сущности объекта «стыкуется» с историческим методом его исследования: во-первых, это позволяет отделить историю объекта от предыстории, во-вторых, служит методологической опорой для понимания как истории, так и предыстории. Исходная схема представляет собой модель носителя основного движущего противоречия исследуемого объекта. Зная ее структуру, можно двинуться в двух направлениях, используя теоретическую схему как отправной пункт: к познанию истории и созданию его теории и к познанию предыстории объекта, т.е. пойти по пути мысленного воспроизведения (что, разумеется, не исключает и эмпирических исследований в тех случаях, когда это возможно) тех низших форм, которые в превращенном виде представлены как элементы структуры I и моменты функционирования изучаемой системы. Движение в обоих этих направлениях осуществляется теоретическим мышлением, которое в первом случае дает теорию объекта, в общем совпадающую с его историей и способную предсказывать его будущее, способной выявить тенденцию его развития, а во втором случае дает понимание данного объекта как результата осуществления тенденции развития предшествующего ему объекта.

Проблема соотношения исторического и логического методов исследования, т.е. логического построения теории объекта и исторических приемов его исследования. Эта проблема имеет два аспекта. Первый - соотношение фактуально-хронологического описания конкретно-исторического пути становления предмета и теоретических исследований. По существу это соотношение между самим исследованием и его подготовкой, собиранием материала. Второй аспект - соотношение между двумя разными уровнями применения диалектико-логического метода: теоретическим воссозданием предмета во всей его сложности, и изучением конкретных механизмов действия законов развития данной системы. В последнем случае историческое - это приложение логического, общетеоретического метода к конкретному материалу. Здесь историческое есть момент логического, который не существует отдельно от теоретического исследования.

Третья проблема - проблема соотношения метода построения научной теории объекта и истории объекта, с одной стороны, и истории учений, в которых ранее предпринимались попытки создания такой теории, - с другой. Общий ответ К.Маркса и Ф.Энгельса на возникающие здесь вопросы таков: логика теоретического познания объекта и история его познания совпадают в том смысле, что логическая структура знания приблизительно отражает историю мысли. Ведь познанные законы диалектики развития объекта превращаются в законы как теоретического, так и исторического познания данного объекта.

Но указанное отражение истории мысли в теории именно приблизительно. Нет точного совпадения ни истории познания предмета с историей самого предмета, ни логического порядка построения теории зрелого объекта с историей науки о нем. Здесь опять появляется соотношение исторического с предыс-торическим, но уже в плане истории познания. На предыстори-ческой фазе познание объекта начинается с того, что легче всего поддается изучению, т.е. с области явлений, как показал К. Маркс в «Теориях прибавочной стоимости». Предысторический и исторический этапы развития науки имеют свои особые задачи познания. Предысторический период начинается с иных категорий, чем исторический этап развития науки и история самого объекта. Ранний период в истории наук может быть охарактеризован как период движения от явлений к сущности, а более поздний - как период движения от противоречивого содержания сущности с ее будущим состоянием в связи со всеми соответствующими этим состояниям явлениям. Поэтому нет тождества между историей познания объекта и логикой развития уже зрелой теории этого объекта.

Построение научной теории означает реализацию Марксова метода движения от конкретного к абстрактному - выработки исходных для теории абстракций и восхождения от абстрактного к конкретному - создания развитой теории объекта.

Движение от конкретного к абстрактному дает возможность и имеет своим результатом выделение исходных абстракций теории, т.е. таких абстракций, которые дают возможность сконструировать исходное, схематичное представление о предмете. Это представление абстрактно, но из него теоретическим (или «логическим») путем возможно получить мысленно конкретное - развернутую теоретическую картину предмета в его многообразии.

В процессе этого восхождения от абстрактного к конкретному осуществляется охватывание и переосмысление фактического материала и частных концепций, которые были выработаны на эмпирической стадии развития данной научной дисциплины и непосредственно в ходе создания данной теории на этапе движения от конкретного к абстрактному. Этот процесс включает аналитический момент - дедукцивное выведение следствий из исходных теоретических посылок; здесь возможна и желательна формализация. Но процесс восхождения от абстрактного к конкретному не сводится к дедукции. Здесь осуществляется прирост содержания исходной теоретической схемы. (См.: Швырев B.C., Дисумадурдыев СМ. Восхождение от абстрактного к конкретному как метод развития теоретического знания). Диалектика. Познание. Наука. - М., Наука, 1968. - С. 54-62.

Изложение в «Капитале» начинается с анализа элементарного отношения капиталистического производства - обмена товаров.

Маркс показывает, как из противоречий этого отношения развиваются противоречия капитализма, в частности, объясняется появление самого капитала. По-видимому, при изучении биосферы найти такую «клеточку» живой материи также будет необходимо.

По аналогии с «Капиталом» можно предположить, что «клеточка» появляется тогда, когда вся система отношений изучаемого объекта еще не сложилась, когда объекта еще нет, т.е. на стадии предыстории.

Капиталистическому производству предшествовало докапиталистическое, в рамках которого возник и функционировал обмен товаров, т.е. «клеточка» первоначально включена в другую систему отношений, в другой объект, предшествующий исторически исследуемому. Этот предшествующий объект был преобразован в новый по мере того, как «клеточка» из редкого исключительного явления превращается в «массовидное, миллиарды раз встречающееся». (В.И. Ленин).

Когда явление - «клеточка» становится массовидным, становится возможным появление неполных органических систем (экономический их аналог - капитал). Следующий этап - это с одной стороны формирование из них органического ядра будущей полной органической системы, т.е. приведение неполных органических систем в некоторое целое, где каждая из них или же каждый вид неполной органической системы (аналог - популяции различных биологических видов) выполняет определенные функции в рамках целого - органического ядра. (Аналоги органического ядра - биота, биоценоз, совокупность всех капиталов капиталистического общества).

С другой стороны на этом этапе происходит подчинение и материала предшествующего объекта функционированию нового. Завершение этого процесса означает завершение становления полной органической системы.

Таким образом, роль «клеточки» двоякая. Во-первых, она преобразует предшествующий объект, «готовит» его к «захвату» со стороны будущего органического ядра. Во-вторых, став «массовидным» отношением, «клеточка» является тем материалом, который поглощается неполными органическими системами.

(Так, движение капитала подчиняет себе отдельные акты обмена товаров.)

Применительно к живой материи в литературе можно встретить мнение, что «клеточкой» жизни является клетка Югай Г.М. Общая теория жизни. - М., 1985.. С этим вряд ли можно согласиться.

Ленин, анализируя метод «Капитала», обратил внимание на то, что «клеточка» - самое массовидное отношение такой органической системы, как капиталистическое общество, т.е. встречается при любом аспекте его рассмотрения, на любом структурном уровне, а клетка есть лишь один уровень организации живой материи и не встречается как качественно определенный элемент на других уровнях организации (молекулярный, популяционный, экологический, биосферный и др.). Эти уровни либо «ниже», «мельче» (молекулярный), либо настолько «крупнее», «выше», что их связь с клеточкой опосредуется другими уровнями (организм, ткань), причем клетка не выступает как структурная единица.

Ссылаются на то, что К. Маркс проводил аналогию своей теории и биологической наукой, в частности - товара с клеткой. Однако аналогия теории в целом не означает наличия аналогий между любыми понятиями этих теорий и, соответственно, между структурами изучаемых предметов, иначе говоря, аналогия по самой своей природе не является полной, в противном случае имеет место не аналогия, а тождество. Что же касается конкретно товара и клетки, то, во-первых, здесь имеет место сравнение буржуазного общества не с живой материей, а с отдельным организмом, а во-вторых, вообще не имеет смысла сравнение, т.е. образное выражение принимать за теоретическое положение методологического характера: сравнение может в лучшем случае показать, что здесь применяется методологический прием, но какой это прием, из этого указания заключить трудно, а принимать сравнение за сам методологический прием вообще ошибочно. Вспомним в этой связи другое известное высказывание Маркса: «Анатомия человека есть ключ к анатомии обезьяны». Если исходить из этого, то надо считать, что Маркс в 1857 г. знал о происхождении человека от обезьяны, т.е. образ, поясняющий известное теоретическое положение, мы должны были бы принять за теоретическое положение, во-первых, отличное от того, которое имел в виду Маркс, и, во-вторых, вообще относящееся к другой области знания. Это осуществляется на «предысторическом», эмпирическом этапе развития науки об этом объекте.

Исходные абстракции должны отвечать следующим требованиям:

обладание реальными прообразами, т.е. отражают реальные отношения между элементами данного объекта;

начальные научные абстракции фиксируются на той грани абстрагирования, переход за которую означал бы утрату специфики изучаемого объекта;

начальные научные абстракции отражают те противоречия в объекте, которые определяют его существование и дальнейшее развитие, которые исторически дифференцировались на все противоречия данного объекта, что и отражается в теории.

Создание такой абстрактной схемы означает, что познание объекта вышло на теоретический уровень.

Необходимо отметить еще один момент в методологии исследования проблемы. Биосфера является органической системой, т.е. такой системой, которая сама создает предпосылки своего развития и существования, иначе говоря, система, способная к самоорганизации. Такая система имеет структуру, которая позволяет ей быть относительно устойчивой к внешним и внутренним дезинтегрирующим ее воздействие, что мы уже видели, рассматривая биосферу как конкретную органическую систему. В ходе своего развития такая система, сохраняя общие принципы, законы своего движения, в то же время изменяет и свою конкретную форму в силу действия двух факторов: во-первых, логики развития самой системы, во-вторых, под воздействием окружающей среды, с которой органическая система взаимодействует, причем сама система при этом изменяет внешнюю среду.

Происходит развитие системы в ходе ее взаимодействия со средой, причем движущей силой развития является органическая система, точнее - система ее внутренних противоречий. Это - рефлексивная деятельность органической системы, принципиально отличающая эту систему от любой другой, неорганической системы. Ход развития биосферы не может быть понят без учета данной особенности ее. А понимание развития органической системы, в нашем случае - биосферы, возможно лишь на основе познания ее сущности.

Иначе говоря, восхождение от абстрактного к конкретному при исследовании органических систем означает воспроизведение рефлексивной деятельности исследуемой органической системы.

Концептуального аппарата, представляющего собой единую дифференцированную систему, охватывающую всю массу биологического материала, еще нет, а есть задача его создания. Имеющиеся знания в основном охвачены отдельными частными теориями, но эти теории не связаны между собой, т.е. неясно, как связаны между собой объясняемые ими аспекты жизни. Существует тенденция противопоставлять теорию эволюции другим частнобиологическим теориям, вскрывающим структурно-функциональные свойства живой материи, т.е. историю развития жизни - ее состояние в настоящее время. Соответственно, существует проблема их воссоединения. Кроме того, необходимо увязать разные уровни структурно-функционального изучения жизни: молекулярно-генетический, онтогенетический, популяционно-видовой, биогеоценотический, биосферный.

Решение этой проблемы, по-видимому, должно начинаться с решения вопроса о сущности жизни. В настоящее время нет оснований считать, что этот вопрос уже решен, но есть основания думать, что решение его уже возможно. По-видимому, это будет решение на уровне молекулярно-генетическом, так как именно таким был первый и единственный уровень первичной формы живой материи. Затем, прослеживая логику развития противоречий исходной теоретической схемы - сущности жизни, выйти к известным нам теперь развитым ее формам, реализовав принцип совпадения исторического и логического. При этом окажется снятым разрыв между эволюционным и структурным подходами в изучении живой материи и другие разрывы между биологическими дисциплинами. Но мы гложем утверждать это не только на основании эмпирических данных, но и на основании общих представлений об органических системах: как известно, в процессе своего функционирования система не остается неизменной, она развивается, причем, при этом ее структура может усложняться. Так как любой живой объект представляет собой органическую систему, то мы имеем основание считать, что как бы ни был решен вопрос о сущности живой материи, ее неотъемлемым свойством является развитие. Следовательно, теория эволюции должна входить в теоретическую биологию, хотя и необязательно совпадать с ней.

Однако если мы примем во внимание, что Маркс в «Капитале» создав теорию капитализма, создал тем самым и теорию его развития, от начала ее и до конца, что в этом случае имеет место совпадение истории и теории, что является одним из важнейших принципов диалектики «Капитала», то мы склоняемся к мысли, что в области биологии должна иметь место аналогичная ситуация: коль скоро предмет биологии развивается, то его теория должна будет отразить это его развитие, должны будет воспроизвести его историю. Если Маркс, начав с самого массовидного отношения капиталистического общества, в процессе исследования пришел к тому, что это отношение было и исторически самым старым из всех отношений капиталистического общества, то и в биологии, по-видимому, подобная «клеточка» будет и исторически самой старой, а точнее - первым отношением, специфическим для живой материи. Поэтому мы считаем, что теоретическая биология и теория эволюции как научные дисциплины должны совпадать. При этом речь идет о совпадении теории эволюции с эмпирической историей жизни, которая является предметом для особой биологической дисциплины - палеонтологии, как и в «Капитале» история как логика развития капиталистической формации, история, очищенная от случайностей, не совпадает с эмпирической историей, изучаемой исторической наукой, как особой научной дисциплиной.

Теперь нам надо выяснить, как относится или должны относиться теоретическая биология к учению о биосфере. Начнем с эмпирического подхода. Мы знаем только одну биосферу - биосферу Земли, поэтому делать вывод из того, что на Земле жизнь существует в форме биосферы, нельзя. Здесь мы можем получить какие-либо результаты только исходя из философского подхода к вопросу.

В наиболее общем плане ясно, что законы движения живой материи должны быть одни и те же, ибо они определяют самую живую материю в качестве таковой. Но так как еще не существует теоретической биологии, которая ответила бы на вопрос, каковы именно эти законы, которая могла бы ответить на вопрос о том, порождается ли биосфера самой природой живой материи, или она возникает в специфических условиях Земли, то, исходя из этого соображения, мы еще не можем ответить на вопрос об отношении жизни к биосфере и соответственно, теоретической биологии к теории биосферы.

Но мы можем исходить из тех представлений об органической системе, которыми мы располагаем.

Мы знаем, что полная органическая система в начале своей «истории» сравнительно простая, затем в процессе своей рефлексивной деятельности все более усложняется, развиваясь по направлению к сложному единству, включающему в себя такие органы, которые сами являются органическими системами и, развиваясь, могут нарушить целостность данной системы, т.е. разрушить ее, что и означает «конец» данной органической системы.

Мы, исходя из этого, должны предположить, что исходное простейшее состояние живой материи, которое было органической системой, должно было развиваться именно как органическая система, она на любом этапе своего развития должна сохранять свою целостность. Такой целостностью и является биосфера Земли.

Правомерно поставить следующий вопрос: обязательно ли эта целостность должна быть биосферой планеты или она может существовать в какой-то иной форме? Если биосфера - это только одна из возможных форм существования этой целостности, то теоретической биологии необходимо будет отличаться от теории биосферы, которая войдет в теоретическую биологию как частная теория. При этом теоретическая биология указала бы на другие возможные формы целостности живой материи. Но на этот вопрос можно ответить вполне определенно: предположение о возможности существования живой материи иначе, как в форме биосферы является абсолютно произвольным. А предположение, что живая материя может существовать только как биосфера какой-либо планеты, опирается не только на тот факт, что известная в настоящее время живая материя организована таким образом, но и на следующие соображения:

для возникновения и существования живой материи нужны вещества, из которых строятся живые существа и вещества, которые служат опосредствующим органом между ними, а все это имеется только на планетах;

для возникновения и существования необходимы определенные физические условия (температура, радиация и т.п., относительная стабильность этих условий), что также имеет место только на планетах.

В силу этого мы считаем, что живая материя не может существовать иначе, как в форме биосферы. Поэтому и теоретическая биология оказывается также и теорией биосферы, совпадает с ней.

Поэтому проблема создания учения о биосфере - это проблема создания теории живой материи и ее развития. Это и дает основание считать, что создание учения о биосфере - задача, аналогичная созданию учения о такой органической системе, как капиталистическое производство.

Итак, в настоящее время нет оснований считать, что теория биосферы уже существует. Если даже имеется идея или совокупность идей, которые могут лечь в основу такой теории, то сама теория может существовать только при условии «сопряжения» этих идей со всем материалом, как теоретическим, так и эмпирическим, что ни один из авторов гипотез, высказанных до сих пор (Бауэр и др.) даже не пытался сделать свою гипотезу теорией. А тот факт, что ни одна из этих гипотез не была подхвачена другими исследователями, говорит о том, что эти гипотезы не отвечали положению в биологической науке, исходили из абстрактных и более или менее произвольных идей, а не проблематики и материала, выработанных в этой науке. Следовательно, в настоящее время не существует ни теории живой материи, ни «схемы» ее построения.

История биологии показывает, что какая-либо теория может быть создана и принята биологами только при том условии, если проблемы, которые решает или пытается решить данная теория, актуальны для биологии, т.е. если в этой науке, во-первых, накоплены фактические знания, достаточные для того, чтобы послужить материалом для теории, а во-вторых, если создание такой теории необходимо для решения проблем, поставленных ходом развития биологии. Иначе говоря, в биологической науке должна возникнуть потребность в подобной теории.

Первая из них имела место в начале XIX в., когда Ж.Б. Ламарка предпринял попытку объяснения факта различия организмов по их сложности. Он считал причиной многообразия организмов и их различия по сложности организации то, что отдельные особи имеют «стремление к прогрессу», которое приводит их к трансформации.

Способ, которым это осуществляется - «упражнение» особи в тех или иных действиях, которое ведет к изменению их органов, причем эти изменения передаются потомству, в результате чего и образуется организм нового вида. Эти взгляды были высказаны им в 1809 г. и в 1815 г. и не были приняты биологами того времени См.: История биологии... т. 1; Голубовский М.Д. Некоторые вопросы...; и др..

Почему же идеи Ламарка не были приняты? Перед нами не стоит задача исследовать все обстоятельства жизни и деятельности Ламарка. Нас интересует ситуация в науке. Поэтому этот вопрос следует сформулировать точнее: почему идеи трансформизма, высказанные Ламарком, не могли быть приняты биологией того времени.

Дело в том, что Ламарк, по сути дела, ничего не объяснил, а только ввел новые термины, обозначавшие неизвестные науке его времени факторы эволюции (стремление к прогрессу и т.п.). Поэтому вопрос о принятии или не принятии этой теории другими биологами даже не мог возникнуть, ибо теория Ламарка не объясняла эволюции, а лишь констатировала ее наличие и ставила вопрос о ее факторах, но не отвечала на него.

Возможно, что это чисто научная сторона дела в момент выступления Ламарка осталась на втором плане в связи с тем, что в центре внимания оказалось мировоззренческое значение его идей. Но это не значит, что если бы эти идеи были высказаны на полстолетия позже, то они были бы приняты в качестве теории видообразования, потому что такой теорией взгляды Ламарка не были.

Однако правомерно поставить следующий вопрос: почему Ламарк ограничился умозрительным подходом к проблемам и почему его попытка объяснения носила поверхностный и произвольный характер, и почему Дарвин сумел создать теорию, которая аргументировано объяснила факт многообразия видов с научных позиций? Ответ на этот вопрос следующий: Дарвин, в отличие от Ламарка, имел в своем распоряжении достаточно эмпирического материала для того, чтобы создать теорию. Иначе говоря, уровень знаний в биологии его времени позволял и делал необходимым объяснение видообразования как естественного процесса, как Ламарк не имел таких данных. Это соображение подтверждается тем фактом, что «Происхождение видов...» появилось одновременно с работой Уоллеса на эту же тему и сразу же нашла множество последователей (Гексли, Геккель и др.), а идеи Ламарка, как и других биологов (Рулье, Э. Дарвин) не получили отклика См.: История биологии, т.2. .

Аналогичную ситуацию мы видим и в XX веке. В 1-й половине века возникает несколько гипотез о сущности жизни (Бауэр, Берталанфи, Шредингер), которые умозрительно, т.е. вне связи со всей массой материала биологии, пытались выяснить сущность жизни или живого, что могло бы послужить основой для создания теории живой материи. Но отсутствие необходимых данных привело к тому, что сущность жизни не столько устанавливалась из логики развития биологической науки, сколько постулировалась, исходя из интуитивной убежденности данного ученого. Неудивительно, что такое «методологическое» сходство этих гипотез с гипотезой Ламарка привело к схожести реакции на эти взгляды т. биологии - они не получили поддержки, потому что нечего било поддерживать. Можно сказать, что в начале XIX века биология была способна поставить вопрос о происхождении видов, по не могла на него ответить, а в 1-й половине XX в. биология могла поставить вопрос о сущности жизни и об объяснении всех явлений живой материи, исходя из ее сущности, т.е. биология могла поставить задачу создания теории живой материи, но не могла ее решить.

В каком же состоянии находится биологическая наука сейчас, способна ли она в наше время дать теорию живого? Ответ на этот вопрос может дать только сама биология. Мы же можем только высказать некоторые соображения в этой связи. Ф. Энгельс писал: «Если бы мы захотели ждать, пока материал будет готов в чистом виде для закона, то это значило бы приостановить до тех пор мыслящее исследование и уже по одному этому мы никогда не получили бы закона» Маркс К.. Энгельс Ф. Соч. т. 20, с. 555., т.е. прежде, чем та или иная проблема может быть решена, она должна быть поставлена. Если бы с этой точки зрения посмотреть на историю биологии, то мы должны отметить, что выдвижение этих и подобных им более или менее произвольных гипотез оказывается немаловажным явлением.

Хотя такая гипотеза не может стать теорией, но она, во-первых, показывает, что сама постановка вопроса возможна, а во-вторых, помогает выявить те пробелы в имеющихся знаниях, которые в данный момент не позволяют решить проблему, и этим способствуют их устранению, так как ориентируют дальнейшие исследования.

Так, гипотезы додарвиновских эволюционистов, и прежде всего - Ламарка, были полезны тем, что поставили вопрос о причинах изменения и появления биологических видов. На этом этапе биология еще не «созрела» для создания и, соответственно, восприятия какой-либо теории видообразования, но она уже «созрела» для постановки самой проблемы факторов эволюции.

Биология 1-й половины (а может быть и 2-й) XX в. не «созрела» для решения вопроса о сущности жизни, но «созрела» для его постановки.

Следовательно, попытки создания общей теории биосферы, даже если они окажутся неудачными, будут полезны для уточнения постановки проблемы. Возможно, что при этом использовании диалектического метода «Капитала» окажется продуктивным и в этой области.

В общих чертах можно представить теоретизацию биологического знания следующим образом.

Анализ истории биологической науки дает возможность выявить тенденции развития нашего познания живой материи. Как указывал Маркс в известном фрагменте «Метод политической экономии», история изучения развивающегося объекта в общем обратна истории его развития. Начинаясь с эмпирических данных его определений, познание продвигается к сущности объекта, устанавливая закономерные связи его определений. Затем на теоретическом этапе науки о данном объекте происходит восхождение в теории от сущности к развитому состоянию объекта.

На наш взгляд, в данном случае особенно важно отметить, что в теории объект предстает как единое целое, как развивающаяся система. Иначе говоря, он не может быть понят в отвлечении от его системного качества. Это значит, что познание живой материи предполагает подход к ней как к органической системе. Таким качеством она обладает на уровне биосферы. Следовательно, теоретизация биологического знания - это создание теории биосферы, ее становления и развития.

В этой связи необходимо рассмотреть еще два вопроса. Первый - о соотношении биологии и так называемых «наук биосферного класса» (геохимии, биогеографии и т.п.). Некоторые авторы, как геологи (А.И. Тюрюканов) Тюрюканов А.И. Биосфера и витасфера Земли и биогеоценозы, в кн. Биосфера и человек. М, 1975., так и философы (В.М. Федоров) Федоров В.М. Учение о биосфере и интеграции наук. - М, 1983. считают эти науки несводимыми к биологии. С этим нельзя согласиться, так как биосфера как качество определяется именно движением живой материи, а ее законы - предмет биологии. Геохимия и другие науки геологического и географического характера изучают отдельные аспекты взаимодействия живой материи с неживой (в пределах Земли, как планеты). Эти аспекты, конечно, очень важны, но теория биосферы как органической системы возможна только на основе биологии. (Другое дело, что пока биология не смогла в полной мере ассимилировать материал «биосферных» наук). Второй вопрос касается проблемы предсказания в биологии. Практически общепризнано, что в настоящее время достоверное предвидение будущих состояний биологических объектов (от вида до биосферы) невозможно, кроме очевидных случаев, в которых предвидение не столько на основе законов эволюции, сколько на основе здравого смысла. Иначе и быть не может, так как развитие живых объектов идет как момент развития биосферы. Значит, научный прогноз возможен только на основе знания законов развития биосферы в целом.

Итак, ход создания теории биосферы можно представить примерно следующим образом. В ходе движения от явлений к сущности получаются «все более тощие абстракции» (Маркс). Пределом здесь будет та грань, за которой утрачивается специфика биологического. Затем на этом уровне исходные идеальные объекты и теоретическая схема биосферы-жизни, т.е. ее сущность. Исходя из современных представлений Камшилов ММ. Эволюция биосферы. - М.. 1979., можно предположить, что это будет единство биосферного и молекулярного, геохимического и биохимического уровней жизни - это будет процесс обмена веществ в масштабе гидросферы, метосферы и атмосферы.

Из этого исходного пункта познание двинется в двух направлениях. Первое - развертывание схемы-сущности, воспроизводящее все многообразие жизни. При этом будет в общих чертах воспроизведена история живой материи и создана возможность прогноза ее будущих состояний. При этом, вероятно, будут применены математические методы. По мере развертывания теория охватит имеющийся биологический материал и устранит разрывы в знаниях о разных уровнях организации живого и между эволюционными и структурными подходами.

В этой связи вспомним мысль В.И. Вернадского об одновременности возникновения всех биологических видов. Вряд ли можно принять ее буквально, но можно согласиться с тем, что в результате процесса становления биосферы возникла система видов, образовавшая ее органическое ядро, подобное современному. После этого уже могли идти эволюция по законам, включающим дарвинистские представления о видообразовании, включая и филогенетические древа.

Отметим еще один момент. И при нынешнем уровне знаний делаются попытки математического моделирования биосферных и эволюционных процессов См.: Моисеев Н.Н. Аморитмы развития. - М, 1987; и др.. Однако достоверность полученных результатов и временные границы их применимости остаются неясными. При наличии теории биосферы ценность таких моделей намного возрастет.

Второе направление - теоретическое (а, возможно, и практическое) воспроизведение предыстории жизни, выявление ее исторических предпосылок. В этом смысле станет возможной редукция биологического к физико-химическому: не как отрицание специфики, а ее объяснение с физико-химической точки зрения. Это будет возможно только после создания схемы-сущности жизни, так как до этого сама специфика биологического остается неясной, что исключает возможность ее объяснения - неизвестно, что именно надо объяснить.

Таким образом осуществится синтез тех точек зрения по вопросу о теоретической биологии, которые были приведены выше.

Особенностью теории органической системы является и то, что она прослеживает историю своего объекта «от его начала до его конца» (Ленин). Поскольку теория биосферы будет способна предвидеть будущие состояния биосферы, то и этот момент истории биосферы, вероятно, будет ею установлен. Учитывая важность биосферы для человечества, это будет представлять не только теоретический интерес.

Однако, исходя из представлений об органических системах, можно попытаться представить «конец», отрицание биосферы как органической системы.

Как уже указывалось, отрицание биосферы - это не просто какое-либо изменение ее конкретной структуры, а изменение способа ее существования. Способ существования биосферы определяется тем, что биосфера - это форма существования жизни, представляющая собой биотический и абиотический круговороты, что в конечном счете направлено на обеспечение такой функции жизни, как обмен веществ. Это значит, что биосфера не может быть ничем иным, как формой жизни, а жизнь не может не принять форму биосферы. Следовательно, отрицанием биосферы может быть такое явление, которое не принадлежит к биологической форме движения материи. Один из возможных путей развития такого отрицания - превращение биологической формы движения в низшие формы. Однако, в этом случае не произошло бы снятия биосферы, отрицание имело бы характер простой деструкции. Поэтому мы считаем, что такой конец биосферы, который представлял бы собой ее снятие, должен быть связан с более высокой формой движения материи, чем биологическая, т.е. социальной формой движения материи. Следовательно, отрицанием биосферы является общество.

Так как биосфера - органическая система, - то ее отрицание должно быть выработано его самой сначала в виде неполной органической системы. С этой точки зрения рассмотрим соотношение общества и биосферы.

Общество развивается из неполной органической системы, входящей в биосферу - один из биологических видов. Противоречие между обществом и природой возникает тогда, когда возникает общество как таковое, т.е. когда данный биологический вид, начинает движение по социальным законам. Мы здесь не будем рассматривать процесс антропосоциогенеза-это не входит в нашу задачу. Начнем рассмотрение с того момента, когда противоречие «общество - биосфера» уже сформировалось.

Общество также является полной органической системой: оно включает как органы - живых людей и социумы различных уровней, вплоть до наиболее крупного - человечества, так и предпосылки, подчиненные обществом своим нуждам - материальную культуру.

Исходя из того, что было сказано об органических системах, можно сделать вывод, что в настоящее время биосфера находится в состоянии кризиса. Для того чтобы понять, чем этот вывод отличается от давно уже ставших банальностью представлений об экологическом кризисе, необходимо провести различие между экологическим кризисом и кризисом биосферы.

Экологический кризис того или иного масштаба не является нарушением нормы для движения биосферы, напротив, он является одним ив моментов ее рефлексивной деятельности. Любой орган биосферы (отдельная особь, популяция, экологическая группа и т.д.) поглощает необходимые ему ресурсы из окружающей среды и этим истощает их. Эти ресурсы возобновляются в процессе жизнедеятельности других элементов биоценоза, а частью - и всей биоты. Продукты жизнедеятельности данного органа биосферы ассимилируются другими ее органами. Это принцип взаимосвязи между органами биогеоценоза и биосферы. Но, как известно, любой биологический вид (популяция) размножается в геометрической прогрессии. Это значит, что при обычном, некризисном положении в биогеоценозе до взрослого состояния доживает примерно постоянное количество особей данного вида за счет гибели остальных. Так поддерживается экологическое равновесие.

Из этого следует, что экологическое равновесие может быть нарушено любым, даже временным изменением условий воспроизводства какого-либо элемента экосистемы. Если, например, в силу каких-то причин какая-либо популяция увеличит свою численность, то это приведет к сокращению количества необходимых данному виду ресурсов, что и является: экологическим кризисом. Затем следует уменьшение численности особей данного вида, т.е. в состоянии кризиса оказывается уже этот вид (или популяция) в силу нехватки пищи и усиления давления со стороны врагов (хищники и др.). Так экологический кризис служит средством поддержания экологического равновесия, или экологическое равновесие и экологический кризис суть взаимопереходящие стороны движения биогеоценоза и биосферы, и то и другое является для них нормальным. Нормальными являются и более крупные экологические кризисы: вымирание биологических видов и более крупных таксономических единиц, смена биологических эпох (типов витасферы) - все это явления, не разрушающие биосферу, а представляющие собой формы ее развития. Иначе экологический кризис можно определить как кризис отдельного элемента биоты или биоценоза. Кризис биосферы качественно отличается от экологического кризиса: он в тенденции ведет к разрушению биосферы как органической системы, а не к изменению ее конкретной формы. Он состоит в том, что в биосфере одна из входящих в нее неполных органических систем развивается в полную органическую систему. Внутри биосферы такой полной органической системой является общество. Следовательно, возникновение общества является кризисом биосферы. Это означает, что возникшее противоречие между биосферой и обществом должно разрешиться в пользу одной из этих органических систем. Как было показано выше, подобная ситуация может привести к трем различным положениям: гибель новой полной органической системы, блокирование ее развития старой органической системой и превращение старой органической системы в новую. Второй вариант, разумеется, не является разрешена ни ем возникшего противоречия, а лишь отодвинет это разрешение. Первый вариант в принципе возможен, т.е. если существующее в настоящее время общество не найдет способа изменить свое отношение с биосферой, то такой способ может найти биосфера. Однако гибель современного общества, если даже она произойдет, так же может быть лишь временным разрешением противоречия. Так как кризис биосферы, как и любой органической системы, является закономерным результатом ее развития, то уничтожив органическую систему, движущуюся по социальным законам, однажды или несколько раз, биосфера будет порождать ее вновь. Поэтому разрешением противоречия между биосферой и обществом следует считать подчинение биосферы обществу, овладение обществом его биологическими предпосылками.

Рассмотрим с этой точки зрения развитие противоречия между биосферой и обществом.

Первым этапом его развития было включение общества в биосферу в качестве ее органа, еще не нарушавшего ее целостность, материально-преобразовательная деятельность человека тогда существовала в форме охоты и собирательства. Принципиально отличаясь от рефлексивной деятельности других органических органов биосферы по сущности, она в экологическом отношении не отличалась от них. На этом этапе биосфера блокировала общество способом экологического кризиса: количественно численность людей не могла превышать определенного уровня.

Здесь необходимо сделать уточнение. Строго говоря, экологический кризис по отношению к обществу затрагивает не непосредственно численность людей, а общество в целом. По отношению к биосфере оно выступает как целое, поэтому для поддержания экологического равновесия безразлично, за счет каких своих элементов общество нарушает экологическое равновесие, и за счет сокращения каких его элементов экологическое равновесие будет восстановлено: за счет численности людей, за счет сокращения потребления ресурсов биосферы отдельными людьми (снижения уровня жизни) или за счет чего-либо другого. Об ограничении, налагавшемся биосферой на численность людей, говорится потому, что в эпоху «присваивающей экономики» общество почти совпадало с совокупностью живых людей, которые потребляли такое количество ресурсов биосферы, которое было минимально необходимо для поддержания их жизни. При таком положении дел ограничение общества практически совпадало с ограничением численности людей.

Было бы, разумеется, упрощением считать, что на этом этапе численность людей регулировалась биологическими, а не социальными факторами. Биологическая регуляция носила, как было сказано, косвенный, внешний характер.

Каждый новый шаг в развитии производительных сил расширял возможности для количественного роста общества, иначе говоря, эти возможности расширялись по мере того, как общество овладело своими биологическими предпосылками.

По мере того, как шло количественное развитие общества, возрастала и степень использования им ресурсов биосферы. При этом происходило все более глубокое преобразование отдельных биогеоценозов в масштабах всей биосферы (включая моря и океаны).

До определенного момента развитие общества в этом направлении создавало экологические кризисы такого характера, что они не оказывали сколько-нибудь значительного отрицательного воздействия на его деятельность. Поэтому до последнего времени отношения общества, и биосферы не осознавались как кризисные.

Однако это положение носило крепленный характер. Развитие общества шло и сейчас идет за счет все более полного использования ресурсов биосферы, однако рефлексивная деятельность общества воспроизводит только некоторые из стих ресурсов, а в целом общество лишь использует репродуктивные возможности биосферы, т.е. общество как полная органическая система является неразвитой, находится в состоянии становления. Это значит, что «использующее», «хищническое» развитие общества своей природе имеет предел. Этот предел - репродуктивная способность биосферы в целом. Достижение этого предела приведет к возникновению принципиально новой ситуации в отношениях биосферы и общества.

Разрешение возникшего противоречия в принципе, как уже было показано, может быть достигнуто только путем преобразования биосферы в соответствии с потребностями общества, т.е. путем овладения обществом своими биологическими предпосылками и, тем самым, завершения процесса его становления как полной органической системы. Для биосферы это будет означать конец ее истории, включение ее в ноосферу, движущуюся не по биологическим, а по социальным законам. Говоря точнее, ноосферу мы понимаем как общество, завершившее процесс своего становления как полной органической системы.

Необходимо выяснить, как соотносится предлагаемое здесь нами понимание ноосферы с ее общепринятым пониманием. «Ноосфера, сфера взаимодействия приводы и общества, в пределах которой разумная человеческая деятельность становится главным, определяющим фактором развития (для обозначения этой сферы употребляются сходные термины: техносфера, антро-посфера, социосфера)» Философский энциклопедический словарь, -М, 1983, с. 441.. Как видим, предлагаемое нами понимание ноосферы подходит под определение «Философского энциклопедического словаря». Более того, мы считаем, что предлагаемое нами понимание ноосферы находится в русле той тенденции мышления о глобальных процессах, начало которой было положено В.И. Вернадским.

В.И. Вернадский понимал под ноосферой высшую стадию развития биосферы, которая определяется деятельностью человека в глобальном масштабе, сопоставимой с геологическими факторами. В будущем ноосфера должна будет охватить также и околоземное пространство. Подчеркнем, что Вернадский считал возникновения ноосферы результатом развития биосферы Вернадский В.И. Размышления натуралиста, кн. 2. - М., 1977..

Однако позицию В.И. Вернадского мы не можем принять без существенного уточнения. Как видно из сказанного выше о соотношении биосферы и общества, высмей стадией развития биосферы (и началом ее конца) является не ноосфера, а такой биологический вид, который способен начать движение не по биологическим, а по социальным законам. Ноосфера же является определенной стадией развития общества. Как видим, идея Вернадского о переходе биосферы в ноосферу при этом же не отвергается, а лишь подвергается конкретизации с точки зрения развития биосферы и общества как органических систем.