Философско-эстетические основы русского символизма

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Философско-эстетические основы русского символизма

Введение

Русский символизм, как известно, в своих основаниях опирался на западный вариант символизма и на духовную культуру Европы в целом (романтизм, музыкальное мышление Р. Вагнера, философия Ф. В. Й. Шеллинга, Ф. Шиллера, Ф. Ницше, А. Шопенгауэра). При этом в нём есть черты, нехарактерные для европейского направления и западного мировоззрения. Одной из важнейших его особенностей является своеобразный религиозный аспект в понимании искусства и творчества, а точнее религиозно-эстетический сплав (отталкивающийся от философии всеединства Вл. Соловьёва), который вырабатывает у русских символистов желание отбросить идею элитарности искусства («искусство для искусства»), его отгороженности от масс, черни, что наиболее последовательно было выражено французским символистом С. Малларме. Такие мыслители, как Вяч. Иванов, А. Белый, Д. Мережковский, выражавшие сущностные черты символизма русского, пытались найти способ преображения действительности через искусство на основе красоты. Красота при этом наделялась особыми онтологическими и эпистемологическими свойствами, ибо она (и только она) была путём, влекущим к высшим мирам, к истине. В своих мистических исканиях Вл. Соловьёв обрёл глубинное осознание софийности искусства, приобщённости художника к высшему миру именно через служение красоте. Эту идею развил Вяч. Иванов, особенно много внимания уделивший раскрытию значения художника не просто как выразителя высших идей, но и как теурга, творца, способствующего преображению действительности. Существенной чертой русского символизма была и идея о том, что настоящий художник должен быть выразителем души народа. Проблема приобщения народных масс к красоте находит своё выражение в обогащённой и развитой русскими символистами идее соборности.

Истинным стремлением к всеединству пронизана деятельность русских символистов, нашедшая выражение в переосмыслении таких культурных феноменов, как софиология, теургия и соборность. Они старались наметить конкретные шаги для реализации всеобщей гармонии. Столь масштабный замысел порой производит впечатление утопическое, что ни в коей мере не преуменьшает значения их эстетических идей и художественного творчества. Понять эстетику русского символизма, особое место художника-творца и искусства невозможно без анализа его фундаментальных оснований, к которым относится софиология, теургия и соборное начало.

1. Эстетика русского символизма

Символическая поэзия зародилась во Франции. В сентябре 1886 года парижская газета "Фигаро" опубликовала манифест новой литературной школы, объявившей себя противницей "фальшивой чувствительности и объективного описания". Автор манифеста, молодой поэт Жан Мореае, пояснил, что отныне лирическая мысль, одевшись в особую образную форму, попытается приблизиться к тайнам вселенского бытия. Путь к ним должен пролегать через внешние явления, которые якобы есть "не что иное, как ощутительные видимости, предназначенные обнаружить свое средство... с изначальными идеями" Для этого символизму, по мнению Жана Мореаса, потребуется сложный поэтический стиль, основанный на "блестящем и живом" языке смысловой свободе первообразного слова, просветленной метрике, четкой рифме, почерпнутой из "потаенных текучестей".

Принципы обновленной поэзии, пришедшей из Франции на смену холодной "парнасской" школы, пустили затем ростки в Германии. Дании, Чехии, России, Бельгии, Австрии, приобретая повсюду самобытные, национально-художественные черты. Крупнейшими представителями этого нового течения в мировой литературе стали А. Рембо, Поль Верлен - по Франции, Э. Верхарн, М. Метерлинк - в Бельгии, Р. Рильке - в Австрии, Д. Мережковский, З. Гиппиус, Ф. Сологуб, Вяч. Иванов, А. Белый - в России.

Символизм как течение опирался на определенный круг жизненных и философских идей, становился наукой о Вечности.

Русский символизм возник в середине 90-х годов XIX века. Первым манифестом отечественных символистов стала книга Минского Н. М

2. Программа русского символизма

Программа Н. Минского сводилась к следующим основным положениям: 1) непознаваемость мира; 2) замкнутость Художника, крайний индивидуализм, его культ; 3) импрессионистское отражение мира.

Во многом наследует и продолжает Н. Минского Д. С. Мережковский. В своей работе "О причинах упадка и новых течениях современной русской литературы" основные программные принципы символизма он формулирует так: 1) мистическое содержание; 2) расширение художественной впечатлительности; 3) символы.

Символ, уточняет Д. Мережковский, привносит в поэзию ту "безграничную сторону мысли", что составляет таинство мироздания; он всегда прикасается к первородному, изначальному, выводит поэта в сферы запредельные через его Внутреннее "Я". Сплачивая воедино божественное и мирское, символ пластически живо передает сведения о самых недоступных явлениях абсолютного, иного. Русский символизм заявил также о себе тремя небольшими сборниками. Они были опубликованы Валерием Брюсовым, который выступил в них в качестве не только научного комментатора и редактора, но и поэта-переводчика, вольно изложившего на родном языке стихи бельгийца Метерлинка и француза Малларме. Эти тоненькие книги, названные "Русские символисты", явились, по сути, первым конкретно-теоретическим осмыслением символической мысли в России. В первом сборнике в заметке "От издателя" В. Брюсов особо подчеркнул способность сравнительных образов. Во втором сборнике он определяет художественное слово как "поэзию намеков", веху невидимого пути. Внутренняя связь в такой словесной речи создает превосходство в ней интуиции над логикой и делает ее способом "касания миров иных". Позднее внимание Брюсова к функциям символики нашло выражение в ряде его статей и лекций. Философия творчества, писал он, сложилась в результате причудливого объединения разнородных влияний - Льва Толстого, Канта, Шопенгауэра. Из этого сложного синтеза философских и эстетических взглядов оформилось главное эстетическое кредо символистов: «цель искусства - раскрыть сокровенную душу художника, ее неповторимое содержание» Соколов А. Г., Михайлова М. В. Русская литературная критика конца XIX - начала XX в.: Хрестоматия. - М.: 1982., с. 150., которое изменяется с каждым мгновением и не зависит от внешнего мира. Поэтически Брюсов это выразил так:

Создал я в тайных мечтах

Мир идеальной природы…

Что перед ним этот прах:

Одновременно с Брюсовым тему иррационального внутреннего чувства исследовали Вяч. Иванов, А. Белый, К. Бальмонт, А. Блок Исходя из идей Шопенгауэра и Ницше, они проповедовали познавательную ценность в творческом акте свободной интуиции поэта, его "откровений". А. Белый, размышляя о природе символа, пришел к выводу, что он "всегда музыкален" и что мелодии души идеально выражают его, представляя собой "окно, из которого льются в нас очаровательные потоки Вечности и брызжет магия" Вяч. Иванов, говоря о символизме и символическом образе, особо подчеркивал мистико-религиозное начало поэзии, утверждая, что поэт является "устроителем жизни, истолкователем и укрепителем божественной связи сущего..." К Бальмонт был уверен, что "поэты-символисты пересоздают вещественность своей впечатлительностью". Символисты искали Бога в образном слове, таким образом, обожествляя его, приписывая языку способность произвести мифотворческие преобразования в живой действительности. Символическая концепция поэтического языка, по мнению их авторов, восстанавливала истинное, "магическое" его предназначение Библейское изречение гласит: "В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог". С данного момента, собственно, и мчалась человеческая история, которая, по мысли А. Белого, есть "произнесение Словом слов". Перестраивая стих в "божественном ключе" З. Гиппиус писала:

Я - раб моих таинственных

Необычайных снов…

Но для речей таинственных

Не знаю здешних слов Серебряный век. Поэзия. (Школа классики). - М., 1996., с. 44.

В поэзии символистов часто возникали совершенно неожиданные семантические связи между словами. Уходя от традиционной народной песенной символики типа вода-любовь, жемчуг-горе, кукушка-тоскующая женщина, они создавали собственную символику: алый шелк-огонь-кровь-любовь, как в стихотворении З. Гиппиус "Швея":

Нередко символисты в своей образной системе использовали традиционную литературную поэтику западно-европейской и древнерусской литературы: Данте, Гете, западных мистически настроенных романтиков, "Слово о полку Игореве", Кирилла Туровского. Так, в мистерию Д. Ростовского "Рождество Христово" наряду с людьми введены в качестве действующих лиц Смерть, Жизнь, Брань, Кротость, Незлобие, Робость, Золотой Век и т. п. Именно из средневековья пришел в модернистическую лирику XX века образ-символ "розы", связанный с культом Девы Марии и "Вечной женственности" и получивший широкое распространение сначала у Вл. Соловьева ("Песня офитов"), а затем у Вяч. Иванова и А. Блока (соответственно в циклах "Стихи о розе" и "Роза и крест"). Часто символисты переосмысливали в своем видении персидскую классическую поэзию ("Палатка Гафиза" Вяч. Иванова), а также стихи из русских церковных гимнов, евангельских и веддийских текстов ("Святый Боже" К. Бальмонта)

Стремясь показать иллюзорное движение мысли, символисты оформляли ее поэтическими тропами. Излюбленным тропом была метафора. Так, у В. Брюсова читаем:

Костра расторгнутая сила

Двух тел сожгла одну мечту;

И влага страсти погасила

Слова с материальным значением (костер, влага, угли, дым, пламя), благодаря метафоричности превратились в расплывчатые и бесплотные смысловые категории, в бестелесный символ угасшей любовной страсти Особенно часто использовалась ассоциативная метафора: "И светлых глаз темна мятежность..." (В. Брюсов); "Сухие пустыни позора", "День-жемчуг матовый-слеза-течет с восхода до заката..." (А. Белый).

В движении от конкретно-чувственного к идеальному, от природного к иррациональному, стремясь размыть вещное в поэтическом образе, символисты прибегали к так называемой оксюморойной метафоре, основанной на сочетании несовместимых понятий. При помощи этого тропа в строках А. Блока предельное сливается с беспредельным:

В легком сердце - страсть и беспечность,

Словно с моря мне подан знак.

Над бездонным провалом в вечность,

Задыхаясь, летит рысак

Оксюморонная метафора расширяет художественное пространство символического стиха, увеличивает в нем видимость незримого: "в этой звучной тишине" (А. Блок); "в твоей душе так много прозрачных светлых вод" (К. Бальмонт); "и слишком синее дыхание" (В. Брюсов).

Часто символические ходы создавались эпитетом в виде абстрактного существительного, тоже с ярко выраженными признаками метафоричности: "желаний вечность - взор" (Вяч. Иванов); "скроет белость этих плеч" (В. Брюсов). Вл. Соловьев в своих пародийно-иронических стихах подобную Особенность стиля обыграл так:

И не зови сову благоразумья

Ты в эту ночь!

Ослы терпенья и слоны раздумья

Бежали прочь...

Эпитет по законам символической семантики, как указывает Ю. В. Бабичева, «занимает господствующее положение во фразе, в то время как определяемое им слово отодвигается на второй план» Бабичева Ю. В. Парнас серебряного века. - Вологда, 1991., с. 25.. Этим усиливается экспрессия эпитета, особенно если к нему присоединяется новое, красочное определение, "сухие пустыни позора" (А Белый); "золотая возможность дождя" (В. Брюсов). Абстрактно-образная лексика сделалась стилей поэтических раздумий символистов. Они кропотливо трудились над тем, чтобы из каждого звука извлечь идею, а из последней - "кусочек" живой фантазии: "вольнослитные сердца"; "радостно-расширенные реки"; "смерть медлительно-обманная"; "сны огнезрачные"; "голуботусклая печаль"; "и веют древними поверьями"; "рассудок - розблескискряной". Поэзия тонких намеков, внушений и заклинаний не допускала в свою языковую среду разговорных и ораторских речений: не на площади и не в аудитории, а в. "башне из слоновой кости" должен был звучать ее величественный стих.

Символисты широко пользовались звуковыми вариациями и (ассонансами, аллитерацией), чтобы и "из звука извлечь идею". Необычная семантическая связь слов, их "льющаяся" мелодичность воссоздают необычность, чарующую прелесть декадентского салона в строках Ф. Сологуба:

И два глубокие бокала

Из тонко-звонкого стекла

Ты к светлой чаще подставляла

И пену сладкую пила.

Лила, лила, лила, качала

Два темно-алые стекла

Белей, лилей, алее лала

Бела была ты и ала

Особая лексика (архаизмы, неологизмы) выполняла в поэзии символистов все ту же "высокую" функцию создать "величественный стих". Вяч. Иванов такую роль возлагал на архаизмы: почиет, рать, выя, пещь, нощь, зиждет. По образу архаической лексики он создавал и неологизмы: златоржавый, бирюзеет, неутомный. Виртуозом в создании неологизмов был А. Белый, но у него была своя система их создания: биноклит, оголубила, огнетленный, стекло пенснейное, онежить.

Таким образом, символисты стремились запечатлеть в лирике неповторимые мгновения жизни, ее мимолетности, чарующие движения души, передать в образе таинственную музыку интуиций и чувств.

Категория музыки также имела большое значение для эстетики символизма.

3. Основные философские взгляды, отраженные в символизме

В советском литературоведении установилась определенная оценка символизма. Так, в «Русской литературе XX века» А. Волкова говорится: «Декаденты» в России, по стримеру своих западных собратьев... утверждали примат формы над содержанием... выступили с лозунгом «чистого искусства», «искусства для искусства»... Страх перед народом, перед силами революции явственно обнаружил журнал «Весы» - главный печатный орган символизма. В «Пепле» Белый выражает «страх перед бредом капиталистической культуры», в «Петербурге» А. Белый не может скрыть страха перед движущими силами революции». Но достаточно ли основательно данная цитата характеризуют символизм? Прежде всего, надо выяснить, является ли эстетика символизма теорией «искусства для искусства», теорией формалистической, или же это, напротив, - эстетика, утверждающая искусство как своеобразную форму познания бытия, в познании находящая его смысл? Бесспорно, символизм отрицал истинность научного познания. Он противопоставлял научному познанию «интуицию» как единственный способ постижения внеразумным путем «сущности» бытия, «ноумена». И бесспорно также, что такая теория противостоит теории познания диалектического материала. Все это верно. Но отсюда еще не следует, что эстетика символизма вообще основывалась на «отрицании возможности познания» и поэтому вела к формализму и что символисты отрешались от общественно-политических задач, утверждали «квиетизм». Нельзя сводить ту или иную теорию искусства к «формализму» («искусству для искусства») лишь на том основании, что познание, положенное в основу этой теории, трактуется ненаучно, т. е. не в соответствии с гносеологией диалектического материализма. Между тем история философии знает много эстетик, решительно выступающих против формализма, но вместе с тем отрицающих истинность научного познания или принципиально ограничивающих его возможности. В этой связи особый интерес приобретает эстетика Канта, а также Шопенгауэра и Ницше, философов, непосредственно связанных с символизмом.

4. Филocoфcкo-эcтeтичecкиe взгляды Aндpeя Бeлoгo

Когда в апреле 1904 г. вышло в свет «3oлoтo в лазури», Белый уже вступил в полосу длительного духовного кризиса, вызванного все усиливавшимися симптомами угасания мистических надежд, «разуверения» в возможности их претворения в действительность. Эти переживания обусловили ломку его жизненного кредо и изменения в писательской позиции. Бeлый обратил свои взор к коллизиям реальной жизни, к тем общественным конфликтам, которыми былa полна Россия накануне революции 1905 г. Teypгичecкиe мeчтaния и литypгия oпpeдeлeннo утеряли для нeгo cвoю значительность в cвязи c революционными событиями. «B свете истинного пожара c удивлением пoняли мы теперь, что пoжap, oxвaтивший нaши cepдцa, был пpизpaчeн; и были призрачными путями -- пyти, манившие нac», -- пиcaл Бeлый, расставаясь c пpoшлым. Позднее он oтмeчaл, что ясно ощутил в этo время «все признаки перелома от романтики, мистики символизма к реализму». Конечно, этот «реализм» был бесконечно далеко от реализма, характеризовавшего творчество писателей демократического крыла в русской литературе, но само направление исканий убеждённого символиста в пopy революционного подъема весьма примечательно. Филocoфcкo-эcтeтичecкиe и публицистические статьи Бeлoгo этого времени направлены против интимно дорогих для нeгo ценностей и призваны возвестить o переоценке заветов былых учителей. B cтaтьe «Ибсен и Достоевский» (1905) Бeлый дискредитирует peлигиoзнo-миcтичecкиe заветы писателя, заявляя этим o собственном идейном повороте Так же ожесточённая полемика c «мистическим анархизмом», проводившаяся Белым на страницах символистского журнала «Becы» и стала одним из основных направлений его литературной деятельности в 1907--1908 гг. Легковесности и сумбурности «миcтикo-aнapxичecкиx» идейных построений Бeлый противополагает в своих теоретических работах установку нa научные ценности, нa строгую теорию познания. Baжнeйшим для Бeлoгo мыслителем становятся Кант. Изучая и пo-своему переосмысливая его философию построения, Бeлый пытается обрести идейную почву и методологические принципы «системы символизма», которая должная былa покоиться нa научных, доказательных положениях, a нe нa одном только пафосе и нaитии. B этaпный для духовной биографии Бeлoгo 1905 гoд в пoлe зpeния пиcaтeля вступают общественные пpoтивopeчия, социальные сдвиги, потрясавшие Россию. 3aнятyю им радикальную пoзицию он вocпpинимaл как частное следствие своих общих мировоззренческих принципов, coциaлизм был пoнят им кpaйнe oтвлeчeннo и cквoзь пpизмy тeypгичecкиx, «жизнeтвopчecкиx» идeй. Taк, в cтaтьe «Социал-демократия и peлигия» (1907) Бeлый oбъявил o coзвyчии кoнeчныx ycтpeмлeний миcтикoв и coциaл-дeмoкpaтoв; зaдaчи «peлигиoзнoгo cтpoитeльcтвa» и «coциaльнoгo пepeвopoтa», пo его мыcли, внyтpeннe cxoдны, ибо направлены к coзидaнию нового миpa, свободного от нeнaвиcти и диcгapмoнии.

5. Вячеслав Иванов о принципах эстетики символизма

Вячеслав Иванович Иванов русский поэт-символист, философ, переводчик, драматург, литературный критик, доктор филологических наук, идейный вдохновитель «Серебряного века» - один из тех, кто пытался теоретически осмыслить эстетику символизма, согласуясь с требованиями академичности, но не игнорируя поэтическое вдохновение, просто неизбежное при рассмотрении данной темы. Его философско-эстетические работы имеют специфическую художественную окраску, что, конечно, несколько затрудняет их научно-объективное рассмотрение и понимание, т.к. на подобное образное мышление может быть настроен лишь сочувствующий.

Как мне кажется творчество Вячеслава Иванова, в частности, его эстетические идеи остаются непростым и малоизученным материалом, хотя они вроде бы не были обойдены вниманием исследователей. Уже современники Иванова оставили солидное количество критических отзывов на его статьи «По поводу доклада Вячеслава. Иванова» пишет важную для «самоидентификации» символистской эстетики статью «О современном состоянии русского символизма» Александр Блок. Этот список можно существенно расширить, в том числе за счёт работ зарубежных исследователей, но мне, кажется, в настоящее время творческое наследие Вячеслава Иванова является классическим и, таким образом, в известной степени «переработанным» материалом - неотъемлемая часть культурного фона Серебряного века, по поводу изучения которой чувствуется скованность из-за неочевидности открыть что-то новое

Я считаю, что, для ряда представителей современной эстетики и искусства идеи Вячеслава Иванова могут показаться устаревшими, вышедшими из интеллектуальной моды, плохо согласующимися (как и всё модернистское) с постмодернистской парадигмой. Здесь следует вспомнить, что постмодернизм зародился как реакция на кризис идей модернизма, на так называемую смерть: Бога. Как писал Умберто Эко: «Постмодернизм -- это ответ модернизму: раз уж прошлое невозможно уничтожить, ибо его уничтожение ведет к немоте, его нужно переосмыслить, иронично, без наивности». С другой стороны, у самого Вячеслава Иванова совершенно иной «футуристический» взгляд, где гарантируется вечно существование: «Всё заставляет предвидеть в далёком или недалёком будущем и в иных формах более чистое явление «вечного символизма» их значение для современных эстетических исследований, особенно, для понимания философии и психологии творческой личности.

Заключение

На перевале времен, когда век девятнадцатый сменялся новым веком, и предчувствие великого слова ощущалось во всем, русская культура неожиданно и мощно расцвела. Этот короткий отрезок эпохи - с начала 1890-х до середины 1910-х годов - принято называть Серебряным веком. Это звучное слово родилось по аналогии с золотым веком русской литературы (имелся в виду ее классический период). Как замечено Л. Долгополовым, «Серебряный век объединил самых различных поэтов, художников, артистов, музыкантов, философов в попытке найти некий новый сплав творчества и жизни».

При всей условности деления реального литературного процесса на течения и группы именно расположения творчества по разделам - символизм, акмеизм, футуризм, творчество крестьянских поэтов, а также поэтов, не входящих ни в какие группировки, - позволяет увидеть литературный процесс во всей его полноте и в то же время живой конкретности.

Первым по времени возникновения и самым значительным из литературных течений Серебряного века был символизм. Его история началась с двух литературных кружков, возникших почти одновременно в Москве и в Петербурге. В петербургскую группу входили Дмитрий Мережковский, Зинаида Гиппиус, Н. Минский, соединившие поиски новых путей в искусстве с идеей религиозной общественности. В отличие от них московские символисты - В. Брюсов, К. Бальмонт, С. Поляков сосредоточились на вопросах поэтики, стихосложения, самоценности искусства. Несмотря на многие различия, обе группы выступали как единое течение, объединенное помимо эстетических взглядов глубинными религиозно-философскими устремлениями.

Мировая философия сыграла немаловажную роль в формировании многих эстетических взглядов русских символистов.

В этой связи особый интерес приобретает эстетика Канта, а также Шопенгауэра и Ницше, философов, непосредственно связанных с символизмом.

Эстетические переживания и искусство, по Канту, имеют важнейшее жизненное значение. «Красота» как основная категория суждений вкуса свидетельствует, по Канту, о «совершенстве» мира, воспитывает нравственные чувства человека, ведет его к высшей истине религии. И вот почему для Канта «прекрасное есть символ нравственно-доброго» и даже «только в этом смысле нравится». Вот почему «удивление перед красотою... подобное религиозному чувству... действует на моральное чувство (благодарности и уважения к неизвестной для нас причине) и, следовательно, действует на нашу душу, возбуждая в нас моральные идеи

Список литературы

символист соборность оксюморонный русский

1. Агеносов В. В. Русская литература серебряного века. Учебное пособие для общеобразовательных школ, лицеев и гимназий / под ред. Проф. В. В. Аносова. - М.: Про-Пресс, 1997. - 352 с.

2. Алленов М. М. Русское искусство XIX - начала XX века. // Алленов М. М., Евангелика О. С., Лифшиц Л. И. Русское искусство XIX - начала XX века. - М.: Искусство, 1989. - с. 398-438.

3. Бабичева Ю. В. Парнас серебряного века. - Вологда, 1991. - 33с.

4. Банникова Н. В. "Серебряный век" русской поэзии. М., 1993.

5. Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994

6. Берегулева-Дмитриева Т. Г. Чувство таинственности мира // Сказка серебряного века. - М.: Терра, 1994. - С. 7-28.

7. Блок А. Записные книжки 1901-1920.- М., 1965.

8. Богомолов Н. А. В зеркале «Серебряного века» // Русская поэзия начала XX в. - М.: Знание РСФСР, 1990. - 40с.

9. Быховский В. Э. Шопенгауэр. - М., 1975.

Размещено на Allbest.ru