Идентичность versus глобализация: проблемы и перспективы становления "единого человечества"

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Идентичность versus глобализация: проблемы и перспективы становления «единого человечества»

Кожемяков А.С.

д.ю.н., независимый эксперт

Ключевые слова: национальная идентичность, глобализация, цивилизационное развитие.

идентичность глобализация единое человечество

Спустя почти столетие, прошедшее со времен, когда «идентичность» стала предметом научной проработки (если за отправную точку взять работы Э. Эриксона по индивидуальной и возрастной психологии личностной идентичности), в политических науках прочно обосновалось не менее сложное, полифоническое и комплексное по составу понятие «национальной идентичности».

В классической социальной теории традиционно было принято считать, что в истории (при принятии т.н. «формационного развития», иное пока не оформлено и не общепризнанно) последовательно сменялись (подчеркнём, как доминантные на каждом этапе) три кластера идентификационных факторов и критериев: этнические (языковые), конфессиональные (мировые религии) и социально-классовые (по положению субъектов в социальной, экономической и властной иерархии).

«Национальная идентичность», как научная проблема, в историческом контексте предстаёт как в высокой степени «композитное» понятие: очевидно, что оно включает, в частности, такие темы, как этногенез, этнолингвистика, становление национального государства, комплекс специфичных (отнесенным к таковым на уровне массового сознания) культурных и социетарных идей, воплотившихся в своеобразной религиозной, территориальной, этнической и гражданской идентичности. Вопрос об их изменчивой взаимосвязи («весомости») каждого из перечисленных научных подходов, причем на каждом из меняющихся (по мнению некоторых систем мировидения, циклических) этапах развития - это гораздо менее исследованная и озвученная тема. Очевидно одно: необходима динамичная модель, включающая взаимодействие всех из перечисленных научных подходов, причем рассчитанная для каждой из стран и цивилизаций в конкретных исторических условиях. Такой модели на сегодняшний день пока не создано.

Оставаясь актуальной проблемой современного мира, «национальная идентичность» вместе с тем является и проблемой, имеющей достаточно устойчивую историческую эволюцию (в качестве «интеллектуальной провокации», осмелюсь предположить, что она существовала уже на этапе «борьбы за выживание» между неандертальцами и сапиенсами, о чем размышляют в современной антропологии). Иными словами, свои «первые шаги» идентичность сделала на этапе самого начала разделения людей на «свой-чужой». Отсюда и «национальная (государственная) идентичность рассматриваются сегодня в политической науке преимущественно как «инструмент распознавания» участников мировой политики и «средство позиционирования» в отношении других акторов (сотрудничество-нейтралитет-враждебность). Разумеется, в эпоху постмодернизма к этому добавилось и положение о том, что идентичность не есть нечто данное (тем более навсегда), а преимущественно приобретаемое (а значит, и конструируемое) качество личности и социума (кстати, здесь же лежит основа для таких «новинок» в самоидентификации, как «свобода выбора пола»).

Вместе с тем, исторические и жизненные социально-политические реалии подводят сегодня к мысли о том, что действие этих доминант только частично совпадает с историческим становлением человеческой цивилизации. Представляется, что каждая из этих доминант не устраняла предшествующие, каждая из них, скорее, соответствовала во всемирной истории некоему общему процессу «взросления» Человечества. Сегодня же мы подошли к вопросу о взаимовлиянии трёх указанных «кластеров» друг на друга (подчас и их действия в обратном (возвратном) направлении, что вполне избыточно проиллюстрировано в разнообразном постсоветском опыте). Вряд ли стоит рассчитывать, что и в перспективе становления общества будущего, построенного на принципиально иной информационной, технологической и социальной средах, «три кита» идентичности (язык, религия, социальность) останутся в неизменном статусе.

Тема данной конференции, как и предлагаемая статья, фокусируют внимание на том, как понятие «национальной идентичности» коррелирует с процессами т.н. глобализации. В этом ракурсе национальная идентичность выступает преимущественно в качестве чуть ли ни реакции (если не главного препятствия) на её пути (в отличие от техно-экономической и коммуникативной сторон глобализации, которые (достаточно бездоказательно) принято считать «состоявшимися»).

На деле, этот процесс представляется более сложным, если принять во внимание его историко-политическое и культурно-цивилизационные измерения на разных этапах истории. Попытаемся сформулировать их главные аспекты, прежде чем рассматривать тему о современной «национальной идентичности»:

? прежде всего, различия в восприятии и значимости проблемы идентичности (как и «цивилизаций» и «национальных культур»), в силу их «естественной устойчивости», нередко приобретают особую остроту (в частности, в процессе распада государств и формирования на их месте новых). Об этом наглядно свидетельствует история современной России и всего постсоветского пространства;

? современные социальные и миграционные процессы, особенно аспекты образования, культурной среды, социализации, занятости, существенно сказались на традиционном видении «формирования идентичности»: при всём многообразии ситуаций, очевидно, что прежняя модель (от этничности, языка и религии - к социальной идентификации) уже не в состоянии объяснить современные разнонаправленные тренды эволюции этой проблемы; особую роль стала играть также «манипуляция (управления) массовым сознанием, в том числе напрямую касающаяся «идентичности»;

? «национальная идентичность» сегодня «размывается в пространстве и бытийности»: массовая миграция и культурная универсализация (принятие западной модели жизни как единственно приемлемой на перспективу) лишают её формирование привычного формата. Ожидаемый новый технологический уклад (т.н. нано-био-когно-инфо-социо) также изменит не только среду обитания, но неизбежно и самого человека.

? бесспорно и то, что «глобализация» (как общецивилизационный процесс, так и его практические и весьма своеобразные последствия в разных странах) ставят проблему «национальной идентичности» в существенно новые рамки (от признания «необходимости ограничения национального суверенитета в общепланетарных интересах», вплоть до тиражируемого тезиса об «обреченности» национального государства, как исторически исчерпавшего себя института).

Динамичная и изменчивая в истории взаимосвязь и различная весомость каждого из перечисленных выше факторов, действующих в конкретных исторических условиях для каждой страны, создает в каждом из случаев свою уникальную картину «состояния проблемы». В этом смысле, в каждом из государств мира существуют собственные, уникальные исторические картины формирования «национальной идентичности», хотя сама проблема является универсальной.

Однако новизна современного периода т.н. «глобализации» неизбежно (в силу уже очевидной явленности вскрывшихся проблем) требует переосмысления прежних подходов, чтобы объяснить перспективы нынешних и грядущих перемен в понимании «национальной идентичности» - существует ли она и в чем проявляется, сохранится ли в будущем, и если да, то зачем? Из изложенного следует, как минимум, что извечно служившая «маркером» социальная идентификация (язык-род-племя-традиции-религия-социальная группа-практический социальный опыт-класс-политическая ориентация-идеология-партия) вряд ли останется исчерпывающей на обозримую перспективу.

Первопричина всех этих «вопрошаний» (можно всем им дать и «научное обоснование», но это потребует времени) это наблюдаемая не только в науке, но даже на уровне «массового сознания», новая страница в сегодняшних реалиях, сводимая к старому тезису - «великое переселение народов и его последствия». Тому есть немалые основания: масштабные и устойчивые по географическим трендам миграции населения в ХХ веке, уход «сформировавшихся народов» с традиционных мест их проживания и, как итог, смешение различных этнических и религиозных групп в одном цивилизационном географическом пространстве (назовем его условно «Запад»), некогда «однородном» по составу, действительно, формируют новую панораму действительности.

Принципиально новым является и то, что эти процессы идут теперь уже не только в региональном, но и в планетарном масштабе (вполне понятным, но не общепринятым (а значит не для всех очевидным), является то, что в разных местах нашей планеты они проходят весьма по разному («транспортная мобильность», «технологическая универсальность», «глобальность коммуникаций» и т.п. С учетом этого, идущая технологическая универсализация является скорее «субститутом» настоящей, Человеческой глобализации («всеобщности», как принято формулировать в русской мысли).

Помимо значимости содержание понятия «национальная идентичность», как самостоятельной научной проблемы, следует различать её значение для внутренней и внешней политики. В последнем случае она преломляется и сопряжена с понятием «национальные интересы», которые уже не первое столетие используются в качестве главных «реперных точек» во внешней политике ведущих стран. Разумеется, эта тема требует специального рассмотрения. Кожемяков А.С. National interests versus Globalization: the way out to overcome the basic contradictions. Выступление на международном научном Конгрессе «Глобалистика 2020: Глобальные проблемы и будущее человечества», Москва, МГУ, 23 октября 2020 г. см. e-library: https://www.elibrary.ru/item.asp?id=44309235, или по ссылке: https://19f1e703-12fe-47e7-a98b-59d83fafbaf2.filesusr.com/ugd/f9770f_89e10bd1f258496c8b5336f6f4277779.pdf?index=true

На этом фоне невозможно, оставаясь на позициях социологической реальности (и т.н. «здравого смысла»), отрицать, как минимум, объективность данной перспективы «глобализации» как общепланетарной ситуации. Равно как и то, что в силу природно-исторического и культурного «разнообразия» реального существования, люди (на обозримую перспективу) не будут реагировать на эти процессы одинаково - они (даже в среде «правящих классов») отнюдь не все в равной степени являются «западными рационалистами» («культурная идентичность» отнюдь не гарантирует забвения «национальной идентичности»). Таким образом, источник противоречий - налицо.

В поисках ответов на эти новые аспекты «идентичности» представляется значимым выделить три типа ответов (каждый из них, являясь типологическим, разумеется, «ветвится» на множество мнений и вариантов суждений разных авторов). Но в то же время, они объективно формируют и три направления, которые могут оказаться полезными для дальнейших рассуждений по теме - как могут сложиться в перспективе поиски ответа на вопрос о соотношении «национальной идентичности» и «глобализации».

Первой (и наиболее представленной (т.е. доминантной) точкой зрения по рассматриваемой теме в России является сегодня та, которая вписывает проблему «идентичности» в более широкую тему современной «глобализации». См.: Спиридонова В.И. Императив возврата к национальной идентичности как фундамент полицентричного мира // Век глобализации. - М., 2020. - Вып. 2 (34). Уже само название этой весьма целостной научной статьи помещает читателя во вполне оформленные «системы координат»: «идентичность - это «константа», которую неизбежно придется переформулировать и придерживаться, а «глобализация» неизбежно будет стоять перед фактом «полицентричного (т.е. разнообразного не только с точки зрения «многополярности», но и идентичности стран-участников) мира.

Весьма уместно в названной статье проводится разграничение двух ракурсов глобализации - технологически-экономического (технологические и коммуникационные стандарты уже универсальны), и идеологически-политического (последнее остаётся весьма различным, хотя в медийном пространстве эти два аспекта чаще намеренно смешивают, представляя, к примеру, напряжение в сети 220\127 вольт и универсальность смартфонов, как общие и достаточные признаки глобализации). Суть второго аспекта глобализации: проводить тенденцию к универсализации «западной модели», её приемлемости для всего человечества. Однако что тогда делать с объявленной Россией «полицентричностью» («многополюсным миром», на приход которого опирается последние десятилетия российская внешнеполитическая стратегия)? Для обоснования этого подхода автором упомянутой выше статьи постулируется «рост новых мировых центров силы, их желание выстроить собственную идентичность, отличную от европейской, а также внутри-европейские проблемы: провал политики мультикультурализма, рост «дистанционного национализма», востребованность внутринациональной солидарности. Как результат: всё это «заставляет мыслителей Запада вновь обратиться к идее национального государства» (как минимум, следует уточнить, что если таковое стремление и присутствует, то оно отражает лишь часть позиции общественного спектра и именуется в доминантном идеологическом лексиконе «национал-консервативным»). Вполне закономерно, что для обоснования своей позиции автор прочно опирается на «труды западных учёных» (без этого не может сегодня обойтись в России ни одно «серьёзное научное исследование» - собственных мыслей уже давно недостаточно!). Последние (при правильном подборе авторов) выступают, естественно, как признающие объективную неизбежность многополярного мироустройства (это один из «краеугольных камней» современной официальной российской мысли). Следует отметить в этой связи, что данный подход, как правило, игнорирует тот факт, что искомая и провозглашенная «многополярность» не стала и не станет «естественным продуктом развития мирового сообщества», но только результатом длительной борьбы» в сфере мировой политики, победитель в которой заранее отнюдь не предопределён. Достаточно очевидно и то, что в силу отмеченных выше причин (смена технологического и социетарного формата в целом), реконструкция национальной идентичности внутри самого Запада в целях сохранения неких «собственных ценностей», выглядит всё менее реалистично.

Возвращаясь к России, сегодня налицо один из хорошо знакомых в русской истории последних трех столетий вариант т.н. «евроцентризма» (мир будущего - это мир планетарного расширения Запада («озападнения», как это называют в самой западной мысли). Отметим, что при этом за редким исключением (см. Н.Н. Данилевский), откладывается в сторону не только углублённое изучение собственной российской идентичности, но и забвение той очевидной данности, что и сам Запад не будет стоять на месте в своей неизбежной трансформации (хотя идея поступательного «прогресса» стала сегодня на Западе всё менее самоочевидной). На первый взгляд парадоксально, что сегодня у нас всё больше авторов, искренне полагающих, что «миссия России» - это попытка «помочь Западу (прежде всего, разумеется, Европе) в сохранении неких «истинных ценностей» (под которыми чаще предстают операционные средства (а не собственно ценности, как «извечные устремления», онтологические по природе данной культуры) поддержания исторически сложившегося гомеостаза западного общества). В этом Западу и призвана помочь Россия, сохранившая якобы некие «истинные ценности» (список которых, на мой взгляд, несмотря на обилие отсылок к ним, также остается до сих пор спонтанной и чаще не подтверждаемой явленной нам сегодня реальностью «импровизацией»). Надо заметить в этой связи, что последователи такой точки зрения (осознанно, или, в полемическом пафосе, не совсем), но следуют по забытой ныне тропинке, которой шло первое поколение т.н. «русских славянофилов», уступивших вскоре и по вполне объективным внешним причинам, место сильно отличному «второму поколению».

Впрочем, опережающий, хотя и весьма краткий ответ на все гуманитарные озабоченности российских ученых и общества о сохранении «европейской идентичности» дал 15 декабря 2020 года Верховный комиссар ЕС по вопросам внешней политики Ж. Борель. Касательно «национальной идентичности» он ясно сформулировал картину будущего: «Идентичность может убить… Мы должны преодолеть битву идентичностей». И хотя эта посылка была обращена к балканскому региону (ныне его положено называть юго-восточной Европой) и по конкретному случаю 25-летия Дейтонских соглашений, вполне обосновано считать, что этот посыл был обращен к идентичности как таковой (отнюдь не случайны появившиеся в этой связи ссылки на известного британского социолога Э. Гидденса, уже четверть века назад кратко заключившего «идентичность - это зло»). Однако не будем в своих оценках опережать время, оно себя неизбежно и, похоже, весьма скоро проявит…

Суть второй позиции в подходе к рассматриваемой теме состоит в том, что принципиальный ответ на вопрос о «российской национальной идентичности» должен рассматриваться в иных, гораздо более широких понятийных и смысловых рамках. Более того, он уже найден и подтверждён в истории и научной мысли России и речь должна идти скорее об актуализации (т.е. основанном на апробированных научных позициях и методах) переосмыслении (дополнении) воззрений современной философской и общественной науки на дальнейший путь России и мирового развития. Наиболее репрезентативно эта точка зрения раскрыта в последней объемной (130 стр.) публикации: Хруцкий К.С. «Данилевский 2.0 (150 лет спустя): Россия и Восток - эпоха интегрализма и северо-восточный (ноосферный) цивилизационный вектор в мировом (мирном - peaceful) развитии» // Biocosmology - Neo-Aristotelism. 2020. - Vol. 10, N 1-2, Winter/Spring. Для углубленного изучения этого подхода полезно обратиться и к ряду предшествующих публикаций данного автора.

Для тех, кто изначально настроен прочитать статьи авторов этого направления под углом зрения критики т.н. «славянофильской ловушки», сразу замечу, что это станет не только легковесным упрощением, но и заведомо не соответствует содержанию этих публикаций. Тематика этого направления современной русской мысли обращена скорее к «первоосновам методологии научного познания», нежели к «квасному патриотизму». В его основе лежат такие, отнюдь «не полотняно-суконные» понятия, как «цивилизационная космология», «универсализм», «органицизм и интегрализм», «динамическая социология», «преодоление текущей `космологической недостаточности'», «триадический принцип саморазвития», «ноосферная эволюция» и др. (все они получили своё начало, или были существенно дополнены именно в русской научной мысли, что вполне закономерно, по мнению авторов этого круга). Постулируя существование у крупных цивилизаций «национального образа науки» (в том числе и социальных наук), сторонники этого мировоззрения нашли свою опору в философии и логике Аристотеля, а для России в идеях таких авторов, как Н.Я. Данилевский, К.Н. Леонтьев, В.И. Вернадский, П.А. Сорокин, Л.Н. Гумилев и ряда других учёных-мыслителей.

Автор упомянутой в сноске статьи не только следует за Данилевским в его главных посылках, но и широко раздвигает их границы до космологического и геополитического масштаба, выводя их на уровень науки и общественной мысли XXI века. Первым из таких важных дополнений является тезис о совмещении в истории России четырех необходимых условий, которые и сделали её не только самостоятельным «культурно-историческим типом», но и одним из немногих «государств-цивилизаций»: особость мировоззрения, собственное культурное и научное развитие, военно-политическая автономия, самостоятельное общественно-экономическое развитие. Самым не конвенциональным итогом такого хода мыслей (и его закономерным следствием), как считают адепты этого подхода, стал вывод о формировании в России собственной «научной системы» («собственного фундаментального космологического и научно-теоретического знания»). Вновь упреждая возражения на этот счет от «конвенциональной науки», упомяну лишь некоторых из десятков самых разных авторов, на новизне взглядов которых основан столь нетривиальный вывод: Н. Чернышевский, Н. Данилевский, Н. Федоров, Н. Кропоткин, Н. Михайловский, Д. Менделеев, Н. Чичерин, Н. Богданов, Л. Берг, Н. Кондратьев, Н. Лосский, В. Зеньковский (не говоря о «великолепной пятерке» русских мыслителей, упомянутых выше). Не погружаясь в детальную разборку их взглядов (см. упомянутую статью К.С. Хруцкого), упомяну лишь об одном и самом «крамольном»: осенью 2020 г. японские ученые-биохимики, выполнив научный заказ, вновь подтвердили принципиальную невозможность возникновения «живого» из «неживого», чем подтвердили спорность базовых гипотез «теории Дарвина» (её принципиальными противниками были в разное время Н. Данилевский, П. Кропоткин, Н. Михайловский, Л. Берг и др.).

Данная статья не предполагала вступление в дискуссию о том, в какой степени России удавалось на деле реализовать на каждом историческом этапе «четыре условия», упомянутые выше, и не претендует на изложение здесь всего богатого спектра поднимаемых в этой связи вопросов. Приведу предельно схематично только наиболее значимые из них, которые, на мой взгляд, можно отнести к рассматриваемой теме «российской идентичности»:

- естественно-эволюционное (динамическое, в потенциале) существование и историческая актуализация (возникновение) естественного культурно-исторического типа (иначе, типа идентичности): в образе качественно особых, но исторически необходимых и предопределенных общественно-культурных формаций;

- характерная для российской цивилизации самостоятельность культурно-цивилизационных кодов и жизненных потенциалов, и её скрытая внутренняя сила, которая уже проявила себя в мировой истории: как во взлетах русской научно-теоретической мысли; так и в достижениях общественно-культурного строительства, например - в реализации (в ХХ веке) мощного созидательного потока;

- «миростроительство» будущего (этот термин здесь намеренно используется вместо привычной «глобализации»): благодетельное будущее представляется невозможным без Северо-Восточного вектора мирового цивилизационного движения и развития - с реализацией евразийского Биокосмологического (Ноосферного) прорыва; и организации будущего мироустройства на новых (Биокосмологических) основаниях и целях (Органицистского и Интегралистского) всеобщего, в XXI веке, существования и развития (человека, общества, человечества, Эко- и Ноосферы Земли); речь, конечно же, идёт не о привычных сегодня цифрах ВНП, тонно-километрах, доходах per capita и т.п., а о лидерстве и общей организации, возникающей на новых (Био)космологических основаниях и общем целеполагании новых натуралистических Органицистских «программ будущего» (в этой связи, вновь поднимается актуальность существующей «космологической недостаточности», в мировом общественно-культурном сознания и современном доминантном научном мировоззрении;

- существенной претензией к современному научному и социокультурному состоянию российского общества авторами этого направления признается факт, что современная Россия (при наличии собственных колоссальных Органицистских Ноосферных потенциалов) - до сих пор не предъявила миру собственного и целостного «мирового цивилизационного проекта»; несмотря на его естественную заложенность (в самих основах российской идентичности) и реальную проявленность такового, в своей истории и культурно-научных достижениях.

Картину взглядов на «национальную идентичность» следует дополнить ещё одной научной школой, сформировавшуюся за четверть века независимой научной деятельности в петербургскую Автономную некоммерческую организацию - НИИ Человеческого Общества. Следует сразу отметить, что круг научных интересов этой группы учёных отнюдь не сфокусирован на теме «национальной идентичности», однако обращение к идеям этой научной школы позволяет, как представляется, существенно по-иному взглянуть на состояние и перспективу «идентичности», расширяя привычные рамки обсуждения этой темы.

Сторонники этого направления не без сложности начали своё вхождение в сферу т.н. «официальной (конвенциональной) науки», в частности, в силу достаточно своеобразного стиля и формы изложения своих взглядов (см. приведенные ссылки по которым можно найти и другие работы). Одной из базовых идей, связанных с идентичностью, следует отметить ту, что будущее становление «глобализации» рассматривается здесь не столько в качестве своего рода «логического итога» всего предшествующего развития человеческого общества, сколько его видение, как полностью осмысленного (т.е. управляемого) процесса (отсюда и переопределение «глобализации», как «становления единого Человечества»). Важно, что в центре внимания здесь намеренно и в качестве изначального условия ставится сам Человек и его совершенствование (тем самым снимается проблема, якобы, извечно данной «природы человека». См.: Анисимов А.М., Градов С.Ю. Итоги роста Человечества и задачи Человека Сознательного: сборка и очерк теории Человеческого Общества. - СПб.: СИНЭЛ, 2015. Упомянутая книга, кратко подытожившая многие предшествующие работы, предложила современному читателю иное решение «извечного вопроса» - останется ли Человек в неизбежно грядущем будущем тем же, что и был до того за всё наблюдаемое «историческое время»? Его корыстные интересы изначально считались источником постоянной конфликтности (поэтому и отстранялся вполне очевидный вопрос: почему, собственно, в условиях ускоряющегося изменения человеческого бытия, когда изменяется всё… кроме самого Человека? Ссылки на его «вечную природу» (идеи, «научно закрепленной» англосаксами в XIX веке, а корнями уходящую гораздо дальше в глубь веков) в XXI веке выглядят, как минимум, весьма анахронично… и главное, почему люди так долго принимают и должны и впредь следовать, как неизменной данности, столь очевидной несуразице? Вопрос выглядит, как полемико-риторический, однако в данном случае, для ответа на него, авторы рассматриваемого направления опираются на весь комплекс самых современных научных знаний (а подчас и гипотез) в разных научных областях: от истории и философской антропологии, к математике и теории информации, от нейрофизиологии и психологии, к новому экономическому укладу и теории грядущего расселения, от необходимости формирования человеческого общества к теории его институтов. Изначально постулируется идея «изменчивости» и «нарастающего динамизма» развития современного человека и общества как антитеза «сохранению и поддержанию», якобы, извечно и навсегда данной «природы человека». Если попытаться суммировать эту широкую панораму идей, концепций, гипотез, выводов и стратегий, а также следующий за ними грядущий исторический вектор, то, пожалуй, можно предельно кратко выразить их словами: «от Человека разумного к Человеку сознательному», «от второй сигнальной системы к многомерной сигнальной системе универсального взаимодействия Человечества».

Концепт «Человека сознательного» является здесь системообразующим звеном в формировании многоуровневой и универсальной (общечеловеческой) модели становления в объективной и неизбежной перспективе «Человеческого общества». На мой взгляд (базирующийся на знакомстве со многими работами авторов этого направления), есть основания полагать, что мы имеем дело с самостоятельной (авторской) научной теорией, включающей на её заключительных стадиях и иное представление о «глобализации» (кратко, его должно сменить в перспективе «Планетарное Человеческое общество». Оно будет движимым не привычным для нынешней политической науки понятиями (такими, как «интересы», «сила и соотношение сил», «влияние», «союзники и противники», «выигрыши и проигрыши» и т.п., заимствованными из прошлого терминами), а качественно иными «причинами из будущего», которое станет «Человеческим обществом»).

При таком подходе «национальная идентичность» уже не может, разумеется, приниматься за одну из главных констант национального, а тем более мирового сообщества. Сохранение языков и особенностей культуры, при общности осознания «причин из будущего» для всего мирового сообщества, будет призвано способствовать многоликой гармонизации отношений между людьми. Сознание и здесь вытеснит со временем привычную «разумность» (качественная перемена «угроз человечеству», средств разрушения и взаимоуничтожения как военного, так и антропогенного характера, заставляют всерьёз сомневаться в её (разумности) безграничности).

Следует отметить, что в рамках этого направления авторы не замыкаются на теоретизировании (которое, в силу его новизны и неординарности (по содержанию и форме изложения), наверняка вызовет острую полемику в конвенциональном научном сообществе. Так, например, вышел ряд их работ, ориентированных на решение перспективных задач в рамках «евразийской интеграции», вынесенной в общую проблематику данной конференции, в которых сформулированы, в частности, научные и практико-управленческие задачи для планирования и управления на примере евразийского пространства. См.: Евразийская интеграция: развитие представлений объективного обществоведения: доклад / Анисимов А.М., Градов С.Ю., Горбатых О.С. (и др.). - СПб.: СИНЭЛ, 2019. Эти идеи были развиты и в докладе авторов на данной конференции. Авторами были конкретизированы положения их «теории экономики общественных резервов» - в части концепции гармонического планирования, восполняющего пробелы и ограничения межотраслевого подхода (созданного экономистами XX века), и в части ускорения эволюции денежного носителя, приходящегося на 6 и 7 технологические уклады (по оценке авторов, новациями криптовалют и цифровых денег дело не ограничится, и структурно изменится собственно эмиссионная функция в денежной системе, преобразовав сам институт денег). См. Анисимов А.М., Градов С.Ю. Экономика общественных резервов и концепция гармонического планирования // Большая Евразия: развитие, безопасность, сотрудничество». - М.: ИНИОН РАН, 2020.- Вып.3, ч.2. - С. 619-625.

Принимая во внимание кратко обрисованную широту теоретико-практических взглядов, вряд ли стоит удивляться, что представления о «национальной идентичности» в рамках данной научной школы не являются теоретически и практически первостепенными (отправными). Вместе с тем, не преодолевая объективно многообразного «Большого Человечества», центр тяжести концептуальных построений переносится на самого Человека, нежели на особенности, связанные с языком, этничностью и национальными образами мира (не говоря уже о «национальных интересах). Задача их неуклонной модернизации в направлении «нарастания сознательности» предстаёт как неизмеримо более важная и значимая для формирования «Человеческого общества» (тем более, что мыслители, занятые природой Человека давно подходят к выводу о глубинном единстве человеческой морали, вплоть до перечисления очевидных «общих принципов»).

Разнонаправленность базовых позиций и перспективных ожиданий трёх представленных выше научных подходов к проблеме «национальной идентичности» (следует повторить: при всей условности предложенной типологизации, взглядов и позиций на сей счет, наверняка, больше) делает на данном этапе проблематичным приведение их к некоему «общему знаменателю». Однако, несмотря на явные отличия (авторы, скорее всего, сочтут их «принципиальными»), их объединяет скрытное, или явное неприятие доминантных сегодня представлений о «глобализации» (как «универсализации западной модели», либо как продолжении прежнего политико-экономического геополитического соперничества, но только между уже несколькими «полюсами силы»). Взаимопонимание затруднено и потому, что, как представляется, первое направление обращено преимущественно к настоящему, второе ищет истинно верную «точку опоры» в прошлом (аристотелизм, преломлённый к современному научному знанию, включая «русскую научную традицию»), а третьи - принципиально обращены в будущее. Тем не менее, более важным представляется на данном этапе другое - сохранить ясность в существовании различных взглядов на будущее открывшегося «глобального Человечества».

Критерии «идентичности» неизбежно будут построены в недалёком уже будущем на существенно иных доминантах (что не означает автоматического исчезновения упомянутых выше традиционных элементов). Разумеется, это тема для последующих исследований. Вместе с тем, всё они должны исходить из того, что дальнейшие изменения неизбежны, а вынесенная в название данной статьи дуалистическая проблема «versus» («идентичность» против «глобализации») будет уже в XXI веке (не говоря о более отдалённом будущем, ибо чем дальше в будущее, тем всё более неизбежно), если не полностью «снята», то наверняка весьма существенно пересмотрена. Сама «национальная идентичность» будет утрачивать свою структурообразующую природу, уступив эту роль «идеям», которую каждая их них привносит в мировое «пространство идей». Эти знания и будет поддерживать тот «вечный двигатель» - оптимизм надежд, суждений и действий, основа которых в том, что «не существует никаких «финальных состояний» в развитии человека и создаваемого им на каждом «витке истории» мира.

Поиск ответа на поднятые вопросы предполагает на сегодня одно условие: отойти от малопродуктивных попыток строить планы будущего России и Большой Евразии на основе позаимствованных теорий и концепций (при этом, зная и изучая их содержание), порожденных иной социально-исторической реальностью. При всех различиях в подходах и мнениях, российский «мыслящий класс» совместными усилиями призван оформить собственное, данное историей, культурой и мировоззрением, видение будущего мироустройства. Есть основания полагать, что при таком подходе оно станет приемлемым и для всего Человечества «сознательных людей».

Размещено на Allbest.ru