Образ власти в контексте теории архетипов

Образы государственных деятелей часто отражают те общественные и социальные явления, которые происходят в обществе, поскольку становятся ценностным выбором большинства населения страны. В данной статье выдвигается гипотеза о том, что ценности представляют собой отражение архетипов коллективного бессознательного. В связи с этим исследование архетипов, с одной стороны, способствует созданию преемственности глубинных ценностных основ между прошлыми и будущим поколениями, с другой стороны, позволяет анализировать и прогнозировать успех или неудачу общественных и государственных инициатив. Также в периоды кризиса и распространения псевдоценностей можно говорить о проявлении в обществе архетипа Тени в образах лжегероев. В статье приводится пример рассмотрения архетипа Тени через анализ портретов российских политических деятелей 1990-х гг., представленного в концепции отечественного социолога Ж.Т. Тощенко.

Images of statesmen often reflect the social and social phenomena that occur in society, since they become the value choice of the majority of the population. This article proposes the hypothesis that values reflect the archetypes of the collective unconsciousness. In this regard, the study of archetypes, on the one hand, contributes to the creation of continuity of deep value bases between past and future generations. On the other hand, it allows to analyze and predict the success or failure of public and state initiatives. Also, in times of crisis and spread of pseudo-values, we can talk about the manifestation of the Shadow archetype in the images of false heroes in society. The article considers the archetype of the Shadow through the analysis of portraits of Russian political figures of the 90s, presented in the concept of Russian sociologist Zh.T. Toshchenko.

Данная статья построена на гипотезе о том, что исследование ценностей может проходить в рамках анализа символов и образов архетипов коллективного бессознательного. Подобные исследования уже завоевали свою нишу в теориях управления на Западе, где наука дает возможность «встретиться лицом к лицу со всеми нашими врагами и с каждым в отдельности» [4. С. 72], отечественное же научное сообщество занимает в этом вопросе более консервативную позицию, особенно в среде политологов и управленцев. В противовес доводам последних и написана данная статья.

Не секрет, что ценности могут являться выражением исторической памяти народа, отражать подлинное отношение человека к существующим государственным институтам, к искусству, литературе и пр. Однако сфера производства ценностей оказывается изначально неоднородной: на нее в разной степени оказывают влияние и идеология (не обязательно именно государственная, но наиболее часто транслируемая, например, в СМИ), и мораль, и философия, и, конечно же, религия [5]. Также стоит отметить, что ценности поддерживаются и воспроизводятся благодаря существующей в обществе наиболее популярной идеологии, в которой заложены определенные образы и представления о власти, субъекте управления и т.п. Естественным образом система государственного управления оказывается тесно связана с существующими в обществе ценностями культуры, содержание которых до сих пор остается туманным.

Дело в том, что ценности общества могут изменяться в связи со сменой экономической, исторической, социальной ситуации, на ценности оказывают влияние новые открытия в науке, появление новых сфер человеческой деятельности, требующих разрешения многих моральных и этических вопросов (трансгуманизм, биополитика и др.). Более того, разнонаправленные интересы различных групп населения, которые стремятся распространить и упрочить «выгодные» для своих целей ценности, может создать известный конфликт ценностей во всем обществе.

Попытки создания искусственной реальности, проектирование псевдоценностей приводят к конфликту с глубинными подлинными ценностными представлениями человека. Этот конфликт происходит не всегда сознательно, выражая себя в стихийных протестах, массовой фрустрации, недовольстве большинства, разрушении устоев и моральных норм общества, в трансформации государственных институтов и пр. В связи с этим исследование архетипов, с одной стороны, способствует созданию преемственности глубинных ценностных основ между прошлыми и будущим поколениями. С другой стороны, позволяет анализировать и прогнозировать успех или неудачу общественных и государственных инициатив.

Исследование ценностей на основе анализа архетипов культуры оказывается полезным и по другим основаниям. Так, люди по своей природе изначально озадачены поиском личностных ценностных ориентаций. Как правило, этот процесс ими также не осознается. Вместе с тем благодаря действию закону подражания, преобладающим коллективным представлениям, социальным примерам, происходит автоматическое наполнение содержания ценностей отдельного индивида. Роль социума здесь сложно переоценить! И если общество оказывается поражено «социальными болезнями», то его влияние на ценностные представления нового поколения россиян может быть фатальным.

С позиции теории архетипов очевидно, что общество и государство, транслирующие архетипические образы и символы культуры, обретают прочность и основательность, поскольку образуют с отдельным человеком духовное единство. Если деятельность государства направлена на реализацию наилучшего из того, что заложено в природе отдельного народа и его представителей, то это благотворно отражается и на самом обществе. Обратная ситуация свидетельствует о деформациях в общественных структурах и демонстрирует проявление негативных тенденций в образе «социального зла», или архетипа Тени. Рассмотрим оба эти явления более предметно.

Достаточно детально социология зла и вытекающая из нее типология основных социальных конфликтов описаны в монографии Ф. Мюллер-Лиера «Социология страданий» [4]. В данной работе немецким социологом предлагается анализ не только социологической паталогии, но и методов, с помощью которых она может быть исследована; автор задается вопросом о том, откуда возникают основные человеческие конфликты и страдания, выделяя в особую группу те, которые связаны с внешней средой, и социумом в частности.

Так, например, Ф. Мюллер-Лиер классифицирует формы социального зла, возникающие вследствие «повреждения среды». Эти ситуации влияют на поведение, характер, интеллект людей, создают общественные деформации. В частности, социолог отмечает, что некоторые люди из-за продолжительного пребывания в неблагоприятной среде («копрачикосы») могут быть лишены всякого «сознания болезни» и считают свое положение вполне нормальным, социально приемлемым и правильным (пример описан в романе Виктора Гюго «Человек, который смеется»). Бывают также социальные аномалии, вызванные внезапным изменением среды - когда человек оказывается в чужой среде, к которой он не может приспособиться (смена политического режима, ситуация с переселенцами и пр.). И отдельно автором выделяются «конфликты положения» - внезапное изменение среды, ситуационные конфликты, которые могут «сделать из честного человека преступника, если он, например, невинно осужден» [4. С. 53]. Для уменьшения социального зла и с целью профилактики самих причин бедствий Ф. Мюлер-Лиер считает необходимым изучить законы социологического развития и то, каким образом, они отражаются на характере и интеллекте людей.

Среди средств преодоления социальных деформаций социолог особенно выделяет три: «социологический идеал, делающий из нас, прежних слепых рабов обыденщины, сознательных тружеников на пользу человечества, - идеал, преобразующий нашу маленькую жизнь в жизнь великую... Второе средство - это воплощение сверхчеловеческого или, по меньшей мере, сверхиндивидуального социальным путем. Есть еще третий источник - это искусство» [4. С. 237-238]. Что касается третьего метода, то отметим, что, например, именно благодаря сфере искусства архетипы коллективного бессознательного проявляют себя в наибольшей степени, позволяя человеку прикоснуться к сакральному, поскольку «хорошие произведения содержат внутреннюю (типическую) правду» [4. С. 242], на что неоднократно указывал и К.Г. Юнг. В этом смысле искусство учит глубинному. В идеале все другие сферы человеческого общества, особенно сфера государственного управления, должны были бы также воплощать этот принцип.

При всех возможных ограничениях теория Ф. Мюллер-Лиера оказалась полезной в рамках нашего исследования ценностей, поскольку что еще, как не общественные и социально-политические изменения, может вызывать дисфункции общества, проявить себя в неадекватных, согласно нормальной человеческой логике, псевдоидеалах и всевдоценностях? При этом данная теория наглядно и доказательно показывает коллективную природу происходящих в обществе явлений, заразительность, в том числе «ядовитых» идей и моделей поведения. Дополнительная пагубность подобных явлений состоит еще и в том, что, согласно Ф. Мюллер-Лиеру, они мало осознаются людьми [4. С. 73].

Неудивительно, что именно в состоянии кризиса коллективное сознание обращается к своей «темной стороне», которую К.Г. Юнг и назвал архетипом Тени, представляющим собой антиценности личности или общества, то, что становится реальностью в силу своей вытесненности либо нарушения баланса развития как отдельной личности, так и общества. По сути, это «невидимый враг», который скрыто влияет и обуславливает обстоятельства жизни и осознается лишь в ситуациях острого кризиса (либо посредством аналитической работы). Если архетип Тени удается обнаружить, то это уже наполовину означает победу над ним. Согласно психоанализу, именно в ситуации воплощения архетипа Тени в реальных явлениях и деятелях общества оно может обновиться, пересмотреть происходящие события, спроецировать из себя новые ценности, основанные на подлинных смыслах и образах культуры [7. С. 18]. Появление архетипа Тени симптоматично и не случайно, каждый раз - это открытая возможность для выхода из кризиса и примирения «светлой» и «темной» стороны коллективного бессознательного.

Вместе с тем для того, чтобы «победить Тень», недостаточно лишь увидеть ее, надо ее понять, надо прежде всего ознакомиться с ее сущностью и всеми условиями ее существования [4. С. 74]. Именно такая попытка была предпринята нашим отечественным социологом Ж.Т. Тощенко в его исследовании ситуации в стране после распада СССР.

Классификация политических и государственных деятелей, предлагаемая Ж.Т. Тощенко, позволяет, на наш взгляд, вплотную приблизиться к описанию архетипа Тени российского общества того периода [6. С. 71-74]. Это люди, которые не только находились у власти и могли оказывать существенное влияние на дела государства, но и олицетворяли собой символ новой жизни, определенных ценностей, транслировали образцы социально желаемых моделей поведения. Для удобства восприятия мы оформили выводы, сделанные Ж.Т. Тощенко в форме таблицы:

В свете сказанного нам хотелось бы задаться вопросом о природе подлинных ценностей, глубинных социокультурных кодах, которые, на наш взгляд, выделяются на фоне псевдоценностей. И здесь можно предложить несколько критериев.

Во-вторых, подлинные ценности скрыты от сознания и представляют собой больше возможность или предпосылку определенного развития, которая реализуется в конкретном опыте.

В-третьих, такие глубинные паттерны существуют в своем единстве и основываются, как правило, на духовном архетипе, символизирующем лучшее стремления и достижения народа (либо человечества в целом).

Больше всего противоречий в политическом сознании россиян мы обнаруживаем во время избирательных кампаний, когда происходит выбор тех или иных политических лидеров. При этом, несмотря на реальность выборов, среди людей с каждым годом отмечается рост недоверия к политической власти: «Тревожность россиян имеет под собой основы, одна из которых лежит в плоскости доверия к тем, кто выражает или не выражает интересы большинства людей. Именно такие оценки деформируют процесс функционирования доверия, ибо люди понимают и убеждены, что существующая политическая власть не отражает позиции большинства населения» [6. С. 25].

В связи с описанными выше идеями полагаем, что уже давно назрел вопрос о необходимости такого социологического анализа, который на примере работ Ж.Т. Тощенко, Ф. Мюллер-Лиера и К.Г. Юнга позволял бы применять теорию архетипов для объяснения социально-политических феноменов. Отечественная наука, на наш взгляд, способна признать, что природа коллективного сознания архетипична.

Это предполагает, в частности, и предложение политической элитой образов политиков и государственных деятелей, отвечающих подобным запросам, но этим не ограничивается. Согласно Гротенфельту «насущная цель политической деятельности - высшее развитие народов, облагораживание их образа мыслей, чувств, устремлений» [4. С. 192]. Это требует наличие определенной этики, коллективного самосознания [8], организации жизни на позитивных примерах, таких образах, которые находят отклик в коллективном бессознательном народа; сотрудничество государства, общества и человека на базе глубинных паттернов (определяющих образы добра, чести, справедливости, законности и пр.).

На наш взгляд, в целом, политическая система страны, процесс выборов, формирование образов политиков, обоснование конечной цели и результатов политических действий должны в значительной степени базироваться на понимании архетипической природы коллективного сознания, а также тех символах и образах, которые составляют его структуру.