Несокрытость и природа творения. К связи техники и природы в философии М. Хайдеггера

Размещено на http://www.allbest.ru/

Санкт-Петербургский государственный университет

Несокрытость и природа творения. К связи техники и природы в философии М. Хайдеггера

В статье рассматриваются важные понятия философии М. Хайдеггера -- «произведение» и «творение» -- в качестве различных способов взаимоотношения бытия и человека. Выявляется укорененность деятельности творения в «неметафизически» понимаемой природе -- т.е. в подвижном характере бытия, принципиально отличного от понимания бытия в качестве эйдоса. Если природа понимается как «бытие вообще», как источник творчества и всякой связи (и связуемости), то «техническое» измерение само становится частью природного движения -- открывается перспектива нового понимания техники в ее единстве с поэзией и мышлением.

Ключевые слова: истина бытия, творение, творчество, техника, природа, произведение

Abstract

UNCONCEALMENT AND THE NATURE OF CREATION. ON THE RELATION BETWEEN TECHNOLOGY AND NATURE IN HEIDEGGER'S PHILOSOPHY

A.S. Nikulina

Saint-Petersburg State University

The article elaborates on two significant notions of Heidegger's philosophy -- “production” and “creation” -- representing different ways in which being and Dasein relate to each other. We show that the process of creation is rooted in a “non-metaphysically” understood concept of nature, that is, in the kinetic character of being, which is essentially different from the understanding of being as eidos. If nature is seen as “being as such”, as the source of any creation and any relation (and the possibility of relation), then “technical” dimension becomes a part of natural process, opening a prospect of a new understanding of technology in communion with poetry and thought.

Key words: truth of being, creation, creativity, technology, nature, production

«Произведение» и «творение»

В ранний период своего творчества М. Хайдеггер часто говорит о «произведении» и «произведенности» как об особом типе «поставления» сущего, который характерен для метафизической мысли и который повлек за собой определенный характер отношения человека с самим собой и с историей, который в конечном итоге привел к торжеству нигилизма. Под «поставлением» Хайдеггер понимает особый характер сопринадлежности (отношения) бытия и человека в единящем и обособляющем их событии (Ereignis). Этот характер сопринадлежности задает тот тип конкретных связей на уровне сущего, которые преобладают в ту или иную эпоху.

На этом этапе Хайдеггер четко не отделяет деятельность произведения от деятельности творения. Так, мы читаем у него: «То, что делает производство, сотворение и сотворенную утварь возможной (сотворяемой, производимой) -- это опять же вид того, что как сотворяемое должно становиться и быть» [1, 141]. Однако позднее он начинает разводить деятельность творчества и производства, и это разграничение, как мы покажем далее, связано с поиском изначального смысла греческого понятия фпогс;. Метафора «произведения» связывается им преимущественно с метафизической традицией -- произведение становится той формой, которая определяет собой всю западную философию и культуру, включая его собственную мысль. «Творению» же отводится особое, внеметафизическое место в области искусства. И творение, и искусство перетолковываются мыслителем в свете «несокрытости» -- истины бытия. Хайдеггер утверждает (см. [2]), что именно искусство -- как художественное творчество -- оказывается местом явления истины бытия, несокрытости. При этом оно не просто выявляет эту истину как данность -- в художественном творении истина совершается, оно подвижно в себе, поскольку несокрытость как таковая представляет собой не голую открытость, но непрекра- щающийся спор двух фундаментальных начал внутри самой истины бытия, которые немецкий мыслитель называет «землей» и «миром». Земля -- это начало скрывающе-непроницаемое, не позволяющее несокрытости утратить свой аспект сокрытости, тайны; мир же -- начало раскрывающе-ясное, позволяющее сущему так или иначе являться.

В отличие от изделия (порождаемого в деятельности произведения), для которого характерна изготовленность, творение характеризуется сотворенностью. Эти два модуса «поставления» сущего принципиально различны: готовое изделие замыкается в своей функциональности, существуя в качестве «подручной» и «наличной» вещи, ее отношения с прочими вещами ограничены изначальным «поставляющим» отношением, готовые вещи не выходят за пределы сущего и уже предзаданной сущности.

В то же время созданность художественного творения не отсылает ни к его функциональности (подручности), ни к способу его данности в качестве вещи (наличности); она как раз и состоит в свершении истины бытия -- и свершается она не столько художником, сколько самим бытием через художника. В ходе раскрытия истины бытия созидается некоторый мир, самораскрытие которого ограничивается противостоящей миру силой скрывающей «земли». Восходя к бытийному «спору начал» -- земли и мира -- творение не есть выведение на свет, «проявление» чего-то существующего (ведь спор как раз и ведется о бытии сущего, о том, что есть сущее как таковое!), как бы создание «образа», «отражения» уже наличного мира. Оно не есть подражание чему-либо из сущего, но в нем это сущее в целом (как бытие) впервые и заново открывается взору смотрящего.

Творение является не артефактом сегодняшнего, ушедшего или будущего мира, но событием (Ereignis, понимаемым как особление, самопорождение: о смысле Ereignis см. у В.В. Бибихина [2]), в котором этот мир свершается, становится самим собой. Подчеркивая событийный характер творения, Хайдеггер пишет, что «созданность [творения] <...> создавалась в самом создавании» [3] именно этим творение и отличается от ремесленного изделия. «Создание созданности» -- это выражение подчеркивает исходную свободу, безосновность творения, которая и утверждает его бытийно-истинностный характер, его, с одной стороны, внесубъективность (необусловленность волей субъекта) и внеобъективность (независимость от внешней для субъекта, фактической причинности).

Иными словами, в творении проявляется не только «то, что есть» в раскрываемом мире, но и -- в качестве фона, контрапункта, противостоящего начала -- то, чего в этом мире нет.

Конкретный мир, который раскрывается и совершается в творении, в тот же самый миг проблематизируется, лишается устойчивости. Творение не просто «вводит» человека в тот или иной мир, как если бы он был непротиворечивой и обозримой наличной данностью, но помещает его в само существо различия, различения и спора между миром и тем, что скрывает, утаивает его. В творении мы находим не явление (из небытия) невиданной прежде целостности мира, но движение, преобразование самой несокрытости, истины бытия, в форме парадоксальной раскрывающей проблематизации мира. Существо несокрытости -- в ее неисчерпаемой новизне, плодотворной и невыводимой из временности, необусловленной временем. Поэтому в творении на свет выходит как раз новизна, ина- ковость знакомого сущего, «и в этой открытости все является новым, необычным» [3]. Эта новизна и необычность не противостоит -- как плод субъективной фантазии -- реальности вещного мира; напротив, согласно Хайдеггеру, мера бытия (реальности), да и самой вещности, задается как раз таким «наброском несокры- тости сущего», который находит себе место внутри творения. Поэтому «все, что было прежде, опровергается творением в своих притязаниях на исключительную действительность» [3].

Бывшее, прошлое -- это именно тот модус времени, который ответственен со времен Платона и Аристотеля за представление об устойчивости сущности вещи. Хайдеггер, как известно, делает предпочтительным модусом времени будущее -- бытие сущего определяется не в направлении данности (как уже было), а в направлении возможности (как может быть).

Отсюда ясно, что различие между изготовленностью и созданностью состоит в том, что изготовленность принадлежит конкретному миру, замкнута в нем и не выходит за его пределы. Изготовленная вещь полностью «внутримирна». Так, согласно Хайдеггеру, мир европейского человека с античных времен преимущественно ограничен таким отношением бытия и человека, в котором бытие предстает в виде идеи (эйдоса). Этому способствовала философия Платона, в которой бытие как раз и стало мыслиться как idea, «вид чего-то, в качестве чего нечто дает себя и делает» [4, 116]. Идея стала оплотом устойчивости и единства сущего. Вещи, соответственно, стали выражать эту основную направленность метафизики, представая в качестве «произведенных» -- не просто созданных по некоторому образцу, но и отчужденных от производящего их начала, находящихся напротив него: «Истинно сущее -- в таком случае -- есть всегда то, что напротив, стоящий в виду вид» [4, 125]. Поэтому вещи «метафизического мира» в мысли Хайдеггера изначально -- как произведенные (и поскольку бытие понимается как идея) -- стоят в особом отношении к человеку: производящий субъект отделен от производимого им предмета, и даже если он «производит сам себя», это никак не меняет самого исходного отношения, а поэтому такое произведение «самого себя» предполагает внутри субъекта кардинальный раскол, особую форму самоотчуждения. С другой стороны, художественное творение -- и творение вообще -- устраняет этот отчуждающий зазор, релятивизирует различие, превращая его в становящееся различение; оно непосредственно соприкасается с источником бытия, с изначальной безосновной свободой несокрытости, которую в поздний период творчества Хайдеггер начинает тесно связывать с «изначальным» (неметафизическим) греческим пониманием фбог^, «природы».

Творение и фиогс

Об этом понятии он подробно говорит в известной работе («О существе и понятии фиогс;»), где им рассматривается фиогс; в мысли Аристотеля -- в его трактате «Физика». Хайдеггер указывает, что это понятие употребляется Аристотелем в двух смыслах: а именно, фиогс; есть как отдельный род бытия (этому смыслу соответствует современное представление о «природе» в отличие от истории, духа или культуры), так и само бытие как таковое (этому смыслу соответствует значение слова «природа» в словосочетании «природа человека»). хайдеггер бытие произведение творение

Аристотель противопоставляет фиогс; (в качестве рода бытия) другой род бытия -- тех^, «искусство» в широком смысле этого слова. Понимание фиогс; как бытия в целом является, согласно Хайдеггеру, более изначальным. Хотя оно и отражается в аристотелевском представлении о фиогс; как роде сущего, но все же утрачивает часть своего богатства и полноты.

Основная черта природы в обоих смыслах слова (в узком и широком) -- ее характер подвижности, которая соединяет в себе движение с покоем, и является, таким образом, самоподвижностью. Фчогс; -- это начало (архэ) такой подвижности и в то же время форма ее форма (рорфр). Смысл понятия рорфр Хайдеггер также возводит к подвижности. Он переводит это греческое слово как «представление в вид»: «...рорфр не есть некое на материи наличествующее, сущее свойство, но она есть некий способ бытия: во-вторых, представление в вид [есть] как подвижность, кп'рогс;, а этот „момент“ начисто отсутствует в понятии формы» [5]. Природа как бытие в целом, как самоподвижность, отличающая бытие, есть «сокрывающее раскрывание» [5]. Таким же образом понимается Хайдеггером и истина бытия, через метафору «раскрытия»: поэтому в изначальном, «дометафизиче- ском» смысле природа, истина, бытие и событие практически неотличимы друг от друга.

Вернемся снова к проблеме творения. Художественное творение Хайдеггер понимает как свершение истины бытия. Если же иметь в виду его возвращение к изначальному смыслу фиоге, то творение перестает противопоставляться не только изготовленным вещам (последние в этом случае будут лишь специфическим, обусловленным «поставом» как соотношением бытия и человека, искажением исконно-природного), но и природе в узком смысле слова -- той области бытия, которая традиционно в Новое время определяется через соотнесение с культурой. Любая форма явления, свершения истины бытия тогда становится «природной» в широком, по Хайдеггеру, изначальном смысле слова -- в смысле бытия вообще как самоподвижного, самосозидающего (но не производящего!) начала. Творчество человека теряет привилегированное положение, перестает по своей сути отличаться от биологических (т.е. природных в узком смысле) процессов и вообще от биологического и космического образования форм. Однако тем самым творчество человека не «низводится» до биологического (в узко-научном смысле) процесса; и биологический процесс не «возвышается» до духовного делания, скорее, и сущность биологического, и сущность культурно-технического обретают общий исток и начало во всеобщей «природе», в природе бытия. При этом, конечно, человеческое творчество перестает сводиться также и к тгууц, поскольку в свете изначального смысла слова «природа» само различие природы и искусства исчезает.

Стоит отметить, что сближение природы и искусства характерно не только для Хайдеггера. Их тесно сближает между собой как раз Платон, к которому у Хайдеггера находится немало претензий.

А.Ф. Лосев, говоря об искусстве у Платона, пишет, что природа и искусство у последнего в определенном смысле оказываются тождественны, однако при этом «...художественное творчество ровно ничем не отличается от творчества материальных вещей и любых жизненных ценностей. Поэтому если мы скажем, что у Платона искусство есть прежде всего то или иное ремесло, то мы совершенно не ошибемся» [6]. Ремесло же, как и само существо природы, понимается Платоном через призму эйдоса: «...хотя искусство и природа есть одно и то же, тем не менее природу он понимает идеально, понимает ее как мировую душу и мировой ум» [6]. Творчество природы у Платона, таким образом, движимо стремлением к эйдосу как к бытию вида, формы. В то же время для Хайдеггера природа в таком понимании (заложенном в античности) как раз наименее «природна» и знаменует собой «забвение бытия». Ведь, как подчеркивает Х.-Г. Гадамер, определенность сущего в эйдосе у Платона «опережает любую постановку вопроса о смысле бытия и препятствует ей» [7, 97]. «Природно» для Хайдеггера в изначальном смысле то, что прямо и непосредственно выражает существо бытия, его истину, что ближе всего стоит к истоку бытия в его подвижности, безосновности, новизне, которая выражается в форме самопорождения, «себя-от-себя-к-себе-про- изведения» [5].

Самопорождение отличается от «метафизической» деятельности произведения тем, что включает в себя также и свое «отставление», которое более широко можно трактовать как собственное отсутствие, отсутствие себя как определенной формы. Кроме того, в деятельности изначально-природного творения отсутствует тот радикальный разрыв внутри бытия, который во всей полноте, согласно Хайдеггеру, присутствует в философии Гегеля. Негативность у последнего приобретает форму полного умаления, даже уничтожения бытия -- бытие становится самым неопределенным и пустым (относительно полноты и конкретности идеи); оно сначала отождествляется с ничто, а затем выводится из него (как действительность) в деятельности мышления, при этом «...различаемость абсолютного „Я мыслю“ и его достоверности есть само собой разумеющееся основание возможности не- гации...» [8, 58].

На месте метафизического «разрыва», этой метафоры сознания, Хайдеггер помещает существо бытия, «просветляющую средину» [3], в которой соединяется различение (дающее возможность раскрыться сущему) и неразличимость (сохраняющая тайну и сокрытость). Фиск; в изначальном смысле, значит, предполагает собственное отсутствие. Однако в ней отсутствие не отождествляется с присутствием в смысле «совпадения» (в том смысле, в каком у Гегеля бытие тождественно с ничто), скорее, они «со-принадлежат» друг другу. Иными словами, фиог; присутствует не в качестве идеи, но в качестве подвижной изменчивости форм, где она и являет себя. В свете так понятой природы не только творение теряет свой характер завершенной вещи, утрачивает предметность и становится свершением истины, но и физико-биологические процессы -- если понимать их из бьтя (хайдеггеровского «бытия как бытия», Seyn) -- перестают восприниматься в качестве «произведенных» некой внешней силой -- а значит, перестают подчиняться безвременным законам, но сами из себя порождают -- и уничтожают -- эти законы.

В этом отношении мысль Хайдеггера не только не противостоит научному видению мира, но и ухватывает основные тенденции в философии науки второй половины XX века, которые остаются влиятельными до сих пор. Так, знаменитый социолог Э. Морен в своем труде «Метод» много размышляет о смысле научного понятия природы (physis) и о том, какие преобразования оно претерпевает в современной ему парадигме науки. Physis в его понимании -- это парадоксальное единство порядка и беспорядка, которые порождают друг друга и переходят друг в друга. Как подчеркивает Морен, «порядок и беспорядок не являются абсолютными, субстанциональными понятиями. Оба они рождаются вместе и, несомненно, укоренены непостижимым образом в Пред-начале» [9, 111].

Таким образом, отношения между порядком и беспорядком в природе, как и отношения внутри онтологических структур у Хайдеггера, не являются определяемыми ни со стороны порядка, ни со стороны беспорядка -- скорее, речь идет о взаимоопределении (ср. у Хайдеггера: «взаимосопринадлежность»), которое порождает единство природы. Эти два аспекта природы, согласно Морену, находятся между собой в многообразных связях -- они едины, дополнительны, конкурируют друг с другом и в то же время антагонистичны. Так же и у немецкого мыслителя речь постоянно заходит то о «споре», разгорающемся в бытии, то о «слаженности», то о «принадлежности». Поэтому Вселенная -- уже не «часовой механизм», управляемый вечными законами, какой она представлялась в Новое время; ее существо меняется, она становится событийной. Само ее рождение является стихийным и уникальным событием: «Вселенная, которая рождается сейчас, является сингулярной по самому своему общему характеру; <...> эта рождающаяся вселенная рождается в Событии и порождается в каскаде событий» [9, 117--118].

Однако событийность понимается Мореном несколько иначе, чем Хайдеггером. Событие всегда есть нечто неожиданное, но источник этой неожиданности -- не свободная истина бытия, а случайность, непредсказуемые хаотические взаимодействия во Вселенной, которые способны превращать беспорядок в порядок, но сами по себе не обладают особым статусом.

Также мысль Хайдеггера с теорией сложности сближает и представление о необходимости циклического (рекурсивного) движения между наблюдателем и наблюдаемым, целым и частью. У Хайдеггера такой «круг мысли» знаменует собой неизбежное движение от понимания к истолковывающей речи (т. е. герменевтической) и от нее обратно -- к новому пониманию, в то время как Э. Морен считает такой круг источником «сложного мышления» [9, 45].

Важно, что природно-бытийное самопорождение, которое составляет существо творчества, ни в коей мере не может пониматься как «самостоятельное творение себя» -- если говорить о таком творении применительно к сущности человека. Против такой трактовки Хайдеггер возражает. В интервью 1969 г. он говорит, отвечая на вопрос корреспондента о возможных пересечениях его мысли с философией Сартра: «Порой Сартр интерпретировал мою мысль в марксистском духе. Человек есть собственная возможность, но он не может сам себя „творить“» [10]. Вообще говоря, творение у Хайдеггера всегда является «со-творением», «со- порождением», причем приставка «со» указывает одновременно и на сферу соотнесенности, различения и спора внутри события творения, и на саму самость, сущность события, которая и состоит как раз в этой соотнесенности.

Творение и техника

Деятельность творения не просто устанавливает связь между разрозненными частями целого, собирая его, но впервые делает возможной связуемость, через которую открывается мир и бытие, сама возможность быть. Эта связуемость -- на уровне сознавания и понимания -- проявляется как символ, задающий символический характер речи. Неоднократно Хайдеггер указывает на связь проблемы символа с трансценденцией (как условием связуемости) [11]. Символ лежит у истоков любого единства и различия и является основой логоса -- а значит, и самого языка, в котором и через который символы создаются и преобразуются. Творение символов, раскрытие истины бытия Хайдеггер делает достоянием поэтов и мыслителей. Однако здесь возникает вопрос: если собственно символ, как выражение момента связуемости, делает возможным слово и речь, то только ли с помощью языка, ограниченного конкретным способом выражения (как то поэтическим или философским), могут твориться новые символы? Ведь символ пронизывает собой всю сферу логоса, логически-языкового.

Представление о том, что творение языка совершается только внутри поэзии и мысли, изолирует поэзию от других форм речи, приводя к ее ложной сакрализации. Однако это как раз и лишает художественное творение той необходимой открытости бытию, которая позволяет творению оставаться собой -- раскрывать мир в целом, а не изолированный «мирок». Несмотря на то, что в поздние годы Хайдеггер делает поэзию своеобразной «дверью» в «дом бытия», а современный ему этап истории считает этапом торжества технического прогресса, знаменующего собой забвение бытия, связь между поэзией, а значит -- творением как таковым, и техникой в его мысли не обрывается, а проблематизируется. Ведь само забвение бытия есть отношение внутри бытия: «забывший» бытие человек все еще, как и всегда, принадлежит бытию. Точно так же и другое начало мысли принадлежит первому началу, не будучи ему противопоставленным, но вырастая из него [4, 98]. Поэтому различие поэтического и технического несводимо к различию между «творением» и «произведением»: возможно, подойти к осмыслению существа техники позволит как раз попытка увидеть ее единство с поэзией: ведь это разноречивые формы единого бытия -- настолько различные, что они соприкасаются лишь в точке взаимного спора и взаимоотношения, которая всегда еще только выясняется.

Литература

1. Хайдеггер М. Основные проблемы феноменологии / Пер. с нем. А.Г. Чернякова. СПб.: Высшая религиозно-философская школа, 2001. 446 с.

2. Бибихин В.В. Хайдеггер: от «Бытия и времени» к «Beitrдge» // Вопросы философии. 2005. № 4. C. 114--129.

3. Хайдеггер М. Исток художественного творения // М. Хайдеггер. Исток художественного творения. Избранные работы разных лет / Пер. с нем. А.В. Михайлова. М.: Академический проект, 2005. С. 77--229.

4. Хайдеггер М. Подачи / Пер. с нем. Э. Саркисяна // Герменея. 2013. № 1 (5). С. 84--128.

5. Хайдеггер М. О существе и понятии фиск; // Т.В. Васильева. Семь встреч с М. Хайдеггером. М.: Издатель Савин С.А., 2004. С. 119--184.

6. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Т. 3: Высокая классика. М.: Искусство, 1974. 383 с.

7. Гадамер Х.-Г. Платон // Пути Хайдеггера: исследования позднего творчества / Пер. с нем. А.В. Лаврухина. Минск: Пропилеи, 2007. C. 94--108.

8. Хайдеггер М. Гегель / Пер. с нем. А.П. Шурбелева. СПб.: Владимир Даль, 2015. 320 с.

9. Морен Э. Метод. Природа природы / Пер. с фр. Е.Н. Князевой. М.: Прогресс-Традиция, 2005. 464 с.

10. Интервью М. Хайдеггера в журнале «Экспресс» // Логос. 1991. № 1.

11. Хайдеггер М. Основные понятия метафизики / Пер. с нем. В.В. Бибихина, А.В. Ахутина, А.П. Шурбелева. СПб.: Владимир Даль, 2013. 591 с.

References

1. Heidegger M. The Basic Problems of Phenomenology. Transl. from German by A.G. Chernyakov. Saint-Petersburg:Vysshaya religiosno-philosopskaya shkol; 2001. 446 p. (In Russ).

2. Bibikhin VV. Heidegger: from “Being and Time” to “Beitrдge”. Voprosy philosophii. 2005; (4):114--129. (In Russ).

3. Heidegger M. The Origin of the Work ofArt. M. Heidegger. The Origin of the Work of Art. Various selected works. Transl. from German by A.V. Mikhailov. Moscow: Akademicheskiy Pro- ekt; 2005. p. 77--229. (In Russ).

4. Heidegger M. The Interplay. Transl. from German by E. Sarkisyan. Hermeneia. 2013; (1(5)): 84--128. (In Russ).

5. Heidegger M. On the essence and concept of фбагд. TV Vasilyeva. Seven meetings with M. Heidegger. Moscow: Izdatel Savin S.A.; 2004. p. 119 --184. (In Russ).

6. Losev AF. The History of Classical Aesthetics. V. 3: The High Classical Period. Moscow: Is- kusstvo; 1974. 383 p. (In Russ).

7. Hadamer H.-G. Plato. H.-G. Hadamaer. Heidegger's Ways. Transl. from German by AV Lav- rukhin. Minsk: Propilei; 2007. p. 94--108. (In Russ).

8. Heidegger M. Hegel. Transl. from German by AP Shurbelev. Saint-Petersburg: Vladimir Dal; 2015. 320 p. (In Russ).

9. Morin E. Method. The Nature of Nature. Transl. from French by EN Knyazeva. Moscow: Progress-Traditsiya; 2005. 464 p. (In Russ).

10. M. Heidegger's Interview in the Magazine “L'Express”. Transl. from German by NS Plotnikov. Logos. 1991;(1):47--58. (In Russ).

11. Heidegger M. The Fundamental Concepts of Metaphysics. Transl. from German by VV Bi- bikhin, AV Akhutin, AP Shurbelev. Saint-Petersburg: Vladimir Dal; 2013. 591 p. (In Russ).

Размещено на Allbest.ru