Трансформация гендерной дихотомии духа и тела в философии и культуре постмодерна

Размещено на http://www.allbest.ru

Днепропетровський национальный университет железнодорожного транспорта имени академика В. Лазаряна (Днипро, Украина)

Приднепровская государственная академия физической культуры и спорта (Днипро, Украина)

Трансформация гендерной дихотомии духа и тела в философии и культуре постмодерна

О.П. Власова, Ю.В. Макешина

Цель. Выделение теоретических оснований концептуальной реконструкции дихотомии "дух-тело" в смысловом поле философии и культуре постмодерна; определение места данной дихотомии в процессе перехода философии от неклассической к постклассической, культуры - к культуральным формам постмодерна. Теоретический базис. Изменяющиеся системы постпарадигмальных отношений, радикально трансформируя жизнь человека в мире постмодерна, репрезентируют очевидные трансформации фундаментальных понятийных схем. Для постсовременных философов дихотомия "дух-тело" не означает более истолкование отдельных субстанций, но разработку отношений между ментальными и физическими свойствами. Философы-феминисты утверждают, что оппозиция "дух-тело" занимает особое место в ряду классических дихотомий, поскольку именно она имеет ключевое значение в патриархатных концепциях маскулинности и фемининности. Тело и телесность становятся в постмодерне доминирующими темами не только в философии и "высокой" культуре, но и в массовой культуре; при этом акцент на их общих нарративах и интертекстах свидетельствует о фундаментальных трансформациях, отражающих "условие" постмодерна. Научная новизна исследования заключается в раскрытии специфики концептуальной реконструкции дихотомии "дух-тело" в качестве философской оппозиции, сопряженной с постмодернизмом и реализуемой в социальных практиках массовой культуры. В работе отражается идея концептуальной реконструкции абсолютов классических дуальностей в их коррелятивной связи с культурной логикой постмодерна в конце 20 - начале 21 в.в. Выводы. С переосмыслением дихотомии "дух-тело" тело теоре- тизируется как когнитивный агент с желаниями, независимыми от разума. В постмодерне тело - источник и очарования, и отвращения, и разрушения, и восстановления. При этом с ростом фактора визуализации и изменением статуса "высокой" культуры создается "поворот" в статусе массовой культуры: сегодня и у первой, и у второй множество общих дискурсов, нарративов и интертекстов.

Ключевые слова: феминизм; дуализм; идеология; духовность; телесность; массовая культура

О. П. ВЛАСОВА1*, Ю. В. МАКЄШИНА2*

1*Дніпропетровський національний університет залізничного транспорту імені академіка В. Лазаряна (Дніпро, Україна),

^Придніпровська державна академія фізичної культури і спорту (Дніпро, Україна),

ТРАНСФОРМАЦІЯ ТЕНДЕРНОЇ ДИХОТОМІЇ ДУХУ I ТІЛА В ФІЛОСОФІЇ ТА КУЛЬТУРІ ПОСТМОДЕРНУ

Мета. Виділення теоретичних підстав концептуальної реконструкції дихотомії "дух-тіло"у смисловому полі філософії та культурі постмодерну; визначення місця даної дихотомії у процесах переходу філософії від не- класичної до посткласичної, культури-докультуральних форм постмодерну. Теоретичний базис. Мінливі системи постпарадігмальних стосунків, радикально трансформуючи життя людини у світі постмодерну, репрезентують наявні трансформації фундаментальних понятійних схем. Для постсучасних філософів дихотомія "дух- тіло" більше не означає тлумачення окремих субстанцій, але розробку стосунків між ментальними та фізичними властивостями. Філософи-феміністи стверджують, що опозиція "дух-тіло" посідає особливе місце у низці класичних дихотомій, оскільки саме вона має ключове значення в патріархатних концепціях маскулінності та фемінності. Тіло і тілесність постають у постмодерні домінуючими темами не тільки в філософії та високій "культурі, а й у масовій культурі; до того ж акцент на їх загальних наративах й інтертекстах свідчить про фундаментальні трансформації, що відображають "умову" постмодерну. Наукова новизна дослідження полягає в розкритті специфіки концептуальної реконструкції дихотомії "дух-тіло" в якості філософської опозиції, що поєднюється з постмодернізмом і реалізовується в соціальних практиках масової культури. У роботі відбивається ідея концептуальної реконструкції абсолютів класичних дуальностей у їх корелятивному зв'язку із культурною логікою постмодерну наприкінці 20 - початку 21 ст. Висновки. При переосмисленні дихотомії "дух- тіло" тіло теоретизується як когнітивний агент з бажаннями, незалежними від розуму. У постмодерні тіло є і джерелом чарівності, і відрази та руйнування, і відновлення. Втім із зростанням фактора візуалізації і зі змінюванням статусу "високої" культури відбувається "поворот" в статусі масової культури: нині і перша, і друга мають безліч загальних дискурсів, наративів та інтертекстів.

Ключові слова: фемінізм; дуалізм; ідеологія; духовність; тілесність; масова культура

O. P. VLASOVA1*, Y. V. MAKIESHYNA2*

1*Dnipropetrovsk National University of Railway Transport named after academician V. Lazaryan (Dnipro, Ukraine)

2*Prydniprovsk State Academy of Physical Culture and Sport (Dnipro, Ukraine)

TRANSFORMATION OF THE GENDER DICHOTOMY OF SPIRIT AND BODY IN POSTMODERN PHILOSOPHY AND CULTURE

Purpose. The signification of the theoretical grounds for the conceptual reconstruction of the dichotomy "spirit- body" in the field of postmodern notions in philosophy and culture, the identification of the location of the given dichotomy in the processes of the transition of philosophy from being classical to the postclassical one, simultaneously, culture - to the cultural forms of postmodernity. Theoretical basis. The changing systems of post paradigm relations, radically transforming human life in the postmodern world, represent the obvious transformations of the fundamental conceptual schemes. For postmodern philosophers, the dichotomy "spirit-body" does not mean better interpretation of separate substances any more, but the development of the relationship between mental and physical properties. Feminist philosophers assert that the "spirit-body" opposition occupies the special place among classical dichotomies, as it acquires the key meaning in the patriarchal concepts of masculinity and femininity. In the post modernity, the body and corporality become dominant themes not only in the philosophy and "high" culture, but also in mass culture; at the same time, the emphasis on their common narratives and intertexts testifies to the fundamental transformations that reflect the "condition" of postmodernity. Originality of this research lies in the expose of the specific transformation features of the dichotomy "spirit-body" as a philosophic opposition closely connected with postmodernism and realized in the practices of mass culture. This research is reflected of the idea of the absoluteness and invariability of this duality as the basic dichotomy of the classical philosophy in its correlation with cultural logic of the postmodernity at the end of the 20 - the beginning of the 21st centuries. Conclusions. With the reinterpretation of the "spirit-body" dichotomy, the body is theorized as a cognitive agent with desires independent of the mind. In postmodernism, the body is the source of charm, and aversion and destruction, and restoration. At the same time, with the growth of the visualization factor and the change in the status of "high" culture, the "turn" in the status of mass culture is created: today both the former and the letter have many common discourses, narratives and intertexts.

Keywords: feminism; dualism; ideology; spirituality; corporality; mass culture

Введение

Теоретическое воздействие постмодернизма как многозначного и во многом неопределенного комплекса научных идей, концептов и практик на развитие гуманитарных наук в конце ХХ - начале ХХІ в.в. воспринимается как аксиома, представляющая различные сферы знания. Акцентируя утверждение о том, что постмодернизм - это не только новые интеллектуальные перспективы, но и ответы на драматические изменения как в характере социальной жизни, так и в разнообразном жизненном опыте отдельных индивидов - обращают внимание на особые характеристики постмодерна в качестве периода, представляющего, возможно, самое революционное время в истории западного мира. По утверждению З. Баумана (Bauman, 2008) в настоящее время происходит перераспределение "сил плавления" модерна, затрагивающее существующие институты, "конфигурации, констелляции, паттерны зависимости и взаимодействия", которые "были брошены в плавильный тигель, чтобы впоследствии преобразоваться и измениться" (p. 13).

В "жидкой современности" ("liquid modernity") выделяют определенные концептуальные характеристики, такие как децентрализация, периферическая "точка зрения", нормализация изменений, расширение возможностей выбора и др. (Simon, 1996). Феминистская философия, корнями уходящая в философию классическую, всегда уделяла - и уделяет - особое внимание дихотомиям, прежде всего оппозиции "духа и тела", поскольку эта дихотомия - одна из тех, которые определяют "логику доминирования" патриархатной культуры (Garri, & Pirsel, 2005).

Бесспорно, в последнее время произошли радикальные изменения в освобождении человека от прессинга жестких требований институциональных предписаний - как имплицитных, так и эксплицитных. Бесспорно, эти изменения внедряются в культурные дискурсы и нарративы, социальные институты и души людей, будучи встроенными в "новую" идеологию постмодернизма, которая заключается в том, что "всё" есть идеология. Отмечая важность феномена "нормализации изменений", ту беспрецедентную степень, в какой трансформации пронизывают каждый аспект "постсовременной" жизни (школа, университет, церковь, масс-медиа и т.п.), С. Жижек (Zizek, 2014) задает вопрос: "Что действительно происходит, когда что-то происходит?". В постмодерне произошли - и происходят - фундаментальные сдвиги смыслообразующих философских понятий, лежащих в основе классических дихотомий и оппозиций. На возможность оформления новой системы мировоззрения, радикально отличающейся от всех предшествующих, указывал М. Элиаде, когда писал о том, "что человек тысячелетиями ничего не менял в своем отношении к миру, "существуя в вечности", тогда как современные люди живут в рамках "времени", что неизбежно устанавливает иные представления о мире и о себе" (Eco, 2009, p. 140).

Безусловно, классическое философское наследие продолжает развиваться и в наши дни, но поздний капитализм, отражающий экономические и социокультурные процессы второй половины ХХ в., создал свою собственную "культурную логику", логику постмодернизма (Jameson, 2009), радикально меняющую жизнь человека - мужчины и женщины - в мире добра и зла, истины и видимости правды.

Одна из главных "претензий" к постмодернизму состоит, как отмечается, в том, что его следует понимать как модернизм в своем окончании, то есть он не является системой понятий, образующих парадигмальные отношения (Simon, 1996); при этом исследователи единодушны в признании того факта, что постмодернизм в своих дискурсах и нарративах репрезентирует специфическое видение социокультурной реальности (Lyotard, 1979). Именно критика присущего модернизму поиска фундаментальных оснований бытия и знания становится знаменем постмодернистской рефлексии, подрывающей веру в их существование. Фундаментальный тезис постмодернистской эпистемологии утверждает, что наша локация в мире делает возможным понимание и постижение различных аспектов мира и человеческой деятельности в нем с помощью способов, отнюдь не характерных для модерна, изменяющих опорные понятийные схемы или полностью отвергающих их. При этом некоторые философские подходы в последние годы акцентуализируют стремление представить некую "целую" историю "целого" космоса для "целого" человека, что, безусловно, требует наличия эпистемологии, способной поместить человека в такой "бесшовный мир" (Pshinko, & Vlasova, 2012).

Если некоторые ученые приветствуют подобное многообразие подходов и эпистемологий, другие видят в постмодернизме "деконструкцию всей вселенной", фрагментацию, признание плюрализма в качестве одной из существенных его характеристик (Ж. Бодрийяр, Э. Гидденс, У. Саймон и др.). С другой стороны, проблема состоит в том, что человеку необходимы философские основоположности: истины и концепты, законы и предписания. И здесь важным моментом представляется само "означивание"; знак, имя. Как пишут

Дж. Гэгнон и У. Саймон, выбор имени - это политический акт: имя восхваляет, нейтрализует, соединяет и разделяет (Svirskiy, 2001, p. 236). Последнее напрямую связано с мифом о нейтральности слова "человек" ("man"), в целом, с тем большим значением, который имеет гендерный фактор в философии, даже в абстрактных понятиях метафизики и теории познания (Moulton, 2005).

Новая постмодернистская культура, столь широко обсуждаемая ныне, по-прежнему ускоряется и расширяется: философский подход в последнее время репрезентирует себя в теориях, идеях и понятиях, где концептуальные значения растворились в плюрализме, время подверглось деконструкции и денатурализации. Также важно то, что постмодернистские исследования сопротивляются устойчивым дефинициям. Не случайно Ж. Деррида не предлагает своим читателям глоссарий терминов, с помощью которых можно было бы перевести его обширные труды: деконструктивизм "не обитает" в сферах глоссария и концептуальной устойчивости. У Ж. Делёза в его "прочтении посреди..." речь идет о выявлении изначальных интуиций, фокус его внимания смещается на те едва заметные отклонения и двусмысленности, какие присутствуют в терминологическом аппарате рассматриваемого текста (Caputo, 2015, p. 451). Акцентуализация междисциплинарного характера постсовременной теории совершенно очевидна, все "титаны постмодерна" объединяют в своем анализе философию, лингвистику, литературную критику, психоанализ, политическую теорию, гендерные исследования и т. д., совершая своё вторжение в сферы экзистенциализма, герменевтики, феноменологии, конструктивизма и других онтологических и гносеологических направлений в попытках выделить всё то "собственно человеческое", что лежит между Альфой и Омегой. Однако уверенность в том, что ответ на вопрос "Что есть человек?" невозможен без обращения к философии, заставляет нас искать их в диалоге (по М. Бахтину) философско-теологической рефлексии. Монологические дискурсы, по определению, не могут быть единственно возможным ответом в наше время "неуловимости значения" и "бесшовного перехода" от сознания к экзистенции и внешнему миру.

Цель

Целью данного исследования является выделение теоретических оснований концептуальной реконструкции дихотомии "дух-тело" в смысловом поле философии и культуре постмодерна, а также определение места данной дихотомии в процессе перехода философии от неклассической к постклассической, культуры - к культуральным формам постмодерна.

1. Изложение основного материала

Начиная с античности и раннего средневековья, философия стоит перед проблемой дихотомий мировоззрения, что в первую очередь подразумевает дуализм духа и тела, разума и эмоций, рационального и иррационального, мужского и женского, божественного и человеческого. В своей недавней работе о сердце и разуме в христианстве Д. Герасимов справедливо замечает, что одномерное мышление знает лишь один вид дуализма противоположностей (античный дуализм), вытекающий из антиномической природы мышления; именно так одномерен и монистичен платоновский дуализм души и тела (Gerasimov, 2016). При сохранении одномерной установки сознания возникает христианский дуализм, против которого восстают многие философы. Стоит прибегнуть к знаменитому высказыванию А. И. Герцена:

Дуализм - это христианство, возведенное в логику; - освобождение от предания, мистицизма. Но настоящий христианский дуализм - это не гносеологический антиномизм, а ценностно-смысловой параллелизм - "или-или", дуализм, который возник на основе различения ценности и смысла, имеет отношение к христианству. (Solovev, 1905, p. 156)

Отделяя дуальность от дуализма, ученые расширяют возможности взаимообогащаю- щих отношений различия, совершенно справедливо отмечая то, что "тело и дух" может быть больше, чем "два", но может быть и меньше (Roberts, 2010). Не претендуя на глубину лингвистического анализа, считаем необходимым затронуть такие понятия, как дуализм, дихотомия и бинарные оппозиции, без обращения к которым данное исследование не было бы полным.

Дихотомия (греч. dicha - на две части + tome - сечение) в словарном значении есть последовательное деление целого на две части. Таким образом, именно дихотомию представляет собой, например, язык и речь. Дуализм (лат. dualis - двойной, двойственный) - философское учение, признающее природу и дух двумя самостоятельными независимыми началами. Следовательно, по нашему мнению, оппозиция "дух-тело" представляет собой проявление дихотомии.

Бинарный (лат. binarius) - двойной, состоящий из двух частей; бинаризм - эпистемологическая структуралистическая концепция, утверждающая, что структура бинарной оппозиции является одной из характеристик человеческого разума. Классическая западная ментальность традиционно организовывалась через бинаризм понятий "субъект-объект", "дух-тело", "разум-природа" и т. д. Принцип бинаризма, по Ж. Деррида, "насильственно" насаждает иерархии, и в этом, на наш взгляд, его главное отличие от предыдущих понятий. Анализ философа-феминиста Х. Сиксу (Cixous, & Clйment 1975, p. 115) того, что она называет "патриархатной бинарной мыслью" позволяет ей продолжить список следующим образом: активность/пассивность, солнце/луна, культура/природа, отец/мать, логос/пафос. По Сиксу, западная философско-культурная мысль всегда находилась - и находится - в плену бесконечной серии бинарных оппозиций, возвращающей к фундаментальной оппозиции " мужской/женский". Бесспорно, понятие духа открывает огромное пространство для интерпретаций. Дух/духовность всегда отождествлялись с трансцендентным и сверхъестественным, но также и с имманентным и природным. В религиозно-философском смысле духовное - это прежде всего присутствие Духа Божьего в человеке, "существенное свойство души быть образом (эйдесом, зеркалом) Духа Божьего" (Kemerov, 2004, p. 209). Только благодаря пришествию Иисуса Христа, Его крестной смерти и Его пред- стательству за верующих Дух Святой впервые "дан" людям во всей полноте, он "послан" Христом и "свидетельствует" о Христе, пребывая в неразрывном соединении с Церковью (Averintsev, 2001, p. 70).

В данном контексте представляется необходимым вернуться к Ж. Деррида как к некой отправной точке в анализе структур бинарных оппозиций. Вопрос о структуре так важен для Деррида, возможно, потому, что разум всегда рассматривался в структурной оппозиции "разум-безумие". По Деррида, центральное для западной философии положение разума - ничто иное как тотальный исторический проект. Выступая против бинаризма мышления, Деррида выдвигает концепт "различения" ("difference"). Здесь следует заметить, что многие ранние структуралисты, например, А.-Ж. Греймас, утверждали, что значение продуцируется именно посредством бинарной оппозиции (Greimas, 2004). Проблема, однако, ещё и в том, что в теории структурализма бинаризм из частного приема превратился в фундаментальную категорию, в сущностный принцип природы и искусства: Ф. де Соссюр показал, что язык как знаковая система функционирует в операционном поле бинарных оппозиций. С другой стороны, как очевидный контраргумент в этой теории приводится тот факт, что существует много примеров, когда значения производятся не в бинарных оппозициях, но в других сериях: глагол "быть" в английском языке (am, is, are) или в церковно-славянском (есмь, еси, есть, есмы, есте, суть).

Возвращаясь к учению о Святом Духе, необходимо подчеркнуть, что Дух Святой становится в христианстве одной из ипостасей Троицы (греч. "триада"): Бога, сущность которого едина, но бытие которого есть личностные отношения трех ипостасей: Отца - безначального Первоначала, Сына - Логоса, то есть абсолютного Смысла (воплотившегося в Иисуса Христа) и Духа Святого - "Животворящего" начала (Averintsev, 2001, p. 191). Таким образом, очевидно, что есть структуры многополюсные, включающие до шести связанных между собой членов, о чем некоторые лингвисты (В. Брендаль, например) писали в то время, когда структурализм доминировал во всех сферах гуманитарных наук.

Очень важным положением здесь является та мысль, что "противоположности", репрезентированные в бинарных оппозициях, взаимоисключающих друг друга дуальностях, пронизывая всё наше мышление, создают норму и представляют нормативный дуализм, поскольку внутри оппозиции всегда присутствует иерархия. Философия, опирающаяся на подобные оппозиции, представляет, по мнению теоретиков, ценностно-иерархическое мышление (Vlasova, 2013).

Затрагивая принцип иерархии в "социософии", полагаем уместным обратиться к словам С. С. Аверинцева, который в "Нашей философии" писал о Псевдо-Дионисии, что для него иерархия есть сообразность всего онтологически вторичного своему началу, которое реализуется в отношениях авторитета и послушания, снисхождения - высшего к низшему и покорности низшего высшему (Averintsev, 2001, p. 265).

Относительно "неоплатонического" дуализма, Ж. Делез пишет, что это вовсе не дуализм интеллектуального и чувственного, Идеи и материи, Идеи и тел. В "чистом становлении" имеет место более глубокая двойственность, " подземный дуализм" между тем, на что идея воздействует, и тем, что избегает её воздействия: "Здесь различие проходит не между моделью и копией, а между понятиями и симулякрами", пишет Ж. Делез (Deleuze, 1998, p. 10). Дж. Капуто (Caputo, 2015) подчеркивает, что дихотомия "или абсолютное, или относительное" (рациональное - иррациональное) - это своего рода уловка, ловушка, от которой мы должны избавиться. Дж. Капуто, не акцентуализируя "позицию посредине", продолжает: "Я не пытаюсь расколоть различие, я пытаюсь выйти за пределы, стать над ("post") обеими позициями" (p. 204). В этом, по мнению ученого, и состоит работа интерпретации.

В русле данного исследования следует заметить, что одним из первых сформулировал принципы корректного определения Аристотель, который считал, что определения относятся к метафизическим сущностям, которые существуют в данностях как специальный элемент или формирующая сила. Аристотель полагал, что процесс образования понятий зависит от типа непосредственной интуиции, с помощью которой ум человека способен понять эти сущности и, соответственно, образовывать (Deleuze, 2001, p. 67). Последнее столь важно также потому, что ученые, работающие в сфере философии, когнитивной лингвистики и т. п., занимаются анализом проблем на стыке метафизики и теории познания. В ходе их постоянных обсуждений природы человека (мужчины и женщины), идентичности человека постмодерна, дихотомии "разум-тело" и т.п. проявляется тенденция представить иерархию категорий: в самом названии "философия мышления" уже присутствует приоритетный подход. Неслучайно тело, телесность, чувственность наиболее широко рассматриваются в феминистской теории. Исследователи гендера доказывают, что телесность маргинализирована в философии, показывая, как взаимосвязаны ум и тело, как тело вносит свой "вклад" в ум (Л. Коуд, Л. Николсон, С. Оукин, С. Ловибонд, С. Джеймс и др.)

Для современных философов дихотомия "разум-тело" более не означает истолкование отдельных субстанций, но разработку отношений между ментальными и физическими свойствами (Tanney, 2009, p. XII). С другой стороны, исследование естественных феноменов, которые интересуют современных теоретиков, происходит, как правило, в русле анализа сложных дискурсивных практик, именно этот проект, на наш взгляд, остается актуальным для современных философов. Переосмысливая дихотомию "дух-тело", ученые исследуют "интеллектуальную историю" взаимоотношений её членов в тот период, когда тело стало теоретезироваться как когнитивный агент с желаниями, независимыми от разума (феномен независимого и "разумного" тела). Теоретики переосмысливают происхождение дуализма "разум-тело", который традиционно связывается с Р. Декартом, раскрывая неизвестные черты рецепции, рассматривая форму дуализма, представляющего тело, способное выполнять сложные формы когниции (Tanney, 2009). Как представляется, подобные методологические подходы весьма актуальны в настоящее время, что есть ещё одно подтверждение валидности обращения к эпистемологии, помещающей человека в "переход" между сознанием, экзистенцией и внешним миром.

Ф. Джеймсон (Jameson, 2009, p. 114) пишет, что вся этика как особая мифологема построена на бинарной оппозиции "добро-зло". Двигаясь от Деррида к Ницше, нетрудно заметить, продолжает Джеймсон, совершенно отличную интерпретацию бинарной оппозиции, в соответствие с которой позитивное и негативное ассимилируется умом как различие между добром и злом. Несомненно, в постсовременном "жидком мире" с его классовой усредненностью и нивелировкой национальных и расовых различий, надвигающегося уничтожения природы (как конечного обозначения Другого) становится все легче осознавать, до какой степени концепт добра и зла является оппозиционным, совпадающим с категорией "Другого". Ницше учит нас, что зло продолжает символизировать то, что радикально отличается от нас, и это отличие составляет реальную угрозу для нас. Решение, по Ницше, - быть "над добром и злом". Эта цель, замечает Джеймсон, дискредитирующая этическую бинарность и преступающая её, артикулирует энергетическую мутацию "Ьbermensch", с одной стороны, и частный эпос "вечного возвращения", с другой.

Чрезвычайная плюрализация социокультурных, экономических, политических процессов конца ХХ - начала XXI в.в., связанная с постпарадигматическими отношениями (У. Саймон) в хаосе нестабильных систем (И. Пригожин) определяет "повестку дня" постмодернизма, в которой список "озабоченностей" акцентуализирует фундаментальные изменения дихотомий, дуальностей и бинарных оппозиций. Феминистский анализ дихотомий указывает на глубокую взаимосвязь политической и экономической власти со структурой материнства, домашней сферой, в целом (Pshinko, & Vlasova, 2012). Если традиционные философы, обсуждая природу мужчин и женщин, проблему идентичности, дихотомию "разум-тело", проявляют тенденцию представить иерархию категорий, в которой разум занимает более высокую позицию по отношению к телу, то исследователи гендера предлагают альтернативное понимание личности, новые способы понимания людей, не отделяя разум и личность от тела (Дж. Реймонд, Н. Чодороу, Д. Диннерстайн, К. Джиллиган и др.).

Новые постсовременные отношения между телом, полом и властью, провозглашенные философами постмодерна, сразу же указали исследователям на то, что категории бытия, которые определяли человеческую природу ещё сто лет назад, сегодня стали неадекватной заменой для идентичности (Tanney, 2009). С целью создания единого центра репрезентации постмодернизм вводит концепт телесности, понятия, преодолевающего субъектнообъектные отношения в дихотомии "дух-тело". В радикальном пересмотре неоплатонического дуализма философы-постмодернисты отказываются от истолкования членов бинарной оппозиции "дух-тело" в качестве отдельных субстанций. Выступая против бинаризма, в целом, постмодернисты выдвигают концепт "различения", акцентируя сложные отношения между ментальными и физическими свойствами естественных феноменов в русле анализа сложных дискурсивных практик (Ж. Делез, Ж. Деррида, Э. Сиксу, Ю. Кристева, Дж. Батлер, С. Жижек, Ф. Джеймсон и др.). "Тело" обрастает множеством концептов и дефиниций; например, у М. Мерло-Понти тело - непосредственное человеческое бытие, по М. Фуко, - тело дискурсивно и, следовательно, исторично; по Ж. Бодрийяру, в постмодерне соблазн знака трансформирует тело в идол, в результате чего тело становится идеологической моделью социализации и самореализации. В феминистской философии акцентуа- лизируется различие женского и мужского тел в контексте фаллоцентричной культуры. Для гендерных исследований также важно, что последние десятилетия засвидетельствовали признание фрагментированной, нестабильной идентичности, что заставило ученых сфокусировать своё внимание на проблеме маскулинности и фемининности как в главной бинарной оппозиции, как и в её разнообразных моделях - от доминантных до маргинальных. Дж. Батлер предлагает концепцию, в которой природное тело обретает значение в историческом социокультурном контексте, именно в нем тело человека - мужчины и женщины - обретает гендерную форму. Последнее позволяет ей сделать знаменитое заявление о том, что пол так же конструируется, как и гендер, и что гендер всегда перформативен.

Поскольку в постмодерне тело - источник и очарования, и отвращения (Ю. Кристева), и совершенства, и манипуляции (Т. де Лауретис), и разрушения, и восстановления (К. де Стефано), тело и телесность являются ключевыми мотивами не только в философии, или в других теоретических сферах постмодернизма, но также в дискурсах и нарративах массовой культуры: кинематографе, поп-литературе, Интернет-ресурсах и т.д. С другой стороны, современная наука, медицина, в частности внесшие огромный вклад в развитие концепта "неопределенного тела", с каждым годом продолжают усовершенствовать свои технологии, и тело человека - мужчины и женщины - становится все более "неопределенным", как с точки зрения пола, так и возраста, стандартов физической красоты и т.д. Яркий пример подобных трансформаций - образ киборга, концептуально представленный в постмодернистских теориях (Ж. Делез, Ф. Гваттари, Д. Харрауэй) и художественно воплощенный в нарративах массовой культуры.

Следует ещё раз подчеркнуть: в философии модерна мир состоит из двух фундаментальных сторон бытия - разума/духа и тела. Постмодернизм "практикует" смешение их разнородных ценностей в своих символах и метафорах. Например, в метафоре киборга представлен феномен, разрушающий различия между человеческими существами и животными, людьми и машинами, разумом и телом, идеальным и материальным. Киборг заставляет забыть прежние надежды на "целостность" человека в образах и нарративах, созданных западным кинематографом 80-х ("Робокоп", "Терминатор" и т.д.), где "простым слогом" поп-культуры были запечатлены закодированные послания значительной постмодернистской сложности, включая нарративы научной фантастики и психоанализа, Евангелия и неомифологии. В 2017 г. через 33 года, НВО выпускает сериал "Westworld" ("Мир Дикого Запада"), футуристическую сагу со многими мифами и нарративами, перекипевшими в культуральном котле прошлого века: сверхчеловек, Учитель, искусственный интеллект, восстание роботов, героизация вестернов, мужчина-женщина, разум/дух-тело и т.д. В "Мире Дикого Запада" всё это вновь мастерски запущено в кинематографическую ткань интертекста, сотканную, однако, с помощью дискурсов массовой культуры. Один из главных дискурсов в "Мире Дикого Запада" репрезентирует тему "разум/дух-тело". Совершенные физические тела персонажей искусственно созданного "Мира" при полном отсутствии эмоций и сто процентном подчинении своему Создателю подразумевают абсолютное отсутствие духовных качеств, что и входит в "проект" "Дикого Запада". Тела уничтожаются и создаются вновь, герои "воскресают" в буквальном смысле этого слова, но "чистый лист" и искусственного разума, и тела роботов постепенно заполняется неким духовным содержанием, отрывочным и непонятным для персонажей-роботов; эмоции явно есть, дух очевидно возникает (возможно, так и было задумано Создателем). В данном контексте необходимо вернуться к "библии" начала третьего тысячелетия - "Матрице" тогда ещё братьев Вачовски. "Матрица" - сочетание философской притчи, современной версии Евангелия и фантастической утопии - включает в себя самые актуальные темы постмодернизма: текст, виртуальная реальность, знак, вымысел, бессознательное, измененное сознание, пространство, время, сновидения с главным героем - потенциальным Христом. Попутно заметим, что земная жизнь истинного Мессии, Иисуса Христа, не раз становилась предметом художественного воплощения в кинематографе последних десятилетий, и некоторые фильмы были удостоены похвал "высших эшелонов" католической власти. Однако самая интересная постмодернистическая "картина жизни" на вершине католического Олимпа представлена, на наш взгляд, в итало-испано-французском телесериале "Молодой Папа" ("The Young Pope"), премьера которого состоялась в 2016-2017 гг. практически во всех странах западного мира. Главный герой фильма - американский кардинал Ленни Белардо, который был избран на этот пост с помощью хитроумных интриг. Однако попытки манипулировать "молодым Папой" потерпели неудачу. Оказалось, что Белардо - предельно своенравный, самолюбивый и деспотичный руководитель. "Предыстория" Лен- ни полна нарративов психоанализа (родители-хиппи, бросившие его) и дискурсов самоидентификации (последнее не мешает Папе беседовать с Господом и совершать чудеса). Молодой Папа курит, носит одеяния "от Версаче", он наслаждается своим образом, своей жизнью, однако не желает появляться на публике и быть узнаваемым, отказываясь от фотосессий и сувенирных портретов (постмодернистские стадии самоидентификации, преломленные в интертексте фильма). Обойтись без темы гомосексуализма, присутствующей ныне в каждом более-менее узнаваемом западном фильме, также не получилось. Тема педофилии, актуальная для католической церкви, тоже присутствует. Попутно в фильме затрагиваются и другие темы, связанные с католической церковью и представляющие собой весьма популярные "негативные" нарративы современной поп-культуры: отношения Церкви с государственной властью, шарлатанство в церкви, властолюбие священников, их алчность, продажность и т.д. Таким образом, многие фундаментальные вопросы Церкви и религиозной жизни, действительно, затронуты в сериале, но решены они в совершенно очевидном постмодернистском ключе иронии и пастиша.

Тот факт, что фокус нашего внимания сосредоточен на кинематографе и телевидении, вполне объясним: с ростом зрелищности и в целом визуализации литература теряет свои приоритетные позиции не только в высокой, но и в массовой культуре.

Общепризнано, что массовая культура по определению глубоко вторична, она оперирует "отработанной" культуральной техникой. Однако сегодня ситуация изменилась, поскольку изменился статус как фундаментальной, так и массовой культуры, на фоне которой она существует: фундаментальная культура не является более "пантеоном" высших духовных ценностей, "хранилищем" мудрости и знания прошлых веков и цивилизаций. Таким образом, создается весьма интересный "поворот": у фундаментальной и поп- культуры возникает множество общих текстов, нарративов и "историй". Последнее, так представляется, ещё одно свидетельство того, какие серьезные трансформации происходят на наших глазах, трансформации, которые, с одной стороны, отражают "ситуацию" постмодерна, а с друго легитимность.

2. Научная новизна

Научная новизна исследования заключается в раскрытии специфики концептуальной реконструкции дихотомии "дух-тело" в качестве гендерной оппозиции, сопряженной с постмодернизмом и реализуемой в социальных практиках массовой культуры. Установлено, что основные теоретические подходы к данной дихотомии в постклассической философии являются нестабильными и во многом противоречивыми. Подобная нестабильность в концептуальном поле философии связана с ее главным теоретическим направлением - постмодернизмом. В работе отражается идея концептуальной реконструкции дихотомии "дух-тело" в качестве философской оппозиции, сопряженной с постмодернизмом и реализуемой в социальных практиках массовой культуры.

Выводы

Радикальные трансформации постсовременной жизни отражают ту степень постмодернистского представления о мире, когда философские основоположности нестабильны и оставляют теорию в неустойчивом состоянии постпарадигмальных отношений. На протяжении тысячелетий дихотомия "дух-тело" в трудах классических философов использовалась, трансформируясь контекстуально, в устойчивых дискурсах и дискурсивных практиках. Ключевые изменения в концептосферах человека в мире добра и зла, истины и знания, духовности и красоты произошли - и происходят - с помощью способов, изменяющих опорные понятийные схемы или полностью отвергающих их. Проблема дихотомий, дуализма и бинарных оппозиций, подразумевая в первую очередь дуализм духа и тела, разума и эмоций, репрезентирует антиномическую природу мышления. Отделяя дуальность от дуализма, ученые расширяют возможности различия, поскольку "тело и дух" может быть больше, чем два, но может быть и меньше. Бесспорно, понятие духа открывает огромное пространство для интерпретаций (постмодернистские метафоры и символы, интертекст мифологии, нарративы Евангелия, философские притчи и т.д.).

Для постсовременных философов дихотомия "дух-тело" не означает более истолкование отдельных субстанций, но разработку отношений между ментальными и физическими свойствами. Переосмысливая дихотомию "разум-тело", ученые-постмодернисты теоретизируют тело как когнитивный агент с желаниями, независимыми от разума; возникают понятия "тела без органов" (Ж. Делез, Ф. Гваттари), "тела потребляющего" (З. Бауман), "тела стареющего" (Дж. Андерсон). В постмодерне тело - источник и очарования, и отвращения (Ю. Кристева), и совершенства, и манипуляций (Т. де Лауретис), и разрушения, и восстановления (К. де Стефано). Тело и телесность становятся ключевыми мотивами не только в философии как проявлении "высокой" культуры, но также в дискурсах и нарративах массовой культуры. Массовая культура, по определению, глубоко вторичная, как правило, она оперирует упрощенной художественной техникой. При этом с ростом фактора визуализации доминирование кинематографа и телевидения в массовой культуре становится все более устойчивым. Однако с изменением статуса фундаментальной культуры, которая не является более "пантеоном" высших духовных ценностей, создается весьма интересный "поворот" в статусе массовой культуры: и у первой, и у второй - множество общих интертекстов, нарративов и дискурсов. Последнее, - ещё одно свидетельство того, какие серьезные трансформации происходят на наших глазах, трансформации, которые, с одной стороны, отражают отражают "ситуацию" постмодерна, а, с другой, - придают ей легитимность.

дихотомия дух философия постмодерн

Reference

1. Averintsev, S. S. (2001). Sofiya - Logos. Slovar (2 Edit). Kiev: Dukh i Lltera. (in Russian)

2. Bauman, Z. (2008). LiquidModernity.Y. V. Asochakova (Ed.), Trans. from Engl. St. Petersburg: Piter. (in Russian) Caputo, J. (2015). Truth: Philosophy in Transit. London: Penguin Books. (in English)

3. Cixous, H., & Clйment, C. (1975). La Jeune Nee. Paris: Union Generaled' Editions. (in French)

4. Deleuze, G. (1998). Razlichie i povtorenie. N. B. Mankovskaya, & E. P. Yurovskaya, Trans. from French. St. Petersburg: Petropolis. (in Russian)

5. Deleuze, G. (2001). Empirisme et subjectivite: Essai sur la nature humaineselon Hume. Y. I. Svirskiy, Trans. from French. Moscow: PER SE. (in Russian)

6. Deleuze, G. (2011). Logique du sens. Y. I. Svirskiy, Trans. from French. Moscow: Akademicheskiy Proekt. (in Russian)

7. Eco, U. (2009). La ricercadella lingua perfetta nella cultura Europea. A. Mirolyubova, Trans. St. Petersburg: Alexandria. (in Russian)

8. Garri, E., & Pirsel, M. (2005). Women, knowledge, and reality: Explorations in feminist philosophy. O. V. Dvorkina, Trans. from Engl. Moscow: Rossiyskaya Politicheskaya Entsiklopediya. (in Russian)

9. Gerasimov, D. (2016). Po tustoronu odnomernosti. Serdtse i razum v hristianstve. Moscow: Ridero. (in Russian) Greimas, A. J. (2004). Sйmantique structurale: Recherche de mйthode. L. Zimina, Trans. Moscow: Akademicheskiy Proekt. (in Russian)

10. Jameson, F. (2009). Postmodernism or, the cultural logic of late capitalism. London: Verso Books. (in English) Kemerov, V. Y. (Ed.). (2004). Modern philosophical dictionary (3 Edit.). Moscow: Akademicheskiy Proekt. (in Russian)

11. Lyotard, J.-F. (1979). La condition postmodern: Rapport sur le savoir. Paris: Editions de Minuit. (in French) Moulton, D. (2005). Mif o neytralnosti slova "man". In E. Garri, & M. Pirsel, Women, knowledge, and reality: Explorations in feminist philosophy (pp. 252-269). O. V. Dvorkina, Trans. from Engl. Moscow: Rossiyskaya Politicheskaya Entsiklopediya. (in Russian)

12. Pshinko, A. N, & Vlasova, T. I. (2012). Poznanie i ratsionalnost v culture postmoderna. (Opyt mezhdistsiplinarnogo issledovaniya): Monografiya. Dnipropetrovsk: Makovetskiy. (in Russian)

13. Roberts, M. V. (2010). Dualities: A theology of difference. Louisville: Westminster John Knox Press. (in English) Ryle, G. (2009). The concept of mind: 60th anniversary edition. London: Routledge; New York: Taylor & Francis Group. (in English)

14. Simon, W. (1996). Postmodern sexualities. London and New York: Routledge. (in English)

15. Solovev, Y. A. (1905). Aleksandr Gertsen: Yego zhizn i literaturnaya deyatlnost (2 Edit.). St. Petersburg: F. Pavlen- kova. (in Russian)

16. Svirskiy, J. (2001). Filosofstvovat posredi... . In G. Deleuze, Empirisme et subjectivite. La philosophie critique de Kant. Le Bergsonisme. Spinoza (p. 445). Trans. Moscow: PER SE. (in Russian)

17. Tanney, G. (2009). Rethinking Ryle: A Critical Discussion of the Concept of Mind. In G. Ryle, Theconcept of mind: 60th anniversary edition (pp. 9-57). London: Routledge; New York: Taylor & Francis Group. (in English)

18. Vlasova, T. І. (2013). Femmstska eplstemolohьa і "fflosofiia dualnosti". Ukrainoznavchyi almanakh, 11, 132-134. (in Ukrainian)

19. Zizek, S. (2014). Event: A philosophical journey through a concept. London: Penguin Books. (in English)

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Аверинцев, С. С. София - Логос. Словарь / С. С. Аверинцев. - 2 испр. изд. - Киев : Дух и Литера, 2001. - 460 с.

2. Бауман, З. Текучая современность / З. Бауман ; пер. с англ. и под ред. Ю. В. Асочакова. - Санкт-Петербург : Питер, 2008. - 240 с.

3. Caputo, J. Truth: Philosophy in Transit / J. Caputo. - London : Penguin Books, 2015. - 283 p.

4. Cixous, H. La Jeune Nee / H. Cixous, C. Clйment. - Paris : Union Generaled' Editions, 1975. - 296 p. - (Serie: Femininfutur).

5. Делез, Ж. Различие и повторение / Ж. Делез ; пер. с фр. Н. Б. Маньковской, Э. П. Юровской. - Санкт- Петербург : Петрополис, 1998. - 384 с.

6. Делез, Ж. Эмпиризм и субъективность: опыт о человеческой природе по Юму / Ж. Делез ; пер. с фр. и по- слесл. Я. И. Свирский. - Москва : ПЕР СЭ, 2001. - 480 с.

7. Делез, Ж. Логика смысла / Ж. Делез ; пер. с фр. Я. И. Свирский. - Москва : Академический проект, 2011. - 472 с. - (Серия: Философские технологии).

8. Эко, У. Поиски совершенного языка в европейской культуре / У. Эко ; пер. А. Миролюбова. - Санкт- Петербург : Alexandria, 2009. - 417 c.

9. Женщины, познание и реальность. Исследования по феминистской философии / пер. с англ. О. В. Дворкиной ; сост. Э. Гарри, М. Пирсель. - Москва : Российская политическая энциклопедия, 2005. - 440 с.

10. Герасимов, Д. По ту сторону одномерности. Сердце и разум в христианстве / Д. Герасимов. - Москва : Ridero, 2016. - 80 c.

11. Греймас, А.-Ж. Структурная семантика. Поиск метода / А.-Ж. Греймас ; пер. Л. Зимина. - Москва : Академический проект, 2004. - 368 с. - (Концепции).

12. Jameson, F. Postmodernism or, the Cultural Logic of Late Capitalism / F. Jameson. - London : Verso Books, 2009. - 438 p.

13. Современный философский словарь / под общ. ред. В. Е. Кемерова. - 3-е изд., испр. и доп. - Москва : Академический проект, 2004. - 861 с.

14. Lyotard, J.-F. La condition postmodern: Rapport sur le savoir / J.-F. Lyotard. - Paris : Editions de Minuit, 1979. - 109 p.

15. Моултон, Д. Миф о нейтральности слова "man" / Д. Моултон // Женщины, познание и реальность. Исследования по феминистской философии / пер. с англ. О. В. Дворкиной ; сост. Э. Гарри, М. Пирсель. - Москва : Российская политическая энциклопедия, 2005. - С. 252-269.

16. Пшинько, А. Н. Познание и рациональность в культуре постмодерна. (Опыт междисциплинарного исследования) : монография / А. Н. Пшинько, Т. И. Власова. - Днепропетровск : Маковецкий Ю. В., 2012. - 144 с.

17. Roberts, M. V. Dualities: A Theology of Difference / M. V. Roberts. - Louisville : Westminster John Knox Press, 2010. - 256 p.

18. Ryle, G. The Concept of Mind: 60th Anniversary Edition / G. Ryle. - London : Routledge ; New York : Taylor & Francis Group, 2009. - 324 p.

19. Simon, W. Postmodern Sexualities / W. Simon. - London and New York : Routledge, 1996. - 179 p.

20. Соловьев, Е. А. Александр Герценъ: Его жизнь и литературная деятельность / Е. А. Соловьев. - 2 изд. - Санкт-Петербургъ : Ф. Павленкова, 1905. - 160 с. - (ЖЗЛ, Вып. 229).