Французская революция и становление новой парадигмы наказания: социально-философский аспект

В своей рефлексии над континуумом правопорядков философия права обнаруживает различные, сложные по своему составу конфигурации политико-правовых структур, в которых ученый пытается выявить общие онтологические и аксиологические признаки. Во многом это многообразие ценно для исследователя потому, что позволяет увидеть особенные черты организации на уровне человек-общество- государство вопреки все более складывающейся единой, мондиалистской или глобальной системе, унифицирующей эти пространства в единое поле ценностей и смыслов. Предметом изучения данной статьи является как раз это своеобразие конфигурации отношений власти (в первую очередь, в области юстиции и уголовного наказания), которые возникли во Французской республике как одном из первых государств модернистского типа.

Становление этого государства в результате драматичных событий Великой французской революции, физической и символической казни короля, массовых репрессий, революционных войн, взлета и падения Наполеона сопровождалось поисками французскими политиками и интеллектуалами разрешения вопроса о легитимации нового правопорядка и власти. Эти поиски имели два магистральных направления, первый из которых заключался во все большем нарастании революционных процессов и переходе политического дискурса от обожествлении власти к формируемой в пламени революции «воле народа», «liberte, egalite, fraternite» молодой нации; второе направление представляло собой тотальное насыщение власти грубой, принуждающей силой якобинского террора.

Рационалистическая парадигма эпохи Просвещения и опора на культ Разума в значительной степени трансформировали онто-аксиологические пространства властного дискурса французского, а впоследствии и всего европейского общества. Это отразилось и на оптиках порядка, преступления, наказания. Традиционный, архаичный взгляд на преступление как нарушение божественного Порядка, некой вселенской гармонии; взгляд на возмездие как восстановление этой изначальной гармонии и акцент на неотмщенной жертве как центральной фигуре юстиции уступили свое место просвещенческому взгляду, который перевел преступление и наказание из приватного в публичное пространство в сферу Республики (от лат. Res publika - «общественное дело»), суверенной власти, представляющей интересы революционного французского народа. Этот взгляд предполагал существенный разрыв с прежним метафизически нагруженным содержанием процедур возмездия через преодоление предшествующей традиции, через рационализацию, опредмечивание, объективацию. Государство нового типа преодолевает «варварские» процедуры мести, определяя институт наказания в область «рацио», функционирующего в орбите абстрактного принципа справедливости, выраженного уже не через традиционные принципы талиона и ордалии, а через такие максимы, как «всякое преступление должно быть наказуемым», «степень наказания должна соответствовать тяжести преступления» и т. п.

Для новой эпохи, как отмечает Г. Зиммель, характерно преодоление частного, субъективного, наглядного, и переход к «объективным отношениям», его интеграция в целое социальных институтов и практик [2, с. 262]. Государство рождено посредством «общественного договора», добровольного соглашения об отчуждении части прав некому надличному лицу, коллективному субъекту, Левиафану. Вслед за этим движением Мирового Духа, за целерациональными действиями и философскими программами обнаружилась скрытая сущность революции: террор уничтожил не только старые, отжившее свое структуры, но и многих из самих творцов революции и просвещенческого порядка. Гегелевская триада тезис-анти- тезис-синтез завершается, когда на месте разрушенных структур старого мира, преодолев то социальное движение, которое разрушило их, возникают новые пространства правопо- рядков: «Единство государства не является только единством по контракту - государство надстраивается над всей этой рациональностью и конвенциональностью как явление органическое и иррациональное, и вместе с тем именно единство гарантирует реальность самого процесса государствообразования, защищая его от разрушительной враждебности корыстных и ненадежных партнеров, которые конкурируют и заключают между собой контракты» [2, с. 297].

Новые онто-аксиологические пространства власти и права присваивают себе те функции, которые прежде сопрягались с божественной волей: преступность стала отождествляться с неразумностью, речь зашла о наказании в форме исправления, научения социально (а, следовательно, и рационально) одобряемым правилам через научно обоснованные механизмы и практики. Новый взгляд на преступление сместил акценты с сакрального уровня вторжения греховной природы в божественный порядок на эмпирический уровень иррационального «заблуждения» относительно ценностей и норм рационально-организованного «естественного» порядка. Возникает новый взгляд на преступление как на вызов власти, ее (власти) ничтожение, а значит, наказание должно не восстановить нарушенное равновесие, а, напротив, обозначить неравное состояние между обществом и властью, обнаружив всесокрушающую мощь Левиафана и ничтожность отдельного индивида (статус которого вследствие секуляризации практически утратил свое состояние как носителя «образа и подобия Бога»).

Пространство правопорядков французского государства складывалось весьма непросто (доказательством чего является то, что Французская республика является уже пятой по счету) и в условиях миграционного кризиса и движения «желтых жилетов» остается открытым вопрос об окончательном его упорядочении. Современное французское общество столкнулось с таким явлением, как вызов власти со стороны тех, кто должен защищать его: сотрудников полиции, жандармерии, тюремного ведомства. Новый вектор отношений между представителями власти в лице работников правоохранительных структур и французским обществом перешел из плоскости «общество-власть» в плоскость «полиция-власть». Так, в январе 2018 года в стране прошла бессрочная забастовка работников тюрем, которая охватила практически половину от их общего числа. Поводом для протеста стало «излишне гуманное», по мнению протестующих, отношение к заключенным (по данным профсоюза французских тюремщиков Ufap-Unsa Justice в год на персонал совершается до 5 000 нападений со стороны заключенных) [7]. Еще один повод для недовольства - переполненность тюрем, которая достигла 117,8 %. Многие французские тюрьмы находятся в неудовлетворительном материальном состоянии, показатель суицидов в тюрьмах Франции составляет 12,4 на 10 000 заключенных (средний уровень по Евросоюзу - 7,6) и превышает аналогичный показатель на свободе более чем в 7 раз [7]. французский государство революция власть

Исследования пенитенциарной системы французского социолога Пьера Виктора Турнье показывают, что надзиратели тюрем представляют собой своего рода особую касту во Франции. Эта профессия становится преемственной, свыше 10 % ее представителей - это дети надзирателей. Немало выпускников самых престижных высших школ Франции занимают управленческие должности во французских тюрьмах, статистика показывает, что профсоюзное движение охватывает наибольшее число работников этой категории по сравнению с другими профессиями [6, с. 239]. Хотя денежное довольствие тюремного служащего нельзя назвать высоким, критического дефицита кадров нет, потому что в ситуации регулярно повторяющихся экономических кризисов люди дорожат хоть и небольшим, но стабильным источником дохода. Социологи приводят данные, что поступающие в образовательные учреждения полиции или гражданские вузы Франции, реализующие программы подготовки специалистов для пенитенциарной системы, не преследуют цель получения юридического образования для дальнейшей работы в иных сферах деятельности. Подавляющее число выпускников такого рода учебных заведений связывает свою судьбу со службой в правоохранительных органах. Социологи отмечают, что большая часть лиц, поступающих на работу в тюрьму, представляют среднюю или высшую группу низшего слоя общества, в то время как рядовых работников тюремной службы относят уже к среднему слою, что свидетельствует о повышении их социального статуса, улучшении материального положения, осознания общественной значимости выполняемой ими работы.

И, главное, в контексте рассматриваемой темы: ведущим нематериальным стимулом работы в учреждениях и органах уголовной юстиции Франции является безусловный престиж государственной службы практически во всех слоях общества. Несмотря на все потрясения и идеологические противоречия, Франция как государство воплощает в себе образец бюрократической системы, развитый французскими учеными-легистами из модели Римской империи. Государственная служба здесь выступает как иерархичная, предельно регламентированная, закрытая административная система. Порядок прохождения службы регулируется нормами административного, а не трудового права, что предполагает неравенство сторон, особый порядок разрешения трудовых споров, а также дополнительные ограничения, налагаемые на работника. И в то же время предполагается, что госслужащий находится под особой опекой государства, его жалованье стабильно, наличествуют некоторые социальные гарантии, карьерный рост не стремителен, но постепенен. Таким образом, в условиях политических потрясений и поиска новых форм организация власти-права, именно стабильный бюрократический аппарат представляет собой надежный балансир, обеспечивающий устойчивость государства.

Как можно объяснить феномен неустойчивости пространства правопорядков во Франции вместе с крепким государственным аппаратом?

Полагаем, это может говорить нам о концептуальном несовпадении в понимании природы и идеала политического во французском обществе. Все дело в самой сути политического, которая кроется в противоречиях, в постоянном споре о распределении власти, прав, статусов. И в этом смысле государство нового типа представляет собой не столько «политическое», сколько «полицию» (не в смысле системы органов правопорядка, а в изначальном смысле polis-общины, как принцип администрирования), как процесс упорядочивания, способ организации, символическое упорядочивание социального [5, с. 42]. Если политика, по словам О. фон Бисмарка, есть «искусство возможного» [9], то полиция есть исчезновение политики в особой форме государства, собственно говоря, ее слияние с организацией, с аппаратом. Политическая воля народа, представшая в Революции, была вытеснена полицией как особенной, рациональной, упорядоченной формой организации. Особенно сильное звучание эта тема приобрела в работах великого французского мыслителя М. Фуко, представившего пенитенциарные учреждения с их сетью дисциплинарных практик, как прообраз нового, «прозрачного» мира, как пространство саморегуляции и самонастройки, где тотальная власть пронизывает все и вся, как «Паноптикон» - символ рационального, дегуманного, антиприватного мира.

В заключение можно отметить, что французская государственность (впрочем, как и прекращающийся долгое время экономический и миграционный кризисы, весьма неопределенным представляется будущее Евросоюза. Нарастают сепаратистские тенденции, единая нация уступает место отдельным партиям со своими частными интересами. Деградирует представление о политике как «искусстве возможного» коллективной национальной воли, подменяясь чисто техническим воплощением «полиции». Заканчивается философия политики и права. Деградирует и этика правосознания, превращаясь в механистическую юридическую технику и администрирование. Решение проблем, с которыми сталкивается французская система юстиции лежит на более фундаментальном, чем административно-правовом уровне и требует от французских интеллектуалов (как когда то от великих французских философов-просветителей) дать направление для дальнейшего развития.

Литература

1. Вершинин А.А. Французская общественно-политическая мысль о кризисе современной концепции евроинтеграции. Конкурсы глобальных трансформаций: политика, экономика, право. Т. 10, № 1.

2. Исаев И.А. Топос и номос: пространства правопорядков. М., 2007.

3. Исаев И.А. Господство: Очерки политической философии. М., 2008.

4. Манан П. Общедоступный курс политической философии. М., 2004.

5. May Todd. The Political Thought of Jacques Ranciere: Creating Equality. PA, Edinburgh, 2008.

6. Tournier (Pierre-Victor), Robert (Philippe). Les йtrangers dans les statistiques pйnales, in France, sociйtй pluri-ethnique, quelques recherches sur l'immigration, Mission interministйrielle de recherche expйrimentation (MIRE), 1990.

7. URL: https://www.zakonia.ru/analytics/frantsija-obschenatsionalnaja-tjuremnaja-zabastovka.

8. URL: http://or.fsin.su/upload/territory/Or/ PDF/Pin/PDF/2018/pin_3_2018.pdf.

9. URL: https://dic.academic.ru/dic.nsf/ dic_wingwords/2148.

Bibliography

1. Vershinin A.A. French socio-political thought about the crisis of the modern concept of European integration. Contests of global transformations: politics, Economics, law, V. 10, № 1.

2. Isaev I.A. Topos and NOMOS: spaces of law and order. Moscow, 2007.

3. Isaev I.A. Domination: Essays on political philosophy. Moscow, 2008.

4. Manan P. Public course of political philosophy. Moscow, 2004.

5. May Todd. The Political Thought of Jacques Ranciere: Creating Equality. PA, Edinburgh, 2008.

6. Tournier (Pierre-Victor), Robert (Philippe). Les йtrangers dans les statistiques pйnales, in France, sociйtй pour-ethnique, quelques recherches sur l'immigration, Mission interministйrielle de recherche expйrimentation (MIRE), 1990.

7. URL: https://www.zakonia.ru/analytics/frantsija-obschenatsionalnaja-tjuremnaja-zabastovka.

8. URL: http://or.fsin.su/upload/territory/Or/ PDF/Pin/PDF/2018/pin_3_2018.pdf.

9. URL: https://dic.academic.ru/dic.nsf/ dic_wingwords/2148.

Размещено на Allbest.ru