Философская антропология

Джузеппе Кьеза Прощай, Россия!

9.Испытал я тогда и силу сострадания. Мальчишки постарше стали посылать меня нищенствовать -- маленьким лучше подают. Мне надевали сумку, и я ходил по квартирам, просил хлеба, а они поджидали меня за углом. Но дело оказалось трудным. Очень многие женщины, которые открывали дверь, заводили меня в комнату, разогревали еду и усаживали меня обедать. После того, как я из-за дверей просил “подать голодному кусочек хлеба”, отказаться от еды я не мог. Я заставлял себя съедать один обед за другим и, пройдя один дом, чувствовал себя совершенно больным. А однажды мне досталась, видно, последняя порция супа, со дна кастрюли, и в нем было очень много перца горошком. Я полагал, что нищий должен быть очень скромным и ничего не выплевывать, и жевал и проглатывал весь этот перец. Кончилось тем, что я пообедал у одной учительницы, которая работала вместе с моей матерью и меня знала. Моей матери собрали, сколько могли, продуктов, чем ее удивили -- мы жили не хуже других. Дело выяснилось, и пришлось мне моим приятелям отказать.

Сейчас в Москве другое сострадание и другие нищие. Многие им подают, считают это велением времени. У меня рука не всегда поднимается. В трудные годы мы не подавали, а делились. Помню, проехал через Челябинск, на будущий фронт войны с Японией мой отец, был у нас такой праздник. Привез нам с сестрой плитку шоколада. Сестра свою часть быстро съела, я только попробовал, а четыре дольки положил в запас. Как-то утром слышу -- под окном кто-то играет на скрипке. Посмотрел -- седой старик в шляпе. Мать говорит: «Надо бы что-нибудь дать старику, но совершенно ничего нет в доме». А у меня как раз остался шоколад. Я боялся, что мать не разрешит -- мне самому надо, да и сестре как хотелось сладкого. Но она сказала: «Конечно, пойди и дай», -- и я ей всю жизнь был за это благодарен. Пошел и отдал две дольки.

Знаю, что бывал я и жаден, и несправедлив, обижал людей и сам обижался, но когда я сейчас думаю, как объяснить, что такое был Советский Союз, я вспоминаю, как кормили меня незнакомые люди и с каким достоинством взял у меня шоколадку старик-скрипач.

Кара-Мурза С. Советская цивилизация

10. Это было в сорок первом году. Темная и суровая Москва, спасая нас, детей, от войны, погрузила в поезда и отправила в Сибирь. Мы ехали медленно, задыхаясь от недостатка кислорода и страдал от голода. В Челябинске нас высадили и повели на вокзал. Была ночь.-- Здесь есть пища, -- сказал Николай Петрович, сутулый, желтый от болезни человек.

Вокзал хлестанул по глазам ярким светом. Но скоро мы увидели и другое. Многотысячная толпа беженцев осаждала единственный ресторан. Там Шевелилось что-то черное, и ухало, и кричало. Ближе к нам, прямо на рельсах, стояли, сидели, лежали люди. Здесь начиналась очередь.

Мы стояли и смотрели на окна. Там было тепло, там раздавали людям горячую, дымящуюся жизнь, наполняя ею тарелки. Потом встал наш Николай Петрович на ящик и что-то закричал. И нам было видно, как он нервно вздергивает острые плечи. И голос у него слабый, голос чахоточного человека. Кто из этих голодающих, сутками простаивающих беженцев сможет его услышать?..

А люди вдруг зашевелились. Они подались назад, и маленькая трещинка расколола черную толпу. А потом мы увидели еще: какие-то люди взялись за руки и образовали коридор. Человеческий коридор...

Я потом побродил немало, но всегда мне казалось, что я не перестаю шагать этим человеческим коридором. А тогда -- мы шли через него, качающийся, живой, трудный. И мы не видели лиц, просто стена больших и верных людей. И яркий свет дали. Свет, где нам было очень тепло, где и нам отвалили по целой порции жизни, горячей жизни, наполнив ею до краев дымящиеся тарелки.

А. Приставкин Человеческий коридор

6. Прочитайте данный отрывок из диалога Платона и напишите:

а) как связаны, по Сократу, справедливость и счастье,

б) в чем заключается наибольшее зло

в) почему терпеть несправедливость лучше, чем ее причинять,

г) прав или не прав Сократ - сформулируйте свое мнение и обоснуйте его

Сократ. Людей достойных и честных -- и мужчин, и женщин -- я зову счастливыми, несправедливых и дурных -- несчастными.

Пол. Значит, этот самый Архелай, по твоему разумению, несчастен?

Сократ. Да, мой друг, если он несправедлив.

Пол. Какое уж тут «справедлив»! Он не имел ни малейших прав на власть, которою ныне владеет, потому что родился от рабыни Алкета, брата Пердикки, и, рассуждая по справедливости, сам был Алкетовым рабом, а если бы пожелал соблюдать справедливость, то и поныне оставался бы в рабстве у Алкета, и был бы счастлив -- по твоему разумению. Но вместо того он дошел до последних пределов несчастья, потому что учинил чудовищные несправедливости. Начал он с того, что пригласил к себе господина своего и дядю, пообещав вернуть ему власть, которой того лишил Пердикка, и, напоив гостей допьяна -- и самого Алкета, и сына его Александра, своего двоюродного брата и почти ровесника, -- взвалил обоих на телегу, вывез среди ночи в поле и зарезал, а трупы исчезли бесследно. Совершив такую несправедливость, он даже не заметил, что стал несчастнейшим из людей, и никакого раскаяния не испытывал, а немного спустя не пожелал стать счастливым, потому что не воспитал в согласии со справедливостью своего брата, мальчика лет семи, законного сына Пердикки, и не передал ему власть, которая тому принадлежала по справедливости, но утопил ребенка в колодце, матери же его, Клеопатре, объявил, что тот гонялся за гусем, упал вводу и захлебнулся. И вот теперь, самый заклятый враг справедливости в Македонии, он, разумеется, и самый несчастный из македонян, а вовсе не самый счастливый, и, вероятно, в Афинах найдутся люди, и ты между ними первый, Сократ, которые предпочтут поменяться местами с кем угодно из македонян, только не с Архелаем!

Сократ. Еще в начале нашего разговора, Пол, я похвалил тебя за хорошую, на мой взгляд, выучку в красноречии, но заметил, что искусство вести беседу ты оставил без должного внимания. Вот и теперь: это, стало быть, довод, которым меня мог бы изобличить и ребенок, и ты полагаешь, будто с его помощью надежно опроверг мое утверждение, что несправедливый не бывает счастлив? С чего бы это, добрейший мой? Наоборот, ни в одном слове я с тобой не согласен!

Пол. Просто не хочешь согласиться, а думаешь так же, как я.

Сократ. Ты полагаешь, что человек несправедливый и преступный может быть счастлив, раз, по твоему мнению, Архелай счастлив, хотя и несправедлив. Так мы должны тебя понимать или как-нибудь иначе?

Пол. Именно так.

Сократ. А я утверждаю, что не может. Это первое наше разногласие. Ну, хорошо, а когда придет возмездие и кара, несправедливый и тогда будет счастлив?

Пол. Конечно, нет! Тогда он будет самым несчастным на свете.

Сократ. Но если кара несправедливого не постигнет, он, по-твоему, будет счастлив?

Пол Да.

Сократ.А, по моему мнению, Пол, человек несправедливый и преступный несчастлив при всех обстоятельствах, но он особенно несчастлив, если уходит от возмездия и остается безнаказанным, и не так несчастлив, если понесет наказание и узнает возмездие богов и людей.

Пол. Но это нелепость, Сократ!

Сократ Я постараюсь разубедить тебя, приятель, чтобы и ты разделил мое суждение; потому что ты мне друг, так я считаю. Стало быть, мы расходимся вот в чем (следи за мною внимательно): я утверждал раньше, что поступать несправедливо хуже, чем терпеть несправедливость.

Пол. Именно так.

Сократ. А ты -- что хуже терпеть.

Пол. Да.

Сократ. И еще я говорил, что несправедливые несчастны, а ты это отверг.

Пол. Да, клянусь Зевсом!

Сократ. Таково твое суждение, Пол.

Пол. И правильное суждение.

Сократ. Может быть. Ты сказал, что несправедливые счастливы, если остаются безнаказанными.

Пол. Совершенно верно.

Сократ. А я утверждаю, что они самые несчастные и что те, кто понесет наказание, менее несчастны. Ты и это намерен опровергать?

Пол. Ну, это опровергнуть еще потруднее прежнего, Сократ!

Сократ. Нет, Пол, не труднее, а невозможно: истину вообще нельзя опровергнуть.

Пол. Что ты говоришь?! Если человек замыслил несправедливость, например -- стать тираном, а его схватят и, схвативши, растянут на дыбе, оскопят, выжгут глаза, истерзают всевозможными, самыми разнообразными и самыми мучительными пытками да еще заставят смотреть, как пытают его детей и жену, а в конце концов распнут или сожгут на медленном огне -- в этом случае он будет счастливее, чем если бы ему удалось спастись и сделаться тираном и править городом до конца своих дней, поступая как вздумается, возбуждая зависть и слывя счастливцем и меж согражданами, и среди чужеземцев? Это ли, по-твоему, невозможно опровергнуть?

Сократ. Раньше ты взывал к свидетелям, почтеннейший Пол, а теперь запугиваешь меня, но опять-таки не опровергаешь. Впрочем, напомни мне, пожалуйста, одну подробность. «Если несправедливо замыслит стать тираном» -- так ты выразился?

Пол. Так.

Сократ. Тогда счастливее ни тот ни другой из них не будет -- ни тот, кто захватит тираническую власть вопреки справедливости, ни тот, кто понесет наказание: из двух несчастных ни один не может называться «более счастливым». Но более несчастным будет тот, кто спасется и станет тираном. Что это, Пол? Ты смеешься? Это, видно, еще один способ опровержения: если тебе что скажут, в ответ насмехаться, а не возражать?

Пол. Не кажется ли тебе, Сократ, что ты уже полностью опровергнут, раз говоришь такое, чего ни один человек не скажет? Спроси любого из тех, кто здесь.

Сократ. По моему суждению, и я, и ты, и остальные люди -- все мы считаем, что хуже творить несправедливость, чем ее терпеть, и оставаться безнаказанным, чем нести наказание.

Пол. А по-моему, ни я и никто из людей этого не считает. Ты-то сам разве предпочел бы терпеть несправедливость, чем причинять ее другому?

Сократ. Да, и ты тоже, и все остальные.

Пол. Ничего подобного: ни я, ни ты и вообще никто!

Сократ. Не хочешь ли ответить на вопрос?

Пол. Очень хочу! Любопытно, что ты теперь станешь говорить.

Сократ. Сейчас узнаешь, только для этого отвечай так, как если бы мы всё начали сначала. Как тебе кажется, Пол, что хуже -- причинять несправедливость или терпеть?

Пол. По-моему, терпеть.

Сократ.А безобразнее [постыднее] что? Причинять несправедливость или терпеть? Отвечай.

Пол. Причинять несправедливость.

Сократ.Но значит, и хуже, если постыднее?

Пол.Никоим образом!

Сократ. Понимаю. По-видимому, прекрасное для тебя -- не то же, что доброе, и дурное -- не то же, что безобразное.

Пол. Нет, конечно!

Сократ. Значит, безобразное определим через противоположное -- через страдание и зло?

Пол. Обязательно!

Сократ. Стало быть, если из двух прекрасных вещей одна более прекрасна, она прекраснее оттого, что превосходит другую либо тем, либо другим, либо тем и другим вместе -- удовольствием, пользой или удовольствием и пользой одновременно?

Пол. Конечно.

Сократ. А если из двух безобразных вещей одна более безобразна, она окажется безобразнее потому, что превосходит другую страданием либо злом? Или это не обязательно?

Пол. Обязательно.

Сократ. Давай-ка теперь вспомним, что говорилось недавно о несправедливости, которую терпишь или причиняешь сам. Не говорил ли ты, что терпеть несправедливость хуже, а причинять -- безобразнее [постыднее]?

Пол. Говорил.

Сократ. Стало быть, если причинять несправедливость безобразнее, чем ее терпеть, то первое либо мучительнее и тогда безобразнее оттого, что превосходит второе страданием либо оно [превосходит] его злом, либо тем и другим. Это тоже обязательно или же нет?

Пол. А как же иначе!

Сократ. Разберем сперва, действительно ли первое превосходит второе страданием и больше ли страдают те, кто чинит несправедливость, чем те, кто ее переносит.

Пол. Это уж ни в коем случае, Сократ!

Сократ. Страданием, стало быть, первое не превосходит второе?

Пол. Нет, конечно.

Сократ. Значит, если не страданием, то и не злом и страданием вместе.

Пол. Кажется, так.

Сократ. Остается, значит, другое.

Пол. Да.

Сократ. То есть зло.

Пол. Похоже, что так.

Сократ. Но если причинять несправедливость -- большее зло, чем переносить, значит, первое хуже второго.

Пол. Очевидно, да.

Сократ. Не согласился ли ты недавно с общим мнением, что творить несправедливость безобразнее, чем испытывать ее на себе?

Пол. Согласился.

Сократ. А теперь выяснилось, что [не только безобразнее, но] и хуже.

Пол. Похоже, что так.

Сократ.А большее зло и большее безобразие ты предпочел бы меньшему? Отвечай смело, Пол, не бойся -- ты ничем себе не повредишь. Спокойно доверься разуму, словно врачу, и отвечай на мой вопрос «да» или «нет».

Пол. Нет, не предпочел бы, Сократ.

Сократ А другой какой-нибудь человек?

Пол Думаю, что нет, по крайней мере после такого рассуждения.

Сократ. Стало быть, я верно говорил, что ни я, ни ты и вообще никто из людей не предпочел бы чинить несправедливость, чем терпеть, потому что чинить ее -- хуже.

Пол. Видимо, так.

Сократ. Но то, что приносит самый большой вред, должно быть самым большим на свете злом.

Пол. Да.

Сократ. Стало быть, несправедливость, невоздержность и вообще всякая испорченность души -- величайшее на свете зло?

Пол. Видимо, так.

…

Сократ. Не ясно ли нам, что наказание освобождает от величайшего зла -- от испорченности?

Пол. Ясно.

Сократ. Возмездие вразумляет и делает более справедливым, оно владеет целебною силой против испорченности.

Пол. Да.

Сократ. Стало быть, самый счастливый тот, у кого душа вообще не затронута злом, раз уже выяснилось, что именно в этом самое большое зло.

Пол. Бесспорно.

Сократ. Вторым же, верно, будет тот, кто избавляется от зла.

Пол. Похоже, что так.

Сократ. А это такой человек, который выслушивает внушения, терпит брань и несет наказание.

Пол. Да.

Сократ. И стало быть, хуже всех живет тот, кто остается несправедливым и не избавляется [от этого зла].

Пол.

Видимо, так

Сократ. А это как раз тот человек, что творит величайшие преступления и величайшую несправедливость и, однако ж, успешно избегает и внушений, и возмездия, и заслуженной кары, как, по твоим словам, удается Архелаю, да и остальным тиранам тоже, и ораторам, и властителям. Так?

Пол. Похоже, что да.

7. Прочитайте данный текст Гельвеция и напишите:

а) что движет людьми, согласно Гельвецию,

б) какие виды страданий он выделяет, в) как он объясняет угрызения совести,

в) как объясняет печаль по поводу смерти друга,

г) какие два вида радости он выделяет,

д) с какой теорией сущности человека связаны его взгляды ,

е) какие слабые места и противоречия можно отметить в рассуждениях Гельвеция, согласны ли вы с ним, и почему?.

Ремесленник и крестьянин размышляют, воображают, трудятся для того, чтобы одеться, чтобы нарядить свою любовницу или свою жену, доставить им развлечения, прокормить себя и свою семью, наконец, испытывать наслаждение, связанное с удовлетворением физической потребности. Следовательно, физическая чувствительность есть единственный двигатель человека.

Я знаю два рода страданий: действительное страдание и страдание, связанное с предвидением. Когда я умираю от голода, то я испытываю действительное страдание. Когда я предвижу, что я вскоре умру от голода, то я испытываю страдание от этого предвидения, впечатление от которого тем сильнее, чем более близким и сильным должно быть это страдание. Преступник, идущий на эшафот, не испытывает еще никакого мучения; однако предвидение, приближающее казнь, является уже его началом.

Угрызения, совести суть не что иное, как предвидение физических страданий, которым подвергает нас преступление. Следовательно, угрызения совести в нас суть результат физической чувствительности. Я дрожу при виде огня, колес, бичей, которые зажигает, сгибает и сплетает воображение живописца или поэта, изображающее Тартар. Если человек лишен страха, если он стоит выше законов, то он совершает без раскаяния бесчестный, но выгодный для него поступок, по крайней мере до тех пор, пока он еще не приобрел добродетельных привычек. Раз эти привычки усвоены, то им нельзя изменить, не испытывая неприятного тайного чувства и беспокойства, которое тоже называют угрызением совести.

Опыт показывает, что всякий поступок, не влекущий для нас наказания по закону и не наказываемый бесчестием, совершается вообще всегда без угрызений совести. Солон и Платон любили женщин и даже юношей и признавались в этом6. Воровство не наказывалось в Спарте, и лакедемоняне воровали без угрызений совести. Восточные государи могут безнаказанно обременять своих подданных налогами, и они обременяют их ими. Инквизитор может безнаказанно сжечь любого человека, придерживающегося иных взглядов, чем он, по некоторым метафизическим вопросам, и он мстит без всяких угрызений совести ужасными муками за легкую обиду, нанесенную его тщеславию противоположным мнением какого-нибудь еврея или неверующего. Таким образом, угрызения совести обязаны своим существованием страху наказания или же стыду, который можно всегда, как я уже сказал, свести к физическому страданию.

Равным образом физической чувствительностью объясняются слезы, которые я проливаю над урной друга. Смерть отняла его у меня; я оплакиваю в нем человека, беседа с которым избавляла бы меня от скуки -- этого душевного недомогания, являющегося в действительности физическим страданием; я оплакиваю того, кто рискнул бы своей жизнью р состоянием, чтобы спасти меня от смерти и от страданий, и кто, занятый непрерывно мыслью о моем счастье, желал бесконечно продлить его при помощи всяческих удовольствий. Если погрузиться в глубины своей души и покопаться в них, то во всех этих чувствах можно заметить лишь дальнейшее развитие физического удовольствия пли страдания. На что только не способно это страдание! С его помощью правитель обуздывает пороки и обезоруживает убийц.

Есть два рода удовольствий, подобно тому как есть два рода страданий: одно -- это физическое удовольствие, другое -- удовольствие от предвидения. Если человек любит прекрасных рабынь и красивые картины, то, найдя сокровище, он приходит в восторг. Скажут, он, однако, не испытывает еще никакого физического удовольствия. Это верно. Но в этот момент он приобретает средства доставить себе предметы своих желаний. Одно это предвидение близкого удовольствия есть уже удовольствие. Если бы он не любил прекрасных рабынь и прекрасные картины, он был бы равнодушен к находке этих сокровищ. Следовательно, удовольствие от предвидения всегда предполагает существование удовольствий, испытываемых чувствами. Надежда наслаждаться завтра своей любовницей делает меня сегодня счастливым. Предвидение или память превращает в реальное наслаждение приобретение всех средств, способных доставить мне удовольствие. Действительно, почему я испытываю приятное ощущение всякий раз, когда добиваюсь более высокой степени почета, уважения к себе, богатств и особенно власти? Потому, что я считаю власть самым надежным средством увеличить свое счастье.

Гельвеций О человеке.

8. Сделайте хотя бы одно духовное упражнение и напишите, достигнут ли результат

УПРАЖНЕНИЯ

1. Базовые правила поведения по отношению к природе

Я хотел бы, дав слово известному амеpиканскому экофилософу Полу Тейлоpу, автоpу книги «Уважение к пpиpоде». Он pазpаботал четыpе базовых пpавила человеческого поведения по отношению к пpиpоде и шесть моpальных пpинципов, на основе котоpых они осуществляются.

Четыpе базовых пpавила поведения

1. Пpавило непpичинения вpеда. Пpизывает не пpичинять вpеда любой сущности в пpиpоде, котоpая имеет свое собственное благо. Это означает не убивать оpганизм или pазpушать популяцию вида или биотическое сообщество, воздеpживаться от любого действия, котоpое может быть губительным для оpганизма, популяции вида или сообщества.

2. Пpавило невмешательства. Пpизывает нас воздеpживаться от того, чтобы огpаничивать свободу отдельных оpганизмов, а также тpебует общей политики «pуки пpочь» по отношению к экосистемам и биотическим сообществам.

3. Пpавило веpности. Это пpавило пpименяется только к человеческому поведению в отношении индивидуальных животных, котоpых человек может обмануть или пpедать. Если животное относится к нам с довеpием, мы обязаны опpавдать ожидания животного.

4. Пpавило восстановления спpаведливости. Это пpавило накладывает обязанность восстановить pавновесие спpаведливости между человеком и пpиpодой, когда человек совеpшил по отношению к ней непpавильный поступок. Основными способами восстановления спpаведливости могут быть создание новых заповедников и заказников, восстановление pедких видов, очистка воды и воздуха.

Из всех пеpечисленных четыpех пpавил, по мнению П. Тейлоpа, наиболее важным является пpавило непpичинения вpеда.

2. Шесть моpальных пpинципов отношения к природе

1. Пpинцип защиты человека. Действия, напpавленные на защиту человека от агpессии, допустимы, даже если они сопpовождаются убийством или повpеждением отдельных звеpей или pастений, или даже уничтожением целых видов или экосистем.

2. Пpинцип сохpанения человека. Действия, необходимые для осуществления своих жизненных потpебностей или жизненных потpебностей дpугих людей, допустимы, даже если они тpебуют посягательств на жизненные потpебности отдельных животных и pастений или даже целых видов или экосистем.

3. Пpинцип пpопоpциональности. Действия, напpавленные на осуществление несущественных интеpесов людей не позволительны в случае их посягательства на жизненные интеpесы животных и pастений и несовместимы с позицией уважения к пpиpоде.

4. Пpинцип минимального вpеда. Действия, напpавленные на осуществление некотоpых жизненных интеpесов людей, допустимы, если они посягают на жизненные интеpесы животных или pастений, пpи условии, что они совместимы с позицией уважения пpиpоды и что дpугие способы, пpи котоpых наносится меньший вpед - отсутствуют.

5. Пpинцип спpаведливости pаспpеделения. Пpи условии наличия pавенства интеpесов стоpон (когда они все жизненные) и пpи условии существования пpиpодного источника блага, котоpое может быть использовано любой из стоpон, каждая стоpона должна pассчитывать на pавную долю.

6. Пpинцип восстановления спpаведливости. После пpименения пpинципа минимального вpеда или пpинципа спpаведливого pаспpеделения (пpи условии, что он не был пpименен безукоpизненно) необходима некая компенсация наших действия, дабы это отвечало уважению пpиpоде .

3. Методы самоанализа по Эриху Фромму

(1) Вы можете вспомнить мысли, которые мешали вам, когда вы пытались быть неподвижным, и затем «найти среди них свой путь» с целью увидеть, есть ли между ними что то общее и что это может быть. Или вы можете продолжить, наблюдая за определенными симптомами, такими, как чувство усталости (несмотря на достаточный сон), депрессии или злости, затем «поощущать», чем была вызвана реакция и какой подсознательный опыт стоит за осознанным чувством.

Пример: мужчина влюбился в девушку. Через несколько месяцев он вдруг чувствует усталость, депрессию, апатию. Он может попытаться найти всевозможные разумные объяснения, например, что у него не ладится на работе (на самом деле это может быть вызвано теми же причинами, что и усталость) или что он расстроен и разочарован политическими переменами. Или он может серьезно простудиться и таким образом найти в этом подходящий ответ. Но если он способен прочувствовать свои чувства, то сможет выяснить, что в последнее время он придирается по мелочам к своей девушке, что у него был сон, где у нее было страшное лицо и она ему изменяла. Или он сможет заметить, что хотя раньше он всегда с радостью виделся с ней, то теперь он находит причины, чтобы отложить запланированную встречу. Эти и многие другие маленькие признаки могут показать ему, что в его отношении к ней что то не так. Если он сконцентрируется на своих чувствах, то может неожиданно обнаружить, что ее образ изменился, что в состоянии первого расцветающего эротического и сексуального влечения к ней он не заметил определенные негативные черты и ее сладкая улыбка теперь кажется расчетливой и холодной.

Он сможет проследить эти изменения в своих впечатлениях до того вечера, когда вошел в комнату и увидел, как она разговаривает с другими людьми, прежде чем она его заметила. В этот момент ему стало почти плохо, но он поборол это чувство, как «невротическое» и иррациональное, но потом, на следующее утро, он проснулся с чувством депрессии, от которого страдает вот уже несколько недель. Он попытается подавить новое осознание и свои сомнения, потому что на уровне сознательной жизни сценарий любви и восхищения все еще выполняется. Конфликт проявился в тупиковой форме, в апатии и депрессии, потому что человек не может ни продолжать свое «любовное увлечение» с радостным и искренним сердцем, ни порвать его, потому что он подавил осознание изменений в своих чувствах. Как только его глаза откроются, он сможет восстановить свое чувство реальности, ясно понять, что же он чувствует, и с реальной болью - но без депрессии - прекратить эти отношения.

(2) Другой подход относится к методу свободных ассоциаций. Человек перестает контролировать своим мысли, разрешает появляться любым мыслям и пытается тщательно их исследовать с целью найти между ними скрытые связи, точки сопротивления, когда он чувствует, что то похожее на остановку потока мыслей - и так до тех пор, пока отдельные моменты, которые раньше не были осознаны, не выйдут на поверхность.

(3) Еще один подход - автобиографический. Под этим я понимаю размышления о вашей истории, начиная с раннего детства и заканчивая планируемым будущим развитием. Попробуйте составить картину значимых событий, ваших ранних страхов, надежд, разочарований, событий, которые уменьшили вашу веру в людей и самого себя.

Спросите себя: от кого я завишу? Каковы мои главные страхи? Кем я должен был быть при рождении? Каковы были мои цели и как они изменились? Какие были развилки на моем пути, где я выбрал неверное направление и пошел не той дорогой? Какие усилия я предпринимал, чтобы исправить ошибки и вернуться на правильный путь? Кто я теперь и кем бы я был, если бы всегда принимал правильные решения и избегал серьезных ошибок? Кем я хотел быть раньше, теперь и в будущем? Каково мое представление о самом себе? Какое впечатление я хочу производить на других людей? В чем несоответствие между этими двумя представлениями как самими по себе, так и в том, что я чувствую в моем истинном «я»? Кем я стану, если продолжу жить так, как живу сейчас? На какие условия, способствующие моему развитию, я рассчитываю? Какие альтернативы для дальнейшего развития сейчас открыты для меня? Что я должен делать, чтобы реализовать возможности, которые выбрал?

Автобиографическое исследование не должно состоять из абстрактных конструкций в терминах психоаналитического теоретизирования, а должно оставаться на эмпирическом уровне «видения», ощущений и представлений, сводя к минимуму теоретические размышления.

(4) Тесно связан с автобиографическим подход, пытающийся вскрыть несоответствия, существующие между нашими осознанными жизненными целями и теми, которые мы не осознаем, но которые все же определяют нашу жизнь. У большинства людей есть два жизненных сюжета: осознанный, «официальный», который является «заголовком на обложке», и тайный сюжет, который и определяет наше поведение. Несоответствие между секретным и сознательным сюжетами показано во многих древнегреческих драмах, в которых «секретный сюжет» приписывается «судьбе» (moira). Moira - это отчужденная форма подсознательного сюжета человеческой жизни, который находится внутри него и определяет его жизнь. Драма об Эдипе, к примеру, показывает это несоответствие со всей ясностью: секретный сюжет Эдипа - это убить своего отца и жениться на матери; его сознательный жизненный сюжет состоит в том, чтобы избежать преступления при всех обстоятельствах. Все же секретный сюжет оказывается сильнее; против своего намерения и не осознавая, что делает, он живет согласно секретному сюжету.

Размер несоответствия между сознательным и подсознательным сюжетами очень сильно варьируется у разных людей. На одном конце этого континуума люди, у которых нет секретного сюжета, потому что человек достиг такого состояния, что стал единым целым с самим собой и не нуждается в подавлении чего либо. На другом конце может не быть секретного сюжета потому, что человек до такой степени идентифицирует себя со своим «плохим я», что даже не пытается притворяться, что существует «лучший я». Первых иногда называют «истинными личностями», «осознанными личностями». Последние - это тяжело больные люди, для которых можно использовать множество формулировок их диагнозов - не добавляющих, впрочем, ничего к их пониманию. Подавляющее большинство людей можно разместить на континууме между этими двумя крайностями, но даже в этой «средней» группе можно заметить важное отличие. Есть люди, чей сознательный сюжет представляет собой идеализацию того, к чему они стремятся на самом деле, и, таким образом, оба сюжета, по сути, схожи. Тогда как у других «заголовок на обложке» являет полную противоположность секретному сюжету; он служит лишь для прикрытия, чтобы еще лучше следовать тайному сюжету.

В случаях значительных противоречий между двумя сюжетами возникают серьезные конфликты, отсутствие безопасности, сомнения и трата энергии впустую, и в результате развиваются различные симптомы. Как может быть иначе, когда человек постоянно должен тратить много энергии на то, чтобы избегать осознания внутренних противоречий, чтобы прекратить мучиться сомнениями в своей идентичности и подавлять свое собственное смутное ощущение недостатка искренности и целостности. Его единственная альтернатива: либо продолжать находиться в тревожном состоянии, или проникнуть к глубоко скрытым слоям своего жизненного опыта, но второй процесс также неизбежно связан с появлением большой доли страха.

(5) Пятый подход состоит в концентрации ваших мыслей и чувств вокруг целей жизни, таких, как преодоление жадности, ненависти, иллюзий, страха, нарциссизма, стяжательства, садизма, мазохизма, лживости, недостатка аутентичности, отчуждения, безразличия, некрофилии, мужской патриархальной доминантности или связанного с этим женского подчинения, и достижение независимости, способности критически мыслить, отдавать, любить. Этот подход заключается в попытке открыть неосознанное присутствие любых из этих «плохих» качеств, как они устроены, как они формируют структуру вашего характера, условия их развития. Этот процесс зачастую очень болезненный и может вызвать большое беспокойство. Он требует, чтобы мы осознали свою зависимость, когда верим в то, что влюблены и лояльны; чтобы мы осознали свою самовлюбленность (нарциссизм), когда верим, что всегда добры и предупредительны; чтобы мы осознали наш садизм, когда верим, что желаем другим только добра; свою разрушительность, когда верим, что это наше чувство справедливости взывает к наказанию; чтобы мы осознали нашу трусость, когда верим, что действуем чрезвычайно предусмотрительно и «реалистично»; чтобы мы осознали свою боязнь свободы, когда думаем, что всего лишь не хотим никого обидеть, чтобы мы осознали свою неискренность, когда думаем, что лишь не хотим быть жестокими; чтобы мы осознали свое коварство, когда верим, что абсолютно объективны. Как сказал Гете, только если мы сможем «представить себя авторами всех мыслимых преступлений» и как это плохо, мы сможем быть достаточно уверены, что сбросили маски и находимся на пути к осознанию того, кто же мы на самом деле.

Когда мы откроем элементы самолюбования в нашей дружественности или садистские наклонности в нашей готовности помочь, шок может быть таким сильным, что в этот момент мы почувствуем себя полностью бесполезными созданиями, о которых ничего хорошего сказать нельзя. Но если мы не позволим этому потрясению остановить нас и продолжим самоанализ, то сможем обнаружить, что этот шок настолько велик - из за нашего нарциссического мнения о себе, - что служит препятствием на пути дальнейшего анализа и что не только негативные желания, которые мы в себе открыли, являются нашими движущими силами. В тех случаях, когда это происходит, человек скорее всего пойдет на поводу у своего сопротивления и прекратит анализ.

Далее я хочу сделать несколько общих замечаний о методе самоанализа.

Чрезвычайно важно проводить его, как и медитацию и концентрацию, регулярно, а не только «когда вы в настроении». Если кто то говорит, что у него не хватает для этого времени, он просто заявляет, что не считает это важным. Если у него нет времени, он может его найти, и настолько очевидно, что это вопрос важности, которую он придает самоанализу, что бесполезно объяснять ему, как он может найти время. Вероятно, я должен добавить, что не имею в виду, что самоанализ должен стать ритуалом, не допускающим исключений. Бывают, конечно, случаи, когда совершенно невозможно им заняться и его нужно сразу прекращать. Кроме того, процесс самоанализа не должен носить характер подневольной работы, обязанности, исполняемой с мрачным настроением, но все же необходимой для достижения определенной цели. Так же, как и результат, сам процесс должен быть освобождающим и радостным, даже если к нему примешиваются страдания, боль, беспокойство и разочарование.

Самоанализ нужно делать как минимум тридцать минут каждое утро, если возможно, в одно и то же время и в одном месте, и категорически следует избегать внешних воздействий. Его можно делать и во время прогулки, хотя на улицах большого города слишком неспокойно. Но самоанализ и особенно упражнения по дыханию и осознанию можно делать всегда, когда вы не заняты чем то другим. Есть много случаев, когда вы вынуждены ждать или когда вам «нечем заняться», например, в метро или самолете. Все эти случаи следует использовать для самопознания того или иного рода, а не для чтения журнала, разговоров или мечтаний. Когда у вас появится привычка делать это, такие ситуации, когда вам «нечем заняться», станут долгожданными, потому что они обогащают и приятны.

Размещено на Allbest.ru

...