"Вечная философия" единой традиции в символах

Вернемся к Матжиои и его расшифровке изначального символа Тай-цзи и И-цзин. Невозможно представить здесь все элементы, мы отметим пунктирно некоторые, смысл которых понадобиться нам впоследствии. «Существует столько стадий человеческого существования, сколько существует гексаграмм, то есть шестьдесят четыре» Матжиои. Метафизический путь. С. 106.. Книга И-цзин есть изложение предсказательной науки с математической точки зрения, это не гороскопы. Только математика здесь другая, не современная, которая носит профанный характер. Напротив, это - священная наука, не причастная аналитическим и механическим методам. Поэтому Матжиои скептически относится ко всем современным истолкованиям и цифровым соотнесениям элементов этой удивительной и загадочной доктрины. Тот ряд чисел, который мы представили выше, не есть интерпретация в собственном смысле слова, это есть вариант того ритма, который характеризует проявление изначального Принципа-без-форм в поток форм и возвращения в изначальное состояние. Почему у нас получился такой странный шаг этого ритма? Потому что мы воспользовались самой общей формой, а именно, натуральным числом, которое может быть либо четным, либо нечетным. Двойственность - самая общая форма проявления. Поскольку мы всего лишь микрокосмы, то нам надлежит подумать о минимальном шаге вселенского ритма. Он получился таким. Существует множество разных ритмов, «в пустоте также есть ритм» Миямото Мусаси. Книга пяти колец. С. 18..

Даосизм также основан на доктрине, изложенный в триграммах, которые суть изначальный язык священной науки космогонии. Дадим слово авторитету в переводе этого языка на доступный пониманию язык слов: «Мы должны понимать под Дао (что обычно и довольно точно переводится как Путь) ряд, сумму и результат всех видоизменений Вселенной, или, как теперь принято говорить, различные состояния проявленного Тянь, независимо от всех объективных связей» Матжиои. Метафизический путь. С. 120.. В этом, однако, источник заблуждений. Они исходят от нашей несостоятельности и относительности, «то есть от нашей формы, то есть от нашего аналитического деления, то есть множественности существ. Очевидно, что эта множественность постоянно меняется, что она пребывает во времени, что она объективна. Все представления, которые созданы в ее среде и на ее уровне, не являются, следовательно, ни чистыми Идеями, ни аспектами Истины. Они мимолетны, неустойчивы, ошибочны» Там же. С. 125-126.. Множественность форм подчинена переменам и преобразованиям. Только они постоянны. «Здесь вся восточная Книга Бытия. Нет творения (в том механическом и материальном смысле, который обычно связывается с этим выражением); но есть порождение существ посредством видоизменения бытия, и ничего более; видоизменение образует настоящий момент, бесконечно малую частицу которого мы видим в земной жизни; преобразование означает возвращение существ, пребывающих в видоизменении, в неизменное Бытие, и это механизм, который возглавляет это поглощение. Путь неба, следовательно, включает в себя одновременно и выделение форм, и возвращение в состояние вне форм» Там же. С. 134.. Человечество - не самая важная из форм, нам она интересна в силу того, что мы существуем в этой форме. Когда она будет исчерпана, мы будем существовать в другой форме, перейдя из актуального видоизменения к последующему видоизменению «за пределами этого человеческого состояния и выше него... Человечество... является с метафизической точки зрения одно из Форм Вселенной (а земное человечество есть одно из видоизменений этой формы). В той же мере и настолько же точно, как и все остальные, без малейшей возможности какого-то особого отношения, эта форма исходит из Совершенства благодаря принципу деятельной причинности, проходит через все видоизменения и достигает преобразования, посредством которого она воссоединяется с Совершенством. Ни одна форма не ускользает от этого вечного закона, и это и есть Гармония; это гармония Пути, Дао. Человечество исходит из Бесконечности. Человечество возвращается в Бесконечность.. Мы все, видимые и невидимые формы Вселенной, являемся эманациями Бесконечности: мы никак не можем из нее выйти, мы всегда с ней, в сущности, связаны; и мы остаемся и после пребывания в этом мире форм в этой Бесконечности, неуловимыми, микроскопическими, но непреложно необходимыми молекулами которой мы никогда не перестаем быть» Там же. С. 141-143.. Тетрагамматон Вэнь-Вана из четырех терминов есть идеограмма судьбы Вселенной и каждого существа и каждой формы, в том числе и человечества. Он поэтому есть сердце И-цзина. Толкования И-цзина - сложная наука, его внутренний порядок настолько логичен, красив и строен, а смысл настолько загадочен, что эта задача под силу только мудрецам Востока. Мы же должны ограничиться лишь теми выводами, который нам предоставил Матжиои, который выступает как посредник, вызывающий доверие. Это редкий случай, когда западный человек судит о восточной мудрости. Однако отсутствие в нем дерзости и, напротив, присутствие удивительной скромности при глубоких познаниях предмета невольно вызывает доверие к сказанному им. И-цзин представляет устройство мира, судьбы Вселенной, Человека, Путь и смысл всего. То есть это не просто книга предсказаний, это символ метафизического пространства. Символ, который дает импульс развертывания в мир форм и возвращения к Началу-без-форм. В абсолютной абстрактности 64 позиций, самих по себе и не имеющих в виду никакой объективной реальности, представлены основные силовые линии этого развертывания, по которым пролегает Путь всех существ. В объективности путей множество, и детализируются они до бесконечности,

Весь проявленный мир - комментарий к Великому Пределу. Поэтому и символических разверток этого изначального символа в множественном мире может быть тоже множество. Принятые в синологии комментарии суть реализация одной из возможностей. Мы вынуждены ей доверять по случайным - историческим - причинам. Абсолютное доверие к историческим «фактам» останавливает мысль. Ставит предел мысли. Но начало мысли тоже, как и все, лежит в беспредельном. Ряд чисел с шагом 17, образованный указанным выше способом, разумеется, не есть порядок чисел И-цзина. Он начинается с мысли о запредельном (0 и 1), развертываясь в определенной последовательности четных и нечетных чисел, что в некотором смысле представляет символически аналог этого древнейшего символа Универсального закона. Смысл этого ряда - внешнее представление того, что путь вверх и вниз один и тот же, отдаляясь по видимости от мысли о запредельном, мы (Вселенная и все ее формы и существа) возвращаемся с математической необходимостью к этой мысли. Даже если мы не будем считать этот ряд бесконечным, то и в этом случае он будет тождественен бесконечности. Таково метафизическое пространство, в котором начало и конец совпадают, в котором время не отделено от вечности, не противостоит ей. Все парадоксы, спутанности и заблуждения остаются внутри ряда в силу того, что мы не выходим из этой бесконечности, будучи ограниченными человеческой формой и потому, не имея возможности это осознавать. Принять на веру легко, но осознать, по крайней мере, при жизни - то есть выйти за пределы этой формы - невозможно.

По мысли Матжиои само метафизическое учение о Единой Изначальной Традиции едино изначально и традиционно, по крайней мере оно настолько древнее, что совпадает с началом человеческой формы проявления. Крайняя абстрактность его начертания, можно так понять, отмечает собою границу с тем, что непроницаемо для человечества, то есть с тем, откуда форма возникла и куда она возвратится. «Там» нет ничего от той Формы Вселенной, которая соответствует человеческой форме. Поэтому это «там» непостижимо. Граница, отделяющая «здесь» от «там» по-разному - на первый и лишь только внешний взгляд - в разных культурах, с которыми мы можем знакомиться, символизируется, но, в конечном счете, речь идет об одном и том же.

Искусство интерпретации отличает Ананду Кумарасвами от большинства знатоков культурных традиций, опирающихся на схемы современной психологии, социологии или истории. Кумарасвами сопоставляет удаленные друг от друга символы, и через ряд преобразований, подстановок других образов, терминов путем сложного и нередко петляющего перехода одно изображение символа превращается в другое, и мы убеждается в их коренном тождестве. Это есть свидетельство изначального единства «духовного языка»: «Распространенность мотива “Сталкивающихся Скал” говорит о его доисторической древности и относит сложную канву фундаментальных мифов о Поиске к периоду как минимум до заселения Америки. Знаки и символы Поиска Жизни, которые во множестве сохранялись в устной традиции долго после того, как они были рационализированы или романтизированы при литературном изложении, - это наилучший для нас указатель на то, какой была изначальная форма единого духовного языка, ”диалекты которого”, по словам Иеримиаса (ЛЫопеМа^скеп Ое1$1е$киииг, Введение) ... “обнаруживаются в различных существующих культурах”» Кумарасвами А.К. Симплегады // Кумарасвами А.К. Восток и запад. Религия, мифология, символика, искусство. М.: Беловодье, 2018. С. 143.. Симплегады - Арго пролетел сквозь Сталкивающиеся Скалы, - это многоплановый символ. «Движущиеся Врата» только одна из его составляющих. Блуждающие скалы, быстро сдвигающиеся айсберги (у эскимосов Гренландии), плавающие острова, золотые врата неба, солнечные врата - все это свидетельства о древнем веровании, что где-то есть проход в потусторонний мир, царство мертвых, которые вечно живы. Прохождение через них сопряжено со смертельной опасностью. Эта граница может представать в самой разной форме.

Сам ход сопоставлений, беглых, но удивительно точных, сближающих удаленные во времени и пространстве образы и мифы, - это спираль, разомкнутая и с множеством витков, начало и конец которой совпадают, но это совпадение «где-то там», где «всё - Одно» (Ригведа. X. 129. 3). От этого Одного и отделяют смертных Симплегады, и Кумарасвами наилучшим - то есть традиционным же способом - представляет нам нескончаемую сеть символов (всё), которые в начале (в едином «духовном языке» древних) есть Одно. Он в понимании традиционного символа сам становится этим героем перед Сталкивающимися Горами. Это умение видеть в каждой детали нашего обычного существования восходящий и нисходящий луч, который одновременно и есть путь к освобождению. Невозможно привести здесь все образы, но назвать хотя бы некоторые следует - может быть, какой-то слабый контур, очерчивающий все многообразие, возникнет. Блуждающие скалы - это створки двери, закрывающие проход в запредельное, в Аид, в Рай, или даже в Земной Рай. «Сама дверь имеет устрашающих стражей, как человек-скорпион, бессонные и зловещие змеи или драконы, кентавры (особенно Стрелец), гандхарвы, херувимы (Быт., 3:24, и так далее) и во многих случаях опасные механизмы.... Пример из западной культуры может быть взят из Вигалуа, где в преследовании мага Роаза. Вигалуа достигает замка с мраморными вратами, перед которыми вращалось колесо, “снаряженное острыми мечами и дубинками”. Махабхарата (Пунская редакция, 1. 29) описывает то же колесо гораздо подробнее: “Там, перед Сомой Гаруда узрел стальное колесо (еакга) с краями как лезвия, покрытое острыми клинками и непрерывно вращающееся, нестерпимо слепящее, словно Солнце, двигателем (уаПга) несказанно устрашающего вида, хитроумно изобретенном богами для разрезания на кусочки похитителей Сомы. Небоходящий (кИе-еага Здесь подразумевается проникновение через кка солнечных врат (как отверстие в колесе повозки); отверстие, подобное пустоте или абсолютному пространству, приравнивается к Брахману.), увидев проход сквозь него, воспарил, и, метнувшись внезапно. всем телом, стрелой бросился между его спиц. и вылетел с живой водой”»Кумарасвами А.К. Симплегады. 166-168.. Гаруда, похититель Сомы, также проходит через сделанное Индрой разумное колесо, вращающееся быстрее, чем моргает глаз, при помощи «более чем скорости».

Солнечные Врата, пройдя которые не возвращаются: «Врата как препятствие - это “небесная преграда”., которая отделяет мир смертного под Солнцем от мира бессмертного над ним; солнечные врата есть “Врата Истины” (Иша-упанишада; 15 и далее); и значит они “ступень знающим и преграда незнающим”» Там же. С. 148. Сноска 237.. То есть это одновременно испытание при посвящении, можно и так понять. Перебирая звено за звеном в непрерывной цепи разных образов одного и того же в своем смысловом (неочевидном) ядре или, скорее, развязывая петлю за петлей в сложном плетении этих образом, мы сталкиваемся с удивительным образом. Это цепочка от «плавающих островов» через «лотосовые стопы» богов и Будды до Родосского Колосса. Плавающие острова - это Миры, Земля, поднятая из моря (или первичного океана) на поверхность.

Именно этот факт мифа служит основой «символизма Земли как цветка или лепестка лотоса, развернувшегося на поверхности космических вод в ответ на свет Солнца - единственного лотоса неба и для его отражения; следовательно, лотос или лотосолистная форма... означает собой изначальное “основание” бытия» Там же. С.159.. Лотосные стопы указывают на то, что боги твердо стоят на земле, хотя на самом деле это плавающий остров. «”Остров”, плавающий на поверхности и окруженный океаном всех возможностей проявления, из которого извлекаются совозможности для любого конкретного мира» Там же. С. 160.. Точно так и остров Родос - «остров розы» (роза тождественна лотосу) - это земля, всплывая из глубины моря, и она есть остров Солнца. Колосс - изображение Солнца и, понятно, Солнечных Врат, через которые должны были проходить все корабли. Этот символ еще сложнее, мы изложили только пунктирно его «каркас». Чтобы в полноте понимать традиционные символы, надо быть традиционным человеком.

Символизм стрельбы из лука имеет сходство с прохождение сквозь Солнечные Врата. Казалось бы? это далекие друг от друга вещи. Но все зависит от того, как читать эти символы и соотносить их. Символизм стрельбы из лука Кумарасвами приводит как образец «полярного равновесия физического и метафизического» Кумарасвами А.К. Символизм стрельбы из лука. // Восток и запад. Религия, мифология, символика, искусство. М.: Беловодье, 2018. С. 119.. Как Солнечные Врата может одолеть знающий, так и стрелы - это мысли, быстрые и прямые как стрелы. Мало того, Кумарасвами полагает, что есть прямая связь с мудростью, мудрым правлением царя и мудростью как проницательностью: «Санскритское rju и палийское uju.., означающие “прямой”, относятся к общему корню, который подразумевает также “правоту” “чистоту” и “царственность” (лат. regere и rex и санскр.га]а). С традиционной точки зрения царь не является “абсолютным” правителем, но только управляющим в рамках трансцендентного закона, с которым согласуются законы для человечества. От корня vyadh (“пронзать”) образуются слова vedha и vedhin (“лучник”) и, возможно, vedhas (“мудрый” в смысле “проницательности”). Последнее слово некоторые образуют от vid, особенно императив viddhi, который может значить “познай” и “пронзи”, или то и другое одновременно. Вербальные стрелы брахмана “пронзают” его хулителей.» Там же. С. 116-117. Приходится пропускать интереснейшие термины, относящиеся к стрельбе, они заняли бы целую статью, как пишет сам Кумарасвами.. Также йог должен мыслить: «Стрелой знания я пройду через любой изъян» Там же. С. 118.. Не попасть в цель значит не только промахнуться, но и сбиться с пути, потерпеть неудачу, грешить, эти смыслы в одном термине практически совпадают, как, впрочем, и в русском языке. Но поскольку стрельба из лука - это царское занятие, а царь заместитель небесного царя, то Шатападха-брахмана рассказывает, что в ритуале возведения на престол, когда жрец четырежды взмахивает деревянным мечом, то это делается «для подавления Асуров во всех трех мирах и “во всяком четвертом мире, который может быть или не быть за пределами этих трех”.. Описывает ритуальное использование семнадцати и трех стрел. Семнадцать стрел соответствуют семнадцатеричному Праджапати, а семнадцатая из них это одновременно столб, вокруг которого должны повернуть колесницы в ритуальном состязании (из других источников известно, что этот столб символизирует солнце); нет сомнения в том, что стрельба символизирует и подразумевает “правление одного над множеством”. Три стрелы, одна из которых пронзает, вторая ранит, а третья промахивается, соответствуют трем мирам» Там же. С. 120-121. Сноска 183.. Стрельба в небо, землю и в четыре стороны света или только в четыре стороны света - солярный архетип, «в котором четыре Стороны света пронзаются и в действительности охватываются одним лучом. Это искусство, известное как “Проникновение в сферу”... относится к Бодхисатве Джотипале. Он очертил круг в центре прямоугольного замкового двора (который символизирует мир) и, стреляя оттуда, защищался от бесчисленного множества стрел, выпускаемых в него лучниками из четырех углов Неуязвимость Бодхисатвы соответствует неразрушимости солнечного дыхания праны., после этого он сказал, что готов пронзить всех этих лучников одной стрелой, но они не рискнули согласиться на такое испытание. Вместо этого в четырех углах повесили по связке бананов, а Бодхисатва привязал тонкую алую нить. к оперению стрелы и прицелился в связку на одном из деревьев. Стрела пронзила ее, а потом вторую, третью и четвертую, которая уже была нанизана и вернулась в его руку, и все деревья оказались охвачены кольцом одной нити. Это ясное отражение доктрины “нити духа” (БШтаШап), в соответствии с которой солнце, касаясь всего, соединяет эти миры сторонами света и через нить духа, как драгоценные камни», они нанизываются на нить Там же. С. 123.. Здесь и квадратура круга (замок и внутри круг), здесь и множественность миров, и готовая кривизна пространства («квадратура вселенной», внутри которой кривизна, образованная прямым лучом света) как если бы древние знали современные достижения нашей науки, и еще многое, кроме этого.

Будда стреляет «через замочную скважину.., расщепляя каждую стрелу следующей, раз за разом, без промаха.. Это весьма удачный термин, так как солнечные врата, пройдя через которые, полностью освобождаются (аНтистп1е), есть “скважина в небе”., а стрела, отождествляемая с Атманом или с Ом., может быть понята как “ключ”» Там же. С. 127.. Приходится пропустить все ходы и повороты, в которых разворачивается более полное насыщение метафизическим смыслом, ряды сопутствующих дробных частей символа стрельбы из лука, который в результате оказывается частью более обширной «сети», оказывающейся во всех случаях путем, ведущим к освобождению. На самом деле любое противопоставление может выступить в роли схлопывающихся врат, начиная от Неба и Земли, дня и ночи, начала и конца года, которые тоже «схлопываются», плавающих островов, острых камышей, вращающихся врат, мостов (мост связывает противоположные стороны как нить-луч- солнца) над огненной бездной или Огненного Моста Ужаса перед вращающимся замком, двигающихся столбов, вплоть до двери со створками-челюстями с острыми зубами и так далее. Все это, полное опасностей, надо пройти, чтобы обрести вечную жизнь - добыть амриту, Сому, траву, дающую жизнь, живую воду. Представляется, однако, что это общепринятое объяснение через жажду бессмертия и вечной жизни, внешне правдоподобное, но слишком психологическое. Оно имеет относительный смысл внутри того, что Матжиои называет ограниченность человеческой формы Бытия.

«Если все приготовления были выполнены верно, стрела, как ручная птица, сама найдет свою цель, точно как человек, который, покидая этот мир, ... свершив то, что надо было свершить, не должен гадать, ни что с ним станет, ни куда он идет, так как он неизбежно найдет “бычий глаз” (мишень. - Т.Л)..., и, пройдя через эти солнечные врата, войдет в эмпирей. Здесь можно увидеть, как в традиционном обществе любая, даже обыденная деятельность становится частью Пути и что в таком обществе нет ничего “профанного”; в противоположность чему мы наблюдаем в светском обществе, где нет ничего святого» Там же. С. 138.. Кумарасвами нельзя заподозрить в психологизме или эмпиризме. Напротив, говоря о мифах, которые наука относит к фольклору, наивно предполагая, что их создавали отдельные «образованные люди», он утверждает их метафизический смысл: «Ничто не может быть названо наукой о фольклоре, но только собранием сведений, в котором рассматривается только формулировка, но никак не учение.. Как однажды писал покойный сэр Артур Элиас, “совпадения в традиции не сводятся к простой случайности”» Там же. С.165.. Тем более что «”Ключевые слова” фольклора являются на самом деле и словами РЫ^орЫа Регеппш> Там же. С. 169. Кумарасвами имеет в виду не книгу О. Хаксли, а то, что традиционно так называлось и что Генон предпочитал называть БорЫа регептБ..

В статье переплелись два подхода - Вечной философии и Единой Традиции, и чтобы они не смешались, необходимо сделать одно замечание. Оно касается точки отсчета, принимаются ли в качестве опоры факты опыта, наличные условия и обстоятельства человеческого существования, или же факты, условия, обстоятельства рассматриваются как отпечатки в том, что непостижимо называется временем и пространством недвижных вечных принципов. Понятно, что к этому разграничению можно предъявить сомнение и недоумение, но она существенно и находится в соответствии с прочтением символического способа выражения Традиции. Каждый символ читается весь целиком, а не последовательно элемент за элементом, символ схватывается интеллектуальной интуицией, не чувственной, поскольку он всегда отсылает к высшей реальности, а не к явлениям природы, как это часто толкуют в западной литературе. Он может развертываться и в рассказе, но это будет тот же миф - ближайшее к Абсолютной Истине место. Из чего следует, что в конечном счету все символы, мифы и ритуалы ведут к одной и той же цели - к освобождению.

Литература

1. Генон Р. Символы священной науки / Пер. с франц. Н. Тирос. М.: Беловодье, 2002. 496 с.

2. Ишервуд К. Рамакришна и его ученики / Пер. с англ. М.Л. Салганик.. М.: Наталис, 2004. 383 с.

3. Кумарасвами А.К. Восток и запад. Религия, мифология, символика, искусство./ Пер. с англ. М.В. Маковчик. М.: Беловодье, 2018. 184 с.

4. Матжиои. Метафизический путь. / Пер. с франц. В.Ю. Быстров. СПб.: Владимир Даль, 2014. 255 с.

5. Миямото Мусаси. Книга пяти колец / Пер. с япон. М.: Изд. «Э», 2018. 160 с. Точчон Э. Северная мания: мистерии германских народов / Пер. с англ. С. Грабовецкого. К: «София», Lid., 1997. 256 с.

6. Хаксли О. Вечная философия / Пер. с англ. Е. Сыромятниковой, Н. Сидемон-Эристави. М., Изд. АСТ, 2018. 480 с.

References

1. Coomaraswamy, A.K. Vostokizapad. Religiya, mifologiya, simvolika, iskusstvo [East and West. Religion, mythology, symbolism, art], transl. by M.V. Makovchik. Moscow: Belovod'e, 2018. 184 pp. (In Russian).

2. Genon P. Simvoly svyashchennoj nauki [Symbols of sacred science], transl. by H. Tiros. Moscow: Belovod'e, 2002. 496 pp. (In Russian).

3. Isherwood, C. Ramakrishna i ego ucheniki [Ramakrishna and his disciples], transl. by M.L. Salganik. Moscow: Natalis, 2004. 383 pp. (In Russian).

4. Matgioi. Metafizicheskij put' [Metaphysical path], transl. by V.Yu. Bystrov. Saint- Petersburg: Vladimir Dal', 2014, 255 pp. (In Russian).

5. Musashi, M. Kniga pyati kolec [The Book of Five Rings], transl. by A.A. Mishenko. Moscow: `E' Publ., 2018. 160 pp. (In Russian).

6. Thorsson, Ed. Severnaya maniya: misterii germanskih narodov [Northern magic: mysteries of the Norse, Germans end English], transl. by S. Grabovetsky. Kiev: Sofia Publ., 1997. 256 pp. (in Russian).

7. Huxley, A. Vechnaya filosofiya [The perennial philosophy], transl. by E. Syromyatnikova, N. Sidemon-Eristavi. Moscow: AST, 2018. 480 pp. (In Russian).

Размещено на Allbest.ru