Политическая репрезентация в горизонте двух парадигм политического: "олицетворение" и "автоматизм правил"

Размещено на http://www.allbest.ru

Политическая репрезентация в горизонте двух парадигм политического: "олицетворение" и "автоматизм правил"

Мальцев К.Г., Мальцева А.В., Ломако Л.Л. Белгородский государственный технологический университет имени В. Г. Шухова



Аннотация

Цель. Представительная демократия нуждается в эффективном механизме политической репре-зентации; очевидный кризис классической («миметической») модели репрезентации обуслов-ливает актуальность двух исследовательских задач: во-первых, определения условий названной очевидности и, во-вторых, изучение способов преодоления кризиса. В современной западной философии Ф. Р. Анкерсмит обосновывает концепцию «эстетической политической репрезен-тации», изучение смысла и условий действительности которой является целью данного иссле-дования.

Процедура и методы. Философское истолкование, нацеленное на обретение «радикального» (т. е. «метафизического») понятия, в котором совмещаются реальное и действительное (К. Шмитт, М. Хайдеггер), является способом исследования в случаях, когда речь ведется о смысле и границах.

Результаты. В ходе работы в горизонте двух парадигм политического западной политической онтологии выявлены основные характеристики двух способов репрезентации, миметической и эстетической, определены условия возможности для каждой из них, обоснован вывод, что пред-ставление политического в либеральной версии экономической парадигмы политического тре-бует исключения олицетворений в пользу «безличного автоматизма правил». Теоретическая и/или практическая значимость. Результатом исследования выступает выявление границ «области значения» двух противоположных систем политической репрезентации, представ-ленных в статье как «радикальные понятия»; определены специфические задачи, которые реша-ются эстетической политической репрезентацией Ф. Р. Анкерсмита, концепция которой выстраива-лась, по определению её автора, «для спасения западной представительной демократии».

Ключевые слова: репрезентация, народ, парадигма политического, олицетворение, «либераль-ная метафизика», политический порядок



Abstract

Political representation in the horizon of two paradigms of the political: "personification" and «automatism of the rules"

K. Maltsev, A. Maltseva, L Lomako

Belgorod State Technological University named after V. G. Shukhov,

46 Kostyukov ul, Belgorod, Belgorod region, 308012, Russian Federation

Aim. To study the meaning and the conditions of the reality. Representative democracy needs an effective mechanism of political representation. The obvious crisis of the classical («mimetic») model of representation determines the relevance of two research tasks: firstly, determining the conditions of the evidence mentioned and, secondly, studying ways to overcome the crisis. In modern Western philosophy, F.R. Ankersmit substantiates the concept of «aesthetic political representation», the study of the meaning and conditions of reality of which is the purpose of this article.

Methodology. Philosophical interpretation, aimed at finding a «radical» (that is, «metaphysical») concept, which combines the real and the actual (K. Schmitt, M. Heidegger), is a way of research in cases when it comes to meaning and boundaries.

Results. In the course of the work, in the horizon of the two paradigms of political Western political ontology, the main characteristics of the two ways of representation, mimetic and aesthetic, were identified. The conditions of opportunity for each of them are determined. The conclusion is substantiated about the representation of the political in the liberal version of the economic paradigm of the political requires the exclusion of personifications in favor of the «impersonal automatism of the rules» Research implications. The result of the research is the identification of the boundaries of the «area of meaning» of two opposite systems of political representation, presented in the article as «radical concepts». Specific tasks are determined that are solved by F. R. Ankersmit's esthetic political representation, the concept of which was worked out, according to its author's definition, «to save Western representative democracy».

Keywords: representation, people, paradigm of the political, embodiment, “liberal metaphysics”, politi-cal order.



Введение

эстетический политический либеральный

Концепция «эстетической политиче-ской репрезентации», выдвинутая в начале 2000-х гг. Ф. Р. Анкерсмитом [6], и выстро-енная, по утверждению её автора, таким образом, чтобы решить задачу «спасения демократии», актуализировала проблему «кризиса политической репрезентации», обсуждающуюся в западной политической философии и политической теории с того времени, когда названный кризис был кон-статирован К. Шмиттом [22] (т. е. с конца 20-х гг. ХХ в.). Примерно к 90-м гг. ХХ в. «кризис» приобрёл статус очевидности: к «внутренним проблемам» государств-на-ций, утрачивающих (по Ж. Бодрийяру - всё быстрее) способность символическо-го представления единства [об этом: 19] всегда в действительности разделённо-го на «политический народ» и «чернь» (Х. Арендт [7], Дж. Агамбен [1]) народа, прибавилась глобализация, снимающая национальные границы и делающая одно-временно невозможной и бессмысленной репрезентацию народного единства в ис-ключительной для европейской традиции форме «политической нации» [4]. Отказ от исключительности господствующей на-туралистической «фундаменталистской стоицистской» традиции в западной по-литической философии и замена её «ма- киавеллистской» традицией, по мысли Анкерсмита [6], в горизонте которой и вы-страивается им концепция «эстетической политической репрезентации», способны восстановить утраченное (и в некотором существенном смысле - необходимое) един-ство в двух аспектах. Во-первых, единство народа, если больше не как суверена (от идеи народного суверенитета, как «противоречи-вой» и «вредной», предлагала отказаться ещё Х. Арендт [7]), то как источника демокра-тической легитимации власти. Во-вторых, субстрата непрерывности опосредований, необходимых для связи между «полномо-чиями» и «ответственностью», утраченной в сетевой форме организации глобальной власти. Выявить смысл и исследовать воз-можности концепции, предложенной Ф. Р. Анкерсмитом, одна из задач настоящей статьи; её решение предполагает сопостави-тельный анализ двух основных форм поли-тической репрезентации, миметической и эстетической, в горизонте представления политического в двух парадигмах: парадиг-ме «понятия политического» К. Шмитта [24] и либеральной версии «экономической парадигмы политического» (название дано Дж. Агамбеном [2]). Она безраздельно го-сподствует на Западе (и в реальности по-нятия, задающего направление, порядок и содержание «рассуждений о политике» в по-литологии и (отчасти) в политической фило-софии с ХІХ в., и в действительности) и , в неё и из неё Анкерсмит выстраивает свою концепцию «эстетической политической репрезентации». Таким образом, поскольку речь идет о смысле и о границах, мы должны обратиться к философскому истолкованию, т. е. довести рассуждение до очевидности ра-дикального («метафизического») понятия, в котором единственно, подчеркивает Шмитт [23], достигается совмещение «реального» и «действительного».



Представление политического и форма репрезентации

Нарушая последовательность нашего изложения в пользу ясности, определим исходным пунктом рассуждения вывод: ос-новным различием между миметической (классической) политической репрезен-тацией, теория которой принадлежит К. Шмитту, и эстетической политической репрезентацией Ф. Р. Анкерсмита является утверждение необходимости в первом слу-чае и абсолютное исключение во втором, того, что Шмитт называет олицетворением; данное различие с необходимостью следует из противоположности в представлении политического в двух западных парадигмах: суверенное решение и либеральное истол-кование принципа верховенства права - исключают друг друга. Мы вправе выста-вить вывод в качестве начала изложения потому, что Анкерсмит ясно декларирует и последовательно придерживается принци-па верности «необсуждаемым» (как он сам пишет: базовым) либеральным ценностям.

Шмитт утверждает, что «без репрезента-ции не существует никакого государства» [26, с. 42], причём всякий политический порядок есть, по Шмитту, правовой по-рядок, а всякое государство - правовое государство, безотносительно к тому, про-извольно суженному, значению, в котором стали употреблять термин «правовое госу-дарство» в либеральном дискурсе (см.: [25, с. 80]). Репрезентация также необходима, как «тождество», если речь идёт о народе (которому с некоторых пор приписывается ещё «суверенитет») как «субстанции госу-дарства»: «Государство есть определенный статус народа, причем статус политическо-го единства. Государственная форма есть особый вид этого единства. Субъект любо-го понятийного определения государства есть народ. Государство есть состояние, причем состояние народа» [26, с. 40-41]. Шмитт заключает: «Политическое един-ство народа как таковое никогда не может быть наличным в реальном тождестве, и, следовательно, оно всегда должно репре-зентироваться людьми персонально» [26, с. 41] и «все различения подлинных госу-дарственных форм, какого бы рода они ни были - монархия, аристократия и де-мократия, монархия и республика, монар-хия и демократия и т. п., - могут быть све-дены к этому решающему противоречию тождества и репрезентации» [26, с. 41]. «В действительности политической жиз-ни также не существует государства, спо-собного отказаться от всех структурных элементов принципа тождества, как и нет государства, способного отказаться от всех структурных элементов принципа репре-зентации. Даже там, где предпринимается попытка безусловно реализовать абсолют-ное тождество, неизбежными остаются элементы и методы репрезентации, и на-оборот, никакая репрезентация невозмож-на без представлений о тождестве. Обе эти возможности, тождество и репрезентация, не исключают друг друга, но являются дву-мя разнонаправленными ориентирами для конкретного формирования политическо-го единства. Какой бы из них не перевеши-вал в любом государстве, все же они оба имеют отношение к политическому суще-ствованию народа» [26, с. 42].

Репрезентация символически «восста-навливает» и актуализирует / возобновляет единство народа (как мы сказали, всегда разорванное) в двух репрезентирующих фи-гурах: «главы государства» (пока это был монарх - безусловно; с выборным главой государства дело обстоит сложнее) и пред-ставительного органа - в парламенте: в том, что парламент репрезентирует единство на-рода (а не частные и групповые интересы), до времени существовало согласие между всеми, даже противоположными в осталь-ном, политическими доктринами. Однако, именно здесь обнаруживается первое прин-ципиальное отличие либеральной трак-товки названного единства; мы должны зафиксировать и истолковать его: Шмитт утверждает, что интересы не могут быть репрезентированы, - Анкерсмит, напро-тив, считает, что репрезентируются именно интересы; это различие основывается на противоположных парадигмальных пред-ставлениях политического.

«Понятие политического» Шмитта фик-сирует нередуцируемость политического как самостоятельной действительности, раскрывающейся в суверенном решении разделения «друг - враг»; это экзистенци-альное решение, и как таковое является личным. Напротив, для «либеральной ме-тафизики» характерен принципиальный редукционизм, в котором политическое разрешается в мораль и право, и сводится к управлению. Для понимания необходимо-сти подобных «разрешений» следует удер-живать суть экономической парадигмы политического и вместе с этим особенно-сти либеральной трактовки субъективиз-ма кантовской моральной и политической философии, в колее которой получает зна-чение либеральный индивидуализм как принцип, фиксируемый таким образом: «С точки зрения современного Запада, инди-виды существуют в себе и сами по себе: ни сети отношений, ни всеобъемлющая ие-рархия не являются основным источником идентичности. Эта современная идея инди-вида как локуса неразложимой идентично-сти» [11, с. 102]. Определяющей характери-стикой кантовского субъекта является его разумность [12]; разумное самоопределение свободное и есть автономия субъекта; это, рассмотренное со стороны взаимодействия субъектов, есть то, что называется его лич-ностью, которые в отношении разума тож-дественны и различаются лишь в степени (возраст, например: Кант о «совершенно-летии» в работе «Что такое просвещение» [13]); существенные различия не могут быть устранены (для Канта: умалишённые, жен-щины, те, кто в силу своего положения ли-шен «самостоятельности» - этот «список» изменяется); возможно «свободное самоо-пределение субъекта ко злу» - это преступ-ники (как враги глобального порядка они называются террористами, и против них ведётся «новая война» [16; 18]), исключён-ные из «сообщества разумных» и, значит, из политического сообщества; все остальные «свойства» субъекта («взрослого», «вменя-емого», «самостоятельного») случайны (по отношению к разумности) и, в конечном счёте, сводимы к «автономному решению» (даже если социально-исторически опре-делены, как, например, национальность [3; 19] - это есть интересы. Таким образом, «автономные субъекты», каждый из кото-рых есть «неразложимый локус» западного индивидуализма, тождественны по сути, и различаются интересами и направлен-ностью свободно самоопределяющейся воли. «Самоопределившиеся ко злу» есть враги, и они - «абсолютно исключенные» из единственного универсально разумного порядка [15]; остальные, различающиеся по интересам, для сохранения политиче-ского единства разумного порядка должны достичь компромисса, местом достижения которого Анкерсмит [5; 6] считает парла-мент (именно как «место для дискуссии» и «представления групповых интересов»), а политическую репрезентацию - механиз-мом формирования представляющего ин-тересы групп места. Народ, таким образом, представлен через интересы входящих в него ассоциаций, которые, в свою очередь, есть результат свободного самоопределе-ния автономных индивидов (в конечном счёте, разумеется) относительно вступле- ния/принадлежности к таким группам/ ассоциациям. «Органическое» и «субстан-циальное» «народное единство» Шмитта - против гражданской лояльности в либе-ральной доктрине Анкерсмита. Сказанное выше, конечно, схема, но - парадигмальная.

Политика, таким образом, представле-на как управление интересами и именно так вписана в экономическую парадиг-му политического, делая её в «современ-ности» - специфически либеральной. Дж. Агамбен написал историю экономиче-ской парадигмы политического, возводя ее к Аристотелю [подр. 6; 17]; нас в этой исто-рии интересует её «финал», когда мировой порядок управляется земной иерархией (отражением «небесной иерархии») по за-кону, установленному трансцендентным богом: управление понимается как вос-становление закона в отсутствие бога и его «земного заместителя» - суверенного монарха, который становится ненужным и «упраздняется» вместе со своим местом; политический порядок конституируется вокруг «пустого места» (имеющего ключе-вое значение и в «эстетической политике» Ф. Р. Анкерсмита). «Земная иерархия» без-личного управления получает свою завершён-ную форму в бюрократии, когда «порядок пустого места» управляется способом, тож-дественным «управлению предприятием» (М. Вебер [8]) по безличным правилам: в ли-берализме признана концепция «автоматиче-ского осуществления права» Кельзена [14].

Таким образом, мы имеем представление: о «пустом месте» как центре политического порядка; о народе, лишённом «субстанци-альности»; об автономном самоопределяю-щемся разумном индивиде как «неразложи-мом локусе»; о гражданской лояльности как условии «единства народа»; о политике как управлении интересами; об «автоматизме права», принцип «верховенства» которого означает исключение суверенного решения; о безличном бюрократическом управлении - в либеральной версии экономической парадиг-мы политического. Именно в этом горизонте эстетическая политическая репрезентация приобретает своё необходимое значение.

«Классическая» политическая репрезентация

Следует вернуться к «классической тео-рии» политической репрезентации, к её наи-более полной и последовательной шмиттов- ской версии, чтобы определить, чем такая репрезентация невозможна и неприемлема с точки зрения «либеральной метафизики», и почему её замена эстетической политиче-ской репрезентацией Анкерсмита полагает-ся обязательным условием сохранения либе-рального политического порядка.

Шмитт считает, что условием понимания того, чем является политическая репрезен-тация (разумеется, в парадигме «понятия политического»), является намерение «очи-стить от смешения с другими понятиями, такими как поручение, замещение, управ-ление делами, комиссия, доверительное управление и т. п.» [26, с. 45], т. е. от частно-правовых и экономических представлений. Репрезентация в этом смысле - не «вещное понятие»; «в идее репрезентации сильна мысль о личном авторитете, как репрезен-тант, так и репрезентированное должны утверждать личное достоинство» [25, с. 77]; «в эминентном смысле репрезентировать можно только лицо, а именно, - в отличие от простого представительства - авторитет-ное лицо или идею, которая, коль скоро она репрезентируется, также и персонифициру-ется» [25, с. 77]; «репрезентация сообщает лицу репрезентанта собственное достоин-ство, ибо репрезентант высокой ценности не может быть не ценным» [25, с. 77]. Это - прямо противоположно тому, что утверж-дает Анкерсмит.

Далее, Шмитт относит к понятию репрезентации следующее. Первое. Репрезентация публична; «нет репрезен-тации, которая происходит тайно между собой; нет репрезентации, которая была бы частным делом» [26, с. 46]. Любые сделки между партиями, представленны-ми в парламенте, (тайные и явные, при формировании правительства, в практике законотворчества и т. п.) не имеют репре-зентативного характера. У Анкерсмита в парламенте именно «заключается сделка» относительно согласования интересов в компромиссе.

Второе. «Репрезентация является не нормативным процессом, методом или процедурой, а чем-то экзистенциальным» [26, с. 48]; репрезентировать означает «сделать видимым и настоящим некое невидимое бытие посредством публично присутствующего бытия» [26, с. 48], при-том не «какого-то бытия», не частного, но именно «возвышенного бытия, способно-го на вознесение в общественное бытие, на экзистенцию» [УоК, с. 48]. «В репрезента-ции происходит конкретное проявление высшего вида бытия. Идея репрезентации основана на том, что народ, существу-ющий в качестве политического единства, обладает высшим и возвышенным, более интенсивным видом бытия в отличие от естественного существования какой-либо совместно проживающей группы людей» [26, с. 49]. В эстетической политической репрезентации всё обстоит противопо-ложным образом и речь идёт только о пу-бличности «частного бытия».

Третье. Репрезентация - именно полити-ческая репрезентация, так как в своей сущ-ности она «является чем-то экзистенциаль-ным» [26, с. 51]. Легитимность относится к области нормативной, и в этом смысле «легитимность и репрезентация суть два полностью различных понятия» [26, с. 51-52]. Задачей эстетической политической репрезентации Анкерсмит полагает демо-кратическую легитимацию власти.

Четвертое. «Репрезентируется политиче-ское единство как целое» [26, с. 52]; прави-тельство, в этом отношении, «отличается от управления или ведения дел тем, что ото-бражает и конкретизирует духовный прин-цип политического единства» [26, с. 52]. Таким образом, «не любой произвольный орган является репрезентантом» [26, с. 52]; партии, профсоюзы, другие подобные орга-низации могут рассматриваться как репре-зентанты, но не на уровне политического единства - государства. Шмитт строго раз-личает репрезентацию и представительство частных интересов, которые неразделимы в экономической парадигме политического просто в силу того, что политика понимает-ся как управление интересами.

Пятое. «Репрезентант независим, а по-тому не является ни функционером, ни агентом, ни комиссаром» [26, с. 53]. В эсте-тической политической репрезентации это тоже так, но в совершенно другой связи и с другим смыслом, чем у Шмитта.

Шестое. «Персональное начало государ-ства заключается не в понятии государства, а в репрезентации» [26, с. 56]. В этом отно-шении монархический принцип [27] (или принцип вождя, но с этим у современной по-литической философии и теории свои счёты) является незаменимым. Глава государства у Анкерсмита понимается «по японской моде-ли», как «пустое место - японский импера-тор»; auctoritas, которая ему приписывается, интерпретируется как абсолютная пассив-ность: «японский император - ребенок», не-способный к решению. Potestas, управление, - безлично, и «глава управленческой иерархии» есть точно такой же бюрократ, как любой на-ходящийся у него в подчинении чиновник.

Седьмое. Государство как политическое единство основано на двух полярных прин-ципах - принципе тождества («а именно тождества присутствующего народа с са-мим собой как политическим единством, если он в силу собственного политическо-го сознания и национальной воли обладает способностью различать друга и врага» [26, с. 56]) и принципе репрезентации. Шмитт считает последовательно демократическим принцип тождества и утверждает, что «по-следовательное преувеличение обычно су-ществующего лишь как теоретическая аб-стракция принципа тождества опасно для политического существования народа по-тому, что следствием этого является то, что народ из состояния политического единства опускается в дополитическое состояние, ве-дет только культурное, экономическое или вегетативное существование, служа другому, политически активному народу» [26, с. 57]. Максимум репрезентации же означает мак-симум правительства, и «опасность этого состояния заключается в том, что игнориру-ется субъект политического единства - на-род, а государство, которое никогда не есть что-то иное, нежели народ в состоянии по-литического единства, лишается своего со-держания. Тогда это было бы государством без народа» [26, с. 57-58].

Эстетическая политика (политическое как метафора) и эстетическая политическая репрезентация

Именно пятая, шестая и седьмая «ха-рактеристики», которые даёт Шмитт по-литической репрезентации, перетолко-вываются в анкерсмитовской теории «эстетической политической репрезента-ции» таким образом, что она становится незаменимой для либерального политиче-ского порядка.

Вопрос об «организации пустого места» и «верховной власти ребенка» следует ис-ключить из нашего настоящего рассмо-трения (мы делаем это в другой работе: [21]); нас интересуют значение, которое Анкерсмит придаёт репрезентации наро-да как ассоциации на основе гражданской лояльности, и необходимо следующее из него радикальное разделение между ре-презентируемым таким образом народом и его представителем-репрезентантом - суть либерального понимания предста-вительной демократии. «Спасение» ли-беральной демократии, которое, как мы сказали, определяется Анкерсмитом за-дачей «эстетической политической репре-зентации», раскрывается, во-первых, как исключение «олицетворений» и обеспе-чение «верховенства права» и, во-вторых, как исключение «прямой демократии» в пользу демократии «представительной», - два «аспекта» либерального представления демократического политического порядка.

Анкерсмит утверждает, что политиче-ское в перспективе «сохранения демокра-тии» должно быть представлено эстети-чески; речь пока идет не о редукции, но об аналогиях. Он утверждает: «Демократия есть политическая система, которая удов-летворительно работает только в том слу-чае, если общество разделено и содержит противоположность в себе ... Цель демо-кратии состоит в достижении путем при-мирения всех значимых противополож-ностей такого политического порядка, в котором она сама осудит себя как беспо-лезную политическую конструкцию» [6, с. 177]. Но речь идёт именно о противопо-ложности интересов. Тогда, в перспективе наличности противоположных интересов: «Только благодаря эстетической репре-зентации индивид становится микрокос-мом всего политического порядка, отра-жаемого его «я»; иначе он не настоящее zoon politicon. Вопреки нашим интуиции и сильной республиканской традиции прямая демократия подавляет готовность гражданина признать присутствие это-го политического макрокосма. Опять же вопреки тому, что стало общим местом в политической философии, гражданин, ко-торый голосует за представителя, - потен-циально лучший и более ответственный гражданин, чем гражданин при прямой демократии, который может позволить себе оставаться политической партией из одного человека» [6, с. 77]; и: «репрезента-ция - не инструмент для решения практи-ческой проблемы собирания всех граждан вместе, не замена прямой демократии за неимением лучшего, она есть необходимая и единственно конституционная процеду-ра создания политической власти, нужная для решения наших сложнейших полити-ческих и социальных проблем» [6, с. 72].

Исходное (в отношении теории полити-ки) утверждение Анкерсмита может быть определено так: в реальности (социальной в самом широком смысле, политической) фундаментальное значение имеет / должна иметь не однородность (ни как данность, ни как идеал, ни как регулятивная идея) но неустранимый (и, более того, не под-лежащий попыткам устранения, так как это приведёт к бесконечным негативным последствиям) разлом. Разорванность по-литической реальности, отсутствие «не-прерывности между правителем (или представителем) и его подданным (или представляемым)» [6, с. 12] и необходи-мость вследствие этого репрезентации как способа создания и удержания полити-ческого - смысловой центр эстетической политической философии Анкерсмита. Вопрос именно в том, каким образом ис-толковывать данный разлом - только по-тому, что индивиды суть разумные, то есть в «субстанциальном смысле» тождествен-ные, этот разлом может быть представлен эстетически. Во-первых, созданные раз-личия (Анкерсмит неоднократно подчёр-кивает, ссылаясь на Данто, например, что «мы знаем не только тривиальную исти-ну, что всякая репрезентация есть пред-ставление реальности. Он (Данто) также побуждает нас принять во внимание более интересную точку зрения, согласно которой нечто реально, когда оно соответствует соб-ственной репрезентации, точно так же как нечто становится носителем имени, когда его называют именем» [6, с. 67]) могут быть эстетически представлены.

Во-вторых, первенство репрезентации есть причина, по которой мы в ней нуж-даемся, «находим в ней необходимый ин-струмент обретения своего пути в реаль-ности» [6, с. 58]; истинная репрезентация просто бесполезна (даже если бы она была возможна), Анкерсмит пишет, что это как если бы на наш запрос о способе интер-претации текста нам вручили сам текст. Тезис формулируется Анкерсмитом так: «Неверно, что политическая реальность сначала дана нам, а потому репрезентиру-ется; политическая реальность возникает только после репрезентации и благодаря ей» [6, с. 67]. Это совсем не значит, что «ре-презентация создает реальность» [6, с. 67]; это значит, что «реальность как таковая не существует до того момента, пока не по-явится её репрезентация. Идея в том, что реальность в собственном смысле слова не существует, пока мы не помещаем ее, так сказать, перед собой на некотором удале-нии, а это достигается в репрезентации и благодаря ей» [6, с. 67].

Политическая реальность, таким об-разом, не есть нечто, что дано нам «пози-тивно», но возникает вместе с репрезента-цией, можно утверждать, что «именно для этого она и нужна: поскольку со стороны представляемого народа нет объективно данного предложения политического дей-ствия и поскольку ожидание его существо-вания было бы категориальной ошибкой, нам нужна репрезентация, чтобы мы име-ли возможность определить такие предло-жения. Репрезентация получает свои цель и значение благодаря неопределенному и по-разному истолковываемому характеру реальности, которая репрезентируется» [6, с. 66]. Вообще: «Замена единства (иден-тичности) представляемого на то, что его представляет, - главный момент любой политической репрезентации. Более того, именно в этом нужно усматривать пользу и функцию репрезентации: представле-ния - это «имитации» реальности, позво-ляющие нам высказываться о реальности в их логике. Но поскольку замена реаль-ности не сама реальность, репрезентация способна прояснить для нас определенные аспекты реальности, которые скрыты либо трудноразличимы в самой реальности, - и это одно из главных преимуществ репре-зентации над реальностью или верным описанием реальности» [5, с. 193].

Политическая репрезентация перспек-тивна и метафорична, множество воз-можных точек зрения и перспектив нере- дуцируемы, они позволяют «сохранить» и представить разрыв и множество, т. е. одновременно хранят и политику, и демо-кратию; «перспективы - это атомы поли-тического универсума репрезентации» [5, с. 236]. Репрезентация предпочтительна при определении реальности и в искус-стве, и в политике. В искусстве реальность отождествляется «не с физическим бытием представленного, но с перспективами, от-крываемыми репрезентацией» [5, с. 236]. В политике же «политическую реальность нельзя отождествлять с гражданами, ин-ституциями и так далее, поскольку они су-ществуют до или независимо от процессов репрезентации; только когда у граждан, институций, политических партий и всех прочих складываются представления друг о друге, они начинают воспринимать друг друга из некоторой перспективы, возника-ет сцена для интеракции, которую можно назвать политической реальностью» [5, с. 236]. А значит, «политическая реаль-ность возникает лишь после того, как ре-презентация так или иначе конституци-онно оформлена в нации или государстве. Следует воздать хвалу и честь представи-тельной демократии, поскольку очевидно, что именно эта система правления наибо-лее успешно придает действительную кон-ституционную форму необходимым усло-виям репрезентации» [5, с. 236].

«Перспективность» позволяет удержи-вать как действительность то, что Шмитт определил как «сущность либеральной метафизики»: бесконечную публичную дискуссию - вне горизонта истины и реше-ния; политика занимается не истиной, но организацией истины: «репрезентация за-нимается "организацией истины", а не са-мой истиной», и «проблему репрезентации нельзя редуцировать к проблеме истины» [5, с. 241]. Не норма и не факт (Анкерсмит дал своей книге «Эстетическая полити-ка» подзаголовок «по ту сторону факта и ценности»), но «внутренний голос наших представлений друг о друге конституирует калейдоскопическую природу политиче-ской реальности» [5, с. 204]. Всё сказанное отсылает к эстетике (эстетическая репре-зентация) и истории (историческая репре-зентация) [9; 10], с которыми политическая репрезентация схожа до неразличимости. Параллелью между политической репре-зентацией и эстетической является то, что «ни одна из них не побуждает ни к эмпи-рическому подходу, ориентированному на факты, ни к этическому» [6, с. 38]; в обо-их случаях «правильность репрезентации всегда остается предметом споров и никог-да не может быть объективно установлена в том смысле, в каком мы можем опреде-лить фактическую истинность суждения» [6, с. 38]; и в том, и в другом случае «спор о правильности репрезентации представля-ется более важным - представляется более необходимым условием эстетического и политического успеха, нежели согласие от-носительно «правильной» репрезентации, будь то политическая или художествен-ная» [6, с. 38]; и в эстетической, и в по-литической репрезентациях «значимость нормативного, или этического, измерения сразу сводится на нет эстетическим изме-рением» [6, с. 38].

Шмитт считает, что единство народа (со стороны его «тождества») в демократиях репрезентируется в фигуре вождя посред-ством аккламации; это утверждение дало повод к многочисленным политическим нападкам (которые отчасти можно считать обоснованными): обстоятельства време-ни, в которое Шмитт обосновывал такое понимание, обусловили форму («принцип фюрерства»), неприемлемую не только для либералов, но для всех противников кон-кретного преступного режима (справед-ливости ради следует отметить, что такая его оценка утвердилась ретроспективно). Но у Шмитта речь идёт не о «режиме», или не только о нём, но о «радикальном понятии» политической теологии - Дж. Агамбен, например, характеризуя шмиттовскую концепцию аккламации [2], считает нужным уклониться от политиче-ских оценок. Либеральная мысль озабо-чена тем не менее устранением даже воз-можности подобного «развития событий»; это означает, что недопустимость оли-цетворений подкреплена политическим императивом, - в эстетической политике политическое представлено как принци-пиально плюралистичное, а олицетворе-ния («отождествления») заменяются эсте-тической репрезентацией.

Что же касается «недопущения» пря-мой демократии и необходимости «эсте-тического» представления политики, Анкерсмит прибегает здесь к следующим аргументам.

Первая группа. Анкерсмит указывает, что «прямая демократия», также как и тео-кратия, монархия, аристократия, «всегда обосновывалась с помощью фундамета- листской аргументации» [5, с. 263], что если прямо не делает её «подозрительной», то предполагает изучение возможности её обоснования в «новом горизонте» осно-воположений либеральной метафизики. Далее он прибавляет, что эстетическая ре-презентация устанавливает «максимально широкий», очерченный границами всего данного политического сообщества кон-текст: «частная точка зрения» (частный интерес), будучи репрезентирована, стано-вится публичной (признанной со стороны сообщества как единства) в соотношении с другими. Прямая демократия, считает Анкерсмит, исключает подобный кон-текст, и поэтому «прямая демократия луч-ше всего подходит для решения таких про-блем, которые сравнительно легко можно изолировать от широкого контекста» [5, с. 147].

Вторая группа. Распространившаяся на всё политическое сообщество прямая демократия прямо называется

Анкерсмитом бесчестной: она эгоистична, невоздержанна и даже разрушительна - для политического единства. Анкерсмит пишет: «Прямая демократия подавляет готовность гражданина признать присутствие политического макрокосма» [6, с. 77]; гражданин в прямой демократии не преодолевает своей «частности» и «может позволить себе оставаться гражданином одной партии» [6, с. 77]. Прямая демократия, по Анкерсмиту (и здесь следует вспомнить и Шмитта), есть форма для «непосредственного тождества» народа, согласного с «самим собой»; она исключает конфликт, вернее, полагает «конфликт интересов» несущественным с точки зрения принципиального тождества «народа как такового», - для либерального представления народа это и недопустимо, и преступно (недопустимо потому, что «подавляет частный интерес»; преступно, так как народ выставляется естественным, даже священным единством - и возможно олицетворяется вождём, который почти всегда выдвигается прямой демократией, - аккламация). Анкерсмит пишет: ««Бесчестная» прямая демократия игнорирует конфликт и наивно верит в некую предустановленную гармонию в политической сфере» [6, с. 401]. Наконец, эгоизм и «вера в гармонию» ведут к невоздержанности: «Прямая демократия «бесчестит» демократию, отдавая ее во власть неограниченных, беспредельных желаний коллективного политического «либидо». Игнорируя трения и конфликты, она поощряет главный классический политический порок - невоздержанность. Как верно заметил Макиавелли, политическое тело, не знающее напряжений, трений и конфликтов (или боящееся их), сначала пойдет по пути неограниченного, произвольного самоудовлетворения, а потом превратится в множество несвязанных друг с другом эгоистичных индивидов, преследующих собственные интересы» [6, с. 401]. Конечно, возможно пойти и по пути самопожертвования, но с либеральной точки зрения это будет ещё хуже.

Третья группа. Народ не «знает себя» и не «понимает» своих «подлинных инте-ресов» - он узнаёт обо всём этом впервые через свои репрезентации; это означает, что народ, особенно там, где возможно его непосредственное единство (тождество), должен быть максимально удалён от реше-ний: как о целом политического порядка, так и в особенности о себе самом - мы при-вели слова Анкерсмита с сочувственной ссылкой на Макиавелли, что правитель лучше (а правильнее здесь - исключитель-но) понимает народ. Гомогенное единство безличного политического порядка, ре-презентированное как разделённое ин-тересами множество, восстанавливается в политической репрезентации как про-грессивное движение (управление) посред-ством компромиссов в либеральной пред-ставительной демократии. Политическая репрезентация, таким образом и вопреки утверждению Шмитта, является здесь спо-собом демократической легитимации обе-зличенной власти.



Заключение

Итак, мы получили два радикальных метафизических понятия политической репрезентации, тотально различных и от-носящихся к двум парадигмам политиче-ского в западной политической философии. Нашей задачей является не давать им оцен-ки, но лишь указать границы области их значимости - это одновременно означает (вопрос о суверене / пустом месте) переход в область онто-теологии; для политической философии пределом является констатация, которая и есть вывод проведённого анализа: выбор между двумя парадигмами есть всегда уже принятое решение, которое в экономиче-ской парадигме политического некому при-нимать и для которого в представленном в ней политическом порядке нет места, - но это, как мы сказали, тематизируется в по-литической онто-теологии как «вопрос о су-верене и решении» и находится вне предмета настоящего исследования.



Литература

1. Агамбен Дж. Homo sacer. Суверенная власть и голая жизнь. М.: Европа, 2011. 256 с.

2. Агамбен Дж. Царство и слава. К теологической генеалогии экономики и управления. М., СПб: Издательство Института Гайдара: Факультет свободных искусств и наук СПбГУ, 2018. 552 с.

3. Алавердян А. Л., Мальцев К. Г. «Гражданская нация» и суверенный народ: исследование необхо-димости национальной формы политического единства // Гуманитарные и социально-экономи-ческие науки. 2020. № 5 (114). С. 24-31.

4. Алавердян А. Л., Мальцев К. Г. Социолого-исторический дискурс нации: метод и структура // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 2020. № 4 (208). С. 4--14.

5. Анкерсмит Ф. Р. Политическая репрезентация. М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2012. 288 с.

6. Анкерсмит Ф. Р Эстетическая политика. Политическая философия по ту сторону факта и ценности. М.: Издательский дом Государственного университета -- Высшей школы экономики , 2014. 432 с.

7. Арендт Х. О революции. М.: Европа, 2011. 464 с.

8. Вебер М. Хозяйство и общество: очерки понимающей социологии: в 4 т. T. 4. Господство. М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2016. 542 с.

9. Демин И. В. История и миф в философской концепции Франка Анкерсмита // Альманах совре-менной науки и образования. 2016. № 11 (113). С. 47-49.

10. Демин И. В. Проблема соотношения исторического опыта и исторического нарратива в постме-тафизической философии истории // Клио. 2014. № 8 (92). С. 3-6.

11. Калхун К. Национализм. М.: Территория будущего, 2006. 288 с.

12. Кант И. Критика практического разума: в 8 т. Т.4. М.: Мысль, 1994. С. 373-565.

13. Кант И. Ответ на вопрос: Что такое просвещение?: в 8 т. Т 8, М.: Чоро, 1994. С. 29-38.

14. Кельзен Г. Чистое учение о праве. СПб.: Алеф-Пресс, 2015. 542 с.

15. Ломако Л. Л., Мальцев К. Г. Дискурс «антитеррористической войны» и справедливая, то есть тотальная, война // PolitBook. 2020. № 3. С. 80-97.

16. Ломако Л. Л., Мальцев К. Г. Несколько замечаний по поводу «новизны» дискурса «новой войны»: «инновации» и традиция // Интеллект. Инновации. Инвестиции. 2020. № 4. С. 70-80.

17. Мальцев К. Г. Понятие политического и мировой беспорядок: перспективы согласия, войны и глобального имперского порядка: монография. Кн. 1. Глобальная перспектива и государ-ство-нация суверенного народа в экономической парадигме политического / К. Г. Мальцев, А. Л. Алавердян, Л. Л. Ломако, А. В. Мальцева.Белгород: Издательство БГТУ 2020. 727 с.

18. Мальцев К. Г. Понятие политического и мировой беспорядок: перспективы согласия, войны и глобального имперского порядка: монография. Кн. 2. Генезис мирового имперского поряд-ка в экономической парадигме политического / К. Г. Мальцев, А. Л. Алавердян, Л. Л. Ломако, А. В. Мальцева. Белгород: Издательство БГТУ, 2020. 752 с.

19. Мальцев К. Г., Алавердян А. Л. Современная политическая философия и «миф нации» К. Хюбнера // Евразийский юридический журнал. 2020. № 10 (149). С. 472-476.

20. Мальцев К. Г., Ломако Л. Л. Кризис государства-нации как проблема социально-политической филосо-фии // Вестник Ленинградского государственного университета им. А. С. Пушкина. 2020. № 1. С. 55-64.

21. Мальцев К. Г., Мальцева А. В. «Пустое место» как «средостение» политического порядка в экономи-ческой парадигме политического // Общество и власть: социально-экономические аспекты и публич-ная политика /под ред. Е. Н. Чижовой. Белгород: Издательство БГТУ им. В. Г. Шухова, 2020. С. 21-58.

22. Шмитт К. Духовно-историческое состояние современного парламентаризма // Понятие полити-ческого. СПб.: Наука, 2016. С. 93-170.

23. Шмитт К. Политическая теология // Шмитт К. Понятие политического. СПб.: Наука, 2016. С. 5-59.

24. Шмитт К. Понятие политического // Шмитт К. Понятие политического. СПб.: Наука, 2016. С. 280-408.

25. Шмитт К. Римский католицизм и политическая форма // Шмитт К. Понятие политического. СПб.: Наука, 2016. С. 60-170.

26. Шмитт К. Учение о конституции // Шмитт К. Государство и политическая форма. М.: Издательский дом Высшей Школы Экономики, 2010. С. 33-236.

27. Cristi R. Schmitt on Constituent Power and the Monarchical Principle // Constellations. Vol. 18. № 3. 2011. P 353-364.



References

1. Agamben J. Homo sacer. Suverennaya vlast' igolaya zhizn' [Homo sacer. Sovereign Power and Bare Life]. Moscow, Evropa Publ., 2011. 256 p.

2. Agamben J. Tsarstvo i slava. K teologicheskoi genealogii ekonomiki i upravleniya [The Kingdom and the Glory: On the Theological Genealogy of Economy and Government]. Moscow, St. Petersburg, Institut Gaidara Publ.; Fakul'tet svobodnykh iskusstv i nauk SPbGU Publ., 2018. 552 p.

3. Alaverdyan A. L., Mal'tsev K. G. [«Civic nation» and a sovereign nation: study of the need for a national form of political unity]. In: Gumanitarnye isotsial'no-ekonomicheskie nauki [Humanities and socio-eco-nomic sciences], 2020, no. 5 (114), pp. 24-31.

4. Alaverdyan A. L., Mal'tsev K. G. [Sociological and historical discourse of the nation: method and structure]. In: Izvestiya vysshikh uchebnykh zavedenii. Severo-Kavkazskii region. Obshchestvennye nau-ki [Proceedings of higher educational institutions. North Caucasian region. Social Sciences], 2020, no. 4 (208), pp. 4-14.

5. Ankersmit F. R. Politicheskaya reprezentatsiya [Political representation]. Moscow: GU VShE Publ, 2012. 288 p.

6. Ankersmit F. R. Esteticheskaya politika. Politicheskaya filosofiya po tu storonu fakta i tsennosti [Aesthetic Politics. Political Philosophy Beyond Fact and Value]. Moscow: GU VShE Publ., 2014. 432 p.

7. Arendt H. O revolyutsii [On revolution]. Moscow: Evropa Publ., 2011. 464 p.

8. Veber M. Khozyaistvo i obshchestvo: ocherki ponimayushchei sotsiologii. T. 4. Gospodstvo [Economy and Society: Essays on Interpretive Sociology. Vol. 4. Domination]. Moscow, GU VShE Publ., 2016. 542 p.

9. Demin I. V [History and myth in the philosophical concept of Frank Ankersmit]. In: Al'manakh sovre- mennoi nauki i obrazovaniya [Almanac of modern science and education], 2016, no. 11 (113), pp. 47-49.

10. Demin I. V [The problem of the relationship between historical experience and historical narrative in post-metaphysical philosophy of history]. In: Klio [Clio], 2014, no. 8 (92), pp. 3-6.

11. Kalkhun K. Natsionalizm [Nationalism]. Moscow, Territoriya budushchego Publ., 2006. 288 p.

12. Kant I. Kritika prakticheskogo razuma [Critique of practical reason]. In: Kant I. Sochineniya. T. 4 [Collected works. Vol. 4]. Moscow, Mysl' Publ., 1994, pp. 373-565.

13. Kant I. Otvet na vopros: Chto takoeprosveshchenie? [Answer to the question: What is enlightenment?]. In: Kant I. Sochineniya. T. 8 [Collected works. Vol. 4]. Moscow: Choro Publ., 1994. pp. 29-38.

14. Kel'zen G. Chistoe uchenie oprave [Pure Theory of Law]. St. Petersburg: Alef-Press Publ., 2015. 542 p.

15. Lomako L. L., Mal'tsev K. G. [Discourse of «anti-terrorist war» and fair, that is, total war]. In: PolitBook, 2020, no. 3, pp. 80-97.

16. Lomako L. L., Mal'tsev K. G. [A few comments on the «novelty» of the «new war» discourse: «innova-tion» and tradition]. In: Intellekt. Innovatsii. Investitsii [Intellect. Innovation. Investments], 2020, no. 4, pp. 70-80.

17. Mal'tsev K. G., Alaverdyan A. L., Lomako L. L., Mal'tseva A. V. Ponyatie politicheskogo i mirovoi bespo- ryadok: perspektivy soglasiya, voiny i global'nogo imperskogo poryadka. Kn. 1. Global'naya perspektiva i gosudarstvo-natsiya suverennogo naroda v ekonomicheskoi paradigme politicheskogo [The concept of po-litical and world disorder: perspectives of harmony, war and global imperial order: monograph. Book 1. Global perspective and the nation-state of a sovereign people in the economic paradigm of the political]. Belgorod: BGTU Publ., 2020. 727 p.

18. Mal'tsev K. G., Alaverdyan A. L., Lomako L. L. and Mal'tseva A. V Ponyatiepoliticheskogo i mirovoi be- sporyadok: perspektivy soglasiya, voiny i global'nogo imperskogo poryadka: monografiya. Kniga 2. Genezis mirovogo imperskogo poryadka v ekonomicheskoi paradigme politicheskogo [The concept of political and world disorder: perspectives of harmony, war and global imperial order. B. 2. Genesis of the world impe-rial order in the economic paradigm of the political]. Belgorod: BGTU Publ., 2020. 752 p.

19. Mal'tsev K. G., Alaverdyan A. L. [Modern political philosophy and the «myth of the nation» by K. Huebner]. In: Evraziiskiiyuridicheskii zhurnal [Eurasian Law Journal], 2020, no. 10 (149), pp. 472-476.

20. Mal'tsev K. G., Lomako L. L. [The crisis of the nation-state as a problem of socio-political philosophy]. In: Vestnik Leningradskogo gosudarstvennogo universiteta im. A. S. Pushkina [Bulletin of the Leningrad State University named after A. S. Pushkin], 2020, no. 1, pp. 55-64.

21. Mal'tsev K. G., Mal'tseva A. V [«Empty place» as a «mediastinum» of the political order in the economic para-digm of the political]. In: Obshchestvo i vlast': sotsial'no-ekonomicheskie aspekty i publichnaya politika [Society and power: socio-economic aspects and public policy]. Belgorod, BGTU im. V G. Shukhova Publ., 2020. pp. 21-58.

22. Shmitt K. [Spiritual and historical condition of modern parliamentarism]. In: Ponyatie politicheskogo [The concept of the political]. St. Petersburg: Nauka Publ., 2016, pp. 93-170.

23. Shmitt K. [Political theology] In: Ponyatie politicheskogo [The concept of the political]. St. Petersburg: Nauka Publ., 2016. pp. 5-59.

24. Shmitt K. Ponyatie politicheskogo [The concept of the political] In: Ponyatie politicheskogo [The concept of the political]. St. Petersburg, Nauka Publ., 2016, pp. 280-408.

25. Shmitt K. Rimskii katolitsizm i politicheskaya forma [Roman Catholicism and Political Form]. In: Ponyatie politicheskogo [The concept of the political]. St. Petersburg, Nauka Publ., 2016, pp. 60-170

26. Shmitt K. Uchenie o konstitutsii [The doctrine of the constitution]. In: Gosudarstvo ipoliticheskaya forma [State and Political Form]. Moscow, GU VShE Publ., 2010. pp. 33-236.

Размещено на Allbest

...