Концепция личности в творчестве Эвальда Ильенкова и её критика

Размещено на http://www.allbest.ru/

Концепция личности в творчестве Эвальда Ильенкова и её критика

С.Б. Межуев

Европейский университет в Санкт-Петербурге, Санкт-Петербург, Российская Федерация

Аннотация

философ ильенков личность

В статье критически анализируются представления советского философа Э.В. Ильенкова о личности, его взгляд на истинную индивидуальность в контексте разрабатываемого им культурно-исторического и деятельностного подхода. Рассматривается его оригинальная интерпретация Спинозы и проистекающие из неё антропологические идеи. Проводятся параллели между марксистским взглядом Ильенкова и пониманием личности в религиозном персонализме Н. А. Бердяева и его католических последователей во Франции. Раскрыта критика идей Ильенкова его учеником Генрихом Батищевым, перешедшим на православные позиции. При сопоставлении разных точек зрения выявляется внутренняя противоречивость идеи «истинной» личности; показаны аристократические и религиозные коннотации этой идеи.

Ключевые слова: личность, культура, персонализм, диалектика, деятельностный подход, советский марксизм.

Abstract

THE CONCEPT OF PERSONALITY IN THE EWALD ILYENKOV'S SCIENTIFIC WORK AND ITS CRITIC

Stepan B. Mezhuev

European University at Saint Petersburg, St. Petersburg, Russian Federation

The article critically analyzes the ideas of the Soviet philosopher E. V. Ilyenkov about personality, his view of true individuality in the context of the cultural-historical and activity approach developed by him. Ilyenkov's original interpretation of Spinoza and the anthropological ideas arising from it are considered. Parallels are drawn between the Marxist view of Ilyenkov and the understanding of personality in the Orthodox personalism of N. A. Berdyaev and his Catholic followers in France. The criticism of Ilyenkov's ideas by his disciple Genrikh Batishchev, who switched to Orthodox positions, is revealed. When comparing different points of view, the internal inconsistency of the idea of a “true” personality is detected; the aristocratic and religious connotations of this idea are shown.

Keywords: personality, culture, personalism, dialectic, activity approach, Soviet Marxism.

Понятие личности оказывается ключевым для общественной мысли СССР после XXII съезда партии в 1961 году, когда на официальном уровне государство заявило о необходимости создания нового, всесторонне развитого человека [1, с. 51]. Основное различие тенденций философии «оттепели» и философии «застоя» заключалось в осмыслении личности как части общества или в отрыве от него. Сам фокус внимания на отдельной личности демонстрирует парадоксальность философии советского марксизма.

Ещё в начале века Александр Богданов писал, что «человек-дробь», сформированный общественным разделением труда, должен собраться в целое путём культурного вызревания, которое может произойти даже в условиях капитализма [11]. Специализация и иерархии должны смениться товариществом. Человек подчинит своей власти природу, имея возможность свободно ставить перед собой цели и преодолевать препятствия. Новый человек - это индивид, встретившийся с противоречиями и сумевший их преодолеть благодаря коллективу. Дисгармония современного человека противопоставляется Богдановым гармоничности человечества. Пролеткульт, одним из идеологов которого он был, стремился создать новую пролетарскую культуру, основанную на коллективности. Основной способ достижения необходимого культурного уровня Богданов видел в просвещении рабочих, которые таким образом смогут преодолеть как навязанную мораль, так и внутренний эгоизм.

Писатель Андрей Платонов также считал человека борцом с природой, который с помощью науки и машин может подчинить себе стихии. Вера в техническое переустройство мира была общим местом для мыслителей этой традиции. В целом в начале века был актуален пафос власти человечества над своей судьбой и отрицания индивидуалистического сознания.

Официальная советская идеология провозглашала целью коммунистического воспитания формирование всесторонне и гармонично развитой личности. Глубокий анализ этого идеала «сверхчеловека» коммунистического типа дал Александр Зиновьев в своей книге «На пути к сверхобществу» [6, с. 297]. В Советском Союзе огромное внимание уделялось педагогике, призванной формировать личность нового советского человека, Homosoveticus(название другой книги А. А. Зиновьева). Воспитание такого типа личности шло параллельно с навязыванием строго контролируемых лозунгов и ритуалов, носивших почти религиозный характер.

Эвальд Ильенков с позиций материалистического понимания истории доказывал, что идеальное рождается в процессе общественного труда и проявляется исключительно во взаимодействии людей с природой и друг с другом. Он понимал личность как «ансамбль общественных отношений» (термин из шестого «Тезиса о Фейербахе» Маркса), воплощённый в органическом теле индивида, то есть как нечто, появляющееся исключительно в обществе, во взаимодействии с другими людьми. Тип и характер личности непременно зависит от социально-исторических предпосылок, поэтому и представление о личности определяется степенью развития общества. Разделение труда раскалывает и деформирует личность. Человек по своей природе существо универсальное и свободное, и «истинной» является лишь такая личность, которая соответствует этому «родовому» понятию человека. Капиталистическое общество, напротив, формирует абстрактного индивида, прикованного к тачке своей профессии, как выражался Ильенков.

Деятельностный подход, развиваемый Ильенковым и его школой, казалось бы, связал воедино «объектные» и «субъектные» направления в интерпретации культуры, маркировав первое направление термином «распредмечивание», а второе - «опредмечивание». При «распредмечивании», в процессе труда, человеку открывается природа вещей, их законы и причинно-следственные связи, а в ходе «опредмечивания» человеком своих мыслей, идей создаются новые предметы культуры. В одном случае он внимательный ученик, во втором - активный творец.

Ильенков отвергает бихевиористские представления об инстинктах, якобы определяющих «изнутри» поведение человека в обществе, включая любые его личные желания и слабости. Он верил, что личность реализуется в творческой, уникальной и вместе с тем общезначимой деятельности, которая должна быть признана другими людьми. Когда же личность лишается такой возможности, происходит духовная смерть, которая порой хуже смерти физической - именно это нередко приводит к самоубийству.

Ильенков видел смысл прогресса именно в том, чтобы сделать каждого человека личностью, которая будет осуществлять свою индивидуальность в общественно значимых делах, а не в деталях одежды, привычках и т.п., не имеющих никакого значения для других.

«Хотите, чтобы человек стал личностью? Тогда поставьте его с самого начала - с детства - в такие взаимоотношения с другим человеком (со всеми другими людьми), внутри которых он не только мог бы, но и вынужден был стать личностью. Сумейте организовать весь строй его взаимоотношений с людьми так, чтобы он умел делать всё то, что делают они, но только лучше» [9, с. 358].

В коммунистическом обществе личность станет самоцелью, утверждал Ильенков в полном согласии с Марксом. Но не унифицируется ли таким обществом личность, не становится ли она абстрактной? Резонно также предположить, что не все смогут соответствовать нарисованному Ильенковым идеальному образу самодеятельной личности. Поскольку личность должна уметь делать своё дело лучше остальных, постольку строй, выстроенный вокруг развития личности, будет подстёгивать индивида к постоянной конкуренции с другими, но уже не ради каких-то материальных благ, как в капиталистическом обществе, но исключительно ради экзистенциального самоутверждения. Стало быть, в таком обществе люди по-прежнему будут враждовать, и может статься, что вражда даже усилится - по причине, лежащей уже не в меркантильной, а в творческой плоскости.

Своё понимание свободы Ильенков основывает на оригинальной интерпретации Бенедикта Спинозы, которого он считал материалистом и диалектиком, предтечей Маркса. Свобода - это одновременно понимание необходимости преобразования мира и реальная возможность осуществить такое преобразование.

«Это поистине блестящее - и материалистическое, и диалектическое одновременно - разрешение старинной проблемы: отношения “свободы” к “необходимости”. Решение настолько точное, что, по существу, ничего нового тут не смог прибавить сам Гегель полтора века спустя. И он повторил спинозовское определение свободы как понятой (познанной) необходимости, кое в чём даже отступив по сравнению со Спинозой назад. По Гегелю, свобода заключается в познании мировой необходимости, по Спинозе - в действовании согласно познанной необходимости, в реальном, телесном акте. И в этом отношении современное, диалектико-материалистическое решение проблемы гораздо ближе к решению Спинозы, нежели к гегелевскому» [8, с. 47].

Для Спинозы деятельность была важным теоретическим принципом, что не могло не привлекать Ильенкова. В его интерпретации мыслящее тело приобретает идеи, осознанно воспроизводя в своём движении пространственные формы, «контуры» внешних тел. «Адекватная идея есть всего лишь осознанное состояние нашего тела, тождественное по своей форме с вещью вне тела» [7, с. 26].

Веса Ойтинен указывал на то, что Ильенков читает Спинозу весьма избирательно, беря у него только идею о деятельности и монизм, а потому редуцирует спинозов- скую концепцию человека до простого активизма [16]. Меж тем у Спинозы в человеке есть определённое «божественное начало», а именно - «человеческая душа имеет адекватное познание вечной и бесконечной сущности Бога». Поэтому Ойтинен считает, что теория Генриха Батищева с его «неотчуждаемым ядром» человека более спинозистская, чем у Ильенкова. Хотя сам Батищев, изучавший Спинозу в интерпретации Ильенкова, критикует обоих философов за редукцию человека к деятельности.

Маркс не признавал Спинозу своим предшественником вполне обоснованно. Андрей Майданский пишет, что Ильенков читал Спинозу сквозь призму Маркса, а потому видел в нём только недомарксиста и не находил в нём явные отличия и, возможно, преимущества перед марксизмом [12]. Так, во взглядах на человеческое общество Спиноза был больше психолог, чем экономист, и считал, что аффектами может «управлять» только учёное сословие - «люди духа», философы, посвятившие свою жизнь познанию природы вещей, а пролетарии и буржуа для него в равной мере образуют «толпу», для которой полезна религия. В глазах Спинозы вражда людей связана исключительно с тем, что ими правит не разум, а неконтролируемые аффекты, «страсти». Мудрецы не устраивают революций, они принимают существующий порядок вещей и действуют с учётом внешней необходимости и ограничений, преобразуя мир постепенно, по мере возможности.

Проблему личности и свободы пытается разрешить в своей философии ученик Ильенкова Генрих Батищев (1932-1990). Философия Батищева делится на два разных по своей направленности периода. А. Хамидов описывает Батищева как философа, который искал ответа на вопрос - мог ли он менять мировоззренческую призму, если чувствовал, что она его ограничивает [15]. Он видел в философии личный духовный поиск, а не просто исследование научного типа. «Ранний» Батищев шёл по стопам учителя - Ильенкова, «поздний» же период начинается с переходом Батищева в православие в конце 1970-х. Теперь он спорит с Ильенковым, упрекая его в редукции личности до её деятельного бытия. Ряд исследователей утверждает, что поздний Батищев иносказательно, в терминах марксизма, выражал основные идеи православия. Это относится и к его оригинальной концепции личности.

В ранней небольшой работе Батищева «Противоречие как категория диалектической логики» [3] критикуются позиции как рационализма, так и иррационализма в понимании бытия вообще и бытия человеческой личности в частности. Рационализм он предсказуемо обвиняет в отчуждении личности от самой себя. «Человек потерял самого себя, раскололся, унизился, измельчал настолько, что утратил личность, стал стандартным ... Из учёного-творца и искателя он выродился в информационный автомат по переработке “готового” знания ... И тогда неопозитивизму, идеологизирующему это фактическое падение человека, остаётся лишь констатировать, что среди носителей инженерно-прагматического сознания “мыслящего, представляющего субъекта нет”» [3, с. 37].

Иррационализм же Батищев обвиняет в том, что он также зависим от отчуждения, хотя эта зависимость - негативная. Батищев видит в иррационалистической философии своеобразную истерику и позу, а не попытку решить проблему. «Свирепствующее отчуждение привело к тому, что люди потеряли возможность относиться к предметному воплощению своих способностей как к реальному осуществлению своей личности. Тем хуже для предметного мира! - заявляют иррационалисты, объявим человека непредметным существом, чьё “творчество никогда не материализуется”, провозгласим “тождество творца, творчества и творения в сфере чистой творческости”, пусть “личность творит себя в волнении”» [3, с. 95]. Преодолеть отчуждение может только коммунистическая личность, которая возьмёт на вооружение диалектический способ познания мира.

Казалось бы, диалектический метод советского марксизма плохо сочетается с православной верой - несмотря на это в постмарксистский период Батищев всё ещё остаётся приверженцем диалектики. В работе «Введение в диалектику творчества», которая была опубликована уже после его смерти, Батищев пишет: «Культурный универсализм многосторонне образованных личностей бывает (если не считать промежуточных, переходных модификаций) двоякого рода: посвящённый самому себе универсализм антропоцентристский и посвящённый беспредельной объективной диалектике универсализм служения ей» [2, с. 36].

Так, именно в служении Универсуму, Батищев видит истинную задачу личностного человеческого развития. Он критикует антропоцентризм за субъективистскую установку, стоящую на пути «действительной объективной диалектики, которая царит во Вселенной и может питать собою постепенно раскрываемое и формируемое созидательно-творческое назначение человека» [2, с. 29]. Диалектика Универсума проявляется нам, например, в виде экологических угроз, с которыми человек необходимо должен считаться. В этой работе Батищев открыто критикует теорию личности Ильенкова по нескольким пунктам.

Во-первых, Ильенков не учитывает, что индивид необходимо должен производить сам себя с помощью внутреннего усилия (схоже с Мамардашвили), а не зависеть исключительно от воспитания. «Даже само бытие субъектом и личностью предстаёт как то, чем индивид становится не по пробуждающемуся у него самоустремлению, а как отпечаток воздействия извне, как то, чем он “вынужден был бы стать” ... Отсюда понятно, что весь мир субъектной деятельности по этой логике оказывается подменённым внешней, “центробежной” или объектно-вещной активностью, которая втискивается внутрь этого мира и нарекается “деятельностью”» [2, с. 188].

Во-вторых, Батищев упрекает деятельностный подход в том, что он серьёзно упрощает диалектику. «Сама категория деятельности - хотя бы и внутри сдерживающих её рамок - остаётся несущей в себе семя грубого, попирающего диалектику активизма» [2, с. 194].

В-третьих, Батищев, в отличие от Ильенкова, уже открыто идеализирует творчество, ставя творческий труд выше любого другого вида труда. Творчество есть способ доступа к божественному. «Творчество принципиально не гетерономно; оно не может быть всего лишь “эхом”-реакцией на какую-то принуждающую извне силу, предопределённым её “следом” или последствием; оно не сводимо к средствам, какого бы то ни было порядка, не заключимо в сферу “пособий” и “вооружений”; оно мотивировано надутилитарно» [2, с. 442].

В целом поздний Батищев в философии пытается дойти до подлинной личности, несводимой к отчуждённым отношениям опредмечивания и распредмечивания внешнего мира. Деятельностную философию Ильенкова он считает проявлением определённого нигилизма. Человека нельзя, по Батищеву, свести ни к биологическому организму, ни к воспитанию. Батищев говорит, о «духовном внутреннем мире субъекта», который не каждый имеет право и возможность описывать. Именно творческий труд является проявлением этого духовного мира, а потому он единственно и важен.

Такой переход ученика Ильенкова в откровенно религиозную философию выявляет то противоречие, которое заключается в концепте личности в теории Ильенкова. Концепция правильной личности создаёт противоречие в философской системе

Ильенкова, потому что этот термин несёт аксиологическую нагрузку в теорию, которая заявляет, что все ценности исключительно рукотворны и социальны. Действительно, если идеал - это противостоящая нам коллективная опредмеченная воля других людей, то становится трудно претендовать на право знать объективный идеал, к которому должно стремиться общество, не ссылаясь на авторитетный источник вне бытия.

Если советская пропаганда хотела создать всесторонне развитую личность как многофункционального строителя коммунизма, то для Ильенкова творческий человек был важен сам по себе. Для него главным было реализовать его подлинное бытие. То есть для правительства человек должен посвятить себя государству, то, по Ильенкову, все усилия государства должны быть направлены на благо личности. Теория Ильенкова отличается от французской левой мысли своей трактовкой «правильной» личности как исключительно творческого субъекта, но неожиданные пересечения можно найти с предыдущим поколением философов-персоналистов.

Идейным вдохновителем французских персоналистов был Николай Бердяев - философ, в центр своего учения поставивший проблемы личности и свободы. Бердяев строго разделяет понятия индивидуума и личности. Понятие индивидуума относится к биологии или социологии, личность же - это исключительный феномен духовной жизни. «Не разные два человека, а один и тот же человек есть индивидуум и личность. Это не два разные существа, а два качествования, две разные силы в человеке» [4, с. 17]. Для Бердяева личность единична, уникальна и непознаваема; исходя из этого, он критикует как советский проект, так и гуманизм капиталистического общества - оба режима сводят человека к индивидууму. Личность для Бердяева может быть только независимой, независимость же обретается за счёт творческого акта и внутреннего сопротивления среде - личность не может быть пассивна.

Личность раскрывается в её индивидуальном приходе к Богу. Творчество здесь выходит на первый план, но сам творец не самостоятелен, он подвластен сверхличной субстанции, Богу, а потому культура - это всегда ограниченное воспроизведение сверхличного идеала. «Культура по глубочайшей своей сущности и по религиозному своему смыслу есть великая неудача» [5, с. 521]. Свобода же, по Бердяеву, не выводима из бытия.

Если философия Бердяева агитирует за внутреннюю революцию, то интенции персоналистов были более социальны.

Персонализм возник в 1932 году с выходом во Франции первого выпуска журнала «Esprit», в создании которого принимал участие и Бердяев. Основателем этого течения был Э. Мунье. Объектом критики персоналистов стало капиталистическое общество, попиравшее духовные ценности и личность человека. Они хотели «вырвать Евангелие из рук буржуазии». Главной задачей персоналисты считали создание нового общества, позволяющего каждой личности творчески проявлять себя, основываясь на истинных духовных ценностях. Из марксизма они взяли понятие о бытии человека как деятельной активности в обществе. Они использовали понятие вовлечённости, которое, очевидно, является антонимом понятия отчуждения в марксизме. Персоналисты полагали, что истинно человеческий труд является творческим процессом, с помощью него люди изменяют общество и создают самого себя.

«Труд выступает изначальным условием подлинно человеческого общения и инструментом воспитания: дух товарищества и любви, господствующий в процессе совместного труда, вот та основа, на которой создаётся истинно человеческое, личностное сообщество» [13, с. 2].

Такое восприятие личности и труда определённо близко Ильенкову. Он также видел в творческом труде наибольшую реализацию человеческого потенциала. Разница заключается в способе, которым персоналисты планируют добиться нового устройства общества. Если у Ильенкова для рождения нового человека нужно создать условия его появления путём изменения общества, то для персоналистов ответственность за эти изменения возлагается на самого человека: он должен заново вернуться к истинным духовным ценностям, от которых его увёл капитализм. Основным средством этого возвращения выступает искусство, дающее доступ к трансцендентным сущностям. Персоналисты верили в осуществимость царствия Божьего на Земле и были уверены, что без духовной революции все экономические и политические революции бесполезны.

Разумеется, Ильенков отрицал любую трансцендентность. Божественное он считал лишь зеркалом человеческого, притом зеркалом мутным и кривым. Так, христианские ценности замедляли человеческое развитие, выдавая за идеал измученного и бессильного практически изменить общество субъекта - жертву. Духовная революция никак не может быть связана с церковью. Сначала надо изменить условия существования человека, тогда изменится и его восприятие духовного идеала. Капитализм связан с церковью, а не противоположен ей.

Ю. В. Пущаев, однако, пишет, что «Ильенков ценил Библию, считал её “величайшим поэтическим произведением”, которое лишь “испортили попы”» [14, с. 201]. Ильенков сам был из семьи священников - оба его деда были попами, а в одном из писем ссылался на Экклезиаста, отговаривая слепоглухого друга от суицида. «Не удивляйся, что я тебе цитирую Библию, - писал Ильенков, - это ведь вовсе не поповская книга, каковою её сделали попы. Это величайшее поэтическое произведение, равное “Илиаде” и “Эдде”, - и “Экклезиаст” ... был очень большим поэтом» [10, с. 447]. Религия учит примиряться с нынешней жизнью и неминуемой смертью, в ней нет ни стремления, ни потенциала для того, чтобы улучшить жизнь человека на деле, на практике.

Отличие от персоналистов заключается в том, что для Ильенкова важен не только творческий характер труда, но и его признание другими людьми. Если для персоналистов-католиков зрителем и судьёй деятельности людей выступает Бог, то для Ильенкова это - общество. Признание другими людьми мастерства и ценности результатов труда является необходимым условием бытия человеческой личности. Атомарность общества преодолевается признанием со стороны других.

Труд должен стать самоцелью, а не средством заработка или достижения каких-либо иных внешних целей. Свобода личности заключается в выборе форм трудовой деятельности. Общество должно дать каждому возможность для проявления своей индивидуальности в труде, но конкуренция в нём не отступает на второй план. В целом Ильенков борется не за устранение неравенства, а за справедливые условия творческой конкуренции людей. Главным условием является «единое, всеобщее и равное для всех политехническое образование», позволяющее каждому стать высокоразвитой, мыслящей личностью. Проблема, однако, в том, какие объективные исторические условия для этого требуются. Эту конкретно-историческую проблему Ильенков не только не решил, но, собственно, и не поставил. Одних призывов «учиться мыслить смолоду» (заглавие брошюры Ильенкова) для её решения явно недостаточно.

Список литературы

1. XXII съезд КПСС и вопросы идеологической работы : материалы Всесоюзного совещания по вопросам идеологической работы. 25-28 декабря 1961 г. Москва : Госполитиздат, 1962. 463 с.

2. Батищев Г. С. Введение в диалектику творчества. Санкт-Петербург : Изд-во РХГИ, 1997. 464 с.

3. Батищев Г. С. Противоречие как категория диалектической логики. Москва : Высшая школа,1963. 120 с.

4. Бердяев Н. А. О рабстве и свободе человека. Опыт персоналистической метафизики. Париж :УМСЛ-Рге88, 1939. 224 с.

5. Бердяев Н. А. Смысл творчества // Философия свободы. Смысл творчества. Опыт оправдания человека. Москва : Академический проект, 2015. С. 254-535.

6. Зиновьев А. А. На пути к сверхобществу. Москва : Центрполиграф, 2000. 459 с.

7. Ильенков Э. В. Диалектическая логика. Москва : Политиздат, 1984. 320 с.

8. Ильенков Э. В. Опередивший своё время // Курьер ЮНЕСКО. 1977. № 7. С. 38-47.

9. Ильенков Э. В. Что же такое личность? // С чего начинается личность. Москва : Политиздат, 1983. С. 319-358.

10. Ильенков Э. В. Философия и культура. Москва : Политиздат, 1991. 464 с.Квитка И. И. Философские идеи А. А. Богданова // Вестник ОГУ 2006. № 7. С. 56-62.

11. Майданский А. Д. Понятие мышления у Ильенкова и Спинозы // Вопросы философии. 2002. № 8.

12. Мунье Э. Манифест персонализма. Москва : Республика, 1999. 559 с.

13. Пущаев Ю. В. Философия советского времени: М. Мамардашвили и Э. Ильенков (энергии

отталкивания и притяжения). Москва : ИНИОН, 2018. 356 с.

14. Хамидов А. А. Философская одиссея Г. С. Батищева // Батищев Г. С. Избранные произведения

/ под ред. З. К. Шаукеновой. Алматы : Институт философии, политологии и религиоведения КН МОН РК, 2015. С. 6-44.

15. Oittinen V. Свободная субъективность против субстанциализма: критика Ильенкова и Спинозы

Генрихом Батищевым // Вестник славянских культур. 2011. № 2. С. 13-20.

References

1. The XXII Congress of the CPSU and issues of ideological work. Moscow, State Publishing House of Political

Literature, 1962. (In Russ.)

2. Batishchev G. S. Introduction to the dialectic of creativity. St. Petersburg, Publishing House of the Russian

Christian Academy for the Humanities, 1997. 464 p. (In Russ.)

3. Batishchev G. S. Contradiction as a category of dialectical logic.Moscow, Vysshaya Shkola Publishers, 1963.

120 p. (In Russ.)

4. Berdyaev N. A. About slavery and human freedom. The experience of personalistic metaphysics. Paris,

YMCA-Press, 1939. 224 p. (In Russ.)

5. Berdyaev N. A. The meaning of creativity. In: Berdyayev N. A. Philosophy of freedom. The meaning

of creativity. The experience of justifying a person. Moscow, Publishing House “Academic Project”, 2015. Pp. 254-535. (In Russ.)

6. Zinovyev A. A. On the way to a super-society. Moscow, Tsentrpoligraf Publishing House, 2000. 459 p.

(In Russ.)

7. Ilyenkov E. V. Dialectical logic. Moscow, Politizdat Publishing House, 1984. 320 p. (In Russ.)

8. Ilyenkov E. V. Ahead of his time. UNESCO Courier.1977, no. 7, pp. 38-47. (In Russ.)

9. Ilyenkov E. V. What is a personality? Where personality begins. Moscow, Politizdat Publishing House, 1983.Pp. 319-358. (In Russ.)

10. Ilyenkov E. V. Philosophy and culture. Moscow, Politizdat Publishing House, 1991. 464 p. (In Russ.)

11. Kvitka I. I. Philosophical ideas of A. A. Bogdanov. Bulletin of OSU.2006, no. 7, pp. 56-62. (In Russ.)

12. Maidanskiy A. D. The concept of thinking in Ilyenkov and Spinoza. Problem of Philosophy. 2002, no. 8,pp. 163-173. (In Russ.)

13. Munier E. Manifesto of Personalism. Moscow, Publishing House “Republik”, 1999. 559 p. (In Russ.)

14. Pushchaev Yu. V. Philosophy of the Soviet era: M. Mamardashvili and E. Ilyenkov (the energies of repulsion

and attraction). Moscow, UNION, Department of Philosophy, 2018. 356 p. (In Russ.)

15. Khamidov A. A. Philosophical odyssey G. S. Batishchev. In: Batishchev G. S. Selected works.Almaty,

Published by RGKF “Institute for Philosophy, Political Science and Religion Studies”, 2015. Pp. 6-44. (In Russ.)

16. Oittinen V. Free Subjectivity versus Substantialism: Criticism of Ilyenkov and Spinoza by Heinrich

Batishchev. Bulletin of Slavic Cultures.2011, no. 2, pp. 13-20. (InRuss.)

Размещено на Allbest.ru