Духовность по ту сторону науки и религии

Размещено на http://www.allbest.ru

Духовность по ту сторону науки и религии

И.В. Кондаков

Российский государственный гуманитарный университет

Аннотация

Статья посвящена дискуссионным проблемам современной духовной культуры. Автор отмечает, что современная духовность развивается в сложном, мозаичном контексте культуры, в котором наука, религия, философия, публицистика, литература и искусство, эзотерика, телевидение и Интернет находятся в постоянном взаимодействии между собой. Принципы толерантности и политкорректности, характерные для эпохи постмодерна, усиливают эффект смысловой неопределённости, сопровождающий духовную культуру современности, находящуюся «по ту сторону» науки и религии. Примером такой культурной вненаходимости являются феномены религиозного модернизма - богоискательства и богостроительства. Отталкиваясь от дискуссии по этим вопросам между Лениным и Горьким, автор рассматривает различные аспекты духовной культуры, актуализирующиеся при обращении к богоискательству и богостроительству. В современных условиях возрождение и трансформация традиционной религии и возникновение религиоподобных духовных практик делают рассмотрение пограничных форм духов-ности актуальным и проблемным.

Ключевые слова: духовная культура, политкорректность, постмодерн, абсолютное, относи-тельное, богоискательство, богостроительство, сакральное, секулярное, смысловая неопре- делённость.

Abstract

Spirituality on the other side of science and religion

традиционный религия постмодерн

V. Kondakov

Russian State University for the Humanities, The Ministry of Education and Science of the Russian Federation, Moscow, Russian Federation

The article is devoted to the discussion problems of modern spiritual culture. The author notes that modern spirituality develops in a complex, mosaic context of culture, in which science, religion, philosophy, journalism, literature and art, esoteric, television and the Internet are in constant interaction with each other. The principles of tolerance and political correctness, characteristic of the postmodern era, reinforce the effect of semantic uncertainty that accompanies the spiritual culture of our time, which is «on the other side» of science and religion. An example of such cultural extravagance are the phenomena of religious modernism - God-seeking and God-building. Starting from the discussion on these issues between Lenin and Gorky, the author considers various aspects of spiritual culture, which are relevant when addressing the search for God and the construction industry. In modern conditions, the revival and transformation of traditional religion and the emergence of religious-like spiritual practices makes the consideration of borderline forms of spirituality relevant and problematic.

Keywords: spiritual culture, political correctness, postmodern, absolute, relative, seeking, boosterist, sacred, secular, semantic uncertainty.

Современная духовная культура (к которой, к слову сказать, относятся не только рели-гия и богословие, но и философия, гумани-тарные, естественные и технические науки, литература и многочисленные искусства, различные формы массового и индивиду-ального досуга и необъятный мир медиакультуры, включая Интернет) находится в очень интересном и странном положении. Если в своей предшествующей истории ду-ховная культура последовательно вписыва-лась то в контекст по преимуществу мифо-логического сознания, то - религиозного, то конкретно-научного, то - философского, то - в ХХ столетии - в контекст тоталитар-ных идеологий или идеологической борьбы, то на рубеже второго и третьего тысячеле-тий от Рождества Христова вся современная духовность оказалась растворённой в про-тиворечивом мозаичном контексте культу-ры, где в одном семантическом поле сосед-ствуют наука и религия, политика и ком-мерция, философия и здравый обыденный смысл, публицистика и эзотерика, многока-нальное телевещание и социально-сетевые коммуникации...

Вольно или невольно в таком противо-речивом смысловом контексте любое явле-ние духовной культуры - религиозной или секулярной, массовой или индивидуальной приобретает внутренне противоречивый, как бы «мерцающий» характер смысловой неопределённости - на грани веры и неве-рия, знания и незнания, убеждения и со-мнения, труда и развлечения, служения и притворства, действительности и мнимо-сти, истины и всевозможных манипуляций массовым сознанием. И широко распро-странившаяся в эпоху постмодерна полит-корректность в этой ситуации лишь усугуб-ляет размытость всех критериев духовно-сти [см.: 2; 3, с. 37-40], что особенно важно и проблемно для современных универси-тетов. «Так же, как и суть политкорректно-сти, суть постмодерна выражена в простой формуле: истина относительна. Так же, как и политкорректность, постмодерн не ищет истину, истина его не интересует - он провозглашает терпимость. Так же, как и для политкорректности, для постмодерна не существует чужого. Там есть другое, и только» [3, с. 43].

Во всех этих случаях мы имеем дело со смысловым пространством, словно зажа-тым между современным научным знанием и реанимированной религией, между абсо-лютным и относительным, между сакраль-ным и секулярным [4].

Выдающийся русский религиозный фи-лософ С. Л. Франк оставил глубокие и в чём- то неожиданные размышления о соотно-шении абсолютного и относительного в ду-ховной культуре ХХ века, ещё задолго до наступления эры постмодерна. «В борьбе с Абсолютным объединились наука и рели-гия, две силы, во всём остальном несоглас-ные друг с другом. Поскольку всё, что по-знаётся наукой, относительно ... то с этой точки зрения Абсолютное как непознавае-мое и одновременно подлинный предмет познания оказывается смазанным... Со сво-ей стороны религия рассматривает “Абсо-лют” как опасного и пагубного конкурента истинной идеи Бога, потому что, как пола-гают, Абсолютное подменяет личного Бога безличным средним, делая невозможной молитву, веру в откровение и надмирность Бога» [12, с. 58].

Философ подчёркивал, что Абсолютное «является единственным и собственным предметом философии»; более того, фило-софия не должна быть «пустой и беспред-метной» (как это происходит в случае с по-зитивизмом), и это возможно, если она «бу-дет претендовать на область, находящую-ся по ту сторону относительного и поверх его - область Абсолютного» [12, с. 58, 59]. Абсолютное непознаваемо, но эта непозна-ваемость весьма содержательна: как пока-зывает С. Франк, это - «знающее незнание» и вместе с тем «незнающее знание», то есть утверждение незнания как «необходимого и обоснованного». Иными словами, «в незна-нии скрывается знание, которым выражает-ся осознание незнания» [12, с. 59]. А эта по-зиция чрезвычайно плодотворна для позна-вательной деятельности, в том числе в рам-ках науки.

Однако диалектика абсолютного и от-носительного в духовной культуре не так проста, как может показаться на первый взгляд. Касаясь судеб утопизма, Франк де-монстрирует, как стремление к Абсолюту приводит утопию «не к добру, а к злу», а «спасители человечества и самоотвержен-ные служители благу» превращаются в «бес-совестных злодеев и кровожадных тира-нов». «Таков парадоксальный роковой ход всех революций, руководимых утопиче-ским замыслом утвердить абсолютно со-вершенный порядок жизни», - замечает он. «Парадоксальность этой нравственной диа-лектики», по словам философа, ярко вопло-щает «жуткий, загадочный тип аскетиче-ского и добродетельного в личной жизни кровопийцы, вроде Робеспьера и Дзержин-ского» [12, с. 74-75]. Абсолютизация добра почти неизбежно ведёт общество и его ду-ховную культуру к торжеству зла, насилия, террора, а различие между добром и злом становится относительным.

2

«... Чем жёлтый чёрт отличается от чёрта синего?» [5, с. 226], - иронизировал проле-тарский вождь по поводу идейных исканий своего «друга» (как всегда говорилось в со-ветское время), а на самом деле - постоян-ного оппонента почти по всем принципи-альным вопросам - пролетарского писателя Максима Горького. «Жёлтым чёртом» Ленин ёрнически именовал «богоискательство», а «синим» - «богостроительство». Почему именно жёлтый и синий? Как известно (на-пример, уже из опытов по цветопсихоло- гии И.-В. Гёте), синий и жёлтый - взаимодо- полнительные цвета (вероятно, древнейшие в истории человеческой культуры). Если долго смотреть на синий кружок на белом фоне, а затем его убрать, то на его месте не-которое время будет виден точно такой же по форме кружок жёлтого цвета, и наобо-рот. Но в то же время эти цвета не взаимо-заменяемы, даже напротив. Жёлтый цвет символизирует день, яркий солнечный свет и перспективы человеческого развития; тём-но-синий - ночь, ночное небо и вместе с тем стабильность, покой. Что-то похожее мож-но заметить (или приписать) и в отношении богоискательства / богостроительства. Как день и ночь человека, занятого религиозны-ми исканиями.

Но вряд ли политик-революционер за-думывался над такими мелочами. Обраща-ясь к писателю и пытаясь его переубедить,

сделать своим единомышленником, он за-ключал свой монолог: «Говорить о богоис-кательстве ... для предпочтения синего чёр-та жёлтому, это во сто раз хуже, чем не го-ворить совсем» [5, с. 226]. Последовательно расширяя контекст своих обличений (попов в рясе и без, филистеров и мелких буржуа, европейское и русское мещанство и особен-но «демократическое мещанство», гоняю-щихся за религиозными идеалами), Ленин завершил знаменательное рассуждение о чертях показательной сентенцией: «Всё один чёрт» [5, с. 227].

Мало кто уже помнит сегодня острую дискуссию, развернувшуюся в переписке Горького и Ленина в 1913 году. В это время А. М. Горький, увлечённый нетрадицион-ными религиозными идеями (фактически - различными версиями религиозного мо-дернизма), высказывался против очень мод-ного тогда «богоискательства» и призывал заняться «богостроительством», или «бого- созидательством». Называя «богоискатель-ство» делом бесполезным, Горький мотиви-ровал это таким образом: «Нечего искать, где не положено. Не посеяв, не пожнёшь. Бога у вас нет, вы ещё не создали его. Богов не ищут - их создают; жизнь не выдумыва-ют, а творят» [цит. по: 5, с. 226].

Для того чтобы воссоздать контекст этого полемического высказывания, нуж-но вспомнить знаменитый тезис Ф. Ниц-ше: «Бог умер!» [7, с. 593], которым на рубе-же Х1Х-ХХ веков были увлечены как в Ев-ропе, так и в России почти все мыслящие люди. Среди читателей, увлечённых Ниц-ше, был и Горький, который наделил персо-нажей своих ранних рассказов и поэм ниц-шеанской философией, да и сам её во мно-гом разделял. Читателей Ницше поразила мысль, что Бог сначала был, а потом - пере-стал быть («умер»). Это, по словам Ницше, «величайшее из новых событий - что “Бог

умер” и что вера в христианского Бога ста-ла чем-то не заслуживающим доверия - на-чинает уже бросать на Европу свои первые тени» [7, с. 662]. Если бы он сказал, что «Бога нет» и никогда не было, - это никого бы не удивило. Ещё Л. Фейербах эффектно дока-зал, что Бог был вымышлен людьми - по их образу и подобию, что человек все свои зем-ные проблемы перенёс, в лице Бога, на небо и поверил в его реальное существование. Таким образом, Бог длительное время суще-ствовал в сознании и жизни множества лю-дей - в силу их темноты и невежества, но за-тем, под влиянием достижений наук, фи-лософии, искусства, успехов просвещения, вдруг «ушёл» из сознания и жизни людей - «умер»! И люди, лишившись привычной ду-ховной опоры, начали искать ему замену: на место «неистинного», даже, может быть, ложного бога стали предлагать «истинно-го» или более заслуживающего доверия, чем прежний, стали придумывать ему достой-ную замену.

Ф. Ницше рассказывал в третьей кни-ге «Весёлой науки» о некоем «безумном че-ловеке», который «в светлый полдень зажёг фонарь» и всё время кричал: «Я ищу Бога! Я ищу Бога!» [7, с. 592]. Конечно, это парафраз легенды о кинике Диогене, который подоб-ным образом искал «человека». Всё это оз-начало, что религия как феномен культуры преодолела традиционную догматику и ста-ла предметом и актом творчества - инди-видуального и коллективного, приблизив-шись к статусу искусства. Так, с лёгкой руки Ницше, родилось «богоискательство», по-вальное увлечение которым в России конца XIX - начала ХХ века (и не только в России) распространилось в бесчисленных культур-ных версиях.

Впрочем, эта тенденция заявляла о себе в русской культуре и ранее. М. Ломоносов и А. Сумароков, А. Радищев и Н. Карам-

зин, В. Жуковский и К. Рылеев, А. Пушкин и П. Чаадаев, Н. Гоголь и Ф. Бухарев, М. Лер-монтов и Ф. Тютчев, В. Одоевский и Ф. До-стоевский, Н. Некрасов и А. Фет, И. Турге-нев и Л. Толстой - задолго до Серебряного века - были в той или иной степени бого-искателями. В том смысле, что примирить-ся с официальной религией, догматической и каноничной, они не могли, потому что ви-дели в этом формализм и насилие над своей совестью, считали её архаичной и противо-речащей достижениям современной им нау-ки и европейского просвещения. Но и про-сто отвергнуть религию, как какой-нибудь «опиум народа» или «цветы, украшающие цепи» [6], казалось им грубым и примитив-ным, не соответствующим той мыслитель-ной высоте, на которую их вознесло тыся-челетнее культурное развитие человечества.

3

Отвечая сонму отечественных богоискате-лей Серебряного века, среди которых бли-стали имена Вл. Соловьёва, Е. Трубецкого, Д. Мережковского и З. Гиппиус, В. Розано-ва и Б. Савинкова (В. Ропшина), Н. Бердяе-ва и С. Булгакова, С. Франка и Г. Федотова, Вяч. Иванова и А. Добролюбова, А. Блока и А. Белого, В. Хлебникова и В. Маяковского, - М. Горький и ряд близких ему социал-де-мократов, отстаивавших в революционном движении индивидуально-творческие по-зиции (А. Луначарский, В. Базаров, А. Бог-данов и другие), выдвинули идею создания (построения, сотворения) нового Бога, ко-торый в общественном сознании и соци-ально-культурных практиках мог бы заме-нить «умершего Бога», утратившего леги-тимность.

Таким «богом» (точнее - его заменой, или, говоря современным языком, симуля- кром Бога) мог стать «социализм», «просве-щение масс», «народная воля», «герои-наро-довольцы», а персонально: Карл Маркс, Вла-димир Соловьёв, Иоанн Кронштадтский, Фёдор Достоевский, Лев Толстой, да хоть бы даже и Пушкин, наконец!.. Словом, какой-то новый, общественно востребованный иде-ал, обретающий ценность сакрального. Соб-ственно, и новая религия, прославляющая новое божество, только ещё подразумевав-шаяся, мыслилась, скорее, как «граждан-ская» и «светская» и едва ли не как секуляр- ная, а не церковная - конфессиональная, клерикальная и мистическая.

Впрочем, русское богостроительство, как и богоискательство, имеет давнюю исто-рию. Академик А. М. Панченко, размыш-ляя о последствиях церковной реформы Пе-тра I [9], убедительно показал, что именно с этого момента начинается процесс бого-строительства. Умаляется церковная свя-тость, пришедшая в упадок, по Г. Федотову, уже в течение XVII века, практически при-останавливается канонизации святых [11, с. 196-197].

Возникает «светская святость», выра-жавшаяся поначалу в сакрализации мо-нарха (прежде всего самого Петра I, затем Екатерины II, а в дальнейшем - почти всех российских императоров XIX века, кроме Николая II, который последовательно под-вергался, скорее, десакрализации), а затем обращённая на русских поэтов (в широ-ком смысле), начиная с А. Пушкина (затем - Н. Гоголя, Н. Некрасова, Ф. Достоевского, Л. Толстого и т.д.), за которыми признава-лась их учительная и пророческая миссия (см. «Речь Достоевского о Пушкине»). Впро-чем, опыт русского богостроительства име-ет ещё более давнюю историю.

Фактически путь к сакрализации свет-ской власти в Московской Руси открылся вслед за падением Византии вместе с кон-цепцией «Москва - Третий Рим». Чисто ви-зантийская формула: «Царь небесный» - «Земной Бог», легко укоренилась в массовом сознании жителей Московии. На этой поч-ве сложилась и политическая мифология, связывавшая происхождение «шапки Мо- номаха» с именем императора Константи-на Мономаха, будто бы одарившего ею кня-зя Владимира Мономаха, ради его венчания на царство, а генеалогию московских кня-зей возводившая к вымышленному «бра-ту» римского императора Августа - Прусу, будто бы являвшемуся предком легендарно-го Рюрика («Послание о Мономаховых да-рах» Спиридона-Саввы, «Сказание о кня-зьях Владимирских»). В дальнейшем на эти тексты московские государи ссылались как на исторический факт, объясняя этим своё венчание на царство.

Иван Грозный, как убедительно показал А. Панченко [9], утверждая свою абсолют-ную, тираническую власть, всерьёз ассоции-ровал себя с Богом-Отцом, Творцом, Савао-фом, объясняя А. Курбскому, что он не обя-зан соблюдать заповеди Христовы, так как это подобает лишь святителям (церковни-кам). «И аще убо царю се прилично, иже би- ющему в ланиту обратити другую?.. Како же царство управити, аще сам без чести будет? Святителем же сие прилично» [10, с. 24]. Его преемник, царь Фёдор, напротив, в полеми-ке с отцом, царём Иваном, отождествлял себя с Богом-сыном, Иисусом Христом. По-тому первый был погребён в торжествен-ном, царском чине, а второй был похоронен как мирянин, в «рабьем зраке», в рубище простого чернеца. Однако в том и другом случае мы наблюдаем ранние формы репре-зентации самодержавной власти как своего рода богостроительства.

«Поэтическое богостроительство» тоже берёт свое начало задолго до пушкинской эпохи. А. М. Панченко показал, что первым поэтом, претендовавшим на «мирскую свя-тость» и соревновавшимся в этом с представителями светской и церковной власти, был Симеон Полоцкий. И далее, весь XVIII век был наполнен попытками такого соревнова-ния со стороны поэтов, правда не достигав-ших в этом существенных успехов [8].

Там, где русские «богоискатели» стре-мились обрести новый путь к Богу, транс-цендентному бытию, к познанию сокровен-ных тайн мироздания, - путь творческий, неисповедимый, во многом интуитивный, превращающий религию в разновидность индивидуального творчества (наподобие искусства), - их оппоненты, русские «бого-строители», исходили из невозможности вновь прийти к Тому, чего или Кого уже нет. В то же время они отдавали себе отчёт в том, что религия не может исчезнуть сама по себе или быть уничтоженной «сверху» - путём запретов или публичных осмеяний: она является вечной и неуничтожимой фор-мой культуры, связывающей людей воедино общими ценностями, идеалами, представ-лениями, традициями, ритуалами... Вместе с тем религия является феноменом культу-ры, исторически изменчивым, текучим, на-полняемым различным, и весьма условным, содержанием, которое, оказавшись в соста-ве религии, контекстуально сакрализуется и тем самым обретает религиозные или ре- лигиоподобные черты. Поэтому, рассужда-ли они, если Бога нет, его нужно выдумать, а затем - его исповедовать как символиче-скую реальность, популяризировать в мас-сах, создать Его искусственный культ и ри-туал. В результате богостроительства Бог представал как фольклорный образ и лите-ратурный текст - в контексте других куль-турных произведений.

Если богоискательство представляло собой процесс открытия новых, до того не известных идей и решений в почти необъ-ятном проблемном поле культуры и в этом отношении было аналогично научному или философскому поиску, то богостроитель-ство являлось разновидностью проекти-рования (целенаправленного конструиро-вания) некоторого искомого объекта, об-ладающего известными (заранее заданны-ми) параметрами или характеристиками, и в этом отношении было аналогично тех-ническому творчеству. Богоискательство напоминало собой перепутье, от которого в разные стороны расходились, наподобие веера, многочисленные векторы многоцеле-вого поиска. Напротив, богостроительство ассоциировалось с узлом, в котором стяги-вались воедино различные нити, ведущие к общей цели. Богоискательство аккуму-лировало в себе центробежные процессы культуры, а богостроительство - центро-стремительные.

Богоискательство тяготело к открыто-сти культуры, к расширению её горизонтов и размыванию смысловой определённости; богостроительство же, напротив, стреми-лось к закрытости культуры, сужению фо-куса зрения, усилению и концентрации её ценностно-смысловой организованности и сплочённости. Богоискательство нуждалось в плюрализме мнений и концепций; бого-строительство требовало монизма и едино-гласия. С точки зрения духовных исканий богоискательство и богостроительство бы-ли взаимодополнительными процессами в истории русской культуры (по преимуще-ству Нового и Новейшего времени), вро-де соотношения синего и жёлтого цветов в зрительном восприятии мира. И между ними всегда наблюдалось известное проти-воборство и соперничество - идеологиче-ское, философское, политическое и, разуме-ется, религиозное.

Незадолго до ленинско-горьковской по-лемики о «синем и жёлтом чертях» в знаме-нитом сборнике статей о русской интелли-генции «Вехи» (1909-1910), выдержавшем почти за год пять (!!!) изданий, русский религиозный философ (а впоследствии не-традиционный православный священник) С. Н. Булгаков в статье «Героизм и подвиж-ничество» писал о двух возможных типах святости. Одна связана с революционным «героизмом», то есть идейным терроризмом, готовым к самопожертвованию ради наро-да и его свободы; другая - с духовным под-вижничеством, кротким и деятельным са-моотречением - ради христианской любви и объединения человечества. И если идеалом подвижника был Христос - Богочеловек, а идеальным сообществом - соловьёвское Богочеловечество, сплочённое стремлением воплотить в себе идеал Богочеловека, то для героя-революционера идеалом был бого-подобный, или обожествлённый, человек

- Человекобог, а идеальным сообществом представлялось Человекобожество, занятое обожением Человека [1, с. 60].

Вспомним горьковское: «Человек - это великолепно! Это звучит гордо!» (знамени-тый сатинский монолог из пьесы «На дне»). Вспомним и другое горьковское: «Человек

- это потом!», - это говорит второстепен-ный персонаж последнего горьковского ро-мана «Жизнь Клима Самгина», едва ли не единственный в романе большевик, внеш-не похожий на императора Александра III и вызывавший резкое возмущение Сталина Горьким, якобы не сумевшим достойно по-казать участников революции. Следует за-думаться над этими примерами: путь Горь- кого-богостроителя, автора поэмы «Чело-век», от «Человека», который «звучит гордо»,

- до «Человека», который будет «потом», - не просто печален, но и трагичен.

Как известно, последний опыт горьков-ского богостроительства был связан с лич-ностью Ленина. Написанный к 50-летию во-ждя очерк «В. И. Ленин», самому организа-тору и вдохновителю революции категорически не понравился. Он даже провёл через Политбюро некие санкции против подоб-ного идолопоклонства. Впоследствии, уже после смерти Ленина, под влиянием и даже нажимом его преемников, этот очерк Горь-ким многократно переписывался и понов-лялся, в основном в худшую сторону. Пер-вый его вариант 1920 года соединял черты богоискательства и богостроительства. Ле-нин отчётливо почувствовал присутствие в нём и «синего», и «жёлтого» чёрта, резко осу-див горьковское заигрывание с, условно го-воря, «нечистой силой». Последующие вари-анты очерка всё более и более сдвигались в сторону «синего», а также «красного», а ли-тературный портрет Ленина всё более на-сыщался аффектированными признаками светской святости и политического культа вождя.

Несомненно, именно Горький был од-ним из тех, кто заложил краеугольный ка-мень в основание мифа о Ленине и всей по-следующей Ленинианы - советской литера-турно-политической мифологии о жизни и деятельности создателя тоталитарной Ком-мунистической партии и тоталитарного Со-ветского государства.

Сам Горький при жизни, как и Маяков-ский посмертно, тем временем быстро пре-вратился в предмет государственного бого-строительства. Переименованные города и улицы, площади и парки культуры, театры и институты стали свидетельством этого процесса. Советское государство заботливо опекало и контролировало процесс литера-турного и культурного богостроительства, как и аналогичный процесс политическо-го богостроительства. А богоискательство осталось на долю русской эмиграции.

Постсоветский расцвет религии (или того, что её фактически замещает сегодня) в нашей стране - спустя столетие после Вели-кой Октябрьской революции, казалось бы покончившей с религией в России раз и на-всегда, - ставит совершенно по-новому про-блемы осмысления религии как феноме-на культуры, значения религиозной фило-софии. Ведь рядом с религией возникают и многочисленные религиоподобные явле-ния, различные религиозные или околоре- лигиозные субкультуры и соответствующие институты (эзотерика, мистика, экстрасен-сорика и т.п.). А рядом с различными нау-ками - естественными, техническими, гу-манитарными и т.п. - возникают различ-ные версии «религиозных наук» - теологии, приобретшие официальный статус «ваков-ских дисциплин». Таким образом, рядом со знанием как условием научного познания встраивается вера как условие трансцен-дентного познания. И оба принципа позна-ния априори уравниваются в своих правах «человековедения».

Вот здесь-то и возникает настоятель-ная потребность вновь вернуться к теориям и практикам богоискательства и богострои-тельства, получившим глубокое развитие в Серебряном веке - Русском Ренессансе, по-скольку методы и приёмы мышления, вы-работанные в соответствующих течениях религиозной и светской мысли, культур- философские «матрицы» оказываются уни-версальными и продуктивными не только в сакральной сфере, но и в научных иссле-дованиях культуры, общества, человека, со-знания, методологии философского и науч-ного познания, психологии творчества, со-циального поведения и т.п. Этот опыт не просто полезен для верующих и неверую-щих; он в равной мере приложим как к са-кральным, так и (в «снятом» виде) секуляр- ным проблемам, к осмыслению религиоз-ных, политических и обыденных культов, явлений массовой культуры.

Примечания

1. Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции // Вехи : [сборник статей о русской интеллигенции] ; Из глубины : [сборник статей о русской революции / журнал «Вопросы философии» и др. ; сост. и подгот. текста А. А. Яковлева ; примеч. М. А. Колерова и др. Москва : Правда, 1991. С. 9-206.

2. Ионин Л. Г. Политкорректность - это идеология // Социологический журнал. 2013. № 1. С. 125-132. БОЇ: https://doi.Org/10.19181/socjour.2013.1.368

3. Ионин Л. Г. Политкорректность. Дивный новый мир. Москва : Ад Маргинем Пресс, 2012. 112 с.

4. Кондаков И. В. Между сакральным и секулярным // Академические тетради. Выпуск 18. Москва : Миклош, 2017. С. 106-151.

5. Ленин В. И. Письмо А. М. Горькому. 13 - 14 ноября 1913 г. // Полное собрание сочинений / Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. 5-е издание. Москва : Госполитиздат, 1958-1965. Том 48 : Письма, ноябрь 1910 - июль 1914. 1964. С. 226-229.

6. Маркс К. К критике гегелевской философии права. Введение // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения : в 30 томах. 2-е издание. Москва : Госполитиздат, 1954-. Том 3 : 1845-1847 / подгот. к печати И. И. Прейс и А. А. Уйбо. 1955. С. 415.

7. Ницше Ф. Весёлая наука // Сочинения : в 2 томах: [перевод с немецкого] / [сост., ред. и авт. примеч. К. А. Свасьян]. Москва : Мысль, 1990. Том 1. С. 491-719.

8. Панченко А. М. Русский поэт, или Мирская святость как религиозно-культурная проблема // Звезда. 2002. № 9. С. 140-147.

9. Панченко А. М. Церковная реформа и культура Петровской эпохи // XVIII век. Сборник 17 / под ред.

10. А. М. Панченко. Санкт-Петербург : Наука, 1991. С. 3-16.

11. Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским / текст подготовили Я. С. Лурье, Ю. Д. Рыков ; отв. ред. Д. С. Лихачев. Ленинград : Наука, Ленинград. отделение, 1979.

12. Федотов Г. П. Трагедия древнерусской святости // Святые Древней Руси / предисл. Д. С. Лихачева и А. В. Меня ; коммент. С. С. Бычкова. Москва : Московский рабочий, 1990.

13. Франк С. Л. Русское мировоззрение : [сборник] / [вступ. ст. А. А. Ермичева, с. 5-36]. Санкт-Петербург : Наука, 1996. 738 с.

References

1. Vekhi. Sbornik statey o russkoy intelligentsii [Milestones. Collection of articles on the Russian intelligentsia]. In: Yakovlev A. A., etc. , comp. Vekhi: sbornik statey o russkoy intelligentsii; Izglubiny: sbornik statey o russkoy revolyutsii [Milestones. A collection of articles on the Russian intelligentsia; From the depths. A collection of articles about the Russian revolution]. Moscow, Publishing house “Pravda”, 1991. Pp. 9-206/ (In Russian)

2. Ionin L. G. Politkorrektnost' - eto ideologiya [Political correctness is ideology]. Sociological Journal. 2013, no. 1, pp. 125-132. DOI: https://doi.org/10.19181/socjour.2013.L368 (In Russian)

3. Ionin L. G. Politkorrektnost'. Divnyy novyy mir [Political correctness. Brave new world]. Moscow, Ad Marginem Press, 2012. 112 p. (In Russian)

4. Kondakov I. V. Mezhdu sakral'nym i sekulyarnym [Between the sacred and secular]. Akademicheskie tetradi. Vypusk 18 [Academic notebooks. Issue 18]. Moscow, Publishing house “Miklosh”, 2017. Pp. 106-151. (In Russian)

5. Lenin V. I. Polnoe sobranie sochineniy. V. 55 tomakh, tom 48. Pis'mo A. M. Gor'komu. 13-14 noyabrya 1913 g. [Complete Works. In 55 vol., vol. 48. Letter to A. M. Gorky. November 13-14, 1913]. 5th edition. Moscow, Political Literature Publishing House of the Central Committee of the Communist Party of the Soviet Union, 1964. Pp. 226-229. (In Russian)

6. Marks K. K kritike gegelevskoy filosofii prava. Vvedenie [To criticism of Hegel's philosophy of law. Introduction]. In: Marks K., Engels F. Sochineniya. V 30 tomakh, tom 3 [Works. In 30 vol., vol. 3]. 2nd edition. Moscow, Political Literature Publishing House of the Central Committee of the Communist Party of the Soviet Union, 1955. P. 415. (In Russian)

7. Nitsshe F. [Nietzsche Friedrich Wilhelm] Sochineniya. V 2 tomakh. Tom 1 : Veselaya nauka. Red. K. A. Svasyan [Works. In 2 vol. Vol. 1 : Fun science. Ed. by K. A. Svasyan]. Moscow, Mysl Publishers, 1990. Pp. 491-719. (In Russian)

8. Panchenko A. M. Russkiy poet, ili Mirskaya svyatost' kak religiozno-kul'turnaya problema [Russian poet, or Worldly holiness as a religious and cultural problem]. Zvezda [Star]. 2002, no. 9, pp. 140-147. (In Russian)

9. Panchenko A. M. Tserkovnaya reforma i kul'tura Petrovskoy epokhi [Church reform and culture of Peter the Great]. In: Panchenko A. M., ed. XVIII vek. Sbornik 17 [XVIII century. Collection 17]. St. Petersburg, Akademizdatcenter “Nauka” RAS, 1991. Pp. 3-16. (In Russian)

10. Lurye Ya. S., Rykov Yu. D., comp., Likhachev D. S., ed. Perepiska Ivana Groznogo s Andreem Kurbskim [Correspondence of Ivan the Terrible with Andrei Kurbsky]. Leningrad, Akademizdatcenter “Nauka” RAS, 1979.

11. Fedotov G. P. Tragediya drevnerusskoy svyatosti [The tragedy of ancient Russian holiness]. In: Svyatye Drevney Rusi [Saints of Ancient Russia]. Moscow, 1990.

12. Frank S. L. Russkoe mirovozzrenie [Russian worldview]. St. Petersburg, Akademizdatcenter “Nauka” RAS, 1996. 738 p. (In Russian)

Размещено на Allbest