Текущие задачи русской философии

Сказанное подводит нас к ключевому вопросу: можем ли мы говорить об особом варианте способности к субъект-предикатному склеиванию, особом варианте способности суждения, который характерен именно для России? Если так, то можно говорить о большой российской культуре и, соответственно, о том, что для РПЦР может быть найден адекватный эпистемологический базис, который задаст для российского проекта масштаб, сопоставимый с масштабом цивилизационных проектов других больших культур. Если же это невозможно, то и разговоры об особом пути и т.п. России следует сдать в утиль и навсегда оставить, занявшись вместо этого по-иском той большой культуры, к которой могла бы присоседиться наша страна, включаясь в заданный ею цивилизационный проект.

С моей точки зрения, на этот вопрос может быть дан безусловный положительный ответ. Это не значит, что этот ответ уже у нас в руках или на столе; это значит, что мы имеем все основания для того, чтобы успешно разрабатывать его.

Способность к субъект-предикатному склеиванию, осуществляемая человеческим сознанием в том или ином варианте, задает одновременно тип субъектности. Это удивительная черта человеческого сознания и особый предмет для философии сознания. Но сейчас речь не об этом. Я хочу обратить внимание вот на что: и субстанциальная логика (С-логика), и процессуальная логика (П-логика; напомню, что это логики предикации, т.е. логики задания субъект-предикатных склеек) начинают с единичного субъекта, получая многосубъектность простым масштабированием, простым умножением изначальной «клеточки», хотя технологии масштабирования в двух логиках различны. В каждой из этих логик возможно формирование концепции общечеловеческого, поскольку каждая из них - в своих пределах - универсальна и целостна.

В этом ключевое различие категорий «общечеловеческое» и «всечеловеческое». В качестве предварительной гипотезы, подлежащей продумыванию и проверке, я предложу следующее: концепция всечеловеческого опирается на интуицию всесубъектности. Интуиция невозможности утратить многообразие субъектности, как и рассмотренные интуиции субстанциальной и процессуальной логик, является интуицией целостности. Она, однако, отличается тем, что вникает не в субъект-предикатную связность, задавая ее варианты, а в межсубъектную связность. Это требует очень серьезного продумывания, поскольку форма субъект-предикатной связи, будь то в С- или П-варианте, означает разворачивание целостности в форме дискурсивности, которая разрушает исходную целостность. Утверждение субъектности возможно только за счет целостности, причем в обоих смыслах выражения «за счет»: и что субъект-предикатная дискурсивная развернутость берет начало в целостности и конституируется благодаря ей, и в том, что она «съедает» целостность, разрушает ее и возможна как таковая только на ее останках. Интуиция всесубъектности - это тоска по целостности после субъектности; тоска по восстановлению целостности при неутрате субъектности. Вот в чем смысл всесубъектности; легко видеть, чем такая интуиция и соответствующее мировоззрение отличаются от, скажем, теорий интерсубъективности или теорий коммуникации: в этих теориях делается попытка восстановить межсубъектную связность, но так, чтобы при этом избежать поворота к целостности, так, чтобы целиком оставаться в пределах С-логики и ее понимания субъектности. Между тем всесубъектность требует выхода за пределы интуиций и С-, и П-логик при их сохранении - вот что важно и вот в чем трудность этой задачи. Преодолеть ограниченность каждой из логик (понятно, что каждая ограничена самой собою) так, чтобы каждую из них оставить в полном расцвете, в неприкосновенности: никакого «снятия» здесь быть не может.

Я думаю, что русская литература XIX и XX вв. во многом обязана этому умонастроению, равно как и те черты русского характера, которые то там, то тут отмечают, не вникая в их взаимосвязь и в их обусловленность. Скажем, доброта и мягкость; терпеливость и взрывная реакция, когда перейдено пороговое значение: русские медленно запрягают, но быстро едут; жертвенность; склонность простить и отходчивость; неспособность покарать врага до конца, раздавить его, когда он беспомощен; сострадание к преступникам; уживчивость и способность отдать другому, забыв о собственных эгоистических интересах (способность быть растяпой с европейской точки зрения); склонность увлечься другим и не проверять другого постоянной подозрительностью - все это, как и что-то не упомянутое, вызвано стремлением к всесубъектности и сохранению целостности после субъектности, в том числе и прежде всего чужой субъектности. Отрицательные качества русского характера - оборотная сторона названных, и они также возможны именно в свете стремления к всесубъектности, но переживающего сбой, и чем глубже и непоправимее этот сбой, тем отвратительнее качества русского характера, проявляющиеся как своего рода протест против такой вселенской несправедливости. Немецкая (можно сказать - любая европейская) деловитость всегда стояла и будет стоять в контрасте с русской неторопливостью и неспособностью приняться за дело до тех пор, пока осмысленность этого дела не станет ясна (а вот когда станет ясна, тут русские не только запрягут, но и погонят); а осмысленность, конечно же, именно вселенская, именно целостность без малейшего изъяна, без всякой жертвы, без утраты какой-либо субъектности. Штольц и Обломов не могут не прийти тут на ум. Европейская способность ограничить свою заботу собственным миром (вольтеровское «надо возделывать свой сад», хоть бы вокруг царили мерзость и хаос) стоит в неустранимом контрасте с русским желанием найти всеобщий смысл, способный оправдать любое частное и любое данное. Извращение этого стремления - пословица «лес рубят - щепки летят», особенно в ее приложении к жертвам всеобщего стремления ко всеобщему счастью, которое обманом и самообманом обуяло нашу страну век назад. Русский язык сполна являет эту интуицию всесубъектности, служит ее носителем и проводником. Именно в русском, а не в других европейских языках возможно перемещение субъектности, ее переход с «я» на любое другое (см. [1]). Для европейского я-центрированного сознания это уже непостижимо, представляется чем-то неверным и трактуется как пассивность, отсутствие активной позиции: австралийский русист и филолог польского происхождения Анна Вежбицкая именно так сурово оценивает бессубъектные предложения и предложения с пассивом в русском языке, а также нашу склонность к ним. Трудно яснее выразить контраст европейского и русского понимания субъектности и всю степень нежелания европейской я-центри- рованности что-то толковое замечать за пределами так очерченного я-мира. Думаю, что и русская философия XIX в. явила в значительной мере это стремление к всесубъектности, даже если питалась при этом европейской философской техникой: это и «Оправдание добра» В.С. Соловьева, и «Смысл творчества» Н.А. Бердяева, и «Философия общего дела» Н. Федорова, и многое другое.

Последние два абзаца взяты из моей новой книги «Логика смысла как философия сознания», выход которой запланирован на весну. В ней дана более подробная прорисовка всех поднятых в этом докладе вопросов; дан также предварительный набросок типологии больших культур, т.е. типологии вариантов способности к субъект-предикатному склеиванию, в которой та способность, которую можно обозначить как способность к всесубъектно- сти, занимает особое место.

Закончу я следующим. «Русская идея» давно сформулирована и ясно изложена, и для ее понимания достаточно представления о логике всесубъект- ности: это идея о слезинке ребенка, утверждение невозможности всеобщего и вечного счастья, если в его основании лежит малейшая утрата: идея неутрачиваемой целостности и неутрачиваемой субъектности, иначе говоря, идея всесубъектности. В каком контрасте это стоит с нынешним увлечением этиков игрой в толстяка и вагонетку (игрой далеко не безобидной по своим последствиям), говорить не приходится; равно как и о том, насколько это гармонирует с идеями ненасилия и негативной этики (А.А. Гусейнов).

Эта идея может быть взята как утопия, как недостижимый идеал. Но именно он, при понимании и внимательной проработке его эпистемологического основания и, далее, продумывании того, как могла бы большая культура, на нем основанная, развернуть себя в цивилизационную систему, составляет необозримое поле для работы на всех уровнях - от базового, связанного с философией сознания, до самых высоких и конкретных этажей культурноцивилизационного строительства.

Список литературы

1. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл: Логико-семантические проблемы. М.: Наука, 1976. 383 с.

2. Жюльен Ф. Путь к цели: в обход или напрямик? Стратегия смысла в Китае и Греции / Пер. В.Г. Лысенко. М.: Московский философский фонд, 2001. 359 с.

3. Кант И. Первое введение в критику способности суждения. Собр. соч.: в 6 т. Т. 5. М.: Мысль, 1966. 564 с.

4. Смирнов А.В. Всечеловеческое vs общечеловеческое. М.: Садра, 2019. 216 с. URL:

https://smimov.iph.ras.ru/win/publictn/V sechelovecheskoye/V sechelovecheskoye%20i- %20obshechelovecheskoyei_annot.htm, URL: https://iph lib.ru/library/collection/

FMIM2/document/Smimov2019 (дата обращения: 24.02.2021).

5. Смирнов А.В., Солондаев В.К. Процессуальная логика. М.: Садра, 2019. 160 с. URL: https://smimov.iph.ras.m/win/publictn/P_Logika/P_Logika_ annot.htm (дата обращения: 24.02.2021).

6. Jullien F. The Book of Beginning / Trans. J. Gladding. New Haven; London: Yale University Press, 2015.

References

1. Arntyunova N.D. Predlozhenie i ego smysl: Logiko-semanticheskie problemy. M.: Nauka, 1976. 383 s.

2. Zhyul'en F. Put' k celi: v obhod ili napryamik? Strategiya smysla v Kitae i Grecii / Per. V.G. Lysenko. M.: Moskovskij filosofskij fond, 2001. 359 s.

3. Kant I. Pervoe vvedenie v kritiku sposobnosti suzhdeniya. Sobr. Soch.: v 6 t. T. 5. M.: Mysl', 1966. 564 s.

4. Smirnov A.V. Vsechelovecheskoe vs obshchechelovecheskoe. M.: Sadra, 2019. 216 s. URL:

https://smirnov.iph.ras.ru/win/publictn/Vsechelovecheskoye/Vsechelovecheskoye- % 20i% 20obshechelovecheskoyei_annot.htm, URL: https://iphlib.ru/library/collection/ FMIM2/document/Smirnov2019 (reference date: 24.02.2021).

5. Smirnov A.V., Solondaev V.K. Processual'naya logika. M.: Sadra, 2019. 160 s. URL: https://smirnov.iph.ras.ru/win/publictn/P_Logika/P_Logika_annot.htm (reference date: 24.02.2021).

6. Jullien F. The Book of Beginning / Trans. J. Gladding. New Haven; London: Yale University Press, 2015.

Размещено на Allbest.ru