Лингвофилософия языка

Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство образования Ставропольского края Государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования

«Ставропольский государственный педагогический институт»

Педагогический факультет

Кафедра русского, родных языков и лингводидактики

Реферат

По дисциплине «Современные методы лингвистических исследований»

Лингвофилософия языка

Выполнила:

студентка группы 5РЛ

Направление подготовки

Педагогическое образование

(с двумя профилями подготовки)

профили «Русский язык» и «Литература»

Колесниченко Дарья Сергеевна

Ставрополь, 2022 г.

Содержание

Введение

Глава 1. Основные функции лингвофилософии языка

1.1 Восприятие и усвоение понимания языка

1.2 Развитие анализа обыденного языка или «лингвистической философии»

Глава 2. Рассмотрение взглядов Дж. Мура и Л. Витгенштейна

2.1 Воззрение Л. Витгенштейна на философию ХХ века

2.2 «Опровержение идеализма» Дж.Э. Мура

Заключение

Список литературы

Введение

лингвофилософия язык идеализм

Из всех научных дисциплин, исследующих естественный язык, особое значение для языкознания имеет философия: именно она оказывает влияние на понимание предмета лингвистики. Расширяя кругозор, она помогает языковедам при построении парадигматических категориальных систем, обобщает грамматические правила и законы. Категории языка логичнее и яснее познаются через философское осмысление ментального пространства. Философия помогает понять то, что происходит в сознании говорящих, которые, например, адаптируют неологизмы, или со временем отступают от ранее существующих грамматических правил в результате тенденций, обусловленных известными фактами в строе конкретного языка.

В XX в. философия языка заняла одно из центральных мест не только в аналитической философии, но и во всей философии в целом. В этой связи принято различать лингвистическую философию и философию языка. Лингвистическая философия решает философские проблемы путем анализа значений слов естественных языков и логических отношений между ними. Такой анализ можно использовать при обсуждении традиционных вопросов философии, например, проблем детерминизма, скептицизма или каузации.

Лингвистическая философия облекает в словесную форму реально существующие в сознании представления о бытии и сущности. Можно, не обращаясь к традиционным философским проблемам, изучать понятия как отдельные и интересные объекты исследования, как способ проникнуть в мир, проводя отождествления и различия в языке, которым мы пользуемся для характеристики и описания мира. В случае с лингвистической философией философия становится исследовательским методом, а конкретный язык - материалом исследования.

Философия языка позволяет выявить и оценить сущностные характеристики языка и слова. «Она складывается из попыток проанализировать самые общие языковые единицы и отношения, такие, как значение, истина, верификация, речевой акт или логическая необходимость. Если «философия языка» - это название объекта изучения, заголовок темы внутри философии, то «лингвистическая философия» - это, в первую очередь, название философского метода».

Важно отметить, что оба направления тесно взаимосвязаны. Так, методы, которыми пользуются лингвистические философы в своих исследованиях языка, в очень сильной степени зависят от философских взглядов на язык, то есть от философии языка [Песина, 2011, 2012, 2013, 2014]. Также необходима опора на основные гипотезы в области языка: важно знание основных разделов языкознания - лексикологии, грамматики, стилистики и др. Обе области исследований являются такими же древними, как и сама философия: вопросы, относящиеся к сфере философии языка, а именно то, как слова приобретают значения, можно найти, например, у Платона в диалоге «Федон». Несмотря на тот факт, что современная философия сохраняет историческую преемственность со времен античности, более осмысленно этими направлениями стали заниматься только на протяжении последних двух веков. Много влиятельных философов, таких, как Рассел, Витгенштейн, Карнап, Куайн, Остин, Стросон, Ман и др. в той или иной степени являлись также философами языка.

Начиная с 1960-х гг. наблюдаются тенденции отхода сторонников лингвистической философии от ортодоксальной позиции «чистого анализа» и обращения к содержательным философским проблемам (П. Стросон и др.). Происходит сближение проблематик и исследовательских подходов лингвистической философии и ряда направлений современной лингвистики (прежде всего в области лингвистической прагматики). Некоторые первоначально выдвинутые в лингвистической философии концепции получают формально логическую трактовку (таковой, например, является иллокутивная логика Дж. Серла, навеянная идеями Дж. Остина).

Глава 1. Основные функции лингвофилософии языка

1.1 Восприятие и усвоение понимания языка

Философией языка занимались представители точных наук: логики, математики, физики. Рождение философии языка, по всей вероятности, началось с работ Г. Фреге, самым серьезным достижением которого в этой области было проведение различия между мыслью или пропозицией и утверждением. По его мнению, предложения выражают мысль в качестве своего смысла и имеют в качестве референтов истинностные значения (условия, при которых они истинны и условия, при которых они ложны). Таким образом, Г. Фреге, как и другие представители логического позитивизма, полагал, что основная функция языка заключается в репрезентации и передаче фактической информации, то есть того, что может быть истинным или ложным. Это означает, что реально следует принимать во внимание только когнитивную часть языка. Истинность данных положений была подвергнута критике со стороны ряда философов-лингвистов в середине прошлого века.

В последние годы заметно возросло внимание к вопросам о том, как именно человек воспринимает, интерпретирует и концептуализирует действительность. Традиционное определение языковой функции как коммуникативной все чаще заменяется положением о том, что языковая способность рассматривается как биологическое свойство живого организма (человека), которое возникло и развилось в процессе адаптивной деятельности, и поэтому основной функцией языка является адаптивная функция. Данный тезис расходится с основными принципами генеративной (трансформационной) грамматики, согласно которым важнейшей функцией языка является обеспечение связи с действительностью [Песина, 2007, 2008, 2009, 2010]. Часто вообще не делается различие между лингвистической философией и философией языка.

Так, философские исследования в области языка могут относиться к лингвистической философии, философии лингвистического анализа или к философии обыденного языка, которые, в свою очередь, могут являться одним из основных направлений логического позитивизма, аналитической философии или школы неопозитивизма (течения, возникшего в 40-50-х гг. XX в. На основе философии здравого смысла Дж. Мура и взглядов Л. Витгенштейна).

Главное отличие между логическим позитивизмом и лингвистикой состоит в том, что предметом исследования в лингвистике являются естественные языки, тогда как логику интересуют формальные языки, относительная простота которых позволяет выяснять структуры этих языков более четко, чем это достижимо для лингвистов, анализирующих исключительно сложные естественные языки [Песина 1998, 2003, 2005]. Ввиду того, что языки, изучаемые логиками, используют отношения, скопированные с естественных языков, логики способны внести существенный вклад в общую теорию языка, хотя методы, используемые двумя науками разные - логика применяет метод идеализации, а лингвистика эмпирически описывает естественные языки.

Современная философия, стремясь осмыслить и передать всю сложность бытия, не пытается при этом найти простые решения. Наоборот, в большинстве случаев философы сознательно отказываются от искушения дать однозначный ответ на вечные вопросы. Причина, в частности, состоит в том, что сегодня как никогда ранее становится понятным ? источники глубинных проблем часто лежат в самом человеке. Человек не может справиться сам с собой, со своими мыслями, со своим сознанием и поведением. Именно поэтому решение внешне обусловленных проблем и дается нам так сложно.

Отличие философа от не философа не в том, что он знает истину, недоступную для других, а в том, что он профессионально занят её поиском, анализируя скрытые от взгляда обывателя тайны духовного мира, проясняя средствами языка и вытаскивая на уровень сознания то, что прячется в глубинах бессознательного. Он как бы переводит на другой язык проблемы повседневности, выходя на совершенно другой уровень для того, чтобы сделать их более ясными. Следует отметить, что язык в принципе становится предметом пристального внимания современной философии. Ведь сегодня распространена точка зрения на философские проблемы как языковые. Следовательно, их решение лежит в использовании более точных слов и высказываний. Именно поэтому в современной философии резко возросло значение проблематики взаимодействия языка и сознания, толкования текста, а в конечном счете - коммуникации и взаимопонимания между людьми.

Язык ? естественный посредник научного познания, что, собственно обусловливает две основные проблемы. Во-первых, желание создать нейтральный, над-индивидуальный язык, способный стать точным отражением онтологии. По большому счету, такой идеальный язык как копия мира является мечтой позитивизма. Во-вторых, найти так называемую «глубинную логику» языка, некий абсолют, независящий от законов грамматики. Речь идет о том, чтобы распредметить формы и связи мышления вообще, вне какого-либо конкретного языка.

1.2 Развитие анализа обыденного языка или «лингвистической философии»

Особое пристальное внимание к осмыслению и анализу языка характерно для такого направления как аналитическая философия. Это течение основывается на достижениях неопозитивизма. В свою очередь, неопозитивизм в своем развитии прошел ряд этапов.

Первый этап ? логический позитивизм, базирующийся на двух исходных положениях. Первое: наше знание относится не к объективному миру, а к наблюдениям, опыту либо к высказываниям о них. Исходя из этого что теоретические положения науки можно свести к элементарным эмпирическим высказываниям. Второе: научное знание включает в себя два вида высказываний. Первый вид - аналитические или логико-математические, не несущие в себе новой информации. Это предложения того типа, который был характерен для главного героя чеховской «с лошадиной фамилией»: «Волга впадает в Каспийское море», «лошади кушают овес и сено». Второй вид - эмпирические, синтетические высказывания, которые фиксируют данные личного опыта и, таким образом, дают новую информацию. Например: «стрелка прибора сдвинулась на 3 деления». Все остальные высказывания представителями логического позитивизма трактуются как бессмысленные или как лишенные содержания. К числу бессодержательных или метафизических они относят высказывания о чем-то, что находится за пределами опыта (например, о сознании). На этом основании неопозитивизм и критикует традиционную философию.

Вторым этапом стал лингвистический позитивизм, или лингвистическая философия, которую мы будем рассматривать подробно чуть ниже.

Третий этап - постпозитивизм. Его представители приходят к пониманию необходимости изучения историко-культурной среды, в которой создается и развивается тот или иной язык. Таким образом, они снова выходят на традиционные мировоззренческие вопросы философии, от которых сначала отказались.

В рамках аналитической философии нашли свою реализацию два возможных подхода к анализу языка. Представители первого подхода (Б. Рассел, А. Уайтхед, Дж. Мур, Н. Шлик) сосредоточили свои усилия на логическом анализе языка, усматривая свою задачу в том, чтобы в конечном итоге провести его реформу, максимально исключив логические противоречия и двусмысленности. Имелось в виду, что только искусственный, внутренне непротиворечивый язык может использоваться в науке. Представители второго подхода, а именно лингвистической философии, видели свою задачу не в проведении реформ, а в тщательном анализе реального, ежедневного употребления языка с целью устранения из него недоразумений, возникающих из-за неправильного использования.

Лингвистическая философия или философия лингвистического анализа - одно из основных направлений аналитической философии, получившее распространение в 40-50-е гг. ХХ в. в Англии (Дж. Остин, Н. Макдональд. Дж. Уисдом, Г. Райл) и в США (Г. Блэк, Н. Мальком). Существовали две школы философии языка: «кембриджская», формированию которой непосредственно содействовал Л. Виттгенштейн. и «оксфордская», испытавшая сильное влияние взглядов Дж. Мура. Как и другие направления неопозитивизма, лингвистическая философия отрицала мировоззренческий характер философии и традиционные философские проблемы считала искусственными и надуманными, возникающими в силу негативного влияния языка на мышление.

Философы и логики не единожды обращали внимание на тот факт, что изначальное несовершенство естественного языка, а также неправильное его употребление приводит к логическим ошибкам, призывая пользоваться им осторожно.

Наиболее радикальные из них (Г. Лейбниц, Б. Рассел) требовали создания искусственного языка, лишенного такого рода недостатков. Современная лингвистическая философия утверждает, что язык ? единственный или, во всяком случае, наиболее важный предмет философского исследования. Философия при этом сводится к «критике языка», а её задача ? делать запутанные мысли ясными и чёткими. В отличие от представителей такой разновидности аналитической философии, как логический анализ философии, сторонники лингвистической философии видят задачу философа не в том, чтобы провести реформу языка с целью приведения его к определенной логической норме, а в том, чтобы после детального анализа существующего употребления естественного разговорного языка устранить двусмысленности, возникающие вследствие неправильного употребления слов.

Впервые идеи лингвистической философии получили свое выражение в 1930-е гг. в так называемых кембриджских лекциях позднего Л. Витгенштейна. Л. Витгенштейн полагал, что философия - это не одна из наук, а нечто, стоящее под или над науками, а не рядом с ними, ведь её цель - логически прояснить мысли. Если философию Л. Витгенштейн и признает возможной, то только как «критику языка», которая позволяет бороться с его дезориентирующим воздействием. Именно язык, по мнению философа, является источником различного рода псевдопроблем (среди которых и проблема объективной реальности). Поэтому предметом философии должен быть язык (прежде всего, язык науки) как способ выражения знания, а также деятельность по анализу этого знания и возможности его выражения в языке.

Уже в «Логико-философском трактате» (1921) Л. Витгенштейн затрагивает вопрос сходства структуры языка и мира, их зеркальность: язык - это образ, тень, проекция мира, который представляет собой мозаику отдельно взятых фактов. При этом под «фактом» понимаются те существующие данные объективной реальности, с которыми работают естественные науки. Идеалом языка провозглашается символика математической логики, а целью философии ? логический анализ языка науки. На момент публикации «Трактата» эти идеи были передовыми, вызвав активное развитие математической логики и структурных исследований в различных областях науки. Л. Витгенштейн, естественно, не был первым, достаточно вспомнить Б. Рассела, а ранее - Г. Лейбница и Р. Декарта. Но именно Л. Витгенштейн видит не просто аналогию между структурой языка и структурой мира, а приходит к пониманию роли языка в миропонимании и мироощущении человека.

В последующем глава английских «философов-аналитиков» Дж. Мур и под его влиянием «поздний» Л. Витгенштейн переходят от анализа искусственного языка логико-математических символов к логическому анализу языка живого и тех смыслов, которые создают языковую картину мира и стереотипы сознания человека-носителя конкретного языка. Своей целью они провозглашают «терапевтический» анализ повседневной речи, который позволит устранить недоразумения и конфликты между людьми, обусловленные «неправильным» употреблением языка. Дж. Мур, Л. Витгенштейн и их последователи акцентируют внимание на опасном влиянии языка на человеческое сознание, на его «вину» и «болезни» как источник человеческих заблуждений и искусственных проблем: «Проблемы, возникающие в результате неправильного понимания наших языковых форм, характеризуются глубиной. Это глубокие тревоги; они коренятся в нас столь же глубоко, как и формы нашего языка, и их значение так же велико, как и важность нашего языка» [3, с. 124].

В работе «Философские исследования» (1953) Л. Витгенштейн не раз сравнивает язык с чем-то враждебным и обманным, что держит человека в плену иллюзий. Достаточно привести несколько цитат: «Философия есть битва против очарования нашего разума средствами нашего языка» [3, с. 124]; «Мы в плену у образа. А наружу мы не можем выйти, потому что он лежал в нашем языке, и казалось, что язык лишь непреклонно повторяет его нам» [3, с. 125]; «Результат философии -- это обнаружение тех или иных проявлений простой бессмыслицы и ссадин, которые мы получаем в процессе понимания, наталкиваясь на границы языка. Именно ссадины убеждают нас в важности сделанных открытий» [3, с. 125].

Согласно этим представлениям, язык - это система настолько невообразимо сложная и используемая настолько многообразно, что все бесконечное множество способов её исследования не может раскрыть её суть. Человек может лишь стремиться постичь эту суть, то есть проникнуть в «глубинное», «действительное» значение языка, скрытое ширмой повседневного опыта. Это стремление характерно для философа, желающего нарисовать простую картину бытия, построить несложную модель, которая бы охватила и объяснила все известные феномены.

Согласно взглядам, Л. Витгенштейна, спецификой истинно философских проблем является то, что их нельзя решить ни математическими, ни эмпирическими методами. Именно поэтому попытка создать идеальный язык для их решения не имеет смысла. Причина в том, что в них заложены «сложности», которые возникают при попытке человека теоретически выстроить картину известных ему фактов в единое полотно. При этом человек не стремится сделать новые открытия, то есть сделать научный вклад. Он пытается систематизировать уже имеющиеся факты таким образом, чтобы они для него получили смысл, стали осмысленными. Иначе говоря, он пытается найти общее объяснение устройства и существования мира. Но результатами этой деятельности часто становятся утверждения, противоречащие здравому смыслу. Как чётко замечает Л. Витгенштейн: «Мыслящий человек вводит в эту интеллектуальную путаницу некоторые тонкие злоупотребления в использовании повседневного языка. Тем или иным способом он постепенно раздвигает границы принятого употребления слов, что существенно меняет их значение. Возможно, впоследствии он станет сомневаться, что его привычное использование этих слов является действительно корректным. Когда это произойдет, начнутся те «сложности», которые и были описаны. А чтобы выйти из создавшейся ситуации необходимо вернуться к обычному, правильному употреблению ключевых терминов и показать, как, неправильно используя их в своей деятельности, человек вводит себя в эту концептуальную путаницу» [2, с. 17].

Таким образом, цель философа, по Л. Витгенштейну, заключается в том, чтобы освободить философию от концептуальных заблуждений с помощью диагностики их причин. В «Философских исследованиях» он предлагает разные способы достижения желаемого результата. Основным оказывается «использование «языковых игр». Смысл данной методики заключается в предположении, что повседневный, бытовой язык мы учим так же, как и правила некоторых игр. Постижение правил для верного использования определенных терминов аналогично в функциональном плане тому, как мы осваиваем игру в шахматы. Для того, чтобы наглядно продемонстрировать, как философы искажают смысл самых обычных выражений, Л. Витгенштейн разрабатывает разнообразные языковые игры, показывая, что истинные правила использования этих высказываний в том и состоят, что они разрешают или не разрешают нам с ними делать. Подобные иллюстрации заменяют объяснения и позволяют точно определить те отклонения от правильного использования, которые, в конце концов, и приводят к концептуальной путанице. Языковые игры разнообразны до бесконечности и охватывают абсолютно все сферы человеческой деятельности. К языковым играм можно отнести: приказы и их выполнение, информация о событиях и размышление о них, сочинение рассказов и их чтение, театральные постановки, перевод с одного языка на другой, толкование древних текстов, чтение проповеди или лекции, проведение школьных занятий и так далее. В.С. Библер пишет о языковых играх Л. Витгенштейна: «...каждый раз благодаря языковым играм исчезает собственно философская необходимость осмысливать мир, та самая, о которой вновь и вновь говорилось в «Логикофилософском трактате». Как сказано в «Философских исследованиях», философские проблемы возникают, когда язык находится в праздности. Как только язык перестает пребывать в праздности, как только он употребляется, философские проблемы стираются и исчезают. Знак живет только в употреблении, сам по себе знак предложения, в его логическом месте, о котором говорится в «Логикофилософском трактате», мертв, он жив лишь в этом бесконечном богатстве употреблений. Но все эти употребления (вновь вспомним «Логикофилософский трактат») есть уяснение аспектов предметов, они даются наполовину в визуальном опыте, наполовину в мысли.

Глава 2. Рассмотрение взглядов Дж. Мура и Л. Витгенштейна

2.1 Воззрение Л. Витгенштейна на философию ХХ века

В послевоенный период (главным образом в 1950-е гг.) на передний план выдвигается аналитическая философия, сделавшая своим главным объектом естественный (обыденный) язык. Философия обыденного языка, по сути дела, как раз и смогла в значительной степени реализовать программу прагматики языка, подготовив необходимые условия для развития собственно лингвистической прагматики. Она сыграла роль донора многих прагматических идей.

В этот период всеобщий интерес привлекли идеи австрийского учёного, одного из величайших философов 20 в. Людвига Витгенштейна (Ludwig Wittgenstein, 1889--1951), участника обеих мировых войн, надолго порывавшего с философией и вообще с научными занятиями, хотя уже «Логико-философский трактат» (1918), созданный в его бытность военнопленным в Италии, принёс ему мировую известность.

Его возвращение в философию ознаменовалось существенным пересмотром старых взглядов, что отразилось в «Философских исследованиях» (1953), и созданием учения о “языковых играх” как формах использования языка в действии. Любая игра -- специфическое действие. Она предполагает участников, правила для них и успех или неуспех. Для самого творца этой концепции языковые игры послужили средствами прояснения многих запутанных философских истин.

Вместе с тем Л. Витгенштейн пришёл к толкованию языкового значения как употребления. Значение как употребление принадлежит не столько языку, сколько субъекту, пользующемуся языком. Правда, такой подход вёл к прагматизации языкового значения в целом и по существу означал, что оно выводится за пределы лингвистической семантики и что семантика поневоле лишается своего объекта.

Научная деятельность Л. Витгенштейна на протяжении многих лет была связана с Кембриджем. Под его прямым или косвенным влиянием сложились, во-первых, лингвистическая философия (с преимущественным вниманием к концептуальному анализу в интересах самой философии) и, во-вторых, философия обыденного языка, ставшая фундаментом для современной прагматики.

Бурный расцвет испытала развивавшаяся представителями Кембриджской и Оксфордской школ лингвофилософская семантика, открывавшая перспективу и прагматике. Питер Фредерик Стросон (Peter Frederick Strawson, 1919--13.02.2006) и Герберт Пол Грайс (Herbert Paul Grice, 1913--1988) заложили основы анализа прагматического значения. Возникла проблема стыка (интерфейса) семантики и прагматики, которая активно обсуждается представителями многих направлений на протяжении большого ряда десятилетий.

Деятельностный (или акциональный) принцип был внедрён в анализ речи основоположником философии языка Джоном Лангшо Остином (John LangshawAustin, 1911--1960) и Джоном Роджерсом Сёрлом (John Rogers Searle, р. 1932). Они разработали так называемую стандартную теорию речевых актов, вскоре воспринятую и лингвистами.

Вполне оправдано утверждение швейцарских учёных Жака Мёшлера (Jackes Moeschler) и Анны Ребуль (Anne Reboul), что основы современной прагматики заложили двое философов своими циклами лекций. Это Дж.Л. Остин, прочитавший в 1955 г. в Гарвардском университете в рамках Джемсовского семинара свои 12 лекций, которые были изданы в 1962 г., и Г.П. Грайс, прочитавший там же свои лекции в 1967 г. (статьи публиковались в 1967, 1968 и 1975 гг.).

Первый выдвинул в центр внимания план взамен дескриптивной (или репрезентативной) функции языка деятельностную (акциональную) функцию. А другой показал, что использование языка и интерпретация языковых форм осуществляются в соответствии с определёнными правилами и принципами общения, сформулировал постулаты (максимы) широко известного Принципа Кооперации и продемонстрировал возможности смысловой интерпретации высказываний в терминах разговорных (конверсационных, коммуникативных) импликатур. Этими учёными и были заданы две главные линии в развитии прагматики -- акциональная и семантическая (контенсивная). Вместе с этими именами должны быть названы имена П.Ф. Стросона и Дж.Р. Сёрла.

Философия языка самым серьёзным образом вторглась в сферу интересов лингвистической семантики и вместе с тем принесла с собой идеи деятельностного подхода к решению многих языковедческих проблем, особенно касающихся живой разговорной речи, безграничной вариативности языковых выражений, непрямых способов выражения смысла, “несерьёзных” способов реализации языковых действий (намёки, шутки, остроты, юмор, ложь, лесть, языковое манипулирование и т.п.). Границу между философией и лингвистикой стало труднее маркировать.

И теперь многие междисциплинарные понятия живо обсуждаются в совместных дискуссиях представителей философии, логики, лингвистики, социолингвистики, этнолингвистики, искусственного интеллекта, когнитивной психологии, психолингвистики, когнитивной семантики и т.д.

В этом взаимодействии и прежде всего во взаимодействии философии языка и языкознания произошёл синтез акционального и контенсивного подходов к феномену языкового значения. На основе этого синтеза и сложилась прагматика как относительно самостоятельная наука.

В 60-е--70-е гг. 20 в. к лингвистике в её стандартном понимании (как теория языковой системы) присоединились, с одной стороны, прагматика, изучающая язык в общении, а с другой стороны, когнитивная лингвистика, (прежде всего когнитивная семантика), исследующая роль языка в мыслительных процессах и в познании мира.

2.2 «Опровержение идеализма» Дж.Э. Мура

За отправную точку «реалистического» движения в английской философии XX века можно принять появление статьи Дж. Мура «Опровержение идеализма» (1903).

Мур начинает свою статью с утверждения, что заключение «современного идеализма» относительно универсума гласит: универсум является духовным. Но далее Мур сразу же отмечает, что он не собирается доказывать тот факт, что действительность не духовна. Усилия философа направлены на то, чтобы опровергнуть единственное суждение, которое, как он считает является необходимым основанием во всех идеалистических аргументах, и таким образом доказать, что идеалисты не имеют абсолютного никакой причины для того, чтобы делать свое заключение. И, как следствие, Мур предлагает продемонстрировать, что-то единственное основание, на которое опираются все другие аргументы, когда-либо используемые идеалистами, является ложным.

В связи с этим Мур предлагает рассмотреть суждение «esse есть percipi» и показать, что «все смыслы, которые подразумеваются данной фразой, являются ложью» [2, с. 436]. Если essepercipi, пишет Мур, то это эквивалентно высказыванию «все, что существует, воспринимается в опыте». А это эквивалентно, по мысли философа, выражению «все, что существует, есть нечто ментальное». Идеализм такого заключения, по мнению Мура, в том, что esse отождествляется с percipi.

По словам Мура, esse и percipi подразумевают два различных термина, и esse подразумевает термин, в который не включено то, что подразумевается под percipi. Тогда в выражении «esse есть percipi» мы имеем, как считает Мур, необходимое синтетическое суждение, которое он обязался опровергнуть. Действительно, формула идеалистов в высшей степени неопределенна. В такой интерпретации она утверждает, что если известно, что нечто х существует, то непосредственно существует заключение, что оно воспринимаемо. Истолкованное таким образом, суждение «esse est percipi» не просто тождество: если «быть воспринимаемым» следует из «быть», то эти два понятия не могут быть тождественными. Но идеалисты обычно не признают это. Хотя они заявляют, что сообщают некоторую информацию, утверждая, что «быть - значит быть воспринимаемым», они в то же время рассуждают так, словно выражения «быть» и «быть воспринимаемым» тождествестнны, и поэтому их основополагающая формула не требует доказательства.

С точки зрения философа, единственным смыслом, который может иметь суждение «esse is percipi» является утверждение, что два отдельных термина с необходимостью связаны друг с другом. Ошибка идеалистов, по мнению Мура, заключается в том, что они придерживаются иного значения данного суждения; в том, что они не чувствуют, что «esse is percipi» в случае своей истинности должно быть просто самоочевидной синтетической истиной. Вместо этого идеалисты либо идентифицируют себя с ней, либо обосновывают ее, выдвигая предположение, которое должно оказаться ошибочным в силу собственной противоречивости. Под принципом «esse is percipi» идеалисты подразумевают, что принцип «все, что существует, также находит подтверждение своего существования в опыте», не может быть непосредственно опровергнут. Однако, но твердо убежден в том, что данное суждение ложно. Уверенность Мура в данном вопросе остается, с его стороны, без доказательств. Еще одним упущением представителей идеалистического направления, с точки зрения философа, является то, что при доказательстве положения «объект опыта неотделим от субъекта» они опираются на доктрину, согласно которой «то, что было постигнуто посредством опыта, с необходимостью является таковым» [2, с. 441]. С точки зрения Мура, это ложно в силу своей внутренней противоречивости.

Когда мы имеем дело с ощущением или мыслью, мы, как считает Мур, оказываемся перед выбором трех возможных альтернатив: либо существует объект, либо сознание, либо они оба. Для Мура вариант, при котором существует только объект, исключается самим фактом того, что то, что предполагается доказать, непременно является фактом интеллектуального порядка. Но при этом остается вопрос: существуют оба или одно сознание? По мнению философа, до настоящего времени есть только один универсальный ответ на этот вопрос, который гласит, что существуют и объект, и сознание одновременно.

Мур говорит о том, что, как считается, определенный им «объект» есть просто «содержание» ощущения или идеи. Считается также, что в каждом случае можно отличить только два элемента: 1) факт, что это ощущение или опыт, и 2) то, что ощущается или испытывается: говорят также, что ощущение или идея формирует целое, в котором мы должны отличить два «неотделимых аспекта» - «содержание» и «существование». Мур стремится показать, что данный анализ является ложным. Для цели исследования философа достаточно лишь указать на то, что, когда мы говорим об объекте и его свойствах, мы, как правило, имеем в виду общую взаимосвязь, существующую между нами. И данная взаимосвязь такова, что его свойства также существуют. Содержимое того или иного объекта есть то, существование чего мы утверждаем, когда утверждаем существование самого объекта.

Стоит отметить, что при таком идеалистическом понимании «содержания» (подобно концепции Брэдли), мы имеем внутренне противоречивую идентификацию утверждений «синий существует» с «ощущение синего существует».

Но философ занимает, что если объект ощущения идеалиста был бы, как он предполагает, не объект, а лишь содержание ощущения в неотделимом аспекте его опыта, то каждый идеалист никогда не мог бы знать ни о себе, ни о какой-либо другой реальной вещи. Действительно, желтизна и ощущение желтого аналитически связаны и потому тождественны. И в то же время они совершенно различны, иначе было бы просто невозможно осмысленно говорить об их отношении друг к другу. То, что субъект (или сознание) или объект не совпадают, является затуманенным, по мысли Мура, охватывает все эти три момента и это осознается нами. Позднее, в очерке «Природа чувственных данных» Мур несколько смягчил данные аргументы. Он отметил, в частности, что люди весьма склонны верить, по крайней мере, в то, что чувственно воспринимаемые объекты, не ненаблюдаемые в данный момент времени, наблюдались бы, если бы они находились в положении, позволяющем их наблюдать. Единственно возможном доводом против веры такого рода является, по Муру, тот факт, что изменения в нервной системе изменяют объект; однако он считает, что они в действительности изменяют только опыт. При отсутствии каких бы то ни было убедительных доводов в пользу обратного предположения для философа нет сомнений в том, что инстинктивная вера в то, что объекты продолжают существовать вне восприятия, не может быть отвергнута.

Заключение

Таким образом, это разделение на половинку визуального опыта и мысли вновь восстанавливается в «Философских исследованиях» ? то, что было в «Логико-философском трактате». Я думаю, что это представляет собой внутреннюю парадоксальность познающего разума, как она предстает в конце XIX - начале XX века, как она предстает в кризисе познающего разума, когда обнаруживается его внутренняя противоречивость» [1, с. 46].

Значение слов, считает поздний Л. Витгенштейн, не соотносится с фактами реальной действительности, как казалось ему в пору написания трактата, а обусловлено их жизнью в языке, историческими, идеологическими, в конце концов, бытовыми ситуациями, в которых они употребляются, - иначе говоря, правилами «языковых игр». Слов, которые бы гарантировали передачу точного знания о мире, не существует. Язык как система ассоциируется теперь у философа с древним городом, где постройки разных лет образуют лабиринт запутанных улиц: «Тебя не должно смущать, что языки (изобретенные с дидактическими целями) состоят только из приказов. Если ты хочешь сказать, что именно поэтому они неполные, то спроси себя, полная ли наша речь; была ли она полная до того, как мы ввели в нее химическую символику и обозначения для исчисления бесконечно малых; ведь они словно пригороды нашего языка. (И с какого количества домов или улиц город начинает быть городом?) Наш язык можно рассматривать как старинный город: лабиринт маленьких улочек и площадей, старых и новых домов, домов с пристройками разных эпох; и все это окружено множеством новых районов с прямыми улицами регулярной планировки и стандартными домами» [2, с. 65].

Но это не значит, что не существует над рационального, высших духовных ценностей, интуитивных знаний. И задача философии - та же, что и прежде: прояснение языка. Составление словаря точных языковых значений, выявление правил «языковых игр», высвобождение из неисчислимых ловушек языка. Философия, как и раньше, - это стремление к ясности, при одновременном понимании того, что абсолютная логическая ясность недостижима.

Итогом философского осмысления языка как системы мог бы стать тезис о том, что ни одна базовая проблема человеческого бытия не может быть ни поставлена, ни решена без использования языка. В то же самое время, согласно Л. Витгенштейну, человек - единственное существо, которое при помощи языка само создает себе проблемы. Ситуация усложняется еще и тем, что пытаясь найти ответы на фундаментальные вопросы о языке, мы не можем вырваться из его плена, формулируя наши идеи посредством исключительно языка: «То, что для объяснений, касающихся языка, я уже должен использовать полный язык (а не какой-нибудь предварительный или подготовительный язык), свидетельствует о том, что я могу высказать о языке лишь внешние, поверхностные соображения. Да, но как могут эти рассуждения нас удовлетворить? - Так ведь твои вопросы были тоже сформулированы уже на этом языке; если было о чем спрашивать, то они должны были выражаться на этом языке!» [3, с. 125].

Л. Витгенштейн сводит философию к анализу логических возможностей языка. Еще один тезис Л. Витгенштейна: лингвистическая философия должна помнить о повседневной жизни и возвращать слова из метафизической сферы в повседневность. Мыслитель выдвинул и обосновал логико-языковую модель отражения мира, утверждая, что целая куча философии концентрируется в капле грамматики.

В заключении стоит отметить основные положения критики идеализма в философии Мура. Наиболее известной является статья Мура «Опровержение идеализма», основной темой которой является распространение на чувственный опыт сильного различия между разумом и его объектом, который находится во взаимосвязи со значением. Мур концентрирует здесь свое внимание на «ощущении синего» и настаивает на том, что подобный опыт является своего рода «прозрачным» сознанием синего, которое не является «содержанием» опыта, а чем-то реальным, чье существование не зависит от опыта. Его аргумент здесь является отчасти феноменологическим: «когда мы пытаемся интроспектировать ощущение синего, все что мы можем видеть, - синий» [2, с. 449]; но он также утверждает, что обратное предположение о том, что «синий» - это всего лишь содержание опыта, ровно предположению о том, что это является качеством опыта, так что опыт является синим почти так же, как синяя бусинка является синей, и это он считает абсурдом. Не удивительно, что критики Мура не были довольны подобным сравнением, однако, не существовали достаточно жесткого ответа на критику Мура до того, как С. Дюкасс сформулировал в 1940 году свою «обстоятельственную» теорию опыта, согласно которой, кто-то, кто обладает ощущением синего - это кто-то, кто «чувствует синее». Мур заключает, что ««синий» в такой же степени объект, и в гораздо меньшей степени лишь содержимое моего опыта реальная вещь, которую я всегда осознаю» [2, с. 451]. Как он вскоре осознал, для того, чтобы справиться со случаями, в которых что-то, что не является синим в реальности, выглядит синим, недостаточно того, что уже было им ранее сказано.

Список литературы

1. Песина С.А. Лексический инвариант в семантической структуре слова: диссертация на соискание ученой степени кандидата наук / Санкт-Петербургский государственный педагогический университет. - Санкт-Петербург, 1998.

2. Песина С.А. Комплексный подход к изучению языковой картины мира // Филология и культура: чб. матер. IV международной научной конференции. - Тамбов: ТГУ, 2003. - С. 42-43.

3. Песина С.А. Исследование семантической структуры слова на основе прототипической семантики (на материале английских существительных): диссертация на соискание ученой степени доктора наук. - Санкт-Петербург, 2005.

4. Песина С.А. Инвариант многозначного слова в свете прототипической семантики // Вестник ОГУ. - Оренбург, 2005. - № 2 (40): февраль. - С. 57.

5. Песина С.А. Языковая картина мира в философском и лингвистическом осмыслении // Известия РГПУ им. А.И. Герцена: Общественные и гуманитарные науки: Научный журнал. - 2005. - № 3 (10). - С. 358-362.

6. Песина С.А. Инвариант многозначного слова в свете прототипической семантики // Вестник ОГУ. - Оренбург, 2005. - № 2(40): февраль. - С. 57-64.

7. Песина С.А. Прототипический подход как средство понимания и интерпретации многозначного слова // Гуманитарные науки и гуманитарное образование: история и современность: Материалы международной научнопрактической конференции. - СПб.: Бреста, 2005. - С. 209-211.

8. Песина С.А. Функционирование полисемантов в механизмах речепроизводства // Фразеологические чтения памяти профессора В.А. Лебединской. Выпуск 4. - Курган: Изд-во Курганского гос. ун-та, 2008. - С. 113-115.

9. Песина С.А., Авраменко Ю.И. От интенсионала к лексическому прототипу // Лингвистическое образование: современные проблемы, пути их решения: Материалы межвузовской научно-практической конференции. - Магнитогорск: МаГУ, 2007. - С. 108-112.

10. Песина С.А. Когнитивный подход к взаимодействию языка и мышления // Вестник ОГУ: Проблемы онтологии, теории познания и философской антропологии. - Оренбург, 2009. - № 7 (101): июль. - С. 178-180.

11. Мур Дж. Опровержение идеализма -- Историко-философский ежегодник.- М., 1987. С. 259

12. Витгенштейн Л. Философские работы (Часть I). М., Гнозис, 1994 . С. 338.

13. Мур Дж. Принципы этики -- Мур Дж. Природа морально й философии. М., Республика - C. 50.

14. Витгенштейн Л. Избранные работы. / Л. Витгенштейн - М.: Издательский дом «Территория будущего», 2005. - 851 с.

15. Витгенштейн Л. Философские исследования / Л. Витгенштейн / Пер. с нем. яз. С.А. Крылова // Новое в зарубежной лингвистике. ? Вып. XVI. ? М., 1985. ? С. 79-128.

Размещено на Allbest.ru