Цивилистическая теория, нравственный закон, искусство: основные постулаты и категории системного междисциплинарного анализа

Размещено на http://www.allbest.ru/

Цивилистическая теория, нравственный закон, искусство: основные постулаты и категории системного междисциплинарного анализа

Фарида Ильдаровна Хамидуллина,

Евгения Николаевна Васильева

Аннотация

В статье обосновывается, что междисциплинарная предметная конструкция настоящего исследования включает в себя три главных компонента: цивилистическую теорию, этику (нравственный закон) и искусство. Делается вывод о том, что указанные категории являются взаимосвязанными и взаимообусловленными. Отмечается, что связь между правом, нравственностью и искусством была установлена еще в формуле Цельса: право - искусство добра и справедливости. Подчеркивается взаимодействие указанных категорий, проявляющееся в феномене отражения правовых явлений и коллизий в фольклоре, всемирной литературе и изобразительном искусстве, а также в ходе совершенствовании средств правового регулирования, мастерства составления юридических документов. Обосновываются и формулируются ключевые определения, раскрывающие содержание исследуемых категорий, поскольку дефинируемые понятия неоднозначно интерпретируются в научной и учебной литературе.

Ключевые слова: право, цивилистическая теория, искусство, нравственность, нравственный закон, междисциплинарный анализ

Abstract

Civilistic Theory, Moral Law, Art:

Main Postulates and Categories of Systemic Interdisciplinary Analysis

Farida I. Hamidullina1, Evgeniya N. Vasilyeva2

The article substantiates that the interdisciplinary subject structure of the present study includes three main components: civilistic theory, ethics (moral law) and art. The conclusion is drawn that these categories are interrelated and interdependent. It is emphasized that the link between law, morality and the arts has been established since Celsus' formula: law is the art of goodness and justice. The interaction of these categories is underlined, which manifests itself in the phenomenon of reflection of legal phenomena and conflicts in folklore, world literature and fine arts, as well as in the improvement of means of legal regulation and craftsmanship in the drafting of legal documents. Key definitions are justified and formulated to reveal the content of the studied categories, since the definable concepts are ambiguously interpreted in the scientific and academic literature.

Keywords: law, civilistic theory, art, morality, moral law, interdisciplinary analysis

На протяжении двух последних десятилетий все более заметно проявляют себя тенденции постмодернизма, который если и не ставит под сомнение, то во всяком случае подвергает ревизии многие классические представления, отстаивает идеи новых, оригинальных средств конструирования реальности, выдвигает экстравагантные гипотезы и предлагает обоснование гротескных теорий, органично соединяющих то, что еще совсем недавно казалось несопоставимым.

Между тем, за ними стоят давно известные интердисциплинарные связи и специальный тип ис-следовательской деятельности, учитывающий при изучении одного и того же объекта базовые допущения различных научных дисциплин .

Отмеченные черты в полной мере относятся и к гражданско-правовому направлению развития юридической науки. «Новая цивилистика», «инновационные настроения в области частного права, как его исследовательской, так и практической составляющей», активно обсуждаются на различных площадках представителями профессионального юридического сообщества . При том цивилистика позиционируется как непосредственная преемница jus naturale и нечто большее, чем просто «очень широкая часть права»: та основа, на которой строится вообще все право, от простого и сложного одновременно - «что такое хорошо, а что плохо» - до практически всем понятного - «чья корова и чей теленок». «Цивилистика - это философия права, это высший закон, которому подчиняются все отрасли права, который их объединяет и позволяет разделиться. Законами цивилистики регулируются общие и частные сферы жизни. Иначе, это правила жизни, самостоятельного и совместного сосуществования»; нормы, регулирующие повседневность гражданина, но только не в смысле лица, принадлежащего какому-либо государству, а в смысле свободного, автономного и ответственного индивида, субъекта права .

Исходя из таких общих установок, междисциплинарная предметная конструкция настоящего исследования включает в себя три главных компонента: цивилистическую теорию, этику (нравственный закон) и искусство. Гипотеза об их продуктивном взаимодействии, которая на первый взгляд может показаться надуманной, на самом деле основывается на общепризнанных аргументах, хотя их обсуждение в контексте междисциплинарности традиционно внимания не привлекало. В первую очередь здесь следует упомянуть знаменитое определение права, сформулированное выдающимся юристом эпохи расцвета римской юриспруденции Цельсом: ius est ars boni et aequi (право - искусство добра и справедливости) (Дождев, 2016). Эта формула, известная вот уже более двух тысяч лет, прямо указывает на гармонию связей между правом, нравственностью и искусством в широком его понимании как высшей степени мастерства, поставленного на службу человеку в его отношениях с другими людьми, признанными носителями такого же нравственного достоинства, как и он сам. Устроить правовой порядок таким образом, чтобы он мог в полной мере предотвращать зло и несправедливость - увы, неискоренимые даже в самом благополучном обществе - действительно, задача, требующая высочайшего профессионализма в ее реализации.

Вместе с тем, как показывают специально проведенные исследования, семантическое поле термина «ars» шире, чем «ремесло, искусное выполнение какой-либо работы». Установлено, что с точки зрения этимологии в значении данного термина содержится противопоставление природному, необработанному, сырому, представление о творческом вторжении, преобразовании действительности (искусству и искусственному), в оппозиции к естественному положению вещей (natura) (Дождев, 2016: 69).

Полемизируя с теми, кто считает слова Цельса обычной риторической фигурой, Д.В. Дождев поясняет, что выражение «bonum et aequum», начиная со II в. до н.э. использовалось для обозначения идеи справедливости, подлинного права, найденного в результате применения юридического метода. Люди стремятся к справедливости не из страха наказания, а вследствие того блага, которое представляет собой такая жизнь. Эта справедливость существует объективно, но ее можно выявить и установить только в результате специальных усилий профессионалов. Само же право - не нечто заданное и неизменное, оно обретается и существует в процессе активного поиска, осуществляемого людьми. Несовершенство человека предъявляет особые требования к тем, кто профессионально занимается выявлением и установлением справедливости. Таким образом, из определения Цельса следует, что право - это научно обоснованная деятельность по установлению справедливости (в каждом конкретном деле и в обществе в целом) (Дождев, 2016: 71-72). Полагаем, идея синтеза в социальной практике права, нравственности и искусства была заложена уже в данной формуле Цельса и получила многовековую апробацию, так как его определение права с тех пор пересмотру не подвергалось и давно считается аксиомой. Особо под-черкнем, что эта формула - как, впрочем, и многие положения общей теории права - возникла именно на цивилистическом фундаменте.

Следующий аргумент в пользу законосообразного характера взаимодействий между правом, нравственностью и искусством усматриваем в феномене отражения правовых явлений и коллизий в фольклоре, всемирной литературе и изобразительном искусстве, включая кинопроизводство. Не задаваясь целью подробного анализа данного феномена, тем более что он уже составил предмет множества специальных исследований, и это направление может быть продолжено, в качестве примера сошлемся лишь на одну ценную работу, написанную немецким профессором права Й. Колером в 1895 году и посвященную юридическому содержанию пьес У. Шекспира «Венецианский купец» и «Гамлет».

С точки зрения права «Венецианский купец» - это история на такую классическую для цивилистики тему, как долговое обязательство, а «Гамлет» - это история о кровной мести, которая с древнейших времен существовала у всех народов и считается предшественницей собственно правовой социальной регуляции, направленной на защиту жизни, свободы, чести, достоинства и имущества, то есть также системы ценностей, составляющих аксиологию цивилистики.

В предисловии к современному изданию книги Й. Колера исследователи Р.С. Бевзенко и В.А. Белов называют ее «кладовой правовых идей», из которой можно практически бесконечно черпать многочисленные примеры, уместные и при изучении права, и в научной работе на ниве теоретической цивилистики (Бевзенко, Белов, 200б). По мнению ученых, Й. Колер наглядно продемонстрировал изменения, происходящие в правовой жизни общества под влиянием гуманистических идей и возможность «отклика» судебной власти на подобные идеи (курсив не наш - Е.В., Ф.И.). Другими словами, это отношение общества к закону, который «не поспевает» за уровнем его нравственно-духовного развития и, оставаясь формально действующим, содержательно этому уровню не соответствует, из-за чего не находит в своем применении общественного понимания и сочувствия. Видящий это судья предпочитает пойти на «жалкое крючкотворство» - прием, совсем не красящий его с профессиональной стороны - но не вставать на пути гуманизации и прогресса (Бевзенко, Белов, 2006).

В частности, исследовав идейно-юридическое содержание произведений Шекспира «Ве-нецианский купец» и «Гамлет», Й. Колер пишет, что здесь раскрыты всемирно-исторические правовые идеи, которые, собственно, и придают этим двум драмам грандиозный, возвышающий характер. Шекспир показал жизненные процессы права: то, как принципы, принадлежащие к другим этическим областям, усваиваются правом и становятся его нераздельными частями. Право растет и развивается в здоровой атмосфере этической жизни и всасывает жизненные соки из богатой сокровищницы нравственных истин (Бевзенко, Белов, 2006).

Так, постановление морали, запрещающее в торговых и других сношениях наносить хитростью ущерб кому-нибудь, существовало уже гораздо раньше, чем право обратило внимание на эту область. Теперь же для нас представляется ясным и очевидным, что везде, где совершается обман, везде, где кому-нибудь несправедливо нанесен ущерб, закон должен вступиться за обманутого (Бевзенко, Белов, 2006).

Общий вывод Й. Колера заключается в том, что драма долгового права и драма кровной мести («Венецианский купец» и «Гамлет» соответственно - Е.В.), подчиняясь художественным требованиям, представляют собой нечто гораздо большее, нечто более значительное, чем только литературу, а именно - типическую картину развития права всех времен, содержат квинтэссенцию права во всем его росте, заключают в себе больше юридической мудрости, чем десять учебников пандектов, и проникают в историю права глубже, чем все научные сочинения от Савиньи до Иеринга (Бевзенко, Белов, 2006).

По нашему мнению, этот вывод Й. Колера можно распространить на все случаи отображения нравственно-правовой проблематики и важнейших юридических идей в искусстве в любых его видах. Дело в том, что за счет эстетического начала, неизменно вызывающего в человеке сильные возвышенные чувства, осмысление и нравственных установок, и правовых идей через универсальные категории прекрасного и безобразного оказывается гораздо более продуктивным по сравнению с обычным их усвоением на основе рациональности.

Переходя к третьему аргументу в пользу законосообразного характера взаимодействий между правом, нравственностью и искусством, отметим, что он имеет, в широком смысле, технико-юридическую природу. Речь идет о совершенствовании средств правового регулирования, мастерства составления законодательных и правоприменительных актов и прочих вещах, которые необходимы для воплощения в современных условиях с учетом вызовов постиндустриальной эпохи, максимы о праве как искусстве добра и справедливости.

В частности, показательно, что эти вопросы были в центре внимания на IX Петербургском международном юридическом форуме, состоявшемся в 2019 году. Соответственно, главной его темой было «Право как искусство». Форум собрал свыше 5 000 участников, среди которых около 30 % составили адвокаты, столько же - бизнес-консультанты, около 15 % - представители органов государственной власти, 10 % - научные организации, около 5 % - представители судов, нотариата и международных организаций. Столь солидный состав участников форума, на наш взгляд, является лучшим показателем признания актуальности и практической направленности проблематики взаимодействия права и искусства.

Активно распространяемые в последние годы идеи особого мастерства в создании нормативных правовых и правореализационных текстов, в практиках аргументации правовых решений, основанных на балансе интересов конфликтующих сторон, будь то субъекты частного или публичного права, обусловили растущую на рынке юридических услуг востребованность так называемого юридического дизайна - сравнительно нового направления, отчасти смежного с техникой составления юридических документов (юридическим письмом). Современный подход к ней заключается в применении к этому процессу элементов дизайна, когда информация оформлена не только в виде традиционного текста, но и с помощью других приемов визуализации, средств типографской верстки и инструментов дизайна. Ставится цель не просто создать документ, отражающий знание закона и умение выстраивать юридическую аргументацию, но и преподнести всю содержащуюся в нем правовую информацию в доступной, ясной форме. За счет удачных графических решений, правильно выбранного способа визуализации данных, а также красивой верстки удается представить доводы в максимально понятном для восприятия виде. Юридический дизайн эффективен в первую очередь в ситуациях, когда требуется, например, раскрыть хронологию сложной и длинной цепочки событий, показать связи, объяснить сложный процесс или сложное техническое понятие, продемонстрировать данные, расчеты, статистику. цивилистическая теория нравственный закон

Изложенное выше в целом дает нам право утверждать, что категории «цивилистическая теория», «нравственный закон», «искусство» не столь отдалены друг от друга, как это может показаться на первый взгляд.

Теперь мы можем перейти к обоснованию и формулированию ключевых определений, раскрывающих содержание интересующих нас категорий. Такие рабочие определения необходимы нам в том числе и потому, что дефинирумые понятия обладают разноплановым содержанием, а в научной и учебной литературе трактуются учеными вариативно.

Итак, под цивилистической теорией нами понимается одна из форм ценностного обобщения че-ловеческого опыта: комплекс взглядов, представлений, идей, направленных на истолкование и объяснение гражданско-правовых явлений и отношений, отличительными признаками которых выступают юридически значимые свобода, независимость и самостоятельность (автономия) субъектов. Для обозначения цивилистической теории в дальнейшем изложении могут быть использованы тождественные по смыслу термины «гражданско-правовая доктрина», «цивилистика», «наука гражданского права» и т.п.

Цивилистическая теория характеризуется крайне высокой абстрактностью и стремлением к уни-версальности. Несмотря на это, пласты стремительно рождающихся неизвестных ранее жизненных отношений и конфликтов опережают саморазвитие доктрины, ставят перед ней новые и новые задачи, решение которых затруднительно без выработки принципиально свежих научных подходов (Степанов, 2013: 258).

Цивилистическая теория всегда так или иначе связана с определенными философско-мировоззренческими установками, и сама также способна формировать такие установки, постоянно транслируя ту или иную систему ценностей. Цивилистическая теория - это систематизированная совокупность знаний, имеющая многовековую традицию и в качестве составной части входящая как в общую теорию права, так и в гражданское право. Очевидно, что «непроходимой границы между отраслевыми науками и общей теорией государства и права нет и не может быть. Исследования в области гражданского права могут достигать такой степени теоретического обобщения, что они находятся уже на общетеоретическом уровне. Эти исследования входят в достижения общей теории права. И в то же время они остаются в рамках гражданского права» .

Как пишет С.А. Степанов, «отечественная наука гражданского права была и остается центральной доктринальной базой для всей российской юриспруденции, эталоном четкости и системности, образцом логики и исторической преемственности» (Степанов, 2013).

Принимая во внимание указанные обстоятельства, мы будем исходить из допущения, что в ряде случаев нет необходимости уточнять, идет ли речь о праве вообще или о гражданском праве в частности, подразумевается ли общая теория права или только цивилистическая, ибо последняя является одним из множества воплощений права, понимаемого как сложно структурированное единство правовых идей, правовых отношений и норм.

Нравственность (нравственный закон) трактуется нами в кантианской этической традиции - как внутренний способ регуляции поведения императивами долга и совести. Она обобщает человеческий опыт в категориях добра и зла, свободы, справедливости и др. Источником нравственной императивности является сам человек - автономный, самоопределяющийся, творящий, свободный, сознательный и осознающий себя носителем достоинства, которое признает также и в других людях.

В такой интерпретации нравственность и мораль тождественны и представляют собой опре-деленный тип ценностного сознания и ценностного отношения к действительности. Мораль призвана обеспечить самостоятельность человека как духовного существа (личности) по отношению к его собственным влечениям, спонтанным реакциям и внешнему групповому и общественному давлению. Посредством морали произвольность трансформируется в свободу. Соответственно, по своей внутренней логике мораль обращена к тем, кто считает себя свободным (Апресян, 1995).

Искусство определяем как специфическую форму становления, сохранения и трансляции человеческого опыта . Это сложная система, включающая в себя литературу, музыку, живопись, архитектуру, скульптуру, а также декоративно-прикладное искусство, в которых художественными средствами выражен процесс освоения бытия человеком.

Исторически возникновение искусства связано с моментом, когда человек мог позволить себе выход за пределы удовлетворения первичных потребностей, сумел подняться над своими практически-утилитарными интересами и целями, получил возможность творить свободно, наслаждаясь самим процессом деятельности и его результатами.

Это означает, что искусство изначально было удовлетворением специфически человеческой потребности в самовыражении, то есть в производстве и воспроизводстве собственно человеческого характера своей жизнедеятельности и самого себя как ее всеобщего и универсального субъекта, существа мыслящего и осознающего.

В таком качестве искусство со временем стало объективным источником активности индивида. Создавая произведения искусства, их авторы нередко опережали нормы и представления своей эпохи, задавая тем самым новые цели развития социума. Способность искусства выявлять, обнажать и представлять в художественной форме то, что пока еще скрыто как побуждение, цель и образ желаемого действия, обусловлена предметно-общественным содержанием человеческой деятельности. Производя вещи или предметы, доставляющие ему эстетическое наслаждение, человек демонстрировал свои реальные возможности и актуальные силы, направленные к будущему. В этом смысле искусство всегда создавало и создает «возможное “динамическое» бытие” (Аристотель), мир “целесообразности вне всякой цели” (Кант)» (Толстых, 1973).

Действительно, со стороны может показаться, что художник «бесцельно» малюет красками, пишет стихи или орудует резцом, ибо далеко не факт, что его работа в обозримом будущем будет завершена и обретет благодарного почитателя, а тем более покупателя. Но он продолжает творить, зачастую испытывая при этом множество бытовых лишений, - им движет высшая творческая потребность в самовыражении, и именно она является вершиной его личного целеполагания.

Искусство явочным порядком утверждает свободу индивида, возвышая его над повседневной утилитарной необходимостью. Никакие внешние обстоятельства не могут властвовать над творческими импульсами, которые суть не что иное, как квинтэссенция внутреннего отношения человека к действительности, проекция его духовных устремлений, воплощение чувств, желаний и фантазии. Именно поэтому искусство как таковое не знает и не может знать ничего запретного - ни один человек, а тем более художник с его особо впечатлительной натурой, не лишен всей полноты проявлений жизни, не только прекрасных, но и отвратительно безобразных.

В этой свободе от фактологической стороны жизни заключается сила искусства. В произведениях искусства может быть много иллюзорного, утрированного, вымышленного, однако в любом случае в них насущные потребности общественного человека данной эпохи будут выражены весьма точно, хотя бы и в сложной образной форме, не всегда поддающейся буквальному прочтению.

Созданное человеком искусство и обращено к человеку. С позиций высших потребностей развивающейся личности в нем находит свое отражение и выражение вся окружающая действи-тельность, при том искусство показывает связь между настоящим и будущим, передавая полноту всего многообразия человеческих ощущений, весь спектр мотивации поведения и переживаний. Настоящее как бы входит в будущее, потому что искусство обеспечивает связь времен через особенности восприятия эстетических объектов, вызывает «эстетическую эмоцию общественного характера», а она в свою очередь оказывается универсальной, отвечающей всеобщей природе человека как носителя разума и души. Искусство вызывает в нас целый сонм образов и расширяет наше сознание (Толстых, 1973).

Теперь, руководствуясь приведенными выше теоретическими положениями в их совокупности, мы можем сформулировать несколько обобщающих тезисов.

1. Цивилистическая теория - своего рода «слуга двух господ» , так как находится на пересечении компетенций гражданского (частного) права и общей теории права. Грань между ними зачастую неуловима, а ее поиски с практической точки зрения мало целесообразны, так как эвристический потенциал и гражданского (частного) права, и цивилистики не увеличивают, а всего лишь являются своеобразной данью так называемому научному пуризму, стремящемуся найти для каждой юридической дисциплины некую замкнутую, однажды и навсегда заданную нишу.

На самом деле общая теория права состоит из универсальных постулатов, применимых к любой сфере правового регулирования, причем наиболее важные из них выработаны как раз на основе анализа гражданско-правовой практики, которая центрирована вокруг частного интереса и составляет весьма значительную и значимую часть юридического быта. В свою очередь общая теория права, конкретизируемая цивилистической теорией, дает новые импульсы для развития частноправовых наук. В силу такого пересечения компетенций цивилистической теории и общей теории права наблюдается и взаимное пересечение соответствующих предметных полей. При решении поставленных в настоящей работе задач мы имеем дело именно с таким пересечением.

2. В целях исследования синергии права, нравственности и искусства в гражданско-правовой практике и, шире, во всем социокультурном пространстве принимаются следующие определения базовых понятий:

- цивилистическая теория - форма обобщения человеческого опыта в виде комплекса взглядов, представлений, идей, направленных на истолкование и объяснение гражданско-правовых явлений и отношений, отличительными признаками которых выступают юридически значимые свобода, независимость и самостоятельность (автономия) субъектов;

- нравственность - форма обобщения человеческого опыта в категориях добра и зла, свободы, справедливости, выступающая как внутренний способ регуляции поведения императивами долга и совести;

- искусство - форма обобщения человеческого опыта посредством художественных образов (в широком смысле), отражающих насущные потребности общественного человека данной эпохи и вызывающих эстетическую реакцию.

Данные определения носят операциональный характер - являются рабочими и позволяют уяснить авторскую исследовательскую позицию на фоне существующего многообразия и неоднозначности трактовок цивилистической теории, нравственности и искусства.

3. Фундаментальным основанием взаимодействия между цивилистической теорией как одним из воплощений права, с одной стороны, и нравственности и искусства - с другой, является их сущностное сходство, выраженное в том, что это:

- надбиологические программы поведения и деятельности человека, отличающие его именно как человека, свободного индивида, способного контролировать свои инстинкты и управлять ими;

- универсальные формы обобщения, сохранения и трансляции человеческого опыта;

- продукты ценностного сознания - правового, нравственного, эстетического (художественного), которые так или иначе реализуют отношение человека к самому себе и к окружающему миру, дают человеку ориентиры в поисках смысла жизни и деятельности.

Список источников:

Апресян Р.Г. Идея морали и базовые нормативно-этические программы. М., 1995. 348 с.

Бевзенко Р., Белов В. Предисловие ко второму изданию // Колер Й. Шекспир с точки зрения права (Шейлок и Гамлет). М., 2006. С. V-XII.

Дождев Д.В. Ars boni et aequi в определении Цельса: право между искусством и наукой // Труды Института государства и права РАН. 2016. № 4. С. 61-73.

Степанов С.А. Цивилистика классическая и постклассическая // Частное право. 2013. № 1. С. 255-270.

Толстых В.И. Искусство и мораль (о социальной сущности и функции искусства). М., 1973. 439 с.

References:

Apresyan, R.G. (1995) Ideya morali i bazovye normativno-eticheskie programmy [The Idea of Morality and Basic Normative and Ethical Programs], Moscow. 348 р. (In Russian)

Bevzenko, R. & Belov, V. (2006) Predislovie ko vtoromu izdaniyu [Preface to the Second Edition]. In: Koler, I. (2006) Shekspir s tochki zreniya prava (Sheiloki Gamlet). Moscow, рр. V-XII. (In Russian)

Dozhdev, D.V. (2016) Ars Boni et Aequi as Defined by Celsus: Law Between Art and Science. Trudy Instituta gosudarstva i prava RAN. (4), 61-73. (In Russian)

Stepanov, S.A. (2013) Tsivilistika klassicheskaya i postklassicheskaya [Classical and Post-Classical Civics]. Chastnoe pravo. (1), 255-270. (In Russian)

Tolstykh, V.I. (1973) Iskusstvo i moral' (o sotsial'noi sushchnosti i funktsii iskusstva) [Art and Morality (on the Social Essence and Function of Art)]. Moscow. 439 p. (In Russian)

Размещено на Allbest.ru