Проблема теории истины в философии И. Канта

Размещено на http://www.allbest.ru/

Проблема теории истины в философии И. Канта

Мадина Алиевна Муртазаева,

Джамиля Адамкадиевна Гусенова

Аннотация

Статья посвящена анализу проблемы теории истины в учении Иммануила Канта. Особое внимание уделено рассмотрению вопроса «всеобщих критериев истины» для всякого знания с точки зрения его содержания и формы, материальности и формальности. Мыслитель демонстрирует свою неопределённость по отношению к когерентной и корреспондентной теориям истины, транслируя некоторую приверженность обоим теориям. Ведущаяся в научных кругах полемика по этому поводу объясняется рядом причин, в том числе: использованием определений, которые берут свое начало из тех дефиниций, которые выводит, в свою очередь, сам мыслитель, а также отсутствием стройной системы кантовской теории истины, её «разбросанностью» в публикациях философа, что методологически затрудняет выведение его однозначной позиции и провоцирует на мыслетворчество.

Ключевые слова: Иммануил Кант, теория истины, материальный критерий, формальный критерий, аналитика, агностицизм, номинальная дефиниция, реальная дефиниция

Abstract

The Theory of Truth Issue in Kant's Philosophy

Madina A. Murtazaeva, Dzhamilya A. Gusenova

The article is devoted to the analysis of the theory of truth issue in the teachings of Immanuel Kant. Particular attention is paid to the question of “universal criteria of truth” for any knowledge in terms of its content and form, materiality and formality. The thinker demonstrates his uncertainty in relation to the coherent and correspondent theories of truth, showing some commitment to both of them. The controversy in academic circles on this issue can be explained by a number of reasons, including the use of definitions that originate from those derived, in turn, by the thinker himself, as well as the absence of a coherent system in Kant's theory of truth, its “dispersion” in the publications of the philosopher, which makes it methodologically difficult to derive his unambiguous position and provokes inventive thinking.

Keywords: Immanuel Kant, theory of truth, material criterion, formal criterion, analytics, agnosticism, nominal definition, real definition

Основная часть

Философская система, созданная величайшим мыслителем, родоначальником немецкой классической философии И. Кантом, является стройной и невероятно глубокой, затрагивающей все аспекты человеческого бытия. Она позволяет проанализировать теоретическое, практическое и эстетическое применение разума (не в обыденном его понимании, а в чистом виде, взятом a priori), которое соответствует знаменитому античному триединству - истины, добра и красоты. Ни один из этих элементов триединства не предполагает другой, однако они имманентно обусловлены разумом. Будучи едиными, рассудок, разум и чувственность четко разграничивают свои «обязанности», одаривая человека способностями познавать, желать, чувствовать неудовольствие или удовольствие. И если проблеме добра и красоты посвящено множество исследований кантоведов, занимающихся вопросами этики и эстетики, то тема истины долгие годы оставалась одной из самых дискуссионных для ученых в творчестве Канта. Подключившись к полемике, обозначим три принципиальных момента, характеризующих актуальное ее состояние.

Во-первых, из-за неоднозначных интерпретаций истины как философской категории и разницы в содержательном различении ее критериев (формального и материального) исследователи до сих пор не могут ответить на вопрос, какой теории придерживался сам Кант - когерентной или корреспондентной.

Во-вторых, в рамках проблемы теории истины в кантовском учении внимание исследователей фокусируется преимущественно на неоднозначности выведенного Кантом агностицизма.

В-третьих, проблема истины у Канта не раскрывается только в одном произведении (как, например, размышления о добре и красоте, которые сосредоточены в двух последних «Критиках...» (Кант, 1994а, 2015)), а проходит лейтмотивом через все его творчество, что предполагает учёт и анализ всех аспектов его философской системы, а это методологически затрудняет выведение однозначной позиции философа.

Разногласия ученых по поводу того, какой из многочисленных теорий истины придерживался сам Иммануил Кант, основаны на тех определениях, которые берут свое начало из дефиниций, приводимых самим мыслителем, а именно:

1. «Номинальное определение истины, согласно которому она есть соответствие знания с его предметом, здесь предполагается заранее» (Кант, 1999: 105).

2. «Истина, говорят, состоит в соответствии знания с предметом. Следовательно, в силу этого лишь словесного объяснения, мое знание, чтобы иметь значение истинного, должно соответствовать объекту» (Кант, 1994б: 306).

3. «Материя познания есть его объект. Соответствие с ним есть истина» (Бархатков, 2010: 9).

Это классические формулировки корреспондентной теории истины. Однако сам философ, несмотря на то что приводит их в разных работах, с ними очевидно не согласен. Так, в VII главе «Логики» Кант рассуждает над несостоятельностью такого определения и говорит о логическом круге, в который оно (это определение) нас «вводит». «Поскольку, - отмечает он, - утверждается, что истинное знание должно соответствовать объекту, следовательно, для этого необходимо для начала “сравнить” моё знание с объектом познания, но это возможно лишь благодаря тому, что объект познаю я. Следовательно, мое знание должно подтверждать само себя, а этого еще далеко не достаточно для истинности» (Кант, 1994б: 306).

Парадокс этот объясняется тем, что Кант четко разграничивает номинальную и реальную дефиниции. В первом случае речь идёт о «логической сущности предмета» или того, что «отличает его от других объектов», а применительно к реальной дефиниции она демонстрирует нам «возможность предмета из [его] внутренних признаков» (Кант, 1994б: 306). В последнем утверждении совершенно очевидно, что Кант опирался на измышления Лейбница. И если номинальная дефиниция корреспондентной теории истины представляется более правдоподобной, имеющей право на существование, то применительно к реальной дефиниции всё обстоит несколько иначе. истина кант агностицизм философия

В целом, извечный философский вопрос «Что есть истина?» для Канта принимает несколько иную формулировку, а именно: «Существует ли критерий истины и насколько он достоверен, всеобщ и годен для применения?» (Кант, 1994б: 306). Отвечая на поставленный вопрос, Кант, как известно, отверг всеобщий критерий истины, касающийся содержания знаний. Он считал, что вывести материальное его обозначение невозможно, поэтому предложил с самого начала четко разграничить принадлежащее материи, то есть объекту, и форме, то есть субъекту.

Как известно, Кант разделял трансцендентальную логику на аналитическую, которая является аналитикой формы рассудка и разума, и диалектическую (трансцендентальную), предполагающую применение аналитики на практике. Формальный критерий истины однозначно есть, ведь прежде чем рассуждать о том, насколько наше знание согласуется с объектом, необходимо прежде понять, согласуется ли это знание само с собой, насколько оно соответствует реальности. Однако чистые «логические формы не могут быть... способом получения знания» (Билалов, 2013: 106). Такими формальными критериями истины в логике являются три закона: противоречия, достаточного основания и исключенного третьего. Поэтому аналитику Кант называет логикой истины: без этих законов знание не может быть истинным, безотносительно его предмета. Такая логическая форма, а точнее злоупотребление ею, создает «логику видимости» (Кант, 1994б).

Соблюдения закона противоречия недостаточно для того, чтобы объявить знание истинным: оно может не противоречить себе, быть абсолютно правильным по форме, но при этом являться ложным по отношению к объекту. В таком случае, как отмечал Кант, данный закон дает «отрицательный признак внутренней логической истинности», то есть предоставляет лишь «логическую возможность знания» (Кант, 1994б: 310). То, что знание имеет основание и не имеет ложных следствий, гарантируется законом достаточного основания, который выводит положительный признак внешней истинности. На основании этого Кант выводит третий критерий - закон исключенного третьего.

В последующем рассуждении философ задается вопросом: «Как возможно заблуждение в формальном значении этого слова, т.е. как возможна противоположная рассудку форма мышления?» (Кант, 1994б: 310). По Канту рассудок действует по своим правилам, поэтому не может ошибаться, однако материал для осмысления предоставляет ему другой источник познания. Речь идёт о чувственности, которая действует по своим законам. Однако чувства не могут судить, они индифферентны разуму, поэтому их «исключительно незаметное влияние» является парадоксальным образом источником всякого заблуждения, когда «видимость истины смешиваем с самой истиной» (Кант, 1994б: 310). Эта видимость истины, о которой шла речь выше, и является источником всех заблуждений. Кант считает, что нужно избавляться не от самих заблуждений, а от их причин. Для этого он выводит три условия, которые и позволят избежать заблуждений: самостоятельность мышления, умение в мыслительной деятельности ставить себя на место другого и оставаться при этом в согласии с самим собой.

Дальнейшие наши рассуждения по поводу агностицизма Канта приводят нас к вопросу: означает ли это невозможность выведения всеобщего материального критерия и то, что истина совсем недоступна познающему субъекту?

Истолкование кантовского агностицизма неоднозначно. Это связано с тем, что исследователи, сталкиваясь с моментами, которые несут противоположные тенденции, хотят «очистить» философию Канта от «противоречий» и «добиться большей определенности» в исследуемом направлении. Д. Юм, оказавший огромное влияние на критицизм Канта, считал, что «идея существования тождественна идее того, что мы представляем как существующее», мы не можем доказать реальны ли эмпирически данные объекты или нет, то есть существование «вещей в себе» и даже «вещей вне нас». Подобные размышления Юма приводят к полной элиминации вопроса об истине (Калинников, 2005: 143-144).

Этот «скандал в философии» Канту удалось разрешить с помощью разграничения мира на «вещь в себе» и «вещь для нас». Он расчертил для разума строгие границы, за пределами которых «царство истины» сменяется «миром иллюзий». А. Гулыга, рассуждая о Канте, подметил, что у того был бы несколько иной взгляд на свою собственную философскую систему, никак не связанную с агностицизмом, поскольку сам он, в целом, говорил о прогрессивном характере знания, хотя и утверждал, что «сколько бы ни увеличивались наши знания, эти границы не могут исчезнуть, как не может исчезнуть горизонт, сколько бы мы ни шли вперед» (Гулыга, 1977: 103). Для того чтобы наука развивалась, нужно избавиться от предрассудков, «в том числе от предрассудка о всемогуществе научного знания» (Гулыга, 1977: 103), это и позволит открыть путь истины.

Итак, по Канту, достигнуть абсолютной истины невозможно, это подвластно лишь абсолютному разуму, который есть «единый всеохватывающий опыт», однако доля истинности есть в каждом, даже ошибочном, суждении. Это утверждение даёт философу основание разграничить «точное» знание, как соответствующее своему объекту, и «неточное», в котором «могут быть ошибки, не препятствующие цели данного познания» (Кант, 1994б: 311). Очевидно, что здесь мыслитель, до конца не прояснив суть точного и неточного знаний, вновь прибегнул к дефинициям корреспондентной теории истины.

При этом в главе «Идеал чистого разума» он достаточно развёрнуто характеризует абсолютный разум как некий идеал, являющийся средоточием «всей эмпирической реальности», в которой он, разум, стремится охватить всё и достичь абсолютного знания обо всем. Однако этим он и обманывается. Подпав под влияние «иллюзии, мы думаем, что это основоположение должно быть приложимо ко всем вещам вообще, между тем как на самом деле оно приложимо только к тем вещам, которые даны как предметы наших чувств» (Калинников, 2005: 153). В результате человеческий разум оказывается в смысловой ловушке, поскольку не может помыслить нечто, что является внешним по отношению к мыслимой им реальности.

Итак, истина - свойство знания, оно объективно, а признание истины субъективно. Кант подразделяет признание истинности на достоверное и недостоверное и выделяет три модуса, среди которых: мнение (проблематическое суждение), вера (ассерторическое суждение), знание (аподиктическое суждение). Такое различение «касается лишь способности суждения в отношении субъективных критериев подведения суждения под объективные правила» (Кант, 1994б: 322). Мнение невозможно a priori, в математике, метафизике, морали, его объектом являются эмпирические данные об объекте. «Мы имеем лишь смутное предчувствие истины, вещь кажется нам имеющей признаки истины...» (Кант, 1994б: 323).

В противовес этому вера, не имеющая дело ни с эмпирическими объектами, ни объектами рационального знания, рассматривается Кантом в качестве свободного признания за истину того, что предполагается «по моральным основаниям» (Кант, 1994б: 323), и чем больше такая «моральная настроенность человека, тем тверже и жизненнее его вера...» (Кант, 1994б: 323). Поэтому Кант считал, что в философии и математике нет и не может быть места вере; истинность знания должна основываться исключительно на доказательствах, которые достаточны и с объективной, и с субъективной стороны; только из подобного знания может развиваться наука.

Выйти из такого, как он это назвал, «логического круга» И. Канту позволило признание многообразия форм человеческого бытия, подобно тому как «отношение субъекта к объекту вовсе не сводится к познанию, это всего лишь один из аспектов существования» (Калинников, 2005: 161), и то, что «чистый разум есть такая обособленная и внутри самой себя столь связная сфера, что нельзя тронуть ни одной ее части, не коснувшись всех прочих...» (Калинников, 2005: 148). Понимание истины связывается философом с деятельностью, а знание есть результат последнего. Поэтому кантовская истина - «лишь один из аспектов деятельного существования человека, но продукт всех его аспектов» (Калинников, 2005: 162). Такое «практическое применение» чистого разума философ рассматривает во второй «Критике.» (Кант, 2015), в которой говорит об «истинной морали».

Таким образом, ключ к пониманию Кантом истины следует искать не только в плоскости его гносеологических идей, но и в его учении о морали и эстетике, последовав методологическому принципу осмыслить кантовское учение целиком и полностью, чтобы из его общей философской системы вычленить ту её часть, которая непосредственно связана с проблемой истины. Кант рассматривает истину во всем многообразии ее проявлений. Он, учитывая все ее аспекты и применяя ее ко всем сторонам человеческого бытия, не может вместить её в рамки какой-то одной концепции. С одной стороны, Кант принимал как «данное» номинальное определение истины как «согласия знания его объекту»¹. С другой стороны, у Канта в VIII главе «Логики» можно обнаружить внешние признаки истины, выводимые в «сравнении наших собственных суждений с суждениями других» (Кант, 1994б: 313). Эта коллизия для Канта является поводом исследовать приемы суждения, не отбрасывая их сразу, поскольку «может быть, по существу мы все-таки правы, а неправильность имеется лишь в манере, т.е. в изложении» (Кант, 1994б: 314). Отсюда же он выводит один из главных источников предрассудков - подражание, постоянно влияющее на наши суждения, «так как бывает сильное основание считать истинным то, что признается таковым другими» (Кант, 1994б: 334). В этом постулате философ обращается уже к когерентной теории истины. Многие исследователи-кантоведы, как, например, Н. Смит, даже считали его родоначальником когерентной теории истины (Бархатков, 2010: 9). В отдельных исследованиях (Магомедов, 2015) такой однозначной позиции придерживаются и сегодня, объясняя это через позицию Канта «в отношении субъект-объектной корреляции в процессе познавательной деятельности» (Магомедов, 2015: 14).

Проскальзывающая в работах Канта некоторая концептуальная «противоречивость», обозначенная нами в качестве таковой лишь номинально, вполне может быть переосмыслена в контексте признания корреспондентной и когерентной теорий истины не как позиционно противостоящих друг другу, а как взаимно дополняющих. По крайней мере отдельные попытки «примерить» эти две теории истин предпринимаются (Шемякинский, 2010: 28). И хотя когерентная теория истины ему более близка, чем корреспондентная: как известно, первая не исключает соответствия знания объекту, однако сам объект в его философской системе рассматривается как некая «конструкция» сознания, а не как вещь во внешнем мире. Поэтому и под истиной понимается здесь «согласие мышления с самим собой» Минеев В.В. Познание. Концепции истины [Электронный ресурс] // Федеральный исследовательский центр «Красноярский научный центр Сибирского отделения Российской академии наук». URL: https://clck.ru/32reFU (дата обращения: 31.10.21). Там же., а в философии И. Канта речь идёт об априорных формах мышления.

Список источников

1. Бархатков А.И. Теория истины И. Канта // Человек. Культура. Общество. Минск, 2010. С. 8-10.

2. Билалов М.И. Истина. Знание. Убеждение. М., 2013. 128 с.

3. Гулыга А.В. Кант. М., 1977. 303 с.

4. Дэвид М. Корреспондентная теория истины // Эпистемы. Екатеринбург., 2007. С. 147-177.

5. Калинников Л.А. Кант в русской философской культуре. Калининград, 2005. 311 с.

6. Кант И. Критика практического разума. М., 2015. 222 с.

7. Кант И. Критика способности суждения. М., 1994а. 367 с.

8. Кант И. Критика чистого разума. М., 1999. 655 с.

9. Кант И. Сочинения: в 8 т. М., 1994б. Т. 8. 718 с.

10. Магомедов Д.И. Кант как основоположник когерентной теории истины // Поиск истины в пространстве современной культуры. Санкт-Петербург, 2015. С. 14-19.

11. Шемякинский В.М. Проблема истины в физическом познании // Вестник Вятского государственного университета. 2010. № 2-4. С. 28-32.

References

1. Barkhatkov, A. I. (2010) Teoriya istiny I. Kanta [Kant 's Theory of Truth]. In: Chelovek. Kul'tura. Obshchestvo. Minsk, рр. 8-10 (in Russian).

2. Bilalov, M. I. (2013) Istina. Znanie. Ubezhdenie [Truth. Knowledge. Conviction], Moscow. 128 р. (in Russian).

3. David, M. (2007) The Correspondence Theory of Truth. In: Epistemy. Ekaterinburg, рр. 147-177 (in Russian).

4. Gulyga, A. V. (1977) Immanuel Kant: His Life and Thought. Moscow. 303 р. (in Russian).

5. Kalinnikov, L. A. (2005) Kant v russkoi filosofskoi kul'ture [Kant in Russian Philosophical Culture], Kaliningrad. 311 р. (in Russian).

6. Kant, I. (1994) Sochineniya [Essays]. Vol. 8. Moscow. 718 р. (in Russian).

7. Kant, I. (1999) Critique of Pure Reason. Moscow. 655 р. (in Russian).

8. Kant, I. (2015) Critique of Practical Reason. Moscow. 222 р. (in Russian).

9. Kant, I. (1994) Critique of Judgment. Moscow. 367 р. (in Russian).

10. Magomedov, D. I. (2015) Kant kak osnovopolozhnik kogerentnoi teorii istiny [Kant as a Founder of the Coherence Theory of Truth]. Poisk istiny vprostranstve sovremennoi kul'tury. St. Petersburg, рр. 14-19 (in Russian).

11. Shemyakinsky, V. M. (2010) The Problem of Truth in Physical Cognition. Vestnik Vyatskogo gosudarstvennogo universiteta. (2-4), 28-32 (in Russian).

Размещено на Allbest.ru