Нравственный выбор и философия сомнения в работах Л. М. Лопатина

Размещено на http://www.allbest.ru

Нравственный выбор и философия сомнения в работах Л. М. Лопатина

Е.Е. Михайлова

Аннотация

Исследована роль сомнения в нравственном выборе человека, выявленная в сочинениях Л.М. Лопатина - русского мыслителя, представителя философского персонализма, профессора Московского университета. Для обоснованного начала разговора о соотношении нравственного выбора и сомнения в философии Лопатина проанализирована триада взаимосвязанных между собой авторских понятий - механическая и творческая причинность, философское сомнение и нравственная свобода. В качестве обобщения выявлена и проведена символическая «дорожка» этических рассуждений Лопатина: нравственный выбор - сомнение - чувство ответственности - благая воля. Сделан вывод о том, что в рассуждениях Лопатина выбор совершается, как правило, в противоречивой ситуации, когда самодеятельный человек стремится принять свое собственное решение. В отличие от постулатов философии долженствования Канта, нравственный выбор у Лопатина носит субъективный характер и может резонировать в диаметрально противоположном регистре: сознательность - неосознанность, добро - зло, здравый смысл - чувственное желание; польза выгода и т. д. Момент выбора всегда сопряжен с сомнением, проявляющимся в триединстве форм эмоциональной, смысловой и волевой. Сомнение порождает напряженное ощущение ответственности за выраженную мысль или произведенное действие и способствует созидающей деятельности, руководимой благой волей. лопатин нравственный выбор сомнение

Ключевые слова: Л. М. Лопатин, культура, русская философия, нравственный выбор, сомнение.

MORAL CHOICE AND PHILOSOPHY OF DOUBT IN L. M. LOPATIN

Elena E. Mikhailova

Abstract

The article discusses the role of doubt in the moral choice of a person, revealed in the writings of L.M. Lopatin - Russian thinker, representative of philosophical personalism, professor at Moscow University. For a reasonable start of a conversation about the relationship between moral choice and doubt in Lopatin's philosophy, a triad of interconnected author's concepts is analyzed - mechanical and creative causality, philosophical doubt and moral freedom. As a generalization, a symbolic “path” of Lopatin's ethical reasoning was identified and carried out: moral choice - doubt - a sense of responsibility - good will. It is concluded that in Lopatin's reasoning, the choice is made, as a rule, in a contradictory situation, when an independent person seeks to make his own decision. Unlike the postulates of Kant's philosophy of duty, Lopatin's moral choice is subjective and can resonate in a diametrically opposite register: consciousness - unconsciousness, good - evil, common sense - sensual desire; benefit - benefit, etc. The moment of choice is always associated with doubt, manifested in the trinity of forms - emotional, semantic and volitional. Doubt gives rise to a tense sense of responsibility for the expressed thought or action and promotes creative activity guided by good will.

Keywords: L.M. Lopatin, culture, Russian philosophy, moral choice, doubt.

Попытка этического измерения человека берет свое начало в философии Аристотеля, который воспринял мораль как определяющее качество души человека. Спустя много веков тема нравственного выбора нашла свою расшифровку сквозь персоналистскую призму творчества Л. М. Лопатина.

Лев Михайлович Лопатин - русский религиозный мыслитель, представитель философии персонализма, профессор Московского университета рубежа XIX-XX веков. В философском и культурологическом аспекте имеет ценность его концепция творческой причинности [1, с. 619]. В психологической сфере Лопатин известен как создатель концепции познающего Я в дихотомии существования «сверхвременной - временной» субстанции, согласно которой «временные процессы возможны только как творение сверхвременной субстанции» [8, с. 211]. В своих сочинениях и лекциях Лопатин поднимает широкий диапазон антропологических проблем: понятие причинности, механической и творческой; философское сомнение; соотношение математики, в частности, Канта и метафизики; творческая реальность; свобода и необходимость; психические процессы и самоидентичность; самодеятельность человека; нравственная свобода личности и другие [2], [3], [9], [10], [11].

Цель статьи - рассмотреть философско- этические воззрения Л. М. Лопатина (18551920), в частности, природу сомнения, вызванного нравственным выбором человека. При обозначенных обстоятельствах непосредственно следует оговорить тот момент, что этический посыл Лопатина в данной статье рассмотрен как общечеловеческая ценность, одинаково важная для людей, живущих и в научном, и в религиозном пространстве. При этом автор данной статьи полностью доверяет компетенциям специалистов, занимающихся христианскими воззрениями Лопатина, и признает их суждения достаточно обоснованными и достоверными [12].

По словам философа В. В. Зеньковского, автора фундаментального труда «История русской философии» (1948), этическая установка Лопатина оказывает ключевое воздействие на его подход к решению основных философских проблем» [1, с. 624]. Поэтому видится уместным для углубления в этическую составляющую учения Лопатина обрисовать триаду взаимосвязанных между собой авторских понятия, а именно: механическая и творческая причинность, философское сомнение и нравственная свобода.

Механическая и творческая причинность. Лопатин, по своему собственному признанию, держался убеждения, согласно которому вопрос о природе свободы воли есть вопрос не только метафизический, но и психологический. В его сочинениях говорится о «сверхпространственном и сверхвременном самоопределении нашего умопостигаемого существа, и о коренных особенностях во внутреннем течении явлений нашей психической жизни» [6, с. 322]. Думать, что наше Я получает способность направлять свои действия не по произволу, а по собственной воле, означает думать упрощенно.

В идейно-теоретической конструкции Лопатина косный материальный мир и подвижный свободный дух находятся в постоянном противостоянии друг другу, поскольку обусловлены они разными причинами: материальный мир - механическими, свободный дух - творческими. Человек находится на пересечении этих миров, поэтому в целостности всех своих образов и представлений он выступает чувствующим, волевым, мыслящим, познающим, действующим. Жизнь человека соткана из многообразных механических и психических актов, они играют - каждый - свою роль и важны по-своему. Механические акты значимы в силу естественности жизненных проявлений и остаются неизменными по своим качествам. Психические акты важны субстанциональной мощью духа человека. Вызванные ими следствия способны порождать новое качество проявления жизни, раскрывать «потенции внутренней силы или субстанции, лежащей в данной череде явлений» [6, с. 222].

Многообразный поток психологических актов, в замыслах Лопатина, порождает причинность иного рода - творческую. Творческая причинность - это не предустановленный природой, роком или случаем порядок, это не состояние деятельного человека, способного закрепить свои предыдущие достижения. Творческая причинность - это внутренне развивающееся состояние, «непосредственное выражение субстанциональной силы», где предшествующие чувства, мысли и действия человека служат не причиной, а поводом или точкой роста для дальнейших переживаний и деятельностных усилий. Приведенной цепочкой рассуждений и объясняются слова Лопатина: «Для меня нравственная свобода человеческой воли есть только одно из проявлений (хотя бесспорно самое высшее) силы творчества, присущей всему духовному» [6, с. 322-323].

Философское сомнение. Лопатин справедливо отмечает, что со времени, когда в философии пробивалась струя скептицизма (школа скептиков, картезианская эпоха), рациональное знание было сопряжено с сомнением, возникающим в ситуации неподтвержденности доказательств. По наблюдениям русского философа, сомнение сквозь века формировалось в интеллектуальных головах в двух видах: принципиальное недоверие к самому процессу мышления [как здесь не вспомнить слова Ф. Бекона о том, что человеческий разум - это «кривое зеркало» - Е.М.] и отрицание права разума, ограничение признания его возможностей в силу логических соображений.

Первую форму сомнения Лопатин называет «патологической», отрицающей все разумные доводы и все возражения, несущие на себе печать мысли, как это сложилось в свое время у скептиков. Вторую форму сомнения он признает продуктивной, но не лишенной ограничений, ибо логика не всесильна. «Разум должен оправдать себя пред самим собою, - только тогда продукты его творчества получат подлинную логическую цену», - пишет Лопатин [6, с. 29]. Здесь возникают два вопроса, вытекающих один из другого. Первый - что значит «оправдать» самого себя? Второй - как «выявить», что эти представления ложны? На первый вопрос Лопатин отвечает так: оправдать означает удалить возможные проявления субъективного самообмана. Ответ на второй вопрос звучит так: факт заблуждения можно выявить только с помощью логики. Вследствие именно таких рассуждений Лопатина философия в своих усилиях устранить разлад ума с самим с собой оказывается далеко не всесильной. Со времен Декарта философское сомнение - это в первую очередь деятельность ума. В интересах достоверности «все сомнительное должно быть совсем отброшено», - так Лопатин характеризует предварительную процедуру очищения от предвзятого, придуманную Декартом [5, с. 78]. Соглашаясь с ней, в своих рассуждениях русский персоналист идет дальше. В его воззрениях духовность человека гораздо шире: помимо проявлений временной субстанции (чувства, мышление, воля), она представляет собой творение сверхчувственной и сверхвременной субстанции, подобно ноуменам Канта.

Гносеология Канта Лопатиным оценивается высоко. Кант творил в эпоху брожения мысли, поэтому колебания относительно признания всесильности разума настигли многих, включая Декарта, коснулись и его. Однако его сомнение не разрушило веру в разум. «Для него [для Канта - Е.М.], как для Декарта, - пишет Лопатин, - неудача рационализма в прошлом была только доказательством того, что разум неверно понимал свои задачи и назначение» [7, с. 59]. Кант пошел дальше Декарта, противопоставив притязательности картезианского догматизма свою критическую философию [5, с. 70]. Он выдвинул оригинальную идею о том, что познаваемый мир - это далеко не весь мир, он даже не настоящий, он есть только представление человека. Комментируя тезис Канта, Лопатин отождествляет процесс познания мира с собственно созданием оного. Именно так человеческий разум получает свое творческое, «самозаконное» начало.

Лопатин и дальше движется вместе с немецким философом, признавая, что универсальность и автономность разума «работает» не только в гносеологии, но и в нравственной сфере [7, с. 59]. В религии разум внушает понимание жизни, согласованное с высшими ценностями; в искусстве - безотчетно присутствует в субъективном творчестве художника, осознанно или бессознательно реализующего нормы прекрасного; в повседневной жизни автономность разума проявляется в моральном выборе. Однако, на взгляд Лопатина, Кант не пошел дальше обоснования сути природы, ее физических и математических начал. Как сторонник персонализма, Лопатин дает конструктивнокритическую оценку кантовской философии долженствования: «Кроме физической природы, нашему опыту дана наша собственная душевная жизнь, дана история человечества, даны бесконечно разнообразные проявления духовного творчества» [7, с. 67]. Поэтому сформулированный Кантом нравственный императив долженствования в этике Лопатина трансформируется в понятие персонального выбора.

Нравственная свобода. Начиная разговор о нравственной свободе личности, Лопатин отталкивается от популярной в его время теории «безразличного произвола» как элемента договорного выстраивания общественных отношений. В сжатом виде суть этой теории заключается в следующем: каждый осознанно живущий человек свободен в любой момент поступать прямо противоположным образом. Критикуя такую позицию, Лопатин считает, что она опасна тем, что идет против логики и претит нравственному чувству. Первая опасность - нарушение логики - заключается в том, что две первые перцепции исключают третью, т. е. свобода и ощущение самости, как субъективные впечатления личности, исключают адекватное понимание действия, которое можно оценить в неимоверно широкой амплитуде - «от величайшего зла до величайшего добра». Вторая опасность - потворствовать своему нравственному выбору - означает снять с себя, как с человека, понимающего и действующего осознанно, напряженное ощущение ответственности [6, с. 357].

В размышлениях Лопатина нравственная свобода - это состояние человека, обусловленное необходимыми мотивами, которые действуют не сами по себе, а через механизм воли. Уникальность человека заключается в том, что ему имманентно присуще внутреннее последовательное желание совершенствовать настоящее и перенастраивать свои мысли и действия. Лопатину пришлась по нраву мысль Канта о свободе как внутренней ценности. Немецкий философ связывал свободу с «обязанностью перед самим собой» в ее двойном смысле: во-первых, быть способным к соблюдению всех моральных обязанностей, во-вторых, быть бдительным и не впадать в фантомы и воображения, а неустанно заниматься самопроверкой и самоизу- чением [4, с. 125-126].

Для сторонников свободы воли, по мнению Лопатина, важна субъектная природа перестановки мотивов. Предвещая упреки адептов свободы воли, он подчеркивает, что именно человек совершает перестановку мотивов - подлинным усилием своей воли, новым актом своей духовной жизни. В чувствованиях, побуждениях, интересах человека всегда присутствует активный элемент. И эта деятельная сила, по Лопатину, есть воля. Воля взаимосвязана с представлениями - объективными или интуитивными моментами восприятия в виде образов, фантазий или идей. В этом синтезе воля олицетворяет власть, готовность к действию, а представления - понимание, смысл; и вместе они персонифицируются во внутреннем опыте человека [6, с. 151].

Как и Кант, Лопатин связывает понятие нравственности с идеей свободы. Однако связка этих понятий у него выходит иная. Говоря о нравственных императивах, немецкий философ задавался вопросом: «Но почему же я должен подчиняться этому принципу, и притом как разумное существо вообще, стало быть, точно так же и все другие существа, наделенные разумом?» [4, с. 271]. И сам же отвечал, что объективно существует «долженствование», которому следует разумный человек, т. е. «обязательность морального закона» [4, с. 272]. Из ответа Канта видно, что нравственный выбор заключается в том, чтобы остановиться на альтернативе «правильной необходимости», на признании «долженствования».

У Лопатина ответ выглядит иным образом. Он считает, что никакой обязательный интерес не может быть побудительным основанием для морального выбора. Только «положительное условие нравственной свободы» дает человеку возможность примкнуть к миру добра или зла, принести пользу себе и другим или получить выгоду только для себя. Только свободно мыслящий и действующий человек способен сбалансировать свои противоположные влечения и нести ответственность за то, какой выбор им сделан [6, с. 369].

Сомнение, проявляющееся в момент морального выбора в своей рациональной, чувственной или волевой природе, способно стимулировать «нравственный переворот» в человеке. Нравственный переворот, в отличие от выбора, - это серьезный процесс перерождения личности. Выбор предполагает переход из-под одной власти своей природы под другую; выбор может быть чувственным, интеллектуальным или волевым; выбор осуществляется неоднократно и предполагает корректировку стремлений человека. Нравственный переворот аккумулирует потенциал всех жизненных сил человека, расставляет акценты Лопатин. И характеризует его как напряжение творческой мощи, с которым не сравнится никакая другая форма творчества [6, с. 374]. Содержательно, считает Лопатин, для нравственного преображения нужны веские основания, а темпораль- но - иногда целая жизнь. В отличие от выбора, нравственный переворот совершается раз и навсегда. Он не имеет обратного хода, не может быть переигран заново в связи с открывшимися новыми потребностями человека.

От себя заметим, что такие внешне притягательные рассуждения обесцениваются словосочетанием «раз и навсегда». Для свойственного Лопатину утонченного хода мысли это звучит излишне категорично.

В качестве обобщения разговора о соотношении нравственного выбора и сомнения в философии Лопатина выведем символическую «дорожку» его рассуждений. Моральный выбор - это самостоятельный переход человека из-под власти одних своих представлений во власть других. Выбор совершается, как правило, в противоречивой ситуации, когда самодеятельностный человек стремится принять собственное решение. Лопатин нюансирует нравственный выбор. С психологической точки зрения он может иметь резонанс, так как в сознании человека укоренены противоречивые стремления. Поэтому человек может стремиться к разному: достичь морального образа мысли и действия; отказаться от искушения; следовать здравому смыслу; желать получить пользу или принести ее другому и т. д.

Момент выбора всегда сопряжен с сомнением, проявляющимся в триединстве форм - чувств, мышления и воли. Сомнение порождает напряженное ощущение ответственности за сформулированную мысль или осуществленное действие. Ощущение ответственности приводит к новому пониманию и пересмотру сделанного выбора. Творческая причинность, на которую способен человек, может вдохновить его на нравственный переворот. По замыслу Лопатина, нравственный выбор можно «переиграть», выстроить по-другому. Но это становится исключительно невозможным, когда речь идет о свершившемся единожды нравственном перевороте. Таким образом, Лопатин обогащает проблематику нравственного выбора путем актуализации синтеза рационального и нравственного (Сократ, Декарт) и персонализации понятия долга (И. Кант). Если Кант пытался изобразить формы и законы разума как некоторую фатальную власть, то в контексте философии персонализма, нравственный выбор предстает по-новому. У Лопатина мы видим, что чувства и разум организуют действие, а сомнение - корректирует результат, представляет процесс поиска истины (гносеология) и нравственный выбор (этика) как личностное проживание.

Список литературы

Зеньковский В. В. История русской философии. Москва: Академический Проект, Раритет, 2001. 880 с.

Демин И. В. Понятие «научное мировоззрение» в русской философии первой четверти ХХ века (на материале работ В. И. Вернадского и Л. М. Лопатина) // Вестник Северного (Арктического) федерального университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. 2021. № 1. С. 101-113.

Доброхотов А. Л. Эгология Л. М. Лопатина в контексте спора с В. С. Соловьевым // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия 1: Богословие. Философия. Религиоведение. 2020. № 88. С. 45-59.

Кант И. Лекции по этике / пер. с нем. А. К. Судакова, В. В. Крыловой; общ. ред., сост. и вступ. ст. А. А. Гусейнова. Москва: Республика, 2000. 431 с.

Лопатин Л. М. Лекции по истории новой философии. Изд. 2-е, испр. Москва: КомКнига, 2007. 264 с.

Лопатин Л. М. Положительные задачи философии. Закон причинной связи как основа умозрительного знания действительности. Москва: ЛЕНАНД, 2016. 400 с.

Лопатин Л. М. Философские характеристики и речи / вступ. ст. В. В. Зеньковского; послесл. В. В. Рубцов, А. Д. Червяков. Москва: Academia, 1995. 328 с.

Лосский Н. О. Русские персоналисты. Л. М. Лопатин // Н. О. Лосский. История русской философии. Москва: Академический проспект, 2007. С. 207-213.

Серова О. Е. Творческая реальность душевного мира: психологическое учение Л. М. Лопатина // The Scientific Heritage. 2021. № 4 (64). С. 47-52.

Суродейкина Л. А. Основные идеи свободы воли в философии Л. М. Лопатина и их предпосылки // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: Философские науки. 2007. № 2. С. 110-117.

Суродейкина Л. А. Проблема взаимосвязи познания и свободы воли в философии Л. М. Лопатина: дисс. ... кандидата философских наук. Тверь: Тверской государственный университет, 2010. 172 с.

Троицкий И. В. Вопросы антропологии в философских произведениях Л. М. Лопатина // Святитель Феофан Затворник - основатель христианской психологии: Материалы IV Всероссийской. научнопрактической конференции. Санкт-Петербург: РХГА, 2018. С. 77-87.

Размещено на Allbest.ru