Современная социальная философия: проблема методологических инноваций в понимании человека и общества

Размещено на http://www.allbest.ru/

Современная социальная философия: проблема методологических инноваций в понимании человека и общества

Букреев Владимир Александрович

Аннотация

Статья посвящена критическому анализу мировоззренческо-методологической парадигмы, сложившейся в российской социальной философии и, соответственно, во всей системе социальногуманитарного знания. Выявлено, что такая парадигма, по сути, является рецепцией марксистской социально-философской мировоззренческо-методологической парадигмы, лежащей в основе всей отечественной социальной философии, которая в настоящее время представляется уже не соответствующей содержательным положениям современной социогуманитарной науки. Анализируются положения, некорректные с современной научной точки зрения, но ключевые для марксистской социальной философии. На основе истории развития социальной философии и экономической теории в конце XIX - XX вв. анализируются пути преодоления недостатков марксистской мировоззренческо-методологической парадигмы и предлагаются пути соответствующей трансформации последней.

Ключевые слова: мировоззрение, парадигма, марксизм, индивидуализм, человек.

Abstract

Modern social philosophy: the problem of methodological innovations in understanding man and society

The article is devoted to the critical analysis of the worldview-methodological paradigm established in Russian social philosophy and, accordingly, in the whole system of social and humanitarian knowledge. It is revealed that such a paradigm is, in fact, a reception of the Marxist socio-philosophical worldview- methodological paradigm underlying the whole domestic social philosophy, which at present seems to be no longer consistent with the substantive provisions of modern socio-humanitarian science. The provisions that are incorrect from the modern scientific point of view, but are key for Marxist social philosophy, are revealed. Based on the history of development of social philosophy and economic theory in the late XIX - XX centuries, the ways of overcoming the shortcomings of the Marxist worldview-methodological paradigm are analyzed and the ways for the appropriate transformation of the latter are proposed.

Keywords: worldview, paradigm, marxism, individualism, man.

Введение

В статье речь пойдёт об отечественном изводе социальной философии или, что в данном случае синонимично, о сложившейся в отечественном научно-философском сообществе философии социальности, то есть о мировоззренческо-методологической парадигме, в рамках которой и с точки зрения которой в отечественных социально-гуманитарных науках трактуются и соответствующим образом исследуются как общие, так и частные проблемы такого рода наук. Правомерно утверждать, что такой философской или мировоззренческо-методологической парадигмой для отечественных социально-гуманитарных наук по-прежнему остаётся марксистская философская парадигма, принятая на вооружение в СССР, и отнюдь не сложившая свои полномочия вместе с крушением СССР в 1991 году.

Несмотря на то, что в постсоветской России прекратилась апологетика Маркса, Энгельса, Ленина и нарастает критическое отношение к их теоретическим трудам, до сих пор большинство российских обществоведов не могут вырваться из парадигмальных «объятий» марксизма и продолжают мыслить, продолжают работать в рамках марксисткой парадигмы [см., например, Бузгалин 2018, Колганов 2018, Рудаков 2020 и др.].

Во-многом это объясняется недостаточной рефлексией тех ключевых «узлов» старой (и устаревшей) марксистской мировоззренческо-методологической парадигмы, а также, что не менее важно, непониманием, а порой просто незнанием мировоззренческо-методологических инноваций, которые, с точки зрения современного уровня развития научной философии, современного уровня развития социально-гуманитарных наук, должны быть внесены в парадигмальное освещение проблематики человека и общества.

В настоящей статье как раз и предпринимается попытка подобной рефлексии, равно как и попытка экспликации соответствующих мировоззренческо-методологических инноваций.

Обсуждение и результаты

Мировоззренческо-методологическая парадигма (ММП) марксизма, полностью подмявшая под себя всю советскую социальную философию и весь корпус, характерных для СССР социальногуманитарных дисциплин, сложилась во второй половине XIX века и уже ко дню смерти Маркса (14 марта 1883 года) представляла собой достаточно законченную и последовательную систему. Дальнейшие работы, нацеленные на продолжение и творческое развитие марксистской ММП (начиная от Энгельса, закончившего, в том числе, основной и оставшийся недописанным труд Маркса «Капитал», до современных представителей неомарксизма [Андерсон 2016, История марксизма... 1984-86, Русский марксизм... 2013, Как это было. 2010, Проблемы. 2014]) не выходили за рамки марксистской ММП, не меняли её ключевых основоположений.

А к таковым следует отнести, как минимум, 1) понимание человека и общества в рамках установки на «методологический холизм» и концепцию эквивалентного обмена, 2) представление о наличии объективных, фундаментальных законов исторического развития общества 3) понимание законов развития и функционирования общества как законов диалектики.

Трактовка всех этих вопросов в марксистской ММП должна сегодня быть признана устаревшей, не отвечающей современному уровню развития социально-гуманитарных наук. По всем этим вопросам научная социальная философия нашего времени должна занимать отличную от философии марксизма позицию. В настоящей статье предпринимается попытка раскрыть вышеприведённый тезис на примере такого ключевого вопроса ММП как общее (принципиальное) понимание человека и общества.

Сразу отметим, что в этом вопросе сталкиваются между собой две альтернативные мировоззренческо-методологические установки.

Первая исходит из признания первичным индивида и трактует общество как вторичное по отношению к индивиду, как лишь совокупность индивидов, как объединение индивидов в тот или иной коллектив. В социальной философии эта точка зрения получила название «методологический индивидуализм».

Вторая, наоборот, трактует общество как первичное начало, а индивида - как вторичное, исходя из того, что только в обществе индивид в процессе социализации, в процессе воспитания и образования становится полноценной или, как сказал бы Дюркгейм, «моральной» личностью [Дюркгейм 2021]. Именно общество делает из человека (настоящего) человека. Такая точка зрения в социальной философии получила название «методологический холизм (от др.-греч. «целый, цельный»)».

Борьба (за истинность) между этими двумя мировоззренческо-методологическими принципами: методологическим индивидуализмом и методологическим холизмом протекала на протяжении всего ХХ века и разворачивалась де факто как борьба между двумя основополагающими «моделями человека», а именно моделью «человека экономического» и моделью «человека социологического».

Первой чётко артикулированной моделью человека, получившей «официальную прописку» в социально-гуманитарных науках стала модель «человека экономического». Она в явном виде опиралась на принцип «методологического индивидуализма». Философской предтечей позиции «методологического индивидуализма» является философия английского утилитаризма (Юм, Локк, Бентам), но в своей эксплицитной и доказательной форме модель «человека экономического» была артикулирована выдающимся австрийским экономистом XIX века Карлом Менгером [Менгер 1992].

Надо сказать, что позиция «методологического индивидуализма», которую жёстко и бескомпромиссно занял Менгер, в его время (вторая половина XIX века) отнюдь не пользовалась популярностью. В это время и социальная философия, в которой доминировали идеи немецкой классической философии (в первую очередь - Гегеля) и, собственно, экономическая наука, представленная т.н. классической политэкономией, (более или менее сознательно) придерживались принципа методологического холизма.

В русле доминирующих мировоззренческо-методологических тенденций XIX века двигался и глубоко пропитанный гегельянской философией Карл Маркс. Фундаментальной мировоззренческо- методологической установкой последнего являлась ориентация на поиск некой общей субстанции, которая скрывается за феноменологией явлений и которая (по мысли и Маркса, и Гегеля) детерминирует все эти явления.

Субстанциональной основой всех человеческих отношений, по Марксу, является трудовая деятельность, которую человек вынужден вести для уже хотя бы простого воспроизводства своей жизни. Эта деятельность с неизбежностью носит социальный характер, требуя от каждого индивида под угрозой полного социального остракизма, принимать участие в этой деятельности, причём не в произвольном порядке, а жёстко подчиняясь сложившейся в данный исторический период развития общества архитектуре т.н. общественно-экономической формации, базисом которой является уровень развития производительных сил, определяющих характер соответствующих производственных отношений, то есть отношений собственности, отношений распределения, обмена и потребления материальных благ в данном обществе.

Человеческий индивид в трактовке Маркса является фактическим заложником своего времени, заложником соответствующего уровня развития общества и полностью в своём поведении детерминируется характерной для данного общества архитектурой общественных отношений.

Нельзя, таким образом, не видеть, что социальная философия Маркса исповедует принцип методологического холизма. На это прямо указывает знаменитый и активно цитируемый (шестой) тезис из работы Маркса «Тезисы о Фейербахе», который гласит: «Человек есть не что иное, как совокупность общественных отношений» [Маркс 1955: 3].

Субстанциональный подход в не меньшей степени нежели в социальной философии Маркса характерен и для его политэкономических воззрений.

В своей политэкономии Маркс делает акцент на такой производной от трудовой деятельности субстанции, которую он называет стоимостью. На основе понятия «стоимость», трактуя последнюю как выражение т.н. абстрактного труда, затраченного при производстве товара, Маркс и описывает, и объясняет процессуальную специфику товарно-денежных отношений.

По Марксу, ценность любого товара определяется «закачанной» в него при изготовлении стоимостью или мерой т.н. абстрактного труда, необходимого для производства (при данном уровне развития общественных производительных сил) этого товара. Цена товара на рынке соответствует его ценности, а соответственно (в трактовке Маркса), его стоимости.

Отсюда следует, что и равенство цен различных товаров определяется равенством их стоимостей или равным количеством абстрактного труда, затраченного при производстве этих товаров.

Наличие таких марксистских представлений позволяет заключить, что обменные отношения в обществе и, в частности, обмен товарами, понимаются Марксом в рамках традиционной (сложившейся ещё в Древней Греции) концепции эквивалентного обмена.

Обосновывая последнюю, Маркс, прямо ссылается на Аристотеля как своего предтечу.

«Прежде всего - пишет Маркс в первом томе «Капитала» - Аристотель совершенно ясно указывает, что денежная форма товара есть лишь дальнейшее развитие простой формы стоимости, т. е. выражения стоимости одного товара в каком-либо другом товаре; в самом деле, он говорит: «5 лож = 1 дому» «не отличается» от: «5 лож = такому-то количеству денег».

Он понимает, далее, что стоимостное отношение, в котором заключается это выражение стоимости, свидетельствует, в свою очередь, о качественном отождествлении дома и ложа и что эти чувственно различные вещи без такого тождества их сущностей не могли бы относиться друг к другу как соизмеримые величины. «Обмен, -- говорит он, - не может иметь места без равенства, а равенство без соизмеримости».» Другое дело, - пишет далее Маркс - что Аристотель не может найти ту субстанцию, которая одинакова присуща и дому, и ложу, и равная мера которой в пяти ложах и в одном доме приравнивает последние друг другу. Но это не останавливает Маркса, он «успешно» преодолевает затруднение Аристотеля, рассуждая следующим образом:

«В чем заключается то одинаковое, т. е. та общая субстанция, которую представляет дом для лож в выражении стоимости лож?

Ничего подобного «в действительности не может существовать», - говорит Аристотель.

Почему? Дом противостоит ложу как что-то равное, поскольку он представляет то, что действительно одинаково в них обоих - и в ложе, и в доме. А это - человеческий труд. Но того факта, что в форме товарных стоимостей все виды труда выражаются как одинаковые и, следовательно, равнозначные человеческий труд, - этого факта Аристотель не мог вычитать из самой формы стоимости, так как греческое общество покоилось на рабском труде и потому имело своим естественным базисом неравенство людей. Равенство и равнозначность всех видов труда, поскольку они являются человеческим трудом вообще, - эта тайна выражения стоимости может быть расшифрована лишь тогда, когда идея человеческого равенства уже приобрела прочность народного предрассудка. А это возможно лишь в таком обществе, где товарная форма есть всеобщая форма продукта труда и, стало быть, отношение людей друг к другу как товаровладельцев является господствующим общественным отношением.

Гений Аристотеля обнаруживается именно в том, что в выражении стоимости товаров он открывает отношение равенства. Лишь исторические границы общества, в котором он жил, помешали ему раскрыть, в чем же состоит «в действительности» это отношение равенства» [Маркс 1960: 69-70]. На основе так понимаемой стоимости Маркс развивает свои - революционные - представления о капиталистической эксплуатации человека (в лице наёмного рабочего) человеком (в лице капиталиста). Анализируя производственные отношения в системе «капиталист - наёмный рабочий» Маркс обращает внимание на то, что (по всей видимости) основной труд при производстве любого товара приходится на долю наёмного рабочего. Следовательно, рассуждает Маркс, только наёмный рабочий приносит прибавочную стоимость товару, присоединяя к труду, затраченному на производство соответствующей заготовки, свой труд, преобразующий данную заготовку в товар, продаваемый капиталистом на рынке по цене, существенно превышающей цену заготовки.

Однако, продолжает свои рассуждения Маркс, разницу между ценой проданного товара и ценой заготовки присваивает себе собственник товара или (чуть иначе выражаясь) собственник конечного продукта труда рабочего, то есть капиталист. Часть дохода капиталист оставляет себе и только часть выплачивает рабочему в виде заработной платы. Тем самым капиталист - по Марксу, предельно неправомерно! - присваивает себе часть прибавочной стоимости, которая должна - по справедливости, как рассуждает Маркс - принадлежать только рабочему. Капиталист, заявляет Маркс, по существу, вор, обкрадывающий рабочего. Капиталист - эксплуататор, нещадно эксплуатирующий рабочего в своих собственных интересах. Из таких политэкономических рассуждений и вытекает революционный пафос Маркса. Капитализм как строй предельно несправедливый, строй, в котором осуществляется эксплуатация человека человеком, должен быть революционно преобразован. Капиталистический, основанный на частной собственности на средства производства строй должен быть разрушен, а ему на смену должен прийти единственно справедливый строй, в котором отменена частная собственность на средства производства, в котором на средства производства имеется только общественная собственность.

Не будем сейчас говорить, сколько горя миру, и, в частности, России принесла эта неправильная по существу установка Маркса. Обратим внимание только на то, почему рассуждения Маркса не являются верными, не являются корректными с современной научной точки зрения.

Важнейшую роль в демонстрации научной некорректности как политэкономических, так и, шире, социально-философских убеждений Маркса сыграл как раз Карл Менгер.

В своей, ставшей уже классической работе, работе, положившей начало т.н. маржиналистской революции в экономической науке, а именно: «Основания политической экономии» (1871 год) Менгер, по существу, делает мировоззренческо-методологический переворот как непосредственно в экономической теории (здесь следует отметить, что в результате маржиналистской революции (по крайней мере, в англоязычных странах) изменилось само название экономической науки: на место политической экономии (political economy) пришел экономикс (economics), так и - шире - в социальной философии.

Во-первых, Менгер отчётливо провозглашает принцип «методологического индивидуализма». Мыслит и, главное, принимает поведенческие решения - подчёркивает Менгер - только индивид. Ни одна коллективная инстанция: фирма, домохозяйство, правительство, народ, общество, не может сама по себе принимать поведенческие решения. Выражение, например, «правительство наметило план действий» имеет чисто метафорическое звучание. Правительство есть некий коллективный орган, в котором поведенческие решения принимают только индивиды - члены этого органа. «Решение правительства» - это есть равнодействующая решений, принимаемых соответствующими индивидами. Поэтому, если мы хотим быть научно корректными, за любым коллективным действием надо видеть поведенческие решения, принимаемые отдельным индивидом. Надо, таким образом, не действия индивида объяснять из его принадлежности обществу, а общество объяснять из действий отдельных индивидов, надо, таким образом, исходить не из принципа «методологического холизма» а, из принципа «методологического индивидуализма».

Мысль, казалось бы, вполне очевидная. Почему же вплоть до Менгера принцип «методологического индивидуализма», по сути, отвергался и в социальной философии, и в политэкономии? Во-первых, из-за своих этических негативных коннотаций. А во-вторых, (и это главное) из-за методологических затруднений.

Если мы ставим в центр наших социально-гуманитарных представлений индивида, понимая при этом, что для каждого индивида характерны эгоизм, преследование собственной выгоды (об этом убедительно писал ещё Адам Смит: «...человек постоянно нуждается в помощи своих ближних, и тщетно было бы ожидать её только от их благоволения. Он скорее достигнет своей цели, если призовет себе в помощь их эгоизм... Дай мне то, что мне нужно, и ты получишь то, что необходимо тебе... именно таким путем мы получаем друг от друга наибольшую часть необходимых нам услуг.

Не от благожелательности мясника, пивовара или булочника ожидаем мы получить свой обед, а от соблюдения ими своих собственных интересов. Мы обращаемся не к гуманности их, а к эгоизму и всегда говорим не о наших нуждах, но лишь об их выгодах. Никто, кроме нищего, не хочет зависеть в важнейших вопросах от благоволения своих сограждан...» [Смит 2007: 77]), то складывается впечатление, что в основу понимания человека мы тем самым кладём этически низменные чувства: эгоизм, корысть, игнорирование коллективных интересов.

Но, даже если не принимать во внимание этический аргумент, остаётся ещё и важная методологическая проблема. А именно.

Вплоть до Менгера было не очень понятно, как ориентированные только на собственную выгоду, то есть на приращение ценности в процессе обмена индивиды могли бы наладить между собой долгосрочные и стабильные обменные отношения. Ведь если какой-то индивид в обмене с другим индивидом получает большую ценность, нежели отчуждает, то второй индивид, как считалось, с очевидностью приобретает меньшую ценность, нежели отчуждает, что последнему явно невыгодно. Поэтому и утверждалось, что долгосрочные, стабильные обменные отношения возможны лишь при обмене равными ценностями, каковые, по Марксу, выводились из равной стоимости обмениваемых друг на друга товаров или из равного количества абстрактного труда, затрачиваемого при производстве этих товаров.

И только Менгеру (первому) удалось показать всю надуманность вышеприведённых рассуждений, удалось показать, что как раз не эквивалентный в ценностном отношении, а именно неэквивалентный обмен лежит в основе всех обменных межчеловеческих отношений, включая всю совокупность товарноденежных отношений.

Свои рассуждения по этому поводу Менгер начинает с концептуальной проработки соответствующих, ранее употреблявшихся без должной рефлексии понятий.

Очень важно, что Менгер проводит принципиальное различие между понятиями «благо» и «ценность (блага)».

Благо - это объективно существующий элемент окружающей человека среды, способный удовлетворять соответствующую человеческую потребность. А ценность блага - это субъективное понимание человеком важности блага для удовлетворения соответствующей потребности.

Сама способность удовлетворять человеческую потребность называется полезность блага. Но полезность блага никоим образом не следует путать с ценностью блага.

Полезностью обладают (можно сказать, по определению) все блага. Но вот ценностью обладают не все блага, а только те, которые называются экономическими.

Экономические блага отличаются от неэкономических тем, что, как учит Менгер, если в случае вторых «надобность в благах» меньше чем «доступность благ к распоряжению», то в случае первых - больше. Неэкономические блага не являются «редкими», то есть они избыточны по отношению к удовлетворению соответствующих потребностей. Напротив, экономические блага являются «редкими», то есть их «доступного к распоряжению количества» не хватает для удовлетворения всех имеющихся потребностей.

Причём в разных обстоятельствах одно и то же благо может носить как неэкономический, так и экономический характер.

Например, в обычных условиях воздух, который необходим человеку для дыхания (а, следовательно, выступает благом и обладает полезностью), как правило, имеется в избытке, а потому является неэкономическим благом, но, например, на подводной лодке, где запасы воздуха ограничены, последний выступает уже экономическим благом.

Ценностью - подчёркивает Менгер - обладают только экономические блага и их ценность для человека тем выше, чем они более «редки», то есть, чем больший их дефицит наблюдается по отношению к нужному для удовлетворения соответствующей потребности количеству этих благ.

Из понимания вышеизложенного и вытекает принцип одновременно взаимовыгодного (одновременно увеличивающего совокупную ценность имеющихся благ) обмена благами между различными людьми. Так при потребности людей даже в одинаковых благах различное их количество у разных людей может приводить к естественному обмену этими благами, обмену одинаково взаимовыгодному (одновременно увеличивающему совокупную ценность каждого актора обмена).

С предельной простотой такое положение дел Менгер иллюстрирует на примере двух фермеров (А и В), одинаково нуждающихся и в лошадях, и в коровах. Если допустить, что фермер А имеет 10 лошадей и 0 коров, а фермер В - 10 коров и 0 лошадей, то можно увидеть, что между А и В в такой ситуации может естественным образом возникнуть взаимовыгодный обмен. Дело в том, что (об этом говорит т.н. первый закон Госсена) ценность потребительских благ обычно уменьшается по мере увеличения количества этих благ. В условиях жажды первая кружка воды для человека будет обладать наивысшей ценностью, вторая - уже меньшей, а, например, пятая - вообще в горло не полезет.

В соответствии с первым законом Госсена можно допустить, что при априори одинаковой ценности для фермера лошади и коровы, 1-я лошадь и 1-я корова будут обладать (допустим) ценностью в 10 баллов. Но уже 2-я лошадь и, соответственно, корова будут иметь ценность в 9 баллов и т.д., и т.п. Последняя же (в нашем случае 10-я) лошадь и, соответственно, корова будут обладать ценностью в 1 балл.

Представляется очевидным, что и фермер А, и фермер В будут стремиться к взаимообмену и можно даже точно определить количество раундов взаимообмена, когда это стремление пропадёт.

Действительно, в 1-м раунде А меняет свою 10-ю лошадь на 1-корову, получая 9 баллов добавленной ценности. Но и В, поскольку меняет свою 10-ю корову на 1-ю лошадь, получает такую же добавленную ценность. Очевидно, что данный взаимовыгодный обмен будет длиться пять раундов, а именно до тех пор, пока у каждого фермера не окажется по пять коров и пять лошадей. Именно в этом случае отчуждаемая ценность оказывается равной приобретаемой ценности.

Соответственно, обнаруживается, что обмен благами между разными людьми вполне может быть одновременно взаимовыгодным, то есть одновременно неэквивалентным (приносящим добавочную ценность). Причём, если обмен в ценностном отношении оказывается эквивалентным, то таковой просто прекращается.

Так, благодаря маржиналистской революции радикально меняется вся парадигма понимания процесса обменных отношений. Если классическая политэкономия ориентируется на парадигму эквивалентного обмена, то Экономикс - на парадигму неэквивалентного обмена. Эквивалентность обмениваемых ценностей - учит экономикс - означает как раз прекращение обмена.

Переведённая в результате маржиналистской революции на новую мировоззренческо-методологическую парадигму экономическая наука однозначно приняла в качестве основополагающей модели «человека экономического». Включив в число экономических акторов не только отдельных индивидов, но и их агрегаты, а именно, фирмы и домохозяйства, новая - т.н. неоэкономическая - теория убедительно доказала, что все эти экономические акторы в рыночной экономике действуют в рамках модели «человека экономического», то есть совершают те экономические сделки, в результате которых максимизируется имеющаяся у них ценность или некая функция полезности.

Успехи экономической науки в ХХ веке, обязанные переходом последней на использование модели «человека экономического», обусловили попытки универсализировать модель «человека экономического», распространив её на всю сферу поведенческих действий человека.

Но, как оказалось, «в лоб» это сделать нельзя. В экономических сделках было достаточно очевидным, что представляет собой максимизируемая всеми акторами полезность - речь шла, в конечном счёте, о денежной выгоде. Однако при выходе за рамки «чистой» экономики денежная шкала переставала работать. Действительно, человек де факто совершает экономически невыгодные для себя поступки, человек зачастую руководствуется в своём поведении социальными чувствами: любви, жалости, сострадания... О какой денежной выгоде в таком случае может идти речь?

На основании подобных соображений развернулась (в первую очередь, социологами) критика модели «человека экономического», которой фактически было отказано выходить за рамки сугубо экономической области. Для объяснения экономически нерациональных, диктуемых социальными чувствами поступков, по-прежнему применялась мировоззренческая ориентация и методологический холизм. Именно в рамках этой ориентации получила своё современное оформление модель «человека социологического» [Dahrendorf 1958], для обозначения которой стал применяться акроним SRSM (socialized - социализированность, role-playing - исполнение роли, sanctioned man - наказание [человека] через санкции) [Lindenberg 1984].

Комментарий модели SRSM обычно даётся следующим образом. «Первый элемент, выражает онтологическое главенство общества и вытекающую отсюда социальную детерминированность индивидуального поведения. Человек с самого рождения полностью запрограммирован своим социальным окружением. Можно использовать аналогию со пчелами и муравьями, однако нам следует признать, что запрограммированность муравьев и пчел в деталях их образа жизни обусловлена биологогенетической основой. Социологическая модель неявно подразумевает, что эта основа не играет роли, и предполагает, что программирование полностью осуществляется обществом.

Исполнение ролей вытекает из самого процесса социализации. Общество структурировано в виде множества ролей, и индивиды приспосабливаются к конкретным ролям с социально- детерминированными характеристиками и обязанностями. Система учрежденных ролей и ролевое поведение определяют стабильные ожидания. Члены общества могут в какой-то степени предвидеть поведение друг друга. Но поскольку человек с недостаточной степенью социализации может отклониться от своей роли, его поведение все же необходимо контролировать. Процесс социализации дополняется и подкрепляется санкциями.» [Брунер 1993: 59]

Так при описании поведения человека возник своего рода параллелизм между моделями «человека экономического» и «человека социологического». В рамках решения соответствующих специфических задач первая использовалась преимущественно экономистами, вторая - преимущественно социологами, обществоведами.

Но такой параллелизм с методологической точки зрения был, очевидно, порочен. Его следовало преодолеть и - сегодня мы можем со всей определённостью об этом уже говорить - он был преодолён.

В наступление пошла и, в конечном счёте, победила модель «человека экономического» [Капелюшников 1989]. Именно она продемонстрировала способность развиваться, способность обновляться, способность концептуально прогрессировать. Первоначальная, т.н. ортодоксальная модель человека экономического была слишком жёсткой. Она не учитывала многие важные аспекты реального человеческого бытия. Она не учитывала, то, что человек действует в рамках имеющихся институтов, заключает заведомо неполные контракты, работает в условиях «небесплатности» получения и обработки информации необходимой для принятия рационального решения информации. Эти моменты [и ещё ряд других] были соответствующим образом учтены в рамках т.н. «современного экономического подхода», оперирующего уже модернизированной моделью «человека экономического».

Такая модернизация дала впечатляющие результаты и позволила (как отмечается в мотивировочной части решения Нобелевского комитета о присуждении Г. Беккеру Нобелевской премии по экономике за 1992 год), «распространить сферы микроэкономического анализа на широкий круг человеческого поведения и взаимодействий между людьми, включая нерыночное поведение».

Сам Беккер писал: «...я пришел к убеждению, что экономический подход является всеобъемлющим, он применим ко всякому человеческому поведению - к ценам денежным и теневым, вмененным; к решениям, повторяющимся и однократным, важным и малозначащим; к целям эмоционально нагруженным и нейтральным; к поведению богачей и бедняков, пациентов и врачей, бизнесменов и политиков, учителей и учащихся». [Беккер 2003: 35-36] «Экономический подход уникален по своей мощи, потому что он способен интегрировать множество разнообразных форм человеческого поведения». [Беккер 2003: 31.]

Успехи модернизированной модели «человека экономического» и непосредственно базирующейся на этой модели теории - а именно неоинституциональной экономической теории (НИЭТ) получили всеобщее признание. Достаточно сказать, что наряду с Г. Беккером лауреатами Нобелевской премии по экономике стали и другие ученые, исповедующие современный экономический подход, в частности, Р. Коуз, Д. Норт, Р. Лукас, Дж. Акерлоф, Д. Канеман, Р. Ауман, Т. Шеллинг, Р. Талер и др.

При этом прогрессивное развитие модели «человека экономического» не останавливается. Сегодня (при сохранении всего базового ядра научно-исследовательской программы «методологического индивидуализма) модернизированная модель человека «экономического» расширяется за счёт т.н. модели «человека, принимающего решения». Найдена и в модели «человека, принимающего решения» и уже эффективно применяется универсальная функция (т.н. интегральная функция благополучия), максимизация которой (как считается) является основной и решающей детерминантой любого человеческого поведения. [Черников 2018, Черников 2020, Черников и др. 2020, Черников, Перевозчикова, Авдеенко 2023]

Сегодня уже очевидно: современный экономический подход стал основополагающей мировоззренческо-методологической парадигмой для всего корпуса социально-гуманитарных наук.

индивидуализм холизм марксистский человек

Заключение

Итак, рассуждая о модернизации отечественной мировоззренческо-методологической парадигмы понимания человека и общества, мы можем с полным основанием сделать следующие выводы.

Доминировавшая в СССР и далеко ещё не преодолённая в постсоветской России ММП в области социальной философии и социально-гуманитарных наук ориентировалась и ориентируется на позицию методологического холизма в её марксистской трактовке, используя в качестве основополагающей модели «человека социологического».

В то же время необходимо признать, что проходящая на протяжении ХХ века концептуальнометодологическая борьба между научно-исследовательскими программами на базе методологического индивидуализма (используется модель «человека экономического») и методологического холизма (используется модель «человека социологического») в ХХ веке по существу закончилась. Закончилась победой первой. Научно-исследовательская программа на базе методологического индивидуализма оказалась существенно более эвристичной и обусловила более прогрессивный сдвиг проблем, нежели научно-исследовательская программа на базе методологического холизма.

Требованием дня сегодня становится задействование в научно-исследовательской и образовательной деятельности отечественных философов и учёных социально-гуманитарного профиля мировоззренческо-методологической парадигмы понимания человека и общества, ориентирующейся на методологический индивидуализм и, соответственно, на модель «человека экономического» в её позднейшей (современной) редакции, которой следует считать модель «человека, принимающего решения».

Список литературы

1. Андерсон П. Размышления о западном марксизме. На путях исторического материализма. М: Common place, 2016. 350 с.

2. Беккер Г.С. Человеческое поведение: экономический подход. М.: ГУ ВШЭ, 2003. 672 с.

3. Брунер К. Представление о человеке и концепция социума: два подхода к пониманию общества. THESIS.1993. Вып. 3. С. 51-72.

4. Бузгалин А.В. Человек в мире отчуждения: к критике либерализма и консерватизма.

5. Реактуализация марксистского наследия. ВФ, 2018. Номер 6. С. 155-166.

6. Дюркгейм Э. Моральное воспитание. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2021.456 с.

7. История марксизма в 4 т. М.: Издательство «Прогресс», 1984-1986.

8. Капелюшников Р.И. В наступлении - homo economicus. МЭиМО. 1989. Номер 4. С. 142-148.

9. Колганов А.И. Маркс - XXI: Пределы и потенциал социальной философии. Критические ремарки. ВФ, 2018. Номер 6. С. 180-193.

10. Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. Том первый. Книга I. Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч. в 50т. Т. 23. М.: Государственное издание политической литературы, 1960.

11. Менгер К. Основания политической экономии. Австрийская школа в политической экономии. М.: Экономика, 1992. С. 32-242.

12. Проблемы и дискуссии в философии России второй половины XX в.: современный взгляд. М.: Политическая энциклопедия,2014. 470 с.

13. Рудаков С.И. Теоретические основы нового социализма. Воронеж: АО «Воронежская областная типография. Издательство им. Е.А. Болховитинова», 2020. 144 с.

14. Русский марксизм: Георгий Валентинович Плеханов, Владимир Ильич Ульянов (Ленин). М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2013. 591 с.

15. Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М.: Эксмо, 2007. 960 с.

16. Черников М.В., Филатов Д.А. Модель человека в современном научном познании. Вестник ВГУ. Серия философия. 2018. Номер 1. С. 71-90.

17. Черников М.В. Справедливость - функциональный анализ. Свободная мысль, 2020. Номер 2. С. 157-170.

18. Черников М.В., Филатов Д.А, Букреев В.А. Принципы ведения поведенческих войн: современный научный подход. Информационные войны, 2020. Номер 3 (55). С. 32-41.

19. Черников М.В., Перевозчикова Л.С., Авдеенко Е.В. Понимание человека: социально-философский анализ. Воронеж: Изд-во ВГТУ, 2023. 154 с.

20. Perevozchikova L., Avdeenko E., Radugin A., Ershov B.A. Lifestyle in a networked society.

21. Smart Innovation, Systems and Technologies. 2020. Т. 172. С. 999-1005.

22. Ershov B.A., Perevozchikova L.S., Romanova E.V., Ashmarov I.A. The concept of spirituality in social philosophy. Smart Innovation, Systems and Technologies. 2019. Т. 139. С. 688-694.

23. Ershov B.A., Perevozchikova L.S., Volkova E.A., Akhromeeva Y.V., Frolova E.V. Cooperation between church and medical institutions in Russia.

24. В сборнике: 5-th International Conference on Education and Social Sciences. Table of contentsabstracts & proceedings: CD-ROM. International Organization Center of Academic Research. 2018. С. 363-368.

25. Романова Е.В., Перевозчикова Л.С., Ершов Б.А. The lifestyle of the human being in the information society. В книге: 3rd International Conference on Advances in Education and Social Sciences. Proceedings of ADVED 2017. 2017. С. 950-954.

References list

1. Anderson P. Razmyshleniya o zapadnom marksizme. Na putyah istoricheskogo materializma. M: Common place, 2016. 350 s.

2. Bekker G.S. CHelovecheskoe povedenie: ekonomicheskij podhod. M.: GU VSHE, 2003. 672 c.

3. Bruner K. Predstavlenie o cheloveke i koncepciya sociuma: dva podhoda k ponimaniyu obshchestva. THESIS.1993. Vyp. 3. S. 51-72.

4. Buzgalin A.V. CHelovek v mire otchuzhdeniya: k kritike liberalizma i konservatizma. Reaktualizaciya marksistskogo naslediya. VF, 2018. Nomer 6. S. 155-166.

5. Dyurkgejm E. Moral'noe vospitanie. M.: Izd. dom Vysshej shkoly ekonomiki, 2021.456 s.

6. Istoriya marksizma v 4 t. M.: Izdatel'stvo «Progress», 1984-1986.

7. Kapelyushnikov R.I. V nastuplenii - homo economicus. MEiMO. 1989. Nomer 4. S. 142-148.

8. Kolganov A.I. Marks - XXI: Predely i potencial social'noj filosofii. Kriticheskie remarki. VF, 2018. Nomer 6. S. 180-193.

9. Marks K. Kapital. Kritika politicheskoj ekonomii. Tom pervyj. Kniga I. Marks K., Engel's F. Sobr. soch. v 50t. T. 23. M.: Gosudarstvennoe izdanie politicheskoj literatury, 1960.

10. Menger K. Osnovaniya politicheskoj ekonomii. Avstrijskaya shkola v politicheskoj ekonomii. M.: Ekonomika, 1992. S. 32-242.

11. Problemy i diskussii v filosofii Rossii vtoroj poloviny XX v.: sovremennyj vzglyad. M.: Politicheskaya enciklopediya, 2014. 470 s.

12. Rudakov S.I. Teoreticheskie osnovy novogo socializma. Voronezh: AO «Voronezhskaya oblastnaya tipografiya. Izdatel'stvo im. E.A. Bolhovitinova», 2020. 144 s.

13. Russkij marksizm: Georgij Valentinovich Plekhanov, Vladimir Il'ich Ul'yanov (Lenin). M.: Rossijskaya politicheskaya enciklopediya (ROSSPEN), 2013. 591 s.

14. Smit A. Issledovanie o prirode i prichinah bogatstva narodov. M.: Eksmo, 2007. 960 s.

15. Chernikov M.V., Filatov D.A. Model' cheloveka v sovremennom nauchnom poznanii. Vestnik VGU. Seriya filosofiya. 2018. Nomer 1. S. 71-90.

16. Chernikov M.V. Spravedlivost' - funkcional'nyj analiz. Svobodnaya mysl', 2020. Nomer 2. S. 157-170.

17. Chernikov M.V., Filatov D.A, Bukreev V.A. Principy vedeniya povedencheskih vojn: sovremennyj nauchnyj podhod. Informacionnye vojny, 2020. Nomer 3 (55). S. 32-41.

18. Chernikov M.V., Perevozchikova L.S., Avdeenko E.V. Ponimanie cheloveka: social'no-filosofskij analiz. Voronezh: Izd-vo VGTU, 2023. 154 s.

19. Perevozchikova L., Avdeenko E., Radugin A., Ershov B.A. Lifestyle in a networked society. Smart Innovation, Systems and Technologies. 2020. T. 172. S. 999-1005.

20. Ershov B.A., Perevozchikova L.S., Romanova E.V., Ashmarov I.A. The concept of spirituality in social philosophy. Smart Innovation, Systems and Technologies. 2019. T. 139. S. 688-694.

21. Ershov B.A., Perevozchikova L.S., Volkova E.A., Akhromeeva Y.V., Frolova E.V. Cooperation between church and medical institutions in Russia. V sbornike: 5-th International Conference on Education and Social Sciences. Table of contentsabstracts & proceedings: CD-ROM. International Organization Center of Academic Research. 2018. S. 363-368.

22. Romanova E.V., Perevozchikova L.S., Ershov B.A. The lifestyle of the human being in the information society. V knige: 3rd International Conference on Advances in Education and Social Sciences. Proceedings of ADVED 2017. 2017. S. 950-954.

Размещено на Allbest.ru