Европейская внешнеполитическая доктрина Шарля де Голля

Размещено на http://www.allbest.ru/

Глава I. Европейская внешнеполитическая доктрина Шарля де Голля

1.1 Военно-стратегические концепции де Голля

После поражения Франции от гитлеровской Германии французская колониальная империя становится объектом пристального интереса со стороны политиков США и Великобритании. Отношения между возглавляемым Шарлем де Голлем движением «Свободная Франция» (переименовано затем в «Сражающуюся Францию») и правительствами Англии и Соединенных Штатов были весьма натянутыми и принимали иногда очень острые формы по вопросам целостности заморских владений, роли Франции в послевоенном урегулировании и месте ее в мире после окончания войны. В этой кризисной ситуации, постигшей Францию, закономерно появление идеи, ратовавшей за непременное возрождение Франции в качестве великой державы, возвращение ею утраченного престижа путем расширения влияния в мировой политике. В противном же случае сторонники такой концепции объявляли неизбежным такое приспособление к требованиям внешнего мира, которое обернулось бы для нее болезненным принесением в жертву основных государственных интересов, превращением страны в придаток более мощных государств, превосходящих Францию по экономическим и военным показателям. Эта тенденция выразилась в деятельности Шарля де Голля и его сторонников. В своих «Военных мемуарах» де Голль следующим образом определял основные цели Франции: «Франция лишь в том случае является подлинной Францией, если она стоит в первых рядах… Наша страна перед лицом других стран должна стремиться к великим целям и ни пред кем не склоняться, ибо, в противном случае она может оказаться в смертельной опасности. Короче говоря, я думаю, что Франция, лишенная величия, перестает быть Францией». Опасаясь, что Франция потеряет часть суверенитета, де Голль и его сторонники во французском парламенте выступили против проекта Европейского оборонительного сообщества, угрожавшего независимости в принятии решений.

Генерал де Голль, придя к власти в 1958 году, надеялся вернуть это величие, добившись высокого морального авторитета страны на мировой политической арене. «Чтобы пользоваться международным авторитетом» -- говорил он, -- нет необходимости быть огромной страной». Прежде всего, по его мнению, для этого нужно обладать национальной независимостью, подразумевавшей также самостоятельную национальную оборону и свободную систему союзов с учетом международных отношений. Еще 27 марта 1958 г., за три месяца до прихода к власти, Шарль де Голль заявил, что считает существенной необходимостью «возвращение к независимости Нации по отношению ко всем и во всех областях». Именно из-за боязни ущемления свободы принятия решения за Францией он занимал жесткую позицию по отношению ко всем формам военной интеграции (европейской или атлантической), предусматривающих наднациональный характер.

Ядром доктрины национальной обороны де Голля были ядерные силы, необходимость обладания которыми подчеркивалась не только им самим, но и другими деятелями Франции еще при Четвертой республике (1946-1958).

3 ноября 1959 г., выступая в Высшей военной школе (Ecole militaire), Шарль де Голль отметил неотложность пересмотра французских взглядов на задачи и структуру вооруженных сил и коренной реорганизации армии при одновременном оснащении ее атомным оружием и средствами доставки атомных боеприпасов. «Мы должны в ближайшие годы обеспечить себе силу, способную действовать в наших интересах, т.е. иметь такие средства, которые принято называть «ударными силами», могущими действовать в любой момент и в любом месте. Само собой разумеется, что основу этой силы будет составлять атомное оружие», -- заключил президент Франции. Ядерное оружие, таким образом, являлось для де Голля неким «входным билетом», «пропуском» в «клуб великих держав». Франция «должна приобрести ядерное оружие, потому что другие им владеют, иначе она не сможет распоряжаться своей судьбой», -- говорил он.

Непосредственное участие Ш. де Голля в разработке военной доктрины и стратегических концепций не означает, однако, что он явился чуть ли не единственным, единоличным их творцом, как это пытаются представить некоторые приверженцы голлизма. Более того, несмотря на то, что он, будучи еще главой Временного правительства в 1944-1946 гг., создал в октябре 1945 г. Комиссариат по атомной энергии (КАЭ) с миссией вести «научные и технические исследования для использования атомной энергии в областях науки, промышленности и национальной обороны», подготовка к работе по созданию атомного оружия начались еще в 1954 г., т.е. до его второго прихода к власти в 1958 г. Взгляды же первого президента Пятой республики (по конституции 1958 г.) формировались и под влиянием воззрений крупнейшего направления военно-стратегической мысли - «пуризма» (т.е. сторонников так называемого «чистого» или «абсолютного сдерживания»), некоторые составные части которого вошли в ядерную доктрину голлизма. Отличительной чертой «пуристов» является поиск таких форм ядерного сдерживания, которая отвечала бы реальным возможностям такой средней страны, как Франция. Это выразилось в появлении доктрины «сдерживания слабым сильного». Крупнейшими представителями этого направления являются генералы Пьер Галлуа, Анри Бофр, Л. Пуарье, Ж. Бьюн, адмирал Ант. Сангинетти, полковник Ги Левэн, а также Х. Салантэн, генерал Франсуа Валентен, Л. Амон (хотя два последних в 70-х годах отходят от «пуризма»). Среди политических деятелей следует отметить таких видных голлистов, как бывшие премьер-министры Пьер Месмер, Мишель Дебрэ, бывшие начальники генерального штаба Франции Шарль Айере, Мишель Фурке и с некоторыми оговорками Ги Мери, бывший секретарь голлистской партии А. Сангинетти, ее эксперт по военным вопросам М. Орийяк и др.

В различных теориях «сдерживания» подчеркивается важная роль ядерного оружия для «средних стран». «Оружие массового поражения, -- пишет Пуарье, -- привело к появлению нового, революционного фактора в оценке политико-стратегического расчета, который предшествует принятию решений». Эту роль подчеркивал и генерал Пьер Галлуа, занимавший с 1952 по 1957 гг. пост заместителя командующего объединенными силами НАТО в Европе генерала Норстэда, в своей работе «Стратегия в ядерный век», вышедшей в 1960 г.: «В настоящее время, -- отмечает он, -- ядерное оружие заставляет нас совершенно по-новому подходить к проблеме войны. И это новое состоит в следующем: отныне риск, связанный с применением вооруженной силы для достижения преследуемой цели, несравненно превышает получаемую при этом выгоду. Государство, бросившее вызов другому государству, рискует потерять за несколько часов все, что было создано им до этого, и оказаться отброшенным на несколько десятилетий назад, даже если оно обладает превосходной военной мощью. Возникает возможность установить известное равенство между странами, а в дальнейшем достигнуть такого положения, когда исчезнет необходимость деления государств на слабые и сильные с точки зрения их обороноспособности и безопасности». Здесь также прослеживается тезис о том, что Франции можно не обладать такими большими арсеналами ядерного оружия, как у США или СССР. При посещении одного из научных центров КАЭ в конце 1959 г. Ш. де Голль заявил, что в отличие от двух сверхдержав у Франции более «скромные амбиции» -- иметь способность уничтожить противника «всего лишь» один раз. «Пуристы» отмечают в связи с этим тезисом и различие стратегических концепций ядерного устрашения сверхдержав и Франции. Армейский генерал А.Бофр, который занимал ряд руководящих постов в вооруженных силах Франции, был представителем в постоянной группе военного комитета НАТО и возглавлял Французский институт стратегических исследований, писал, что в настоящее время (1960-е годы) стратегия меняется: «Раньше концепция устрашения основывалась на положении о том, что для предупреждения опасности агрессии необходимо создать такую систему обороны и ответных ударов, которая позволила бы выиграть войну или, по крайней мере, лишить противника всякой надежды на победу… Следовательно, возникает мысль о неизбежности ядерной войны… Сейчас задачей стратегии должно быть стремление предотвратить возникновение открытого конфликта, или, как говорят, «устрашение и сдерживание». Таким образом, как отмечается в редакционной статье французского журнала «Ревю де дефанс насьональ» за июнь 1965 г., «логика войны уступила место логике страха, воспрещая странам, имеющим ядерное оружие, использовать его для разрешения спорных вопросов». «Для двух сверхдержав, -- подчеркивалось там же, -- суть устрашения заключается во взаимном запугивании, умелом манипулировании различными угрозами. Для Франции это не главное. Французское устрашение основывается, прежде всего, на умелом использовании любой возможности возникновения конфликта между великими державами для того, чтобы защитить жизненные интересы Франции в районах, отдаленных от великих держав, и таким образом проводить свою политику». Авторы данной статьи также дают определение устрашения -- это «стремление защитить свои интересы и одновременно не допустить развязывания войны». Таким образом, здесь выявляется еще одна особенность взглядов «пуристов» относительно стратегии «сдерживания», которая составляет подход к последней как к стратегии «отказа от войны», т.е. от реального использования вооруженных сил (еще в 1960 г. де Голль объявляет предотвращение ядерной войны «сферой высших интересов»). А генерал Галлуа писал в своей вышеназванной работе: «Лучшим генеральным штабом теперь должен считаться не тот, который прекрасно подготовил свою страну к войне, а тот, который сумел доказать бесполезность войны и показал связанные с ней опасности». Сам Шарль де Голль, давая характеристику французским ядерным силам, заявлял в беседе с А. Пейрефитом в 1964 г.: «Наша бомба -- мирная. Она делает войну против Франции невозможной». Однако, признавая бесперспективность для всех ядерной войны, военные теоретики указывают на необходимость создания условий, при которых у противника не создавалась психологическая уверенность в неприменении ядерного оружия. Для этого необходимо, по словам А. Бофра, например, одновременно применять различные методы постоянного поддержания у противника чувства неуверенности, ибо только оно является «матерью устрашения». Он предлагал для поддержания этого чувства создать несколько центров ядерного устрашения, т.е. заменить биполярное равновесие многополярным. «Достижения Советского Союза в области ядерного вооружения позволили ему добиться равновесия с Соединенными Штатами, и в этом равновесии атомное оружие Франции и Великобритании, имеющее второстепенное значение, может играть довольно важную роль благодаря своему независимому положению», -- писал он. Однако данное предположение весьма относительно. Нельзя дать стопроцентные гарантии сохранения мира при нескольких ядерных центрах силы. Осознавая свою «неприкосновенность», ядерные державы могут злоупотреблять своим положением: активнее вмешиваться в дела других государств, участвовать в региональных конфликтах в странах «третьего мира», зонах влияния и т.д. А противоречия между ядерными державами будут решаться за счет других государств. К тому же Франция, создав собственное атомное оружие, грубо говоря, не поддерживала стремление некоторых государств создать свои ядерные силы. Она хотя и не подписала Договор о нераспространении ядерного оружия в 1968 г., брала на себя обязательство, как заявил ее представитель на Генеральной Ассамблее ООН А. Бернар, «вести себя в этой области точно так же, как государства, которые решают присоединиться к Договору о нераспространении». Фактически Пятая республика использовала лишь один метод «поддержания у противника неуверенности» в неприменении атомного оружия. Это наращивание своих стратегических ударных сил, ибо, как писал П. Галлуа, возможно, «окажется более целесообразным готовиться к войне, которая в действительности не сможет возникнуть, и… продолжать развивать пусть и слишком неравные по размерам, но достаточно мощные силы сторон». Следовательно, Франции для «сдерживания» достаточно обладать, по мнению «пуристов», такой ракетно-ядерной мощью, которая позволила бы нанести «сильному» противнику в порядке ответа на его агрессию несколько ядерных ударов, ущерб от которых обесценивал бы выгоды этой агрессии, был бы неприемлем для «сильного». Отсюда происходит и второе название доктрины «сдерживания слабым сильного» -- доктрина «пропорционального», или «минимального», сдерживания. В качестве главной стратегии подразумевался в этом случае удар по городам, а не по военным силам противника. По утверждению полковника Ги Левэна, «эффективность нашего сдерживания связана со способностью нанести агрессору неприемлемый ущерб только путем удара по демографическим объектам, вот почему «именно стратегия «удара по городам» делает возможным сдерживание слабым сильного». В соответствии с этими взглядами важнейшим условием повышения убедительности «сдерживания» «пуристы» считают создание рассчитанного на противника психологического эффекта относительно неотвратимости ядерного возмездия. По этой причине они отвергают американские идеи «гибкого реагирования», полагая, что единственно пригодным для Франции является немедленный массированный ядерный удар в ответ на агрессию. Эта установка, названная «все или ничего», означала, по словам П. Галлуа, что «жертва ядерного нападения может либо капитулировать, либо отомстить ответным ударом», призвана отразить решимость Франции к сопротивлению и усилить сдерживающее воздействие на потенциального противника. Американская же стратегия «гибкого реагирования», по мнению «пуристов», опасна для Европы вообще и для Франции в частности. Министр вооруженных сил Франции Пьер Месмер писал в журнале «Ревю де дефанс насьональ» в марте 1968 г.: «Американцы в случае конфликта в Европе, прежде чем начать действовать, могут позволить себе выжидать и размышлять в течение какого-то периода времени, поскольку прямой угрозы для Америки он не представляет. Отсюда и вытекает американская стратегия «гибкого реагирования», с которой союзники США по НАТО были вынуждены, и конечно без энтузиазма, согласиться… Именно поэтому мы должны быть в состоянии своими силами и средствами обеспечить устрашение агрессора, откуда бы он ни пришел и жертвами которого мы могли бы оказаться». При этом «пуристы» обращают внимание на многофакторность «сдерживания», на его неоднозначность. «Значение» и эффективность устрашения, -- пишет генерал Бофр, -- связаны не с мощью ударных сил вообще, а с той их мощью, которая уцелеет после первого удара». Об этом писал и Пьер Галлуа: «Какой бы ни была мощь противника… обороняющаяся сторона должна обеспечить безопасность сил, предназначенных для нанесения ответного удара». Главная роль в ядерном арсенале страны, по мнению многих военных теоретиков, должна была принадлежать морскому компоненту, в частности атомным подводным лодкам. Контр-адмирал Лепотье отмечал: «Преимущество кораблей как надводного, так и подводного в ракетной войне моря против суши заключается… в том, что экипаж его постоянно знает свои координаты и координаты наземной цели, необходимой для запуска снарядов. Этого нельзя сказать о снарядах, запускаемых с наземных установок, так как невозможно определить координаты находящейся подо льдом атомных подводных лодок-ракетоносцев. И даже если бы атомной противолодочной подводной лодке удалось обнаружить подводную лодку противника подо льдом, ей все равно нельзя было бы передать данные на сушу, не теряя контакт с обнаруженной подводной лодкой и не поднимая на поверхность антенны в разводье». Значение атомных подводных лодок для ядерных сил Франции, их большую скрытность и худшее обнаружение подчеркивал и генерал Галлуа. Таким образом, приоритет развития во Франции именно подводных лодок с атомными баллистическими ракетами был определен заранее -- еще в начале 60-х годов, когда Пятая республика имела лишь военно-воздушный ядерный компонент -- самолеты «Мираж IV».

Решения, касающиеся компонентов ядерных сил, были приняты Советом по обороне 2 мая 1963 г.: «…Первое поколение будет составлено из пятидесяти самолетов «Мираж IV», вооруженный бомбой на основе плутония; второе поколение будет состоять из атомных подводных лодок с ракетами с боеголовкой на основе урана и трития; связующее звено между первым и вторым поколениями (1968-1972) будет обеспечено двадцатью-тридцатью баллистическими ракетами «земля-земля» с боеголовкой на основе плутония…». И, наконец, еще одна из основных особенностей взглядов «пуристов» на ядерное «сдерживание» состоит в том, что они отстаивают ее как сугубо независимую стратегию национального характера. Такую позицию они обосновывают тезисом о «разделяющей силе атома», суть которого сводится к утверждению, будто появление ядерного оружия сделало совершенно бессмысленным военные союзы государств, поскольку в условиях обладания этим оружием потенциальным противником обязательство помочь своим союзникам в случае ядерного конфликта оказывается сопряженным для ядерной державы с риском, равносильным согласию на самоубийство. Таким образом, эффективная стратегия «сдерживания» может быть обеспечена не в рамках военных коалиций, а лишь самостоятельно, с помощью независимых собственных ядерных сил. Именно стремление создать ни от кого не зависящую национальную оборону, предотвратить участие Франции в каких-либо случайных конфликтах и побудили Шарля де Голля вывести свою страну из военной структуры НАТО. Однако, как указывал в своей работе «Оборонная политика для Франции» генерал Валентен, «генерал де Голль отказывался от интеграции во время мира, но не от единого командования в военное время». Данными событиями было вызвано появление так называемой доктрины «обороны по всем азимутам», которую изложил в своей статье «Направленная оборона или оборона по всем азимутам» тогдашний начальник Генерального штаба Франции Шарль Айере. Она была опубликована в журнале «Ревю де дефанс насьональ» в декабре 1967 г.

Генерал Айере приходит к выводу о том, что сейчас для Франции выявилась другая опасность: участие страны в военной структуре Организации Североатлантического договора: «Если бы один из наших союзников оказался вовлеченным в войну, не являющуюся следствием советской агрессии, то возможно, если не вполне вероятно, что независимо от того, действует ли наш союзник с баз, расположенных на нашей территории, или нет, эти базы будут атакованы его противником. Это привело бы к нападению на нашу страну… Таким образом, не имея возможности определить нашу позицию, мы могли оказаться вовлеченными в конфликт, который был бы чужд интересам Франции». «Но еще большей опасностью, -- продолжал он, -- было бы продолжать нацеливать военные усилия Франции только в направлении угрозы, для отражения которой предназначается Североатлантический союз. Безоговорочное участие в НАТО привело бы нас именно к такому положению». Исходя из всего этого, Шарль Айере ставит новую стратегическую задачу для Пятой республики: «Наши независимые вооруженные силы, мощь которых должна поддерживаться, безусловно, на максимально высоком уровне, не следует нацеливать лишь в одном направлении -- в направлении единственного потенциального противника, поскольку мы не знаем заранее, с какой стороны в будущем возникнет угроза нападения. Наши вооруженные силы должны обладать способностью действовать на всех направлениях или, как мы выражаемся на военном языке, по всем азимутам». Здесь следует отметить, что голлистская стратегия была изначально ориентирована не только на Восток. 3 ноября 1959 г. де Голль заявил в Высшей военной школе: «Так как можно разрушить Францию, в случае необходимости, из любой точки мира, нужно, чтобы наши силы были способны действовать, где бы то ни было на Земле». А выражение «по всем азимутам» было употреблено им еще 9 мая 1962 г. в беседе со своим соратником Аленом Пейрефитом после заседания Совета министров: «…Не говорите: противник -- это Москва. Ошибочно определять единственного противника… Может быть какой-то другой агрессор, невообразимый сегодня… Силы устрашения не сделаны только для того, чтобы удержать от нападения какого-то агрессора. Они созданы для того, чтобы устрашить назойливого защитника. Именно для этого они должны быть направлены по всем азимутам». Здесь де Голль открыто намекает на Соединенные Штаты. Однако несмотря на поддержку президентом Пятой республики доктрины «обороны во всем азимутам», эта глобальная концепция была почти не выполнимой по финансовым соображениям (слишком дорого, например, обошлись бы Франции межконтинентальные баллистические ракеты). Тем более Ш. Айере писал, что этот принцип обороны можно осуществить, главным образом, путем «дальнейшего развития наших стратегических ядерных сил с целью превращения их в термоядерные силы глобального действия» и при этом «технические условия развития этих сил должны позволить, когда это будет возможно и необходимо, превратить их в космические силы в тот период, когда использование космического пространства в военных целях станет реальностью».

Таким образом, все вышеперечисленные идеи «пуристов» нашли свое отражение в оборонной политике и внешнеполитической деятельности генерала де Голля, очень взаимосвязанных и даже представляющих практически одно целое. Можно выделить три аспекта, наиболее ярко свидетельствующие о тесной связи его внешней и оборонной политики. Первый заключается в создании соответствующего ядерного потенциала, способного «увеличить вес» Франции на международной арене и предотвратить агрессию против Франции с чьей-либо стороны. Эта стратегия, отмечал де Голль, направлена на создание такого положения, «когда ни одно государство мира не могло бы нанести нам смертельный удар, не получив в ответ такой же смертельный удар, что, несомненно, является наилучшей гарантией». То есть Ш. де Голль имеет в виду принцип «достаточности» ядерных сил. Ядерные силы создаются, подчеркивал он, сугубо для обороны. «Мы не кандидаты в мировые гегемоны. Мы не стремимся нападать, как две сверхдержавы, а только обороняться; это издержки намного меньшие».

Второй аспект заключается в независимости принятия решений по военным и внешнеполитическим вопросам. Речь здесь идет, прежде всего, о невовлечении Франции в конфликт, несовместимый с ее государственными интересами, «в конфликт, который не был бы ее конфликтом». Подобная установка определяла политику Франции по отношению к НАТО, к Европейскому экономическому сообществу, позицию Пятой республики в деле урегулирования международных конфликтов.

И, наконец, третий аспект заключается в создании такого международного климата, который бы уменьшил, а по возможности исключил опасность возникновения войны, в первую очередь в Европе, в условиях противостояния СССР и США. Франция должна была выступать здесь в виде некоей «третьей силы», и главная роль, по мнению первого президента Пятой республики, здесь должна принадлежать ядерным силам Франции. В обладании ею этим оружием, утверждал де Голль, заключается «для всего человечества новый… элемент, смягчающий напряженность, которую вызывает противостояние двух лагерей, образовавшихся вокруг двух гигантов».

Таким образом, французские военные теоретики видели в ядерном оружии прежде всего политический инструмент, а не оружие «поля боя», что не мешало правящим кругам Французской республики наращивать и модернизировать ядерный потенциал во время «холодной войны». Многие вышеуказанные принципы и концепции, сформировавшиеся в 1950-1960-е годы, продолжают оказывать влияние и на выработку современной внешней и военной политики Франции.

Они отражаются в законах о военном планировании, в «Белой книге» по обороне 1994 года, трудах исследователей, взглядах военных, политических и общественных деятелей.

1.2 Европа во внешней политике

Европейская политика была одним из основных направлений внешнеполитической деятельности правительства де Голля. Необходимо отметить, что внешнеполитическую концепцию Франции в 50-е - 60-е годы прошедшего столетия следует рассматривать в движении от становления в период Второй мировой войны и Четвертой республики к практической реализации в период Пятой республики. В политической концепции де Голля в отношении Европы, следует выделять политику Франции по отношению к европейским государствам, с одной стороны и политику Франции, как европейского государства, по отношению к неевропейским странам.

К национальным особенностям формирования внешней политики можно отнести следующие. Во Франции существует устойчивое внутреннее согласие о том, что страна является великой мировой державой. В этом и состоит голлистская традиция, сформулированная де Голлем как «Франция лишь в том случае является подлинной Францией, если она стоит в первых рядах».

В отличие от многих стран, Франция не отягощена комплексом вины из-за своего колониального прошлого, что дает ей повод для претензий на глобальную роль в мире, что выражается в стремлении играть роль посредника между ведущими западными странами и государствами «третьего мира». В отличие от США, Франция никогда не стремилась к одностороннему гегемонизму. Традиционно обеспечение безопасности ею рассматривается посредством равновесия великих держав в рамках многополярного мироустройства. Отсюда и традиционное стремление Франции к проведению гибкой политики балансирования и отказ от каких-либо двусторонних союзов в пользу многосторонних.

Франция также рассматривает военные инструменты в качестве основы обеспечения политики безопасности, что находит подтверждение в обособленности в вопросах национальной обороны от НАТО и других государств Европы, а также в проведении собственной ядерной политики.

В геополитическом плане Франция числит себя не только континентальной и морской державой одновременно, но и уточняет, что является единственной (исключая Испанию) европейской страной, одновременно выходящей к Атлантике и Средиземному морю. Такое положение Франции предопределило и геополитическую специфику - во-первых, связь со своими бывшими колониями, во-вторых, участие Франции в формировании регионального порядка как в Средиземноморье, Северной Африке, так и на Ближнем Востоке и прилегающих к нему акваториях. В-третьих, особая важность состояния безопасности в Европе и участие в европейских делах, где Франция традиционно рассматривает себя как регионального лидера, сдерживая при этом европейские аппетиты США, Великобритании (англосаксонская группа), Германии и, в некоторых случаях, России.

Франция после окончания войны основные внешнеполитические усилия сосредоточила на проведении силовой политики в своих колониальных владениях. Занятая войной в Индокитае и Алжире страна теряла в Европе одну позицию за другой. Интеграция французских вооруженных сил в НАТО, т.е. фактически под контролем США, ремилитаризация и усиление позиций ФРГ в 50-е гг. показали, что Франция не может обеспечить свои интересы без обретения самостоятельности по отношению к США и НАТО, без пересмотра своей традиционной силовой политики.

Приход к власти в 1958 году Шарля де Голля и утверждение режима V Республики ознаменовали начало радикального пересмотра национальной доктрины Франции. В основу национальной доктрины де Голль положил лозунг «национальной независимости» и «величия Франции». Идея нации была возведена в категорию абсолютных ценностей.

Де Голль провозгласил также ориентацию Франции на многополярный миропорядок и неприятие биполярного деления мира в принципе. Пересмотр прежней политики де Голль построил по следующей схеме: США постепенно теряют свое господствующее положение, Россия несколько отступает в Европе, третий мир утверждает свою независимость, но остается пассивным. Такой подход к миропорядку определил основную миссию Франции как игру на балансе сил более крупных держав и отказ от союза с какой-либо из них. При этом Франция ратовала за создание многосторонних союзов с учетом геополитических факторов. Долгосрочной целью обеспечения безопасности страны де Голль определил необходимость занятия ею одного из руководящих мест в мире с помощью комплексного использования инструментов национальной мощи и быстрого экономического роста. Была выдвинута формула «разрядка-согласие-сотрудничество».

Первоначально (1958-1962 гг.) эта цель реализовывалась в рамках ориентации на «трехстороннее лидерство» Франции совместно с США и Великобританией в НАТО. Основой для этого считался ядерный статус Франции и опора на военную силу. Однако в дальнейшем возобладал курс на обретение военно-стратегической автономии (совокупный потенциал Франции значительно уступал американскому) с параллельным поиском европейского союза, балансирующего доминирование США в НАТО. Для этого рассматривались: в 1961-1962 гг. военно-политический союз «Европы шести» (без Великобритании); планы «единственной и единой обороны как основы союза» Франции и ФРГ с французскими ядерными гарантиями (французский проект Елисейского договора, рубеж 1962-1963 гг.); франко-английский ядерный союз (конец 60-х - начало 70-х гг.).

Недостаточная экономическая мощь Франции, по мнению голлистов, не гарантировала ей самостоятельности в западном мире, что вызывало необходимость не только усиления дипломатических, политических и моральных резервов страны, но и жесткую демонстрацию ядерной мощи: «Наличие у Франции национального ядерного оружия станет основным фактором развития Европы».

Эти соображения легли в основу французской военной доктрины, исходящей из наступления неизбежного стратегического равновесия по линии СССР-США, приоритета Стратегических Ядерных Сил над Силами Общего Назначения и независимого обеспечения национальной безопасности в мире.

Доктрина де Голля реализовывалась через ориентацию на вызывающую односторонность и претензии на глобальную вовлеченность в политике национальной безопасности. Эта политика снова привела Францию к дестабилизации внутренней обстановки и осознанию требования пересмотреть многие конфронтационные положения доктрины де Голля. Деголлевская концепция Европейского политического союза, то есть конфедерации, опиравшейся на союз суверенных государств, основывалась на идее создания «Европы отечеств». Этот термин впервые употребил М.Дебре в своей речи перед Французским Национальным собранием в декабре 1958г., а затем депутат от голлистской партии - Союза за новую республику (ЮНР) - Ален Пейрефит использовал его в статье, появившейся в «Монд» в сентябре 1960 г.

Европейские планы возникли у де Голля еще в ходе Второй мировой войны. Однако формы объединения Европы де Голль в то время не затрагивал. При рассмотрении деголлевской европейской концепции исследователи выделяют три его формулы: «Европу государств», «европейскую Европу» и «Европу от Атлантики до Урала».

Первая формула касается природы европейских межгосударственных институтов, вторая затрагивает взаимоотношения Западной Европы с Соединенными Штатами Америки, третья - географические границы Европы.

Концепция «Европы отечеств» исходила из признания нации в качестве легитимного фундамента европейского объединения, что, собственно, и явилось причиной отказа V республики от разработки национальных систем. Еще в 1949г. де Голль утверждал, что «каждое государство, вступив в европейское сообщество, должно сохранить весь свой национальный суверенитет». В 1960г. де Голль вновь заявил: «Наша задача заключается в том, чтобы объединить Европу, а это значит объединить европейские народы, следствием чего станет объединение государств … вне всякого сомнения надо, чтобы нации, ассоциированные в нем, не потеряли свой собственный облик и чтобы они следовали по пути организованного сотрудничества между государствами, которое, быть может, смогло принести в будущем к внушительной Конфедерации». Франция признавала необходимость такой Западной Европы, которая появляется сегодня как необходимое условие равновесия мира.

Рассматривая Францию в качестве руководителя объединенной Европы, де Голль добивался признания за своей страной статуса великой державы, не только правомочной осуществлять независимую национальную политику, но и имеющей ответственность за выработку общей политики Запада.

Сразу же после учреждения V республики ее руководители взяли курс на создание «национальной ударной силы» - французского ядерного оружия, возведенный в ранг государственной политики. В октябре 1958 г. генерал де Голль заявил: «Когда мы будем обладать ядерной бомбой… мы сможем заставлять почувствовать нашу силу в тех областях, которые представляются нам важными и необходимыми». Чтобы добиться этого, он делает ставку на ядерный потенциал, которым располагала страна с момента создания своего ядерного оружия. 13 февраля 1960 г. на полигоне Регган в Сахаре была испытана первая французская атомная бомба. Затем Франция оснащает свои вооруженные силы термоядерным оружием (первое испытание состоялось в 1968 г.) и полным комплектом современных средств доставки: ракетами наземного базирования, стратегическими бомбардировщиками и подводными лодками-ракетоносцами. Она становится таким образом третьей ядерной державой, после США и СССР, хотя ее ударная мощь значительно уступает потенциалу этих двух сверхдержав. С целью подчеркнуть обретение страной качественно новой самостоятельности де Голль принимает решение о выходе Франции из объединенного военного командования НАТО, но в то же время страна останется членом Североатлантического союза.

Уже в 1960г. Франция вслед за США и Англией стала третьим членом западного «ядерного клуба». В Париже этому событию придавали очень большое значение. «Ядерный аргумент» становился одним из козырей французской дипломатии.

Также ее усилия были направлены на то, чтобы создать обособленный от Атлантического союза военно-политический блок континентальных стран Западной Европы, который бы явился опорой Франции в ее независимости от англосаксов и «третьим центром» сил наряду с двумя сверхдержавами - СССР и США. Его экономической основой должен был стать «Общий рынок». Совокупная экономическая мощь стран европейской «шестерки», по мысли де Голля, представляла собой солидную базу для равноправного разговора с Америкой.

Французские планы военно-политического сотрудничества в Европе «шести» и создания Европейского политического союза сочетались с установками на вывод страны из военной организации НАТО и переходом к независимой политике в военной области, проводимой, правда, при тесных контактах с руководством Североатлантического блока.

Де Голль понимал, что успех европейской и атлантической политики Франции в значительной степени зависел от способности Парижа оказать влияние на позицию своих пяти европейских партнеров. На практике требовалось в первую очередь заручиться поддержкой ФРГ - самого мощного в экономическом отношении участника «Общего рынка». Однако деголлевская концепция «Европы отечеств» находилась в прямом противоречии с принципами наднациональности, на которых строилась структура управления ЕЭС, но их одобряло немецкое руководство. Дальнейшее развитие «Общего рынка» на наднациональной основе создавало угрозу того, что этот принцип укоренится не только в экономическом сообществе, но и будет перенесен в сферу политического союза.

Национальная независимость в концепции де Голля означала возможность свободного маневрирования во внешней политике, но при условии обеспечения внутри страны социальной и экономической стабильности, что непременно связано с существованием сильной государственной власти в лице правительства и президента.

Идея «третьего пути» между капитализмом и коммунизмом венчает всю «политическую философию» Шарля де Голля. Хотя она высказана в весьма общих чертах, тем не менее, в ней содержится важный элемент, а именно - стремление найти «равновесие» в международной сфере не на основе классического, военного «баланса сил», но путем социального преобразования противостоящих типов общества ради всеобщих интересов. Парадоксально, но, получив во многих странах, особенно в англосаксонском мире репутацию националиста, де Голль, быть может, более других государственных деятелей Запада осознал необходимость оценивать национальные, региональные интересы в глобальной взаимозависимости, с высоты всеобщих интересов современной цивилизации. Интересно свидетельство бывшего президента США Ричарда Никсона, которое он привел в интервью по поводу 100-летия со дня рождения де Голля: «Я встречал многих руководителей всего мира, и большинство из них казались мне по существу провинциалами. Я говорю это не для того, чтобы их критиковать. Но отметить, что во время этих встреч, состоявшихся как во время моего президентства, так и в другие моменты, они размышляли лишь о своих собственных странах и об отношениях с Соединенными Штатами. Де Голль обладал общим видением. Разумеется, он не выпускал из виду отношения между Францией и США, во время наших дискуссий мы часто обсуждали этот вопрос. Но весь мир не был ему чужим. Он знал Латинскую Америку, Азию, Африку, и, само собой разумеется, Европу. В этом отношении он был одним из гигантов в области стратегической мысли».

Де Голль вовсе не единственный государственный деятель в XX веке, кто обладал мировым видением проблем и стремился к влиянию своей страны в мировой политике. Но в его время многие лидеры мирового масштаба строили глобальные политические планы на основе тоталитарных идеологий, в которых моральные ценности и соображения о цене человеческих потерь, не только чужих, но и своих, уничтожались.

Таким образом, можно говорить о том, что внешнеполитическая доктрина де Голля представляла собой вполне прагматический и трезвый подход к решению вставших перед страной сложных международных задач - сохранения мира, достижения разрядки международной напряженности и налаживания сотрудничества между Западом и Востоком на приемлемых для Франции условиях. К основным направлениям и идеям внешнеполитической концепции де Голля можно отнести, во-первых, идею возрождения Франции, восстановления самостоятельности и независимости страны; во-вторых, организацию и обеспечение самостоятельной, современной и независимой обороны.

1.3 Идея объединенной Европы. «Планы Фуше»

Идея объединения Европы была заложена в гуманитарных и военно-политических концепциях, высказывавшихся на протяжении многих веков различными европейскими мыслителями, учеными, политическими деятелями. Для реализации этой идеи предлагались как методы насильственного объединения европейских стран под властью наиболее сильного государства, так и лозунг создания Соединенных Штатов Европы.

Роль Франции в процессе учреждения первых европейских сообществ всегда практически напрямую зависела не только от ее внутреннего положения и внешнеполитической обстановки, но также и от позиции, занимаемой руководителями страны в этих вопросах. С момента своего освобождения от немецко-фашистской оккупации в 1944 г. и до прихода генерала де Голля к власти в 1958 г. во Франции проводились в жизнь идеи «объединения Европы».

В течение первых пяти послевоенных лет Франция активно участвовала в подготовительном периоде европейской интеграции. Это было время мобилизации общественного мнения, создания и консолидации множества организаций в поддержку западноевропейского объединения.

После возникновения Пятой республики в 1958г. правительство Франции во главе с де Голлем все более решительно стало отходить от ставшей уже традиционной в годы Четвертой республики «политики равнения» на США. Раньше правительств других западных стран оно поняло необходимость пересмотра внешней политики, сложившейся в годы «холодной войны». Первой среди стран Западной Европы Франция вступила на путь освобождения от политической и экономической зависимости от США.

Проблема создания Политического союза Европы встала на повестку дня сразу после окончания Второй мировой войны; она становилась все более актуальной по мере создания первых европейских сообществ и укрепления интеграционных связей между участниками объединительного процесса. При этом особое значение приобретала проблема политического взаимодействия «больших» и «малых» стран Европейского Сообщества. В этом взаимодействии наиболее ярко проявился весь спектр экономико-политических и военно-стратегических противоречий между разновеликими государствами, приведшими к невозможности учреждения политического объединения в 1960-е гг.

Расклад экономических и военно-политических сил в Европе к началу 1960-х гг. предопределил возможность возникновения новых инициатив по созданию европейского Политического союза. Со стороны стран ЕЭС они были неразрывно связаны с учреждением первых европейских экономических сообществ как базы последующего политического объединения. В указанный период цели «больших» стран «шестерки» лежали преимущественно в русле реализации великодержавных амбиций, а «малых» стран - в укреплении своего суверенитета и значимости при решении общеевропейских проблем. В частности, правительство ФРГ, желая добиться от держав-победительниц полного восстановления германской независимости, поддерживало создание наднациональных европейских сообществ, в которых гарантировалось полное равенство прав их участников. Италия, надеясь получить «достойное место» в Европе, выступала за реализацию военно-политической интеграции стран ЕЭС по федералистской модели. Правительства стран Бенилюкса, постоянно заботясь о нахождении механизма противодействия установлению гегемонии ведущих европейских государств в европейском объединении, были приверженцами наднациональной формы интеграции.

Отношение к европейской политической интеграции Великобритании определялось ее желанием войти в ЕЭС и тем самым поддержать свои национальные экономические интересы. Позиция США была связана с их негативной оценкой европейской политической консолидации, ставящей под сомнение необходимость существования НАТО. СССР усматривал в учреждении европейских сообществ попытку создания нового антисоветского блока, являющегося противовесом политическому объединению Германии.

Франция не случайно оказалась инициатором европейского политического объединения. Ее экономика к началу 1960-х гг. значительно превышала довоенный уровень. Наряду с сильнейшими мировыми державами она могла претендовать на политическую независимость в проведении своей собственной внешней политики в Европе и мире. С приходом к власти генерала де Голля в 1958 г. на первое место в области внешней политики выдвинулась идея «национального величия» Франции, которой подчинялись все приоритеты государственной политики, включая европейскую. Выдвигая свою концепцию Политического объединения Западной Европы, де Голль отвергал существование наднациональных европейских институтов и выступал за приоритет межгосударственного принципа над наднациональным.

Отдельные аспекты своей концепции де Голль обсуждал с премьер-министром Италии А. Фанфани в июне 1959 г., с канцлером ФРГ К.Аденауэром на встрече в Рамбуйе 29-30 июля 1960 г. Широкое обсуждение этой концепции состоялось на конференциях глав правительств европейской «шестерки» в Париже 10 февраля 1961 г. и в Бонне 18 июля 1961 г. Было достигнуто соглашение о создании Международной политической комиссии (МПК) для практической разработки вопросов создания будущего Политического союза Европы.

Важным этапом согласования голлистской концепции Политического союза явилось заседание МПК от 19 октября 1961 г., на котором был рассмотрен проект, предложенный главой французской делегации, соратником де Голля, К. Фуше. С его именем связано воплощение трех проектов Политического союза, получивших название «планов Фуше». Несмотря на различные модификации «планов Фуше», все они предусматривали образование такого союза, в рамках которого государства ЕЭС проводили бы единую внешнюю политику, общую политику обороны и безопасности в Европе, расширяли и укрепляли сотрудничество в области науки, культуры и просвещения, а также обеспечивали соблюдение прав человека, основополагающих свобод и демократии.

Первый проект Политического союза Европы, так называемый «План Фуше 1» рассматривался на заседаниях МПК в октябре-ноябре 1961 г. Предложенный Францией конфедеративный механизм реализации Политического союза, не предусматривавший учреждение наднациональных органов, натолкнулся на противодействие со стороны как «больших» стран «Общего рынка», не желающих мириться с отводимой им второстепенной ролью в Сообществе, так и «малых» стран, боявшихся раствориться в будущем Союзе.

В декабре 1961 г. Францией был выдвинут «План Фуше 2», в котором она пошла на ряд важных уступок. В частности, она согласилась придать будущему союзу наднациональный характер и учредить должность генерального секретаря, имеющего право принимать самостоятельные решения. Однако и этот план не был принят, так как бельгийское и голландское правительство посчитали, что он целиком соответствует голлистской идее межгосударственного объединения.

В январе 1962 г. МПК рассмотрела новый французский проект - «план Фуше 3». В нем де Голль последовательно продолжал бороться против принципа наднациональности в «европейском строительстве». Возражая французскому проекту, пять государств-членов выдвинули собственный проект, предусматривавший развитие Политического союза в направлении федерации с одновременным расширением полномочий европейской Парламентской Ассамблеи.

Неудачная попытка создания Политического союза Европы по французскому образцу в 1961-1962 гг. указала на отставание процессов интеграции в политической сфере от объединения в экономической области. Определенную роль в провале «планов Фуше» сыграли не только внутренние, европейские, факторы, но и факторы внешние. К последним следует отнести уже существующие взаимосвязи стран европейской «шестерки» в рамках НАТО, проблему отношения США к процессам европейской интеграции, а также постоянно муссируемый вопрос о вхождении Великобритании в «Общий рынок».

После провала «планов Фуше» де Голль разыграл «германскую карту» как средство косвенного давления на «малые» страны. Елисейский договор «О дружбе и сотрудничестве», заключенный в 1963 г. между Францией и ФРГ, стал важнейшим мероприятием в направлении создания Политического союза Европы в голлистском варианте. На этом пути возникли непредвиденные трудности в виде преамбулы, добавленной к договору боннским парламентом в одностороннем порядке. В преамбулу ФРГ ввела те вопросы, которых де Голль избежал при составлении Елисейского договора: тесное сотрудничество между Европой и США; объединение Европы на наднациональной основе; включение в процесс европейской интеграции Великобритании и других стран, желающих в нем участвовать. Указанные добавления сводили на нет все усилия голлистов по межгосударственному объединению стран Западной Европы.

Вскоре после заключения Елисейского договора отношения между ФРГ и Францией осложнились в связи с противоречиями в экономической сфере. Они касались установления единой сельскохозяйственной политики участников ЕЭС. Франция, имевшая низкие цены на зерновые культуры, намеревалась обеспечить благоприятные условия для их экспорта в страны ЕЭС, в первую очередь, в Западную Германию. Это шло вразрез с интересами монополий ФРГ, которые предпочитали ввозить зерно из стран третьего мира по более низким ценам. Добиваясь от Германии согласия со своей сельскохозяйственной политикой, Франция была готова поддержать ФРГ по ряду военно-политических вопросов на основе Елисейского договора.

Вето, наложенное генералом де Голлем в январе 1963 г. на вступление Великобритании в «Общий рынок», способной помешать зарождавшейся франко-германской оси внутри Европейского Сообщества, привело к дальнейшей поляризации позиций, занимаемых странами «шестерки», обособившей Францию от остальных участников ЕЭС и еще больше затормозившей процесс политической интеграции.

Сильным расхождением с голлистской концепцией «Европы отечеств» явились предложения Комиссии ЕЭС (КЭС) под руководством В. Халыптейна о расширении прерогатив наднациональных органов Сообщества и о переходе к новой процедуре принятия решений в Совете министров квалифицированным большинством. В знак протеста французский президент с июня 1965 г. в течение семи месяцев был вынужден проводить политику «пустого кресла», не участвуя в организуемых Сообществом конференциях и временно отозвав постоянного представителя Франции при ЕЭС.

Кризис, затронувший институциональное равновесие в ЕЭС и практическое функционирование его органов, был преодолен в январе 1966 г. путем нахождения в Люксембурге компромиссного соглашения, во многом удовлетворявшего французские требования: урезать полномочия КЭС в пользу Совета министров и урегулировать проблемы, связанные с принципом голосования в Совете. Таким образом, был впервые найден и успешно опробован новый механизм разрешения политико-экономических противоречий, возникающих между странами ЕЭС. Его сущность заключалась в выработке компромиссных решений путем взаимных согласованных и сбалансированных отказов от части национальных интересов отдельных стран в пользу проведения общеевропейской политики. Эффективность подобного политического механизма как средства разрешения конфликтов, постоянно возникающих в процессе интеграции, была впервые подтверждена найденным в Люксембурге взаимовыгодным компромиссом.

К приходу к власти де Голля в 1958 году Франция участвовала в ОВК НАТО, на её территории размещались американские военные базы. Кроме того, там размещались руководящие органы НАТО (Совет, Секретариат, штаб Верховного главнокомандующего, базы ВМС, ВВС США). В довершение - часть французских войск была выделена в состав сил НАТО под американским командованием. Все это, по мнению де Голля, ущемляло интересы Франции. Зависимость Западной Европы в вопросах обороны перетекала в зависимость политическую. Из-за боязни быть втянутой в чуждый ее интересам конфликт, Франция вышла из ОВК НАТО. Другой фактор, повлиявший на решение Франции выйти из ОВК - на смену американскому военному превосходству неминуемо шел паритет между СССР и США, и американские ядерные гарантии становились фикцией. К тому же де Голль считал, что любое государство должно само обеспечивать свою национальную оборону, США относились отрицательно к французской деятельности в ядерной сфере, но им приходилось с этим мириться. Вашингтон хотел обеспечить себе контроль над французскими и английскими ядерными силами, для чего действовал в двух направлениях. Первое - американцы предложили создать «многонациональные ядерные силы НАТО» (МЯС) и допустить к ядерному оружию ФРГ. Второе - предоставить союзникам (Англии и Франции) ядерное оружие при контроле Вашингтона за его применением. Выходя из ОВК, де Голль учитывал, что между Францией и странами ОВД есть ФРГ, где расположены американские войска, то есть страна была защищена. Стратегический баланс в Европе и мире был, в ФРГ была стабильность.