Лингвостилистические характеристики политического дискурса

Вместе с тем при сравнении некоторых групп текстов внутри политического дискурса наблюдаются различия. Так, наш собственный опыт перевода и редактирования материалов для англоязычного городского портала www.ekaterinburg.com, в том числе политических новостей, и анализ опыта коллег [Buzadzhi 2009] показывает, что содержат больше эмоциональной, порой и эстетической информации. В интересах теории и практики перевода все тексты можно разделить на 3 группы: (1) нейтральные, (2) для внешнего употребления и (3) для внутреннего употребления (идея А. Нойберта, напр., в [Neubert 1985]). Нейтральный текст -- это в принципе любой текст, который никто специально «под перевод» не готовил, но который кто-нибудь когда-нибудь может захотеть перевести. Тексты для внешнего употребления -- это, например, пресс-конференции с иностранными журналистами. В таких случаях опытный оратор помогает переводчику невысоким темпом речи и выбором лексики/фразеологии. Так, по нашим наблюдениям, В. В. Путин регулярно заменяет в таких ситуациях более колоритный русский фразеологизм на интернациональный: Говорят, что в России демократии нет? Ну, и пусть говорят. Собаки лают, караван идет (dogs bark, but the caravan goes on) вместо собаки лают, ветер носит. Типичные тексты для внутреннего употребления -- выступления команд КВН. Через несколько лет их шутки, обыгрывающие реалии сегодняшнего дня, бывают не всегда понятны. К таким текстам относятся и многие политические анекдоты (см. ниже). Тексты для внутреннего употребления переводить, если такая необходимость возникает, труднее всего.

2. Метафорология и перевод. В английском языке метафоры (фразеологизмы) образуются проще -- видимо, это наблюдение справедливо и по отношению к другим аналитическим языкам (напр., [Гак 1976: 263]) -- и, как следствие, статистически их больше, чем в русском языке. К такому выводу эмпирически приходит, мы полагаем, любой профессиональный переводчик, преподаватель перевода, составитель и пользователь англо-русских и русско-английских словарей. Более высокая метафоричность англоязычных текстов проявляется при сопоставлении и переводе текстов многих дискурсов.

Как показывают сопоставительные исследования, напр. [Красильникова 2005], метафоры в различных языках не совпадают по фреймо-слотовому составу, наблюдаются случаи метафорических лакун. Главные трудности при переводе возникают тогда, когда в языках метафоры не совпадают качественно, концептуально [Marret 2005: 495]. Действительно, «метафора “поставляет” мышлению список возможных альтернатив для разрешения проблемной ситуации. Для политического дискурса это оказывается настолько важным, что ошибки и неточности в переводе метафорических моделей могут существенно искажать коммуникативную установку автора исходного текста» [Баранов 2007: 155--156].

В переводе работы Дж. Лакоффа и М. Джонсона [Лакофф, Джонсон 2004] мы регулярно видим случаи несовпадения метафор. Почти на каждой странице переводчик был вынужден приводить максимально близкий (буквальный) перевод в скобках. Приведем только один пример: He conceived a brilliant theory of molecular motion. Он задумал (букв. `зачал') блестящую теорию молекулярного движения [Лакофф, Джонсон 2004: 109]. С такими же трудностями сталкивается переводчик, переводя тексты, относящиеся к политическому дискурсу: Conservatives understand that morality and the family are at the heart of their politics, as they are at the heart of most politics [Lakoff 1995]. Там, где в английском языке в метафорах присутствует heart (`сердце'), в русском языке обычно душа: a heart-to-heart talk ^ разговор по душам. Однако в приведенном пассаже приходится использовать деметафоризацию: основа политики. Вариант трансформации метафоры -- краеугольный камень политики -- вызывает больше сомнений, так как данная метафора восходит к Библии, в которой она используется, по данным поисковой программы BibleQuote, в общей сложности 6 раз. Вероятно, именно эта постоянная «борьба» за сохранение и компенсацию метафор привела к досадной ошибке в переводе работы [Лакофф, Джонсон 2004: 86]: Wipe that sneer off your face, private! Сотри эту ухмылку со своего лица, это личное! Ничего «личного» в оригинале нет: обращение private означает солдат, рядовой.

В английском языке шире представлены метафоры спорта и охоты. Переводчику-профессионалу приходится специально учить многочисленные фразеологизмы из области бейсбола. На большое количество спортивных метафор в политическом дискурсе обращает внимание в своих работах П. Р. Палажченко, бессменный переводчик М. С. Горбачева [Палажченко 2002, 2005]. политический дискурс лингвостилистический перевод

В выступлениях англоговорящих политиков регулярно встречаются метафорические кластеры. Пример кластера в одном предложении (выступление Джона Маккейна): Let me just offer an advance warning to the old, big-spending, do-nothing, me-first-country-second crowd: change is coming [http://www.nytimes.com/2008/09/05/us/ politics/05repubs.html?_r=1]. Я хочу заранее предупредить эту дряхлеющую толпу, которая много тратит, ничего не делает, живет по принципу “сначала я, потом страна”: грядут перемены.

В одном предложении ИТ мы видим цепочку из четырех голофрастических эпитетов. Эти, как их принято называть, «структурные экзотизмы» невозможно перевести на русский язык «напрямую». Когнитивная информация остается, но часть эмоциональной и эстетической теряется.

Приведем более объемный отрывок -- из инаугурационной речи Б.Обамы.

To the Muslim world, we seek a new way forward, based on mutual interest and mutual respect. To those leaders around the globe who seek to sow conflict, or blame their society's ills on the West - know that your people will judge you on what you can build, not what you destroy. To those who cling to power through corruption and deceit and the silencing of dissent, know that you are on the wrong side of history; but that we will extend a hand if you are willing to unclench your fist [http://news.bbc.co.uk/2/hi/americas/obama_inaug uration/7840646.stm]. Обращаясь к мусульманам мира -- мы будем искать новых путей взаимопонимания на основе взаимовыгоды и уважения. Лидеры тех стран, что ищут конфликтов, или винят Запад в болячках своих народов, знайте: ваши народы будут судить вас по вашим созиданиям, а не разрушениям. Те, кто липнет к власти посредством коррупции, обмана и замалчивания голоса протестующих, знайте, что вы по другую сторону барьера истории, но мы все равно протянем вам руку, если вы разожмете кулак. [http://traditio.ru/wiki/Инаугурационная речь президента США Б.Обамы]. Переводчику удалось передать большинство метафор. Однако метафора to sow conflict сеять конфликт не передана; метафоры судить вас по вашим созиданиям и вы по другую сторону барьера истории звучат натянуто, искусственно. Приведенные примеры достаточно полно иллюстрируют проблематику, связанную с передачей метафор и метафорических кластеров при переводе текстов политического дискурса.

3. Интертекстуальность. Одно из проявлений интертекстуальности -- так называемые прецедентные феномены (ПФ). В последнее десятилетие тематика, связанная с ПФ, активно разрабатывается в российской лингвистике. Упомянем здесь только основополагающие труды Д. Б. Гудкова [Гудков 2003] и В. В. Красных [Красных 2002, 2003]. Появляются работы сопоставительного характера. В последние годы ПФ привлекли внимание переводоведов. Прецедентные феномены в широком понимании -- любые широко известные имена, высказывания, тексты, ситуации, имеющие хождение и легко узнаваемые в данном лингвокультурном сообществе, -- представляют собой интерес с точки зрения теории и практики перевода. Однако еще больший интерес представляет узкая трактовка ПФ, в которой под ними понимаются имена, высказывания, тексты, ситуации, имеющие метафорический потенциал [Бродский 2005; Brodsky 2007].

Рассмотрим несколько вопросов, представляющих интерес с точки зрения теории и практики перевода. Первый вопрос: имеет ли переводчик право заменять ПФ ИЯ на ПФ ПЯ? Например, можно ли было переводить сказанное вместо приветствия Дж. Шульцем М. С. Горбачеву All the usual suspects are here, известную любому среднему американцу прецедентную фразу из фильма «Касабланка», грибоедовским Знакомые все лица [Палажченко 2005: 217-- 218]? Если да, то какова свобода при замене одного ПФ другим?

Второй вопрос: как передавать национальные ПФ (Штирлиц, Василий Иванович) в устном переводе, в условиях дефицита времени? Объяснение (переводческая экспликация) занимает много времени, а рассказанный политический анекдот не всегда бывает смешон. В таких анекдотах регулярно встречаются каламбуры. Каламбуры, основанные на омонимии (как в анекдотах про Штирлица) особенно трудны для передачи. Появление в текстах политического дискурса национальных ПФ «третьих культур», в терминологии В. В. Кабакчи [Кабакчи 2009], также вызывает трудности. Автору этих строк пришлось нелегко при переводе такого политического анекдота: Малыш спрашивает у Карлсона: -- Карлсон, а ты за какую партию будешь голосовать? -- Конечно, за «Единую Россию», что за вопрос! -- Но почему? -- О, там такая крыша! Дело в том, что Карлсон, в отличие от Пеппи, в американской культуре практически не знаком. В книжных магазинах США перевод этой книги найти почти невозможно. В концовке анекдота (the punch line), кроме того, имеем каламбур.

Даже при том, что политические анекдоты -- это периферия политического дискурса и не каждому устному переводчику приходится переводить их, они ярко иллюстрируют проблематику, связанную с передачей национальных ПФ.

Что делать переводчику, если патрон все-таки рассказывает такой анекдот, который относится, по А. Нойберту, к текстам для внутреннего употребления? Выдающийся российский лингвист и переводчик А. Д. Швейцер вспоминает, как однажды переводчик-синхронист ООН «решился на отчаянный шаг. “Дамы и господа, -- сказал он, -- сейчас оратор рассказал совершенно непереводимый анекдот, но я думаю, что ему будет приятно, если вы засмеетесь”. В зале раздался смех посочувствовавших бедному переводчику слушателей» [Чужакин, Палажченко 1999: 44]. В некоторых ситуациях переводчику приходится играть роль эксперта по межкультурным коммуникациям и объяснять инвариант восприятия национального ПФ. Поскольку набор «героев» и «злодеев» в лингвокультурных сообществах различается, наблюдаются случаи энантиосемии ПФ [Гудков 2003: 161]. Так, когда студенты-монголы подарили своим преподавателям в знак благодарности статуэтку Чингисхана, последовала тяжелая пауза (пример Д. Б. Гудкова). Одно и то же прецедентное имя, ситуация и т. д. может восприниматься с точностью до наоборот. В этом случае во избежание коммуникативной неудачи переводчик должен проявить культурологическую компетенцию и помочь коммуникантам понять намерения друг друга.

Следующий вопрос: что делать в случаях обновления ПФ? Приведем примеры обновления ПФ из [Titelman 1997]:

- 1611 г.: Misery makes strange bedfellows (W. Shakespeare) С кем не поведешься в нужде;

- 1870 г.: Politics make strange bedfellows (Ch. Warner) В политике с кем не поведешься или В политике создаются странные союзы/альянсы;

- 1994 г.: Bedfellows make strange politics (Headline, New York Times Book Review) Союзники делают странную политику или Союзники в политике с кем не поведутся.

Совершенно очевидно, что связь между прецедентной фразой и текстом в сознании русской языковой личности и так слаба. Обновление делает эту связь еще слабее или разрывает ее вовсе. Нам представляется, что ни за

одним из предложенных нами вариантов перевода фразы Bedfellows make strange politics тень Шекспира не видится.

Словари не всегда успевают фиксировать ПФ и афоризмы политиков. Афоризмы, используемые англоязычными политиками, проиллюстрируем знаменитым рейгановским evil empire империя зла и трумэновским The buck stops here Доллар останавливается здесь (т. е. `все окончательные решения принимаются здесь, здесь последняя инстанция'). Такие афоризмы имеют шанс войти в группу прецедентных феноменов. Однако у прецедентных имен и высказываний, напомним, должна быть некая связь с текстом, в котором они впервые появились. Афоризмы отрываются от текстов-родителей и живут своей собственной жизнью. Одноязычная, и тем более двуязычная лексикография не успевает фиксировать крылатые высказывания политиков. Двуязычная политическая «крылатология» представляется нам перспективным направлением исследований (термины «крылатология» и «крылатика» используются авторами словаря [Клюкина, Клюкина-Витюк, Ланчиков 2004: 3]).

Еще одна черта современного политического дискурса -- аллюзии на сакральные тексты. Политический и религиозный дискурсы могут «переплетаться». Религия в конце XX -- начале XXI вв. влияет на политику все больше [Albright 2006]. Так, в дискурсе Б.Обамы значительное место занимают мессианские мотивы (сейчас в меньшей степени, чем до прихода к власти), аллюзии на библейские сюжеты и речи М. Л. Кинга-мл. [Шустрова 2010]. Весьма плодотворными в этой связи представляются исследования на пересечении дискурсов (интердискурсов).

4. Парадигма политкорректности. Постко-лониальное западное общество, движения за права женщин и сексуальных меньшинств привели за последние десятилетия к значительным изменениям в лексическом составе английского языка.

Колониализм, этот «первородный грех Европы и Америки», вызывает в постколониальном обществе чувство вины [Гачев 2003]. Постколониализм стал диктовать выбор литературы для перевода и выбор лексики. Политкорректная лексика появляется как желание вербально изгладить вину. В книгах Д. Карнеги еще встречается слово negro, которое невозможно сегодня на страницах печати. Хорошо известна история о том, как из соображений политической корректности А. Кристи переименовывала одну из своих лучших книг: Ten Little Nigger boys `Десять негритят' Ten Little Indian Boys `Десять маленьких индейцев' ^ And then There Were None `...И никого не стало' [Кабакчи 2010]. В переводе, вторичном тексте, название «Десять негритят» на русском языке не менялось, и еще больше закрепилось в сознании русской языковой личности благодаря другому вторичному тексту -- фильму С. Говорухина.

Что касается «политически корректного» выбора самой литературы для перевода, то сегодня все больший удельный вес приходится на произведения афроамериканских, латиноамериканских, африканских и азиатских авторов. Все громче звучат требования к переводчикам сохранять национальный колорит, иначе в условиях глобализации и большого объема выпускаемой литературы появляются этакие «новопереводы» (with-it translatese), в которых «проза женщины из Палестины начинает напоминать прозу мужчины из Тайваня» [Spivak 2008: 372].

В гендерных политкорректных эвфемизмах наблюдается нейтрализация по признаку пола путем ухода от «сексистских» суффиксов -man,

-woman, -er и -ess:

- policeman, policewoman - police officer `офицер полиции';

- chairman, chairwoman - a chairperson или даже chair `председатель';

- air hostess - flight attendant `бортпроводник';

- waiter, waitress - server;

- fireman - a firefighter `огнеборец', и т. д.

В последнем примере суффикс -er оказывается меньшим гендерным «злом», чем ненавистный дискриминирующий «мужской» суффикс. Само слово women, по наблюдениям некоторых исследователей, все чаще пишется как womyn или даже wimmin во избежание ассоциации со словом man [Тер-Минасова 2000: 216].

Нужно ли отражать такие изменения в переводе? Отрицательный ответ, казалось бы, очевиден. Внутренняя форма слова вторична. Носители русского языка вряд ли обращают особое внимание на сочетания диссертант Иванова или замечают катахрезы вроде рыжая белка, красное белье, фруктовый чай (в советское время -- ячменный кофе) и т. п.

Вместе с тем переводчицы-феминистки, например Сюзанн Лотбиньер-Харвуд (Susanne Lotbiniere-Harwood), считают, что перевод -- это своего рода политический манифест переводчицы: My translation practice is a political activity aimed at making language speak for women [Simon 1996: 15]. Моя переводческая работа является политической деятельностью, цель которой -- заставить язык говорить от лица женщин. Переводчицы-феминистки пробуют вносить в английский язык не только лексические, но и орфографические изменения, например auther [Simon 1996: 21] вместо author `автор' и др. Следующий вопрос: как передавать при переводе политкорректные эвфемизмы-словосочетания? В английском языке, особенно американском варианте, их десятки:

- deaf `глухой' - aurally inconvenienced, что-то вроде «испытывающий слуховые неудобства»;

- drunk `пьяный' - person of different sobriety -- «человек альтернативной трезвости» или tired and emotional -- «уставший и эмоциональный»;

- old `старый' - temporally challenged -- «преодолевающий временные трудности» или experientially enhanced -- «обремененный опытом», или senior citizen -- «старший гражданин».

Одним из наиболее продуктивных в образовании новых эвфемизмов является суффиксоид - challenged:

- an invalid `инвалид' - a physically challenged person, что можно попробовать перевести как «человек, преодолевающий физические трудности»;

- fat `толстый' - horizontally challenged -- «преодолевающий горизонтальные трудности»;

- bald `лысый' - follicularly challenged -- «преодолевающий фолликулярные трудности» или «фолликулярно отсталый»;

- orphan `сирота' - parentally challenged -- «преодолевающий трудности, связанные с родителями»;

- retarded `умственно отсталый' или stupid `тупой' - mentally challenged или cerebrally challenged -- «преодолевающий умственные трудности»;

- bad cook «плохой повар» - culinarily challenged -- «преодолевающий кулинарные трудности» или «кулинарно дезориентированный».

В частных беседах с автором этих строк американские дипломаты неоднократно выражали пожелание видеть/слышать в ПТ эвфемизмы. Во-первых, пожелание патрона к переводчику и тексту перевода -- закон. Во-вторых, хороший переводчик должен, по Н. В. Гоголю, стать «как стекло». Следовательно, политкорректные эвфемизмы следует передавать эвфемизмами , делая максимально близкую кальку. Вместе с тем мы переводим не только с языка на язык, но и с культуры на культуру, а в нашей, русскоязычной культуре эвфемизмы распространены отнюдь не так широко. Проблему усугубляет то обстоятельство, что до сих пор далеко не все эвфемизмы, порожденные толерантностью, зарегистрированы толковыми словарями, не говоря уже о словарях двуязычных. Продекларировать благое намерение всегда проще, чем претворить его в жизнь. Политически корректные эвфемизмы иногда столь замысловаты, что от переводчика требуется недюжинная фантазия, чтобы из контекста, если под рукой нет электронных ресурсов, угадать смысл сказанного и «за деревьями увидеть лес»:

- domestic incarceration survivor `выживший домашнее заключение' - housewife `домохозяйка';

- canine American `собачий американец' (по-русски звучит грубо, нет аналогичного прилагательного латинского происхождения) - dog living in the US `собака, живущая в США'.

Поставленная проблема серьезна, и решение ее вряд ли может быть быстрым и однозначным. Толерантность нужно воспитывать еще со школьной скамьи, обогащая речь юной языковой личности словами, дотоле ей неведомыми. Необходимо расширять границы языка, ибо «границы моего языка означают границы моего мира» [Витгенштейн 1994: 56]. Пока же, в обозримом будущем, расширять границы нашего мира и нашего языка предстоит общими силами и писателям, и журналистам, и филологам, и переводчикам.

5. Этикетные моменты в УП. Данный аспект в литературе называют также «деонтологическим» [Левитан 1999; Аликина 2010]. Если патрон допускает ошибку или грубость, имеет ли переводчик право «отредактировать» его в переводе, нейтрализовать грубость, чтобы не допустить скандал? По словам И. Кириловой, британской переводчицы королевской семьи, профессиональный переводчик не имеет права даже заговаривать с патроном в паузах [Петренко, Чужакин 1999: 10--11]. Как справедливо отмечает другой топ-переводчик, Б. Беглин, если одна сторона оскорбляет другую, переводчик обязан переводить [Петренко, Чужакин 1999: 35]. Править патрона переводчик может только если он наделен статусом дипломата или у него с патроном сложились доверительные отношения. «Высокопоставленные лица недаром предпочитают иметь своих переводчиков, они в этом случае менее напряжены и уверены, что переводчик их “подправит”» [Миньяр-Белоручев 1999: 24].

Переводчик может сделать корректировку на свой страх и риск, но последствия в этом случае непредсказуемы. Д. Штайн, герой книги Л. Улицкой [Улицкая 2006], прототипом которого послужил Освальд Руфайзен, работая переводчиком, спас -- в том числе и намеренно неправильным переводом -- многие жизни. Противоречивые истории из практики мы находим в воспоминаниях переводчиков самого высокого уровня. В профессиональной среде ходит много историй о том, как непросто приходилось переводчикам Xрущева: «...он буквально истязал [переводчиков] своими прибаутками. Помимо хорошо известного выражения Xрущева “кузькина мать” мне приходилось переводить и такие его перлы, как “баба с возу -- кобыле легче” и “со свиным рылом в калашный ряд”. Понятно, что Насеру так и не посчастливилось оценить по достоинству сочность и аромат этих выражений и пришлось довольствоваться приблизительными эквивалентами, тем более что упоминание свиньи оскорбляет ухо правоверного мусульманина» [Кирпиченко 1993: 63]. Поправлял Н. С. Xрущева и Р. К. Миньяр-Белоручев, когда лидер СССР стал гневно обвинять албанского лидера Э. Xоджу: «“И этот человек обос...л нас с ног до головы, туды его мать!” На последней фразе у меня, естественно, происходит запинка и перевод звучит значительно мягче: “. покрыл нас грязью с ног до головы”. После речи Xрущева объявляется перерыв, и я выхожу из кабины. Меня ждет референт ЦК КПСС. Он холодно спрашивает: “Кто разрешил вам поправлять генерального секретаря нашей партии? Вам придется за это отвечать”, уходит. Через десять минут он появляется, отводит меня в сторону и доверительно шепчет: “Никита Сергеевич просил поблагодарить вас. Он не хотел, чтобы его грубые выражения прозвучали на всех языках”» [Чужакин, Палажченко 1999: 71]. Во время визита в Камбоджу К. Е. Ворошилов увидел храмовый комплекс, золотые статуи богов и «забурчал: “Сами без порток ходят, а куда деньги вбухивают, азиаты!..” Руководители Камбоджи обратились к переводчику: мол, что сказал высокий гость?

И тот без запинки перевел:

-- Товарищ Ворошилов восхищается великой историей Камбоджи и говорит, что вся прогнившая западная цивилизация не стоит и мизинца этих великолепных статуй!» [Чужакин, Палажченко 1999: 22] Однако переводчики Сталина [Бережков 1993] и Гитлера [Шмидт 2001] править своих патронов не осмеливались.

Если переводчик становится доверенным лицом, специалистом по межкультурной коммуникации в широком смысле (К. Райс, X. Фермеер), к нему могут обратиться с самыми разнообразными просьбами и поручениями: от обучения иностранному языку до чтения лекций и разбора иностранной корреспонденции [Верников 1967]. Военному переводчику могут даже поручить самостоятельно вести допрос военнопленного.

Затронутая в настоящей статье проблематика указывает на соприкосновение интересов политической лингвистики и переводоведения. Каждый из намеченных пунктиром аспектов заслуживает более глубокого исследования.

Глава 2. Анализ и выбор моделей перевода, удовлетворяющий требованиям политического дискурса на материале предвыборных речей США

2.1 Анализ видов, способов и приемов перевода на примере политического дискурса

Передача экспрессивности при переводе с английского на русский язык представляет немалую трудность для переводчика. На современном этапе развития лингвистического знания о речевом воздействии актуальность исследования категории экспрессивности обусловлена её высокой значимостью, как в процессе организации письменного текста, так и в процессе построения устного речевого высказывания.

Целью данной работы является исследование категории экспрессивности, ее выражение в ораторских речах, также передача экспрессивности при переводе с английского на русский.

Экспрессивность (лат. expressio) - выразительность, сила проявления чувств и переживаний.

Экспрессивность в настоящее время является одной из наиболее активно исследуемых лингвистических категорий. Интерес к проблеме экспрессивности, возникший в последние десятилетия, объясняется вниманием к языковой личности, а точнее, к описанию языка как средства обнаружения и вместе с тем воздействия на языковую личность, ее поведение и внутреннюю духовную деятельность.

Облекая свою мысль в языковую форму, автор сообщения неизбежно выражает и свое отношение к предмету или ситуации. Очень часто такое отношение является субъективным. Поэтому экспрессия рассматривается как обнаружение индивидуальности говорящего, проявляющейся в чувствах, эмоциях и оценках субъекта. Эта авторская экспрессия находит свое выражение в речи, в том или ином отборе языковых средств и может оказывать определенное воздействие на адресата (слушателя или читателя). Экспрессивность, таким образом, выступает как феномен языковой личности.

Одни считают, что хотя категория экспрессивности частично и пересекается с такими лингвистическими явлениями как эмоциональность и оценка, данные понятия являются нетождественными в языке и речи. В ряде лингвистических работ должное разграничение не производится, в результате чего понятия эмоционального, оценочного и экспрессивного оказываются нерасчленёнными и используются синонимично. Эмоциональность имманентно сопутствует экспрессивности при её широком понимании.

Другие же говорят о том, что разграничение эмоциональной и экспрессивной окраски невозможно, и тогда речь идет об эмоционально-экспрессивной лексике (экспрессивно-оценочной лексике). Экспрессия слова нередко наслаивается на его эмоционально-оценочное значение, причем у одних слов преобладает экспрессия, у других - эмоциональность.

На эмоционально-экспрессивную окраску слова влияет его значение. Даже различные значения одного и того же слова могут заметно расходиться в стилистической окраске: в одном значении слово выступает как торжественное, высокое, в другом - как ироническое, насмешливое.

Наиболее полно категория экспрессивности реализуется в текстах публицистического стиля, в частности в публичных выступлениях, политических и ораторских речах. Сила эмоционального воздействия публичного слова оп ределяется не только объектом, о котором идет речь, и ситуа цией выступления, но и тем, кто и как говорит. Речь политика взывает к мнению масс. Все это реализуется в политическом дискурсе.

Политический дискурс по существу является выражением всего комплекса взаимоотношений между человеком и обществом, и, следовательно, это явление по сути своей функциональности направлено на формирование у реципиентов определенного мировосприятия или картины мира.

Политический дискурс направлен на внушение адресатам - гражданам - необходимости каких-то определенных шагов. Его целью является убеждение и побуждение к действию.

Как в свое время отмечал А.Шопенгауэр, искусство убеждения состоит в умелом использовании едва заметно соприкасающихся понятий человека. Именно благодаря этому и совершаются неожиданные переходы от одних убеждений к другим, иногда вопреки ожиданиям самого говорящего.

Принадлежность к определенной партии заставляет говорящего:

- с самого начала указать конкретный повод для выступления, мотив «я говорю не потому, что мне хочется поговорить, а потому, что так надо»;

- подчеркнуть «репрезентативность» своего выступления, указав, от лица какой партии, фракции или группировки высказывается данное мнение, - создается представление «нас много». Это необходимо потому, что коллективное действие более зрелищно, чем отдельное выступление, часто предусматриваются поддерживающие действия со стороны единомышленников;

- избегать проявления личностных мотивов и намерений. Этим подчеркивается социальная значимость и ответственность, социальная ангажированность выступления - мотив «я представляю интересы всего общества в целом» .

Следующие высказывания в политическом дискурсе позволяют дать явную или скрытую оценку каким-то либо событиям или явлениям:

- скрытые высказывания, подаваемые в виде вопросов;

- констатация и предписание действовать;

- трактовка и описание проблем, стоящих перед обществом;

- призыв способствовать тому или иному решению и предложение помощи и т.п.

Категория экспрессивности выражается на разных уровнях языка: лексическом, морфологическом и синтаксическом. Хотелось бы подробнее остановиться на последнем.

На уровне синтаксиса среди средств экспрессивно-воздействующего характера выделяются следующие:

- Антитеза, то есть резкое противопоставление понятий, мыслей, образов. По структуре антитеза может быть простой и сложной. В сложную антитезу вовлечено несколько антонимических пар или три и более противопоставленных понятий.

North and South, slave and free.

Юг и Север, свободные и рабы.

They write the checks and you get stuck with the bills, they get the access while you get to write a letter, they think they own this government, but weґre here today to take it back.

Они выписывают себе чеки, в то время как вы не можете оплатить счета, им открыт путь везде, в то время как вам необходимо сначала написать письмо/собрать документы, они считают это государство своим, но мы сегодня собрались здесь, чтобы вернуть его себе.

Этот пример был взят из предвыборной речи президента Барака Обамы. В данном случае прием антитезы позволяет ему не только противопоставить различные группы людей, но и подчеркнуть парадоксальность сложившейся ситуации.

Экспрессивность при переводе сохраняется, так как в русском варианте этого предложения антитеза также помогает подчеркнуть пропасть, возникшую между рабочим классом и чиновниками.

- Градация, то есть такое построение частей высказывания, при котором каждая последующая часть заключает в себе усиливающееся (или уменьшающееся) смысловое или эмоционально-экспрессивное значение.

I accepted the job, sight unseen, motivated then by a single, simple, powerful idea - that I might play a small part in building a better America.

Ничего не зная об этой работе, я согласился, вдохновленный единственной, простой и великой идеей - что я могу внести небольшой вклад в создание лучшего будущего для Америки.

В данном случае при переводе на русский степень экспрессивности повышается.

Нельзя дословно перевести «могущественная идея», так это идет в разрез с синтаксическими нормами русского языка. В цепочке «единственная, простая и великая идея» каждое последующее слово придает нарастающую эмоциональность, что повышает выразительность высказывания.

- Инверсия, то есть расположение членов предложения в особом порядке, нарушающем обычный (прямой) порядок слов. Инверсия, как и любое синтаксическое средство, служит для экспрессии и эмоциональности речи. Используя это синтаксическое средство выразительности, автор усиливает впечатление от текста, делая его более ярким, живым, требующим переживания.

Never had I seen such a vast crowd.

Никогда еще я не видел такой большой толпы.

В данном случае инверсию удалось сохранить, обстоятельство времени «никогда» стоит в начале предложения, что усиливает смысловую нагрузку.

Only then did I understand the problem.

Лишь тогда я осознал проблему.

В русском языке порядок слов более свободный, чем в английском. В английском языке существует следующий порядок слов в предложении:

Подлежащее + сказуемое + дополнение + обстоятельство.

В данном примере вспомогательный глагол предшествует подлежащему, поэтому в английском варианте больше экспрессии, нежели в русском.

The American people know what the right choice is. So do I.

Американцы знают, что значит правильный выбор. Я тоже это знаю.

При переводе инверсия не была сохранена, так как порядок слов, который был использован в английском, не соответствует нормам русского языка.

В этих примерах прием инверсии позволяет интонационно подчеркнуть определенные слова, что придает дополнительную эмоциональную окраску всему высказыванию.

- Параллелизм, то есть одинаковое синтаксическое построение соседних предложений или отрезков речи, включая такие разновидности параллелизма, как анафора, то есть повтор одних и тех же элементов в начале каждого параллельного ряда, и эпифора, то есть повтор последних элементов в конце каждого ряда. Именно повторы способны передать всю полемическую страстность, высокое аффективное состояние, эмфатическую приподнятость чувства.

In the face of war, you believe there can be peace. In the face of despair, you believe there can be hope. In the face of a politics thatґs shut you out, thatґs told you to settle, thatґs divided us for too long, you believe we can be one people, building that more perfect union.

Перед лицом войны вы верите в возможность мира. Перед лицом отчаяния вы верите, что есть надежда. Перед лицом политики, которая не дает вам слова, которая заставляет вас бездействовать, которая так долго разделяла нас, вы верите, что мы можем быть одним целым, построив сплоченный союз.

Здесь можно увидеть такую разновидность параллелизма, как анафора. В русском языке она также была передана, благодаря чему экспрессивность сохранилась.

Thatґs why we were able to reform a death penalty system. Thatґs why we were able to give health insurance to children in need. Thatґs why we made the tax system more fair and just for working families, and thatґs why we passed ethics reforms that the cynics said could never, ever be passed.

Вот почему мы смогли реформировать систему смертной казни. Вот почему мы смогли обеспечить страхование здоровья детей, которые живут в нужде. Именно поэтому мы сделали систему налогообложения для рабочих семей более удобной и справедливой, и поэтому мы провели этические реформы, которые, как говорили циники, никогда не смогут быть проведены.

Английский язык в отличие от русского допускает большое число повторов, поэтому при переводе не везде начало предложений можно передать одинаково, кое-где подбираются синонимичные конструкции.

- Обращение. Оно выражает призыв к адресату высказывания.

America, itґs time to start bringing our troops home!

Америка, настало время вернуть наши войска домой!

Называя адресата речи, оратор привлекает внимание, побуждает к восприятию своих слов, а также усиливает их выразительность. При переводе экспрессия была сохранена, так как в русском языке обращение выполняет те же функции.

- Риторический вопрос, то есть утверждение или отрицание чего-либо в форме вопроса, риторическое восклицание, риторическое обращение, а также вопросно-ответное изложение материала как имитация диалога.

How would we react if this was happening in Britain? How many of us would become deranged by grief and resolve to fight back, even against the other sideґs women and children?

А как бы мы реагировали, если бы подобное происходило в Великобритании? Сколькие из нас, обезумев от горя, решили бы сражаться, даже против женщин и детей врага?

На русский язык это предложение так же было передано в форме вопроса, благодаря чему экспрессивность сохранилась. Это делает высказывание более эмоционально окрашенным, более эмфатичным, и поэтому полнее раскрывает отношение говорящего к предмету.

- Экспрессивно-стилистические функции личных местоимений довольно разнообразны. Например, передача через « мы», «наш» единства говорящего с другими лицами.

All of us know what those challenges are today - a war with no end, a dependence on oil that threatens our future, schools where too many children arenґt learning, and families struggling paycheck to paycheck despite working as hard as they can. We know the challenges. Weґve heard them. Weґve talked about them for years.

Все мы знаем о сегодняшних проблемах: бесконечная война, угрожающая нашему будущему зависимость от нефти, школы, где многие не получают должные знания, и семьи, которые живут от зарплаты до зарплаты, несмотря на то, что работают, не жалея своих сил. Мы знаем о трудностях. Мы о них слышали. Мы годами обсуждали их.

Предложение было взято из публичного выступления Барака Обамы. Он взывает к народу, его постоянное «мы» подчеркивает, что он, Америка и его народ - единое целое.

- Многосоюзие - намеренное увеличение количества союзов в предложении.

Letґs make college more affordable, and letґs invest in scientific research, and letґs lay down broadband lines through the heart of inner cities and rural towns all across America.

Давайте сделаем обучение в университетах более доступным, давайте будем вкладывать деньги в научные исследования, давайте наладим связь между центром крупных американских городов и небольшими провинциальными городками.

Здесь повторяющийся союз and служит для логического и интонационного подчеркивания.

Однако в русском варианте такое предложение было бы слишком тяжеловесным/громоздким, поэтому при переводе мы не сохраняем этот союз, а наоборот передаем бессоюзием. В результате чего экспрессивность понижается.

Таким образом, была рассмотрена категория экспрессивности на примере политического дискурса. Основным результатом работы является исследование данной категории при переводе на русский. Было выявлено, что для большей эмоциональности речи, используются различные средства экспрессивности, однако стилистические преобладают.

Приведенные примеры показали, что иногда в процессе перевода степень экспрессивности понижается, однако по возможности ее нужно сохранять, ведь это немаловажно в сфере публичных выступлений. Иногда же она наоборот повышается, что обусловлено самими особенностями английского и русского языков.

Выбор грамматической формы, в частности выбор активной или пассивной формы глагола, номинализация (трансформация глагола в имя существительное) могут быть политически значимы. В книге Р.Фоулера (R.Fowler), Б.Ходжа (B.Hodge), Дж.Кресса (G.Kress), Т.Трю (T.Trew) “Язык и контроль”, вышедшей в Лондоне в 1979 г., обсуждаются заголовки статей различных газет по поводу одного и того же события - расстрела демонстрации чернокожего населения в тогдашней Южной Родезии. Множество заголовков может быть описано как синтаксические преобразования. Police shoot dead Africans: “Полиция расстреляла африканцев” (протипически полный вариант описания ситуации) - Africans shoot dead by the police “Африканцы расстреляны полицией” (преобразование активной формы глагола в пассивную выводит из центра внимания одного из участников ситуации - полицию, что в какой-то степени уменьшает ее ответственность за происшедшее) - Africans shoot dead “Африканцы застрелены насмерть” (опущение агенса - активного деятеля, ответственного за происшедшее) - Africans died “Погибли африканцы” (действие превращается в состояние; тем самым инициатор действия даже не подразумевается) - …deaths… “Смертельные случаи” (из заголовка исчезает не только инициатор действия, но и пострадавшая сторона) - Factionalism caused deaths “Фракционность ведет к жертвам” (введение псевдопричины) (Баранов 2001, 223). К синтаксическому уровню альтернативного представления действительности относится и возможность описания ситуации с помощью номинализации, т.е. преобразования глагола в имя существительное. Например: “Alistair Darling has given Ј20 billion tax away” - “Alistair Darling's Ј20 billion tax giveaway”. Номинализация позволяет управлять процессом понимания, поскольку говорящий имеет возможность легко выводить из обсуждения важных актантов ситуации - вплоть до полной элиминации участников. При этом номинализация оказывается достаточно гибким механизмом, чтобы оставить того участника, который необходим в данном речевом ходе.

Таким образом, синтаксические преобразования могут быть политически значимы, так как они не только оказывают неявное воздействие на восприятие причинных отношений получателем, но и приводят к переосмыслению ситуации в отношении того, кто является главным действующим лицом.

Выбор последовательности слов при перечислении также влияет на осмысление ситуации получателем информации. Изменив порядок следования характеристик, можно изменить производимое впечатление. Еще существеннее, быть может, то, что порядок при перечислении влияет на запоминание.

С помощью суперсегментных признаков (эмфаза, тон голоса и т.п.) отправитель указывает на то, что, по его мнению, является важным. Эмфаза указывает и определяет новую информацию.

Следовательно, осмысление и вербализация внешнего мира допускают альтернативное видение события/явления, и политики активно используют для этой цели различные языковые средства.

Словосложение

Словосложение как тип словообразования представляет собой слияние двух или более основ для образования нового слова. Для английских сложных слов наиболее частотными являются образования, состоящие из двух основ.

В последнее время в языке английских и особенно американских политиков появилось большое количество имен существительных, образованных по конверсии способом словосложения из сочетаний глагола и наречия:

spin-off дополнительный доход

stay-in пикетирование

ride-in протест против дискриминации в отношении проезда афро-американцев в автобусах

apply-in требование равных возможностей при найме на работу

recite-in конкурс декламаторов

lobby-in конференция по политическим вопросам.

take-over захват власти

push-over легкопреодолимое препятствие

lay-out человек, потерявший работу

build-up накопление военных сил

Это связано со стремлением к номинализации глаголов для придания им более абстрактного значения. Номинализация также позволяет управлять процессом понимания, так как дает говорящему возможность выводить из обсуждения некоторых участников действия, оставляя при этом тех, кто необходим в данном речевом ходе:

“Several states in Nigeria's Muslim-dominated north have taken steps towards implementing Sharia law - a spin-off from the greater political freedoms following Nigeria's return to democracy last year. “

“MDC Vice-President Thokhozani Khupe was quoted by AFP news agency as saying: "We have called for a mass stay-in until the results are released."

“But the prime minister stressed the build-up did not mean Nato was planning for a ground invasion.”

“Social change has blurred the old distinctions of lifestyle, housing and employment that also sustained political parties. Everywhere, there is the danger of take-over by well-organised minorities.”

Сложные слова часто используются для названий реалий, свойственных данной стране, и для их понимания необходимо знание экстралингвистических факторов, например

agroterrorism - агротерроризм

blowback - неблагоприятные результаты политических выступлений

transhumanism - трансгуманизм

fight-back - принятие контрмер (после действий администратора), отпор.

sit-down protest - сидячий протест

shut-down - закрытие, ликвидация (предприятия), например:

“...(The union) wasn't informed of the Chrysler shut-down until May 16, the day it was announced in the news media... ...300 demonstrators quickly won City council support against the shut downs.” [http://news.bbc.co.uk]

Подобные слова возникают в таких больших количествах и так часто, что многие из них еще не имеют установившегося правописания (слитного, раздельного или через дефис), например shutdown, shut-, -down, shut down.

Среди неологизмов политической лексики уместно отметить сложные слова, возникшие из синтаксических словосочетаний, например has-been, know-how. Первое из них возникло для обозначения политического деятеля, потерявшего свой вес в политике (a political has-been), а в настоящее время употребляется шире для обозначения вышедших из употребления товаров. Второе является очень емким по значению это и умение, и опыт, и практика, и знание и т. д.

В современных исследованиях метафоры важное место занимает изучение "блендинга", который понимается как своего рода "смешивание", "слияние" двух концептов, образующих метафору (Turner, Fauconnier, 1998).

Например: ObamaMania, Obamamentum, Obmanomics, O-phoria and Obamalot.

“The charismatic Illinois senator is drawing big crowds at campaign rallies in a phenomenon known as Obamamania.” [www.news.bbc.co.uk]

“Today, Obama's Jews are working tirelessly to see their candidate win the Presidency. For them, the radiant prospect of Obamalot is too tempting to resist.” [www.jpost.com]

Важно подчеркнуть творческий, а не механистический характер такого "смешивания". В применении к теории блендинга очень важна идея Е. С. Кубряковой о необходимости изучения законов композиционной семантики. «Смешивание, слияние концептов - это не суммативный процесс, а создание новой ментальной единицы, которая не равна сумме двух ее составляющих». (Кубрякова 2002, 186).

Аффиксация

Аффиксация это образование новых слов с помощью суффиксов и префиксов. Часто новое применение находится для аффиксов, которые в других стилях речи являются непродуктивными. Во многих случаях такие аффиксы развивают новые значения, ранее им несвойственные.

Например -ship. Этот англосаксонский суффикс в своё время употреблялся для образования отвлеченных имен существительных со значением состояния, положения, например friendship, leadership, lordship. Его давно уже считают непродуктивным, так как в течение многих столетий новые слова с ним не образовывались. В политической лексике суффикс -ship в сочетании с морфемой -man образует отвлеченные имена существительные со значением качества, признака

craftsmanship - искусство воздействия на массы

oneupmanship - стремление быть первым

showmanship - умение показать товар лицом, пустить пыль в глаза

statesmanship - мудрость государственного деятеля.

“According to the Times, they are involved in what it calls Obama "one-upmanship".”

“While they were sickened by the flamboyant showmanship of the previous prime minister, Binyamin Netanyahu, they found Mr Barak to be reclusive and uncommunicative.” [www.news.bbc.co.uk]

Среди широкоупотребительных суффиксов следует назвать и суффикс глагола -ise (-ize):

obamacize

anglisize

therapize or therapise

finalise

itemize

institutionalize

subsidize

“A revealing moment came early on, when she was asked to itemize her policy differences with Obama.”

“In the case of Mike Bloomberg, the best argument for a third term is that it gives him more time to complete long-term projects and institutionalizethe long-term approach he and his team brought to the city in PLANYC 2030.”

Образование новых слов при помощи префиксов и их частое использование также характерно для политического языка.

За последнее время появилось много слов с префиксом non- :

“Hillary Heads to Bronx for ^ Non-Presidential Non-Candidate Forum”.

“Fidler Says East River Bridge Tolls a 'Non-Starter,' But Oddo Says It Might Be Time”.

“Meet Lame Duck's Non-Lame $2 M. Dallas Mansion”.

“According to representatives of the Emergency Forum for Relief, comprising 16 local non-governmental organizations (NGOs), the tent will remain in place for as long as Israel's onslaught on Gaza continues.”[http://www.observer.com]

Конверсия

Конверсия это переход слова из одной части речи в другую, приводящий к образованию нового слова без изменения его начальной формы. Это еще один источник неологизмов в английском языке. Высокая частотность слов, образованных по конверсии, одна из отличительных черт публицистического стиля. Чаще всего это глаголы, образованные от существительных, и существительные, образованные от глаголов. Уместно отметить, что во вновь образованном слове нередко развиваются значения, лишь косвенно связанные со словом-основой.

Например, в паре «to hit - a hit» можно наблюдать интересное развитие значения в имени существительном. В результате целого ряда переносов и переосмыслений значения a hit стало означать успех или то, что имеет успех.

В паре «to cut - a cut» существительное приобрело значения сокращение, урезывание, отмена.

В газетной лексике, особенно в той ее части, которая относится к политическим событиям, часто встречаются частично субстантивированные слова это разновидность конверсии, при которой слово приобретает только некоторые признаки имени существительного, например артикль или форму множественного числа. Например:

the bereaved - понесшие утрату

the unemployed - безработные

the need - нуждающиеся

the coloured - цветное население

locals - местные профсоюзы и их представители.

Federales - федеральные представители

“Funded by government and private money, it offers the services of consultants like Leanne Sollis to help the long-term unemployed back into the Labour market.”

“Whites are preferred to coloured for reasons of intelligence and education." [http://news.bbc.co.uk]

Сокращение

Сокращение еще один тип словообразования, также являющийся источником неологизмов.

Следует заметить, что если сокращения получили широкое распространение в XX- XXI веках во всех европейских языках, то в английском языке они особенно многочисленны. Процессу сокращения слов и словосочетаний способствовали прежде всего внешние (социальные) факторы. Это в первую очередь научно-технический прогресс, резко увеличивший потребность в кратком наименовании организаций, объектов, материалов появление телеграфа, требовавшего экономии языковых средств развитие средств массовой информации, обеспечивших возможность запоминания аббревиатур широким кругом лиц. Постепенно такие слова закрепились в повседневном обиходе.

Часто встречаются сокращения, которых нет в словарях и справочниках, что является следствием появления новых понятий, возникающих в связи с быстротечностью политических событий, развитием науки и техники и т. д. Появляются новые политические партии, организации, даже страны и, к сожалению, новые виды и системы современного оружия. Их длинные названия становятся настолько общеизвестными, что допускают сокращение.

Аббревиатура, т. е. сокращение слов до одной буквы, большей частью произносится по буквам НО - Home Office. Некоторые аббревиатуры, в которых согласные чередуются с гласными и которые напоминают обычные слова, читаются по правилам чтения:

IED - Improvised Explosive Devices

NORAD - North American Air Defence Commanol

SIPP - self-invested personal pension

WHO - World Health Organization

Как правило, сокращения, давно вошедшие в употребление, не объясняются в тексте.

Заимствование из других языков

Третьим путем появления неологизмов является заимствование из другого языка. Такие слова за счет многократного повторения постепенно усваиваются языком. Их появление вызывается различными причинами.

Новой тенденцией является рост заимствований из африканских и азиатских языков.

...