Капитализм как заговор

Дело в том, что на месте разрушившегося и разрушенного в XIV - XV вв. феодализма в Западной Европе возник так называемый Старый Порядок (Ancien regime - словосочетание, запущенное в оборот во Франции в 1789 г., чтобы оттенить новизну революции и обличить в качестве негатива то, что ее вожди стремились уничтожить, и то, что на самом деле было намного гуманнее их режима), просуществовавший более двух веков. Это уже постфеодальный, но еще не капиталистический строй. По сути Старый Порядок - это антифеодальная машина, заинтересованная в мировой торговле, но вовсе не готовая допускать в первые ряды буржуазию. Короли в Старом Порядке превратились в монархов («монархическая революция» XVII в.), а феодалы - в аристократию, главным образом - придворную (этот процесс хорошо описан Норбертом Элиасом).

Жизнь старопорядковой аристократии была, конечно же, более комфортной, чем жизнь феодальной знати, однако их политико-экономическая «сделочная позиция» по отношению к крепчавшему государству, к монархии ухудшилась Le Roy Ladurie. L'etat royal de Lui XI a Henry IV (1460-1610). P.: Hachette, 1987. P. 94-95.. Кроме того, они утратили феодальную организацию и вынуждены были довольствоваться теми оргформами, которые предлагало/навязывало им государство. Поэтому еще до того как буржуазия начала активно использовать оставшиеся от прошлого структуры, этим озаботились экс-сеньоры - уже не феодалы, но еще не буржуазия, а землевладельцы и торговцы, связанные с мировым рынком, но еще не подчиненные капиталистическим укладом. Напомню: собственник, будь то крупный или мелкий, превращается в буржуа, а его собственность - в буржуазную только тогда, когда капиталистический уклад ставит под контроль совокупный процесс общественного производства в целом, т.е. становится способом производства. Пока этого не произошло, мы имеем дело с операторами рынка - национального, регионального, мирового, с «капиталистами против своей воли», но не с буржуазией. Африканский князек, регулярно поставляющий рабов на мировой рынок, функционально является капиталистом (как и директор в СССР времен перестройки, получивший в 1988 г. право выхода на мировой рынок), но ни в коем случае не буржуа.

К активному поиску постфеодальных форм, способных противостоять монархии (как конкретной, так и вообще), подталкивали ту же английскую аристократию и обстоятельства. В конце XVII в. в Англии произошла династическая революция, за ней последовала борьба Стюартов и Ганноверской династии, сыгравшая значительную роль в оживлении масонства и в последующем превращении КС в третьего - наряду с капиталом и государством - субъекта капсистемы, достроившего ее до целостности, а в XIX в. превратившего государство в функцию капитала на мировом уровне. Сам капитал при этом, однако, регулировался КС и в то же время подталкивал их развитие. Последние выполняли капиталистическую функцию и выступали в качестве балансира капсистемы, но вовсе не являлись стопроцентно капиталистическими или тем более буржуазными по происхождению.

Из сказанного выше ясно, что КС - латентно в XVII в. и открыто в XVIII в. - создавал некий субъект. Сам этот субъект, в свою очередь, отчасти был «собран», отчасти собрался сам в Англии, и активное время сборки, генезиса приходится на вторую половину XVI - первую половину XVII в. Как известно, генезис определяет функционирование любой сущности, будь то субъект или система (чаще речь должна идти о субъектосистемах и системосубъектах). Поэтому имеет смысл внимательнее взглянуть на эмбриональную фазу развития КС, поскольку субъект этот имеет к ним самое непосредственное отношение: и они, и капитализм - его детища. И это при том, что, как верно заметил Энгельс, те, кто создал капитализм, - это кто угодно, но только не буржуазно ограниченные люди.

Новоевропейский, а точнее новоанглийский субъект, историческая «сборка» которого началась в 1530-1540-е годы, сконструирован из нескольких элементов. Английская «семерка» факторов/элементов сборки XVI в. была представлена английской знатью; протестантизмом; капиталом - английским и еврейским; английскими пиратами; английскими спецслужбами; тайными обществами и венецианцами. Причем именно последние - количественно незначительный элемент - сыграли в исторической мутации решающую роль, а именно роль катализатора и закрепителя одновременно. Собственно, венецианцы и дали толчок процессу сборки - вопреки несходству с Англией и англичанами, а быть может, благодаря ему. «Венеция и Англия в XVI в., - писал Дж. Арриги, - были совершенно различными типами организации, которые развивались в совершенно различных направлениях, но иногда пересекались друг с другом при движении к своим собственным целям» Арриги Дж. Долгий двадцатый век. Деньги, власть и истоки нашего времени. М.: Территория будущего, 2006. С. 245.. И действительно, венецианско-английский синтез привел к фантастическому результату, изменившему ход развития Евразии и мира и протянувшемуся в будущее. Вплоть до того, что сторонники Ост-Индской Компании в британском парламенте в 1780-е годы называли себя «венецианской партией».

Весьма показательна популярность в среде британских верхов конца XVIII в. венецианского художника Антонио Каналетто (1697-1768). Его картины покупали герцог Ричмондский, эрл Карлайл и многие другие, а герцог Бедфорд вообще отвел под 24 (!) картины Каналетто целый зал. В чем причина такой популярности? Каналетто создал знаменитую серию видов Венеции, на которых город изображен не таким, каким он стал во второй половине XVIII в., а каким он был в XV-XVI вв. - успевающим, уверенным в себе, в обрамлении памятников. Каналетто застал многое из той эпохи. Для британских представителей верхушки такая Венеция была символом успеха: они считали, что именно внешняя торговля, как у венецианцев XV-XVI вв., у которых они приняли эстафету, - мотор власти и богатства, и именно поэтому упивались живописью венецианского мастера Colly L. Britons. Forging the nation, 1707-1837. New Haven and L.: Yale Univ. press, 1992. P. 62..

Полтора века спустя, в 1930 г. Ялмар Шахт, призывая европейских банкиров поддержать Гитлера, обосновывал это тем, что Гитлер, наконец, сломает национальные государства в Европе и банкиры получат «Венецию размером с Европу».

С Венецией XIII-XVII вв. отождествляли свою страну не только некоторые влиятельные британцы в конце XIX в., но и некоторые влиятельные американцы в конце XX в.: по их мнению, ситуация США в конце XX в. весьма напоминает положение Венеции в Европе и мире в XIII-XVII вв. За признанием сходства следует призыв следовать венецианским принципам и установкам. Можно смело сказать, что англосаксы - британцы в XVII-XIX вв. и американцы в XX в. - воплотили и развили венецианскую политико-экономическую традицию, разумеется, немало добавив к ней, но не изменив ее суть. Не случайно в современной мировой финансово-политической верхушке довольно много представителей и потомков венецианской знати, которые находятся в родстве с крупнейшими династическими, аристократическими и финансовыми семьями по обе стороны Атлантики.

Именно средневековая Венеция, насчитывавшая в XVI в. 200 тыс. населения, управляемого 40 семьями, а не античные Афины и Рим, во многих отношениях формировала современный Запад. О роли Венеции в истории Европы свидетельствует, помимо прочего, и ее генетическо-генеалогический вклад. Венецианская аристократия дала 17 папских семей, включая Борджа и Орсини; в родстве с ней находились/находятся: Медичи, Сфорца, Бурбоны Франции и Пармы, Савойский дом, баварские Виттельсбахи и еще шесть - семь герцогских и маркграфских домов; выходцами из Венеции являются еврейские семьи Морпурго (финансировали Наполеона), Варбургов (финансировали Наполеона и Гитлера), американских Кэботов (еврейская семья Каботи из Ломбардии, перебравшаяся в X в. в Венецию) и многие другие. По женской линии с венецианской аристократией связаны финансисты и промышленники неаристократического происхождения, например, владельцы «Фиата» Аньелли.

Венеция стала катализатором процесса формирования хищного исторического субъекта новоевропейского Запада, который оказался «чужим» по отношению не только к неевропейским цивилизациям, но и к самой европейской. Но особенно сильным было венецианское влияние на Англию. Как могло произойти, что Англия XVII в. вышла из «венецианской шинели», а точнее, из венецианского кошелька?

4. La Serenissima, или «Чужие» в Европе

Венеция «стартовала» как территория, подконтрольная Ромейской империи (Византией ее стали называть немецкие историки с середины XVI в., чтобы единственной Римской империей в истории осталась Священная Римская империя). Однако в IX в. после похода сына Карла Великого Пипина в Северную Италию (810 г.) и заключения договора с Ромейской империей Венеция постепенно освободилась от византийского сюзеренитета Lane F. Venice. A maritime republic. Baltimore and L.: The Johns Hopkins Univ. press, 1973. P. 5.. Венеция (или, как любовно и гордо называли этот город его жители, La Serenissima, Светлейшая) набрала историческую силу за счет разгрома бывшей метрополии. Венецианская верхушка сыграла большую роль в организации крестовых походов, по сути - международного разбоя, который они направляли вместе с бенедиктинцами и Ватиканом. Ну а организованный венецианцами (дожем был Энрико Дандоло) захват и разграбление Константинополя в 1204 г. во время Третьего крестового похода принес им 400 тыс. серебряных марок и немало других дивидендов, как материального, так и нематериального свойства (начиная от территории - три восьмых византийских владений - и ряда стратегических островов Средиземноморья, включая Крит и Кипр, и заканчивая фактом устранения геополитического соперника). Уже в первой трети XIII в. венецианцы, а также генуэзцы и ломбардцы опутали долговой сетью значительную часть Европы; в качестве политического союзника они использовали папу, поддерживая Рим в противостоянии императору Священной Римской империи. В значительной степени благодаря именно их позиции произошло падение Гогенштауфенов (1268 г.). Итальянские банки подбирали под себя Западную Европу, используя финансовые механизмы; в том же направлении работал орден тамплиеров.

В середине XIII в. венецианцы «запускают» золотой дукат, сохранявший хождение до 1840-х годов. Контролируя богатейшие серебряные шахты в Европе (германские земли, Венгрия, Словения, Балканы), венецианцы наладили обмен серебра на золото с Китаем и, как отмечает А. Дуглас, эта биметаллическая система, «помноженная» на «ось» Венеция - Китай, обеспечила венецианцам беспрецедентные возможности доить реальную («физическую») экономику Европы, которая, благодаря Венеции, время от времени испытывала «серебряный голод». То, как венецианцы наживались на Европе, видно из следующего: ежегодный рост европейской экономики в XIV в. составлял 3-4%, а ежегодная прибыль Венеции - 40% (4 млн дукатов).

В первой трети XIV в. европейские монархии нанесли ростовщикам мощный удар. Сначала Филипп Красивый разгромил орден тамплиеров во Франции. Часть тамплиеров бежала в Шотландию, часть - в Португалию (именно это стало основой будущих тесных исторических связей между Шотландией, а затем и Англией, и Португалией). Затем английский король Эдуард III отказался платить по долгам флорентийским банковским домам: в 1343 г. - Перуцци, а в 1345 г. - Барди, обанкротив их и ввергнув европейскую финансовую систему в состояние хаоса Gimpel J. The medieval machine. The industrial revolution of the Middle Ages. L.: Wildwood House, 1976. P. 102, 224-225.. В историческую память итальянцев крах банков Барди и Перуцци вошел как катастрофа, о которой помнили даже в XX в.: во время Второй мировой войны Муссолини (возможно, желая погрозить своим бывшим британским вербовщикам и кураторам) заявил, что после победы заставит британцев вернуть долг Эдуарда III с набежавшими за 600 лет процентами. Даже в середине XV в., т.е. по прошествии ста лет после падения Барди и Перуцци, Медичи, банкирам новой эпохи, не удалось достичь их уровня.

Генуя и Венеция тоже пострадали от финансового хаоса второй половины XIV - первой половины XV в., усугублявшегося эпидемией чумы, экономическим кризисом и социальными волнениями. Однако в XV в. ситуация начала меняться. Сначала уже к середине XV в. при доже Франческо Фоскари венецианцы захватили значительную часть Северной Италии, продвинувшись на terraferma до Бергамо, где лев Св. Марка столкнулся со змеем Милана. Эти новые владения, пишет Д. Абулафиа, сыграют свою роль в XVI - XVII вв., когда Венеция начнет разворачиваться на запад Abulafia D. The great sea. A human history of the Mediterranean. L.: Penguin, 2011. P. 413.. Как заметил Ф. Бродель, овладев в первой половине XV в. Падуей, Вероной, Брешией и Бергамо, Венеция выкроила себе миниимперию, которая прикрывала ее со стороны Италии, Braudel F. Civilization materielle, economic et capitalisme. XV-XVIIIe siecle. P.: Armand Colin, 1979. Vol. 3. Le temps du monde. P. 135. - это тоже был вклад в будущее. И все же главным источником поправления дел Венеции стал, как и в начале XIII в., Константинополь. Венецианцы, (а с ними генуэзцы) решили свои проблемы за счет Ромейской империи, где правила династия Палеологов (греческая ветвь итальянской семьи Витербо, имевшая тесные связи с Медичи). Как и в 1204 г., Венеция объединила усилия с Ватиканом (а также с Генуей); есть сведения, что они помогли Мехмеду II деньгами, а часть генуэзских наемников на службе Ромейской империи оказались предателями и открыли ворота города противнику.

Позиция венецианцев не должна удивлять, и дело не только в том, что финансово-политические выгоды перевешивали религиозные христианские чувства: «ценности становятся весьма эластичными, когда речь заходит о власти и прибыли», комментирует такие ситуации И. Валлерстайн. Дело еще и в другом. Как отмечает А. Чайткин, в раннее средневековье венецианская торгово-политическая элита в значительной степени формировалась из представителей купеческих династий Константинополя, выходцев из богатого района Фанар. «Фанариоты», в свою очередь, были в основном выходцами из Леванта, т.е. Восточного Средиземноморья. Для этого региона было характерно смешение различных этносов, культов и традиций, религиозных и магических верований, причем нередко магия оказывалась сильнее религии, наряжаясь в ее одежды, будь то христианство (гностики) или позднее ислам (псевдоислам течения «Донмё», из которого в конце XIX в. вышли лидеры младотурок).

Таким образом, в Венеции оказались представители родов, которые были псевдохристианами, придерживавшимся на самом деле либо традиций гностицизма, либо традиций древневосточных религиозных и магических культов - финикийских и особенно вавилонских. Показательно, что символ Венеции - крылатый лев, весьма распространенный на древнем Ближнем Востоке. Кстати, крылатый лев св. Марка, расположившийся на одной из колонн Пьяцетты, по-видимому, персидского происхождения (IV в. н.э.).

Таким образом, за формально христианским, католическим фасадом Венеции/ собора св. Марка пряталась иная традиция, скрытно противостоящая христианству или, как минимум, альтернативная ему. В связи с этим отношение Венеции к Ромейской империи, с одной стороны, и к католическому миру, Ватикану, с другой, определялось не только финансово-экономическими резонами, но и идейно-религиозными: и в этом плане, а не только в финансовом Венеция выступала по отношению к христианской Европе в качестве «чужого».

Казалось, перед Венецией открываются радужные перспективы, особенно после того, как турки не без помощи венецианцев и с помощью генуэзцев захватили Константинополь (1453 г.) и венецианцы в благодарность получили свои «бочку варенья и корзину печенья» - по сути Османы передали в их руки кураторство дипломатией и разведкой Османской империи. Однако ситуация начала работать против Венеции.

Во-первых, Османская империя была намного сильнее приходящей в упадок Ромейской, у нее были свои торговые интересы на Востоке и она объективно если не перекрывала, то затрудняла венецианцам торговлю с Востоком. Венеция исходно была восточно-ориентированным городом: в то время как все остальные города-коммуны Северной Италии смотрели либо на север, в сторону императора, либо на юг, в сторону папы, Венеция повернулась ко всему этому и даже к Италии спиной и смотрела на восток Norwich J.J. A History of Venice. N.Y.: Alfred Knopf, 1982. P. 182.. И вот эта ориентация ставилась под угрозу. Как заметил Р. Краули, Османы грозили разрушить брак Венеции с морем Crowley R. City of fortune. How Venice won and lost a naval empire. L.: Faber and Faber, 2011. P. 298. - Средиземным, разумеется.

Во-вторых, португальцы (Вашку да Гама) проложили новый путь в Азию - вокруг Африки, оставив венецианцев в «геоторговом офсайде». Посол Венеции в Каире сказал, что открытие пути на Восток вокруг Африки - это «causa de grande ruina del stato Veneto» («причина огромного ущерба государству Венеции») Findlay R., O'Rurke K. Power and plenty. Trade, war, and the world economy in the second millennium. Princeton and Oxford: Princeton Univ. press, 2007. P. 204..

В-третьих, в 1509 г. против венецианцев в Камбрейской лиге объединились почти все крупные европейские государства (кроме Англии), включая Священный престол, ив 1511 г. Венеция потерпела поражение. Полного стирания из Истории венецианской олигархии удалось избежать только путем подкупа папы Юлия II (первый римский первосвященник, труп которого забальзамировали).

Таким образом, в начале XVI в. Венеция оказалась в весьма трудном положении, и ее верхушка стремилась сделать все, чтобы больше не оказаться один на один со всей Европой. Для этого нужно было, во-первых, заручиться поддержкой какой-либо из европейских держав, плотно привязав ее в финансовом плане; во-вторых, сделать так, чтобы Европе было не до Венеции, т.е. разжечь в ней конфликт. Внешнеполитическая ставка была сделана на Габсбургов. Здесь венецианцы перехватили эстафету у генуэзцев. Последние, контролируя в финансовом плане Бургундию (XV в. в истории Франции именуется «бургундским» - по роли и значению этого герцогства) и франкоговорящие швейцарские кантоны, весьма поспособствовали брачному союзу бургундского дома и Габсбургов. Результат - контроль над Испанией, а следовательно и Португалией (недаром Дж. Арриги первый цикл накопления капитала назвал генуэзско-иберийским, подчеркивая его симбиотический характер). Теперь нужно было протолкнуть Габсбурга на трон Священной Римской империи, и венецианцы этим активно занялись.

Их серебро, пришедшее через немецких ростовщиков (с середины XVI в. шло активное освоение венецианцами юга Германии: в Нюрнберге и Аугсбурге возникли «венецианские кварталы» Braudel F. La Mediterranec et le monde mediterraneen a l'epoque de Philippe II. P.: Armand Colin, 1990. P. 256-257., в тесном контакте с венецианцами работали Фуггеры), помогло Карлу I Габсбургу стать императором Священной Римской империи Карлом V; у его конкурента французского короля Франциска I не хватило денег на подкуп выборщиков. Франциск I готов был заплатить курфюрстам-выборщикам 3 млн крон золотом. У внука Максимилиана I Карла I таких денег не было, и тогда за дело взялись венецианцы, призвав Фуггера, который обеспечил сумму большую, чем та, что располагал французский король. К 1515 г. скупка голосов достигла цели - Карл стал императором Норден А. Некоронованные властители. М.: Прогресс, 1978. С. 66-67.. Один нюанс: поддержка избрания Карла против Франциска не помешала венецианцам буквально через несколько лет профинансировать Франциска I в войне с Карлом V, которого, в свою очередь, финансировали генуэзцы Маккенни P. XVI век. Европа: экспансия и конфликт. М.: Росспэн, 2004. С. 317.. А вместе они делали одно общеитальянское дело, разжигая и поддерживая конфликт, суливший хороший гешефт и отвлекавший внимание от их городов. В 1523 г. Якоб Фуггер Богатый (1459-1525) писал Карлу V, что без его, Фуггера, помощи «его величество не получили бы римскую корону», но он, естественно, умолчал о том, что значительную часть суммы предоставили венецианцы - то была их политическая игра, направлявшая экономическую игру Фуггеров. Остается сказать лишь то, что результатом этой венецианской игры были итальянские войны между Испанией и Францией, продолжавшиеся всю первую половину XVI в.

В финансовом плане Испанию венецианцы и генуэзцы контролировали вместе; германские княжества были в основном зоной влияния венецианцев, а швейцарские кантоны - генуэзцев. Впрочем, постепенно венецианцы наращивали свое присутствие и там; финал этого процесса наступил через несколько столетий, в 1815 г. В том году венецианец по происхождению дипломат Российской империи граф Каподистриа разработал для Священного союза документ, которым де-факто создавалось государство Швейцария Douglas A. Italy's Black prince: Terror war against the nation-state // Executive intelligence review. 2005, Febr., 4. P. 69. - в значительной степени как дополнительная «камера хранения» богатств венецианских семей и «зона» страховых компаний. Показательно, что конкретным содержанием специальной декларации по Швейцарии занимался английский посланник Стратфорд Кеннинг, с результатами работы которого согласился Каподистриа Петров И. Очерки истории Швейцарии. Екатеринбург: Циркон, 2006. С. 313..

После наполеоновского удара венецианские капиталы нужно было перевести в более безопасное место, им и стала Швейцария. Здесь довольно быстро оформился финансовый и родственный союз венецианских и местных протестантских семей (напомню, что протестантизм - наиболее иудаизированная версия христианства, неплохо сочетающаяся с гностическим учением и т.п.). Вернемся, однако, в XVI в., в эпоху Итальянских войн.

Эти войны были не единственным европейским конфликтом, к которому в своих политических и финансовых интересах приложили руку венецианцы. Сразу же после поражения от Камбрейской лиги венецианцы, еще недавно подкупившие папу, начали спонсировать критиков и противников католической церкви Рима, обеспечивая финансовую поддержку Реформации. Ну а когда реформационный «процесс пошел» и набрал скорость, они решили «уравновесить» его и начали поддерживать Контрреформацию - финансировать ее, способствуя борьбе с Реформацией. В частности, именно Венеция активно работала на создание ордена иезуитов. Криптоиудея (по другой версии - представитель древней баскской фамилии) Игнатия Лойолу, основателя ордена иезуитов, рекомендовала для решения этой задачи одна из старейших и знатнейших венецианских семей - Контарини Chaitkin A. Treason in America. From Aaron Burr to Averell Harriman. Washington: Executive intelligence review, 1999. P. 148.. В результате - «два шара в лузу»: католики-контрреформаторы получили грозное оргоружие, само наличие которого углубляло и ужесточало религиозный конфликт в Европе, а семья Контарини и вместе с ней венецианская олигархия получали в свои руки разведку, если угодно, спецслужбу общеевропейского масштаба.

В середине XVI в. Итальянские войны закончились, и венецианцам понадобился новый конфликт. Именно они подстрекали Филиппа II (сын Карла V, сменивший его на престоле в Испании) начать «крестовый поход» против голландских протестантов, разворачивающих антииспанское движение. У этого движения несколько причин, причем обычно подчеркиваются испанский гнет и т.п. Но была и другая сторона медали. В 1557 г. Вальядолидским декретом Филипп II приостановил платежи и запретил вывоз золота из Испании, поскольку наживались на этом золоте кто угодно, включая голландских купцов, но только не испанцы. Фуггеров декрет подкосил раз и навсегда, Антверпен и антверпенская биржа получили удар, от которого не смогли оправиться (центр североевропейской торговли на короткий отрезок времени переместился в Гамбург, а затем вернулся в Голландию - в Амстердам, и оставался там почти сто лет). Итальянские, немецкие и английские банкиры покинули Антверпен, и это отсечение от испанского золота стало одним из факторов, подхлестнувших так называемую «нидерландскую революцию».

Подстрекали Филиппа II наказать голландцев не только венецианцы, к ним присоединились генуэзцы: если в XII-XV вв. Венеция и Генуя были непримиримыми противниками, то в новых условиях XVI в. при сохранении определенной конкуренции эти два города стали часто выступать в союзе. Генуэзцы, перехватив у Фуггеров финансирование Испании, давали Филиппу в долг под 70%. Филиппу было чем платить, испанские колонии Мексика и Перу с XVI до почти середины XIX в. обеспечивали миру 80% его серебра, именно миру и прежде всего генуэзцам и венецианцам, поскольку это серебро тут же уходило из Испании.

Для утилизации этого потока венецианцы в 1587 г. создали свой первый государственный банк - Banco di Piazza di Rialto (его вскоре поглотил Banco del Giro, но начало созданию госбанков в Европе было положено), а генуэзцы - Безансонские ярмарки в Пьяченце (Северная Италия), но за генуэзцами и флорентийцами стояли венецианцы.

«Биметаллические контакты» с Китаем, где в 1570-е годы был введен единый налог серебром, и финансовое ограбление Испании (в том числе с помощью бунта голландских провинций, который вульгарные марксисты окрестили «голландской буржуазной революцией») позволили венецианцам к 1600 г., когда их сундуки стали ломиться от денег, не только выплатить государственный долг, но и обеспечить наличие 12-14 млн дукатов в казне. Часть получаемых из Испании в качестве процентов средств венецианцы переправляли голландцам, финансируя их борьбу против испанцев, т.е. организуя войны, бунты - разжигая конфликт. Как цинично заметил в конце XVI в. венецианский посол в Испании, раньше нужен был всего лишь 1 млн дукатов, чтобы организовать войну в Европе, но теперь из-за инфляции это стоит дороже. В то же время некоторые голландцы, причем высокостатусные, преследуемые испанцами на родине, находили убежище в Венеции Пиренн А. Нидерландская революция. М.: Соцэкгиз, 1947. С. 265.. В условиях общеевропейского религиозно-политического конфликта, развитию которого венецианцы активно способствовали, они могли решать свои проблемы: пожар в Европе обеспечил им «breathing space» («пространство для вдоха») продолжительностью почти в столетие. И «пространство» это было нужно тем более, что согласия по вопросу, как и где решать эти проблемы, у венецианской верхушки не было. Более того, разногласия именно по этому вопросу привели в 1582 г. к серьезнейшему конфликту в венецианской верхушке.

В течение всего XVI в. шло перемещение торговых путей, возникла североатлантическая мир-экономика/мир-система с Западной Европой в качестве ядра. Во время замужества Марии Кровавой, английской королевы, законной дочери Генриха VIII, за испанским королем Филиппом II, сыном Карла V, казалось, что это единое ядро станет основой могучей испано-английской католической империи - супруги были католиками. Однако в 1558 г. Мария умирает от рака и королевой становится не вполне законная дочь Генриха VIII Елизавета, сплотившая вокруг себя протестантов, ярых врагов католицизма, папы и Испании. Ядро раскололось, и началась острая борьба между его частями за то, кто будет хозяином североатлантической мир-системы. Иными словами, центр европейской и мировой торговли начал развертываться в сторону Америки и океана, смещаясь на крайний запад Европы, далеко от традиционной венецианской зоны влияния, которая в новых условиях оказывалась периферийной. И хотя в конце XVI в. объем венецианской торговли вдвое превосходил объем английской и французской торговли вместе взятых (3 млн дукатов против 1,5 млн), главный экономический «навар» варился далеко от Средиземноморья. Да к тому же оно становилось все менее безопасным. В связи с этим уже в 1570-е годы в среде венецианской аристократии начались споры о будущем. В 1582 г. эти споры вылились, как заметил А. Дуглас, в самую острую схватку внутри венецианской аристократии, открывшую счет новому времени в истории Венеции. По ироническо-историческому совпадению именно в 1582 г. по указанию папы Григория XIII был введен новый календарь - григорианский. Разрабатывала его специальная комиссия, главную роль в которой играл Игнатий Данти (1536-1586) - известный математик и астроном из Болонского университета Селешников С.И. История календаря и хронологии. М.: Наука, 1970. С. 66., который наряду с Падуанским был интеллектуальной и идейной цитаделью венецианцев.

В среде венецианской аристократии столкнулись два подхода, два проекта, два «больших дизайна» будущего, за которыми стояли так называемые «старовенецианская» и «нововенецианская» «партии» Не путать со «старыми» (vecchi) и «молодыми» (giovanni) родами Венеции, «старые» - те, что получили дворянство до 1297 г., когда благодаря действиям дожа Пьетро Гардениго и его сторонников был «реформирован» Большой Совет (il Maggior Consiglio) и Венеция обрела завершенное аристократическо-олигархическое устройство. С 1297 г. по сути прекратилась запись в Золотую книгу новых представителей знати, которая таким образом разделилась на «старую» и «новую» (см.: Lane F. Venice... P. 182; Zorzi A. La repubblica del Leone. Storia di Venezia. Milano: Tascabili Bompiani, 2008. P. 144 и след.) («партии», естественно, не в современном смысле слова - отсюда кавычки, а группировки). Обе группировки исходили из того, что нужно смещать центр активности на запад и ставить под контроль тот или иной «центр силы» в Европе. При этом, однако, «старовенецианцы» считали необходимым упрочение и развитие контроля над Ватиканом и Испанией, а «младовенецианцы» считали это направление бесперспективным и выступали за установление контроля над удаленной от Испании и не только ведущей с ней борьбу, но и получившей от нее значительные экономические дивиденды Голландией. Последняя, помимо прочего, отчасти походила на Венецию своей «амфибиеподобностью». Верх взяли «младовенецианцы», и венецианский лев прыгнул, а точнее перелетел на своих вавилонских крыльях в Голландию. Следы «прыжка» сохранились на голландских картах конца XVI-XVII вв. - на них контуры Голландии стилизованы под очертания льва.

«Старовенецианцы» вынуждены были подчиниться, не прекратив, однако, свои активные контакты с папой и испанским престолом. Однако эти «игры престолов», а точнее, «игры с престолами» работали на общевенецианское дело, став элементом в политико-экономическом разделении труда: «яйца» не складывались в одну «корзину», а сами «корзины» можно было стравливать между собой.

В Голландии венецианцы развили бурную деятельность. Прежде всего они сделали все, чтобы привязать деловую активность голландцев к своим интересам.

Средством такой интерпретации стало создание в 1602 г. голландской Ост-Индской Компании. Однако еще раньше, в 1594-1597 гг., Голландская республика, опираясь на капиталы и связи бежавших с Иберийского полуострова евреев, перехватила контроль над распределениями «колониальных товаров» в Северной Европе; основой этого стал реэкспорт в Германию специй, доставлявшихся из Португалии Israel J.I. The Dutch republic. Its rise, greatness, and fall. 1477-1806. Oxford: Clarendon press, 1998. P. 319..

Вместе с голландскими (точнее, еврейскими Зомбарт В. Евреи и экономика // Зомбарт В. Собр. соч. СПб.: Владимир Даль, 2005. Т. II. С. 194.) купцами они открыли амстердамскую биржу, а в 1609 г. Амстердамский банк - Wisselbank, который контролировался 2 тыс. депозитариев и был главным в Европе до первых десятилетий XVIII в., т.е. до того времени, когда пик Голландии в мировой экономике остался на полстолетие в прошлом.

Венецианцы первыми признали Голландию в 1619 г., годом раньше в Европе началась война, которой суждено было стать первой общеевропейской и продлиться 30 лет (1618-1648 гг.). Эта война стала катастрофой для огромной части континентальной Европы, и хотя венецианцы, пусть косвенно, но вполне сознательно, приложили руку к ее «организации», война создала прямую и явную угрозу их новой зоне/среде обитания - Голландии. Геоисторически ушлым венецианцам стало ясно, что Голландия - угрожаемое, небезопасное и уязвимое место. «Подобно португальцам, - пишет Л.Дехийо, - голландцы были уязвимы, но по другим причинам. Земноводный ландшафт Голландии служил более эффективной защитой против нападения с континента, но в других отношениях Голландии приходилось действовать в неблагоприятных условиях» Дехийо Л. Хрупкий баланс. Четыре столетия борьбы за господство в Европе. М.: Товарищество научных изданий КМК, 2005. С. 88.. Не меньшее значение имело и то, что Голландия с конца XVI в. уже была в значительной степени занята еврейским капиталом - сюда по причинам местной веротерпимости и гешефтно-экономической выгоды бежали из Испании и Португалии евреи-марраны. Марраны - это иберийские евреи, формально, внешне принявшие христианство, но втайне, подпольно сохранившие свою веру - криптоиудеи, которых преследовали власти и инквизиция. «До середины XVII в., - пишет С.М. Дубнов, - еврейская колония в Голландии могла бы называться “Новой Испанией” или “Новой Португалией”, так как ее составляли почти исключительно марраны, уходившие из стран инквизиции. Тогда Голландия была сефардским центром. Только со второй половины XVII века усиливается иммиграция ашкеназов» Дубнов С.М. История евреев в Европе. Иерусалим: Гешарим, 5764; М.: Мосты Культуры, 2003. Т. 4. Новое время (XVII-XVIII века). Переходная эпоха до Французской революции 1789 г. С. 226. (из Восточной Европы).

Марраны сыграли огромную роль в голландском рывке начала XVII столетия, подготовительную работу для которого провели венецианцы и генуэзцы во второй половине XVI в. Несколько преувеличивая роль соплеменников и, по-видимому, ничего не зная о роли венецианцев, Г. Грец в целом верно констатирует: «Несомненно, что только марранские капиталы сделали возможным основание огромных заморских обществ и снаряжение торговых экспедиций (Maatschappy van derre), в которых приняли деятельное участие и португальские евреи» Грец Г. История евреев с древнейших времен до настоящего времени. М.: М-ОКО, 2002, т. 10. С.393..

Неудивительно, что значительная часть акционерного капитала голландской Ост-Индской Компании принадлежала евреям-марранам (именно на акциях этой компании в Амстердаме XVII в., а не в Генуе XIII в. стала впервые осуществляться биржевая спекуляция, считает В. Зомбарт); они присутствовали во всех колониальных структурах Голландии и играли определяющую роль в ведении плантационного хозяйства в Бразилии, причем даже после того, как португальцы перехватили эту колонию у голландцев Зомбарт В. Евреи и экономика... С. 147, 228.. «Еврейский капитал, - пишет Г. Грец, - играл большую роль на амстердамской бирже, имевшей тогда (в XVII в. - А.Ф.) мировое значение. Активные участники Ост-Индской и Вест-Индской компаний, еврейские капиталисты много содействовали эксплуатации богатств Нового Света и влияли на международный рынок. Владея большим количеством акций обеих компаний, они развили к концу XVII века сильную спекуляцию этими акциями на голландских биржах. Разбогатевшие таким способом финансисты часто приходили на помощь государственной казне; они стояли близко к штатгальтерам Голландской республики и оказывали ей важные услуги. Евреи неоднократно выказывали свою привязанность к штатгальтерам из Оранского дома, единственным в Европе правителям, не преследовавшим своих еврейских подданных» Г. Грец. Ук. соч. Т. 10. С. 227-228.. Неслучайно штатгальтер Вильгельм Оранский (1672-1702) особо покровительствовал евреям, поощряя их коммерческую деятельность.

У венецианцев не было противоречий ни с евреями вообще, ни с марранами. В самой Венеции уже в 1152 г. было еврейское поселение численностью в 1300 чел., в XVI в. еврейская община выросла до 6000 чел. Марраны бежали в Венецию и внесли большой вклад в интеллектуальную жизнь города, сформировав его определенные традиции Kindleberger. Ch.P. World economic primacy, 1500-1990. N.Y.; Oxford: Oxford Univ. press. 1996. P. 58.. Один из крупнейших банкирских домов Венеции - дом Липманов - был еврейским Зомбарт В. Евреи и экономика... С. 193., а среди венецианских знатных семей были еврейские. Зафиксированы случаи выступлений венецианцев в защиту марранов, не говоря уже об общем бизнесе, в частности, в Голландии. То есть острого противоречия между венецианским и еврейским капиталом не было. И тем не менее Голландия оказалась экономически уже в значительной степени занята; что дополнялось ее растущей в условиях кризиса XVII в. геополитической уязвимостью. Единственной альтернативой Голландии была Англия - мало того, что остров, отделенный от континента естественным «рвом» - проливом, но государство с очень сильной потенцией превращения в ядро североатлантической мир-экономики. К тому же в Англии (до середины XVII в.) не было конкурентного еврейского капитала (после изгнания евреев из страны) и, что не менее важно, Англия была уже подготовлена венецианцами в качестве запасной площадки - они работали над этим с конца 1520-х годов, т.е. в течение почти столетия. В Англии уже развивался процесс сборки нового социосистемного и геоисторического субъекта, имевшего «семь источников, семь составных частей». Одним из этих частей-источников, причем особым, катализирующим стали венецианцы. Так или иначе, новый субъект сложился бы и без них. Но без них, без их «вещества, энергии и информации» он едва ли стал бы таким, каким стал, да и процесс шел бы значительно медленнее.

5. Английская семерка, или Как осуществилась сборка североатлантического геоисторического субъекта Я благодарен Рейчел и Аллену Дуглас за то, что они обратили мое внимание на ряд работ (некоторые из них они мне прислали), без которых этот раздел был бы более бедным и скучным.

В XVI-XVII вв. в Англии возник новый геоисторический субъект - североатлантический. Будучи по форме и в значительной степени по содержанию английским, по своей ориентации и функции он был североатлантическим, наднациональным. По мере его развития наднациональная, мировая потенция и функция становились все более мощными, пока в XX в. этот субъект не стал и по содержанию практически полностью мировым. Голландцы, евреи, венецианцы, представлявшие корону/знать/капитал и выполнявшие функцию социального клея, цемента, - вот те этнические группы, сыгравшие свою роль в формировании североатлантического геоисторического субъекта на английской почве и с разрешения англичан. Семеркой факторов, сформировавших этого субъекта (генезис определяет функционирование системы) были: 1) специфика английской монархии и знати; 2) протестантизм, который великолепно лег как на английские средневековые традиции индивидуализма и прагматизма, столь ярко проявившиеся в номинализме Оккама, так и на иудаизм, активизировавший свое проникновение в Англию в XVII в.; 3) политическая и интеллектуальная традиция Венеции; 4) деятельность еврейского торгово-ростовщического капитала; 5) международно-криминальный аспект английского первоначального накопления; 6) роль тайной войны, а следовательно спецслужб, разведки и шпионажа в становлении и победах английской монархии во второй половине XVI в.; 7) латентная деятельность тайных обществ XVII в. Это и есть семерка - английская по форме и отчасти по содержанию и наднациональная североатлантическая по функции, с явной мировой, океанической направленностью.

В конце 1520-х годов английский король Генрих VIII тщетно добивался от папы разрешения на развод со своей женой, Екатериной Арагонской. Главный католик не желал этого развода, и Генрих оказался в тупике. И тут венецианцы при дворе английского короля дали ему совет: обратиться, во-первых, к другому иерарху - к настоятелю собора св. Марка в Венеции, который благодаря финансовой мощи Венеции относительно независим от папы; во-вторых, к иудеям, к раввинам, религия которых, как объяснили королю, древнее и в этом смысле авторитетнее христианства и которые благодаря более древней традиции обладают намного большим опытом в матримониальных делах, чем католическая церковь Isherwood С. Zorzi: Venetian sex-adviser to Henry VIII // The new citizen. 2011. Oct. / Nov. P. 12.. Вскоре уже два венецианца - Франческо Зорзи, прокуратор собора св. Марка, и раввин Марко Рафаэль (его прямой потомок - физик Нильс Бор) прибыли в Лондон «на помощь» Генриху.

Зорзи - интереснейший персонаж. Это представитель старого, знатного и богатого рода, давшего Венеции одного дожа, одного кардинала, 11 - в разное время - прокураторов собора св. Марка, крупных землевладельцев Далмации, Греции и Ионических островов. Сам Зорзи был прокуратором собора св. Марка, т.е. хранителем венецианских богатств, «складом» которых был собор св. Марка; прокураторов было 12 и именно из них выбирали дожа. Сам же собор был и святилищем и одновременно крупнейшим банком европейского масштаба. Эта традиция сочетания в христианском храме «монетаризма» и магии денег с идейно-религиозным контролем восходит к Вавилону и придает христианским (в данном случае - венецианско-католическим) священникам определенные черты и характеристики жречества, которое служит не столько Богу-отцу, Богу-сыну и Святому духу, сколько кому-то другому (уж не Мардуку ли - верховному божеству Вавилона и воплощению всех вавилонских божеств?). Зорзи был сторонником нумерологического мистицизма, а потому главным «идеологическим» врагом его и венецианской интеллектуальной традиции были рационалист Николай Кузанский с его «Concordantia catholica» и Данте с его «De Monarchia», где предлагалась идея национального государства, неприемлемая для венецианцев.

В 1533 г. Екатерину Арагонскую под «идейно-дипломатическим» руководством венецианских прокуратора собора св. Марка и раввина изгнали, и это привело к трем последствиям, которые оказались весьма выгодными не только для части английской знати, но и для венецианцев и самих по себе и в качестве нового сегмента, активно интегрировавшегося в английское общество Подр. см. Isherwood С. Ук. соч.. Во-первых, Генрих разорвал отношения с Римом (акт о супрематии 1534 г.) и начал у себя в стране протестантскую Реформацию; конфискованные земли активно скупались купцами, в том числе неанглийскими (генуэзцы - например, семья Паллавичини, венецианцы, евреи). Так начала формироваться современная британская олигархия. Во-вторых, венецианцы начали активно влиять на ситуацию в Англии, прежде всего в сферах знания, торговли, разведки. В-третьих, Англия и Испания стали смертельными врагами, войны между которыми длились в течение столетий. Значительную роль в развитии антииспанских настроений Генриха VIII сыграл Зорзи, который организовал разведку английского короля.

В 1546 г. под руководством венецианцев в Кембриджском университете был создан Тринити-колледж - самый крупный и богатый из 31 кембриджского колледжа. Сегодня колледж занимает четвертое или пятое место по земельным богатствам после королевской семьи, National Trust и англиканской церкви; его декан назначается короной. В колледже позднее училась практически вся британская элита - короли, члены королевской семьи, аристократы, члены семейства Ротшильдов и других финансовых олигархов. Фундамент всего этого заложили венецианцы, влиявшие, естественно, не только на Тринити-колледж, но и на Кембридж в целом.

Задачей Кембриджа всегда было готовить интеллектуальную элиту и определять интеллектуальную (идеологическую) повестку дня - это было так уже в XVI в. благодаря мощному интеллектуальному влиянию венецианцев и той поддержке, которую они получили от некоторых представителей английской знати, в частности от семьи Сесилов. П. Джонсон писал по этому поводу: «Большинство по-настоящему могущественных сил, как правило, ускользают от взглядов исследователей - именно потому, что им удается представить себя носителями национальных интересов или выразителями мнения большинства. Выдающимся случаем был “Кембриджский интерес” середины XVI в. - протестантский, но не кальвинистский; гуманистический, но вместе с тем епископальный и роялистский; в течение полустолетия им умно руководил Уильям Сесил, лорд Бергли» См.: Spectator, 2008. June, 28. - одна из центральных фигур английской разведки и контрразведки, затмевающая даже Уолсингема Подр. см. Alford S. Burghley: William Cecil and the court of Elisabeth 1. New Haven and L.: Yale Univ. press, 2008..

Венецианцы сыграли значительную, но не афишируемую роль в создании английской разведки и ее сети в Европе. Они поставили на службу новому «месту прописки» свою изощренную разведку с ее уникальным тысячелетним опытом, об опыте политических интриг и организации заговоров венецианской верхушки и говорить не стоит. «Ни одно европейское правительство не было вовлечено в мрачный мир интриг так глубоко, как правительство светлейшей республики. Каждое посольство и даже каждая иностранная семья были буквально нашпигованы венецианскими агентами, сообщавшими непосредственно страшному Совету десяти Учрежденный в 1310 г. Совет десяти мог приговорить к смерти, причем тайно, любого жителя Венеции. Приговор исполнялся тайным наемным убийцей - «браво». Ф. Купер написал об этом роман «Браво». во всех подробностях о приходах и уходах, о вскрытых письмах и подслушанных разговорах. Специальная слежка велась за наиболее известными куртизанками; некоторые из них состояли на жалованьи государства за то, что сообщали содержание разговоров в постели, могущих представлять интерес для шантажа и других целей» Норвич Дж. Средиземное море. История Средиземноморья. М.: ACT, 2010. С. 440.. На венецианцев работали, естественно, не только куртизанки, но представители различных слоев населения Европы - от аристократии до прислуги. Так, одна из служанок английской королевы Марии, дочери Еенриха VIII и жены Филиппа II Испанского, была осведомительницей посла Венеции в Лондоне Мишеля Эрикссон К. Мария Кровавая. М.: ACT, 2002. С. 556.. Полученная из разных стран информация стекалась в Венецию, в Совет десяти, который «предпочитал исполнять наиболее отвратительные свои обязанности тайно» Норвич Дж. Ук. соч. С. 440..

Без разведвклада венецианцев нелегко представить себе и многие успехи елизаветинского правления, и тот факт, что самой Елизавете удалось избежать столь многих покушений. Разумеется, и сами англичане не сплоховали, но надо помнить и об учителях. Кстати, учеником венецианцев был и знаменитый Джон Ди - астролог, математик и разведчик Елизаветы I, подписывавший свои донесения «007». Он же - автор доктрины «Зеленой империи» («Зеленой земли»), в состав которой под контролем Англии входили бы Северная Америка и Северная Евразия, т.е. Россия. Кстати, сын Джона Ди под фамилией Диев участвовал в событиях русской смуты начала XVII в. - подвизался в качестве лекаря - медика и фармаколога, готовил лекарства и яды (есть подозрение, что по заказу Дмитрия Шуйского и его жены, одной из дочерей Малюты Скуратова, изготовил яд для Михаила Скопина-Шуйского). Ну, а сам Ди «путешествовал» по Европе, жил в Праге, работал в знаменитой Пороховой башне.

В Кембридже в начале XIX в. возникло существующее до сих пор влиятельное общество «Апостолы» с интеллектуально-сатанистской ориентацией (гомосексуализм прилагается). Интеллектуальным пра-прадедушкой общества - через Локка и Ньютона - был Паоло Сарпи, человек, который, по мнению аналитиков, сыграл огромную и зловещую роль в интеллектуальной истории Англии и Европы и которого даже его последователи стараются лишний раз не упоминать. Показательно, что главная работа Сарпи «Размышления о религии» была опубликована сравнительно недавно Фондом Чини; Чини - министр в правительстве Муссолини, сторонник «глобофашизма», впрочем, посвященные в Италии и Англии (например, лорд Эктон) имели доступ к рукописям и записным книжкам Сарпи. На деньги Фонда Чини профессор В. Фраджезе опубликовал в 1994 г. первую биографию Сарпи - «Скептик Сарпи: Государство и церковь в Венеции, 1500-1600 гг.». Интересно, что генеральным секретарем Фонда Чини с 1988 по 2002 г. был прямой потомок Зорзи.

Гомосексуалист Сарпи (прозвище в определенных кругах - La Sposa, «Невеста») придерживался антихристианских взглядов, полагая христианство социально-подрывной силой и явно симпатизируя «Отцу лжи». Разумеется, он это не афишировал. Будучи врачом по профессии, Сарпи заложил основы статистико-математического метода эмпиризма и позитивизма, которые, как пишет К. Ишервуд, с энтузиазмом позаимствовали у него и активно развивали Ньютон, Кларк и Локк (этот метод они противопоставляли методу Лейбница) и которые органично вошли в идейный багаж англосаксов. Кроме того Сарпи разрабатывал различные геополитические планы. В частности, он говорил о желательности серьезного религиозного конфликта в Европе, которым впоследствии стала Тридцатилетняя война (1618-1648). Можно сказать, что английская интеллектуальная традиция - научная и философская - Англии второй половины XVII - начала XVIII в. в значительной степени вышла из сарпиевской «шинели» или какой-то другой его принадлежности, и неудивительно, что Локк, Ньютон и Кларк ненавидели Лейбница и боролись с его идеями, восходившими к Николаю Кузанскому; он был для них тем же, чем Кузанец - для Сарпи; в конце XIX - начале XXI вв. этот идейный расклад типологически повторяется. Впрочем, эмпиризм и примитивный позитивизм «Невесты», восходящий к Эпикуру и Сексту Эмпирику, лег на уже подготовленную почву - несмотря на Оксфорд и Кембридж, английская элита XVI-XVII вв. в массе своей не отличалась интеллектуальной утонченностью, демонстрируя практицизм.

В XVI в. эта черта усилилась в результате вливания в аристократию богатых крестьян. После того, как часть аристократов погибла в войнах Алой и Белой розы (в 1460-1470 гг. 70-80% аристократов были вовлечены в борьбу на той или иной стороне Устинов В.Г. Войны роз. Йорки против Ланкастеров. М.: Вече, 2012. С. 99.), богатым крестьянам было разрешено покупать титулы отчасти и для того, чтобы восстановить численность знати. В результате возник уникальный землевладельческий слой - джентри, открытая землевладельческая знать, тесно связанная с рынком. Этот слой характеризовался динамизмом, практицизмом (укорененность в опыте в самом приземленном смысле) а также... довольно низким уровнем культуры и довольно жестоким отношением к вчерашним социально близким.

Венецианцы в определенной степени переформатировали и отношение английских верхов к низам, оно стало еще более жестоким В Европе венецианцы имели репутацию не только коварного, но и жестокого психотипа. Один пример. После победы объединенных сил Европы над Османами в морском сражении при Лепанто (1571 г. - последняя масштабная битва гребных флотов) именно венецианцы предложили умертвить всех опытных турецких моряков, попавших в плен (Crowley R. Empires of the sea. The final battle for the Mediterranean, 1521-1580. L.: Faber and Faber, 2008. P. 290.).. Впрочем, и в этом плане венецианская «наука» легла на подготовленную почву. Английская знать XII-XV вв., сформированная норманнским завоеванием, традиционно крайне жестоко относилась к низам, к простонародью. Можно сказать, что венецианцы «интеллектуально» обосновали такое отношение, которое впоследствии проявится, например, в 70 тыс. казненных за бродяжничество при многоженце Генрихе VIII, да и дочурка Елизавета I не сильно отставала.