Капитализм как заговор

Нужно сказать, что своей профессиональной деятельностью Ротшильды обеспечивали различные режимы - в зависимости от финансовой и политической конъюнктуры. Так, в начале 1820-х годов в период политической реставрации они позволили Австрии, Пруссии и России выпускать облигации по такой ставке процента, по которой раньше выпускали только Великобритания и Голландия, что облегчило Меттерниху осуществление полицейских функций в Европе (восстановление Бурбонов в Испании и Неаполе). В это время Ротшильдов обвиняли в том, что они на стороне реакции против народа. Однако после революции 1830 г. Ротшильды почувствовали, что не стоит жестко привязываться к Священному союзу и предложили свои услуги либеральным и «революционным» режимам. Главное, к чему стремились Ротшильды в 1830-1840-е годы, - чтобы в Западной Европе в тот период не было войны; они могли повлиять на это очень просто, отказавшись предоставить тому или иному государству заем. В середине 1830-х годов один американец писал, что «Ротшильды правят христианским миром... Ни один кабинет министров не может двинуться без их совета... Барон Ротшильд держит в своих руках ключи от мира и войны». Это было преувеличение, комментирует Н. Фергюсон, но вовсе не фантазия Ferguson N. The House of Rothschild. L.: Penguin, 1999. Vol. 2. The World's Banker, 1849-1999. P. XXVII-XXVIII.. Яркое свидетельство тому отношения семьи с Ватиканом.

В 1832 г. еврея Карла Ротшильда в порядке исключения допустили к папе Римскому, а спустя 18 лет папа попросит у Карла кредит и тот поставит условие: евреи Рима получают право жить за пределами еврейского гетто, и условие будет принято. Семья набирала мощь во всей Европе, отражением этого стал тот факт, что европейские повара начали осваивать кошерную кухню. В 1853 г. лондонский Сити выдвинул Лайонела Ротшильда в депутаты. Его избрали, но палата лордов его не утвердила, поскольку Ротшильд желал произнести клятву только в соответствии с еврейской традицией. Десять раз Дизраэли вступал в конфликт со своей партией на стороне Лайонела, и на «одиннадцатый раз палата лордов отступила и утвердила билль об изменении текста клятвы. 26 июля 1858 г. Лайонел произнес клятву в соответствии с еврейской традицией, с покрытой головой и положив руку на Ветхий Завет. Затем он поставил свою подпись на списке депутатов и прошел на свое место в зале. Битва была выиграна» Мортон Ф. Ук. соч. С. 176.. Этим выигрышем Лайонел не только защитил Принцип - еврейский, но и открыл ворота во власть своим соплеменникам-единоверцам.

Ротшильды, в отличие от многих других богатых еврейских семей-финансистов, стремившихся ассимилироваться в европейском обществе, т.е. сделать то, к чему Маркс призывал евреев в работе «К еврейскому вопросу», никогда не стремились к ассимиляции. Напротив, они активно сопротивлялись ей, подчеркивая свои еврейские (этнос, или, как говорили в XIX в., «раса») и иудаистские (религия) корни. «Хотя степень индивидуальной религиозности варьировалась - Амшель очень строго подходил к этому вопросу, Джеймс значительно свободнее - братья были согласны в том, что их мировой успех тесно связан с их иудаизмом. Как выразился Джеймс, “религия - это “все”. Наша судьба и наше благословение зависят от нее”. Когда дочь Натана Ханна Майер в 1839 г. перешла в христианство, чтобы выйти замуж за Генри Фицроя, то все ее родственники, включая мать, подвергли ее остракизму» Ferguson N. Ук. соч. Vol. 2. P. XXV..

Таким образом, как признавали сами Ротшильды, и с ними нельзя не согласиться, источником их успеха был не только многонациональный характер их «корпорации», но и ее еврейско-иудаистское качество, еврейская сплоченность и установка на поддержку еврейства в Европе, тот факт, что они выступали в качестве коллективного социального индивида, квазиобщины, которой противостояли индивидуалы-европейцы. Отсюда, в частности, их поддержка Дизраэли. Дизраэли был тесно связан с семейством Ротшильдов. Еще в 1844 г. в романе «Конингсби» (первая часть трилогии, за которой последовали в 1845 г. «Сибил» и в 1847 г. «Танкред» Blake R. Disraeli. N.Y.: St. Martin's press, 1967. P. 190.) он вывел их в качестве еврейской семьи Сидониа, а главу семьи «срисовал» с Лайонела Ротшильда, о чем и написал своей сестре Саре в мае 1844 г Ireland G. Plutocrats. A Rothschild inheritance. L.: John Murray, 2007. P. 234.. Сидониа изображены исключительно достойной, умной, интеллигентной, выдающейся и щедрой семьей. По крайней мере к Дизраэли после выхода книги Ротшильды явно благоволили за его литературный панегирик (в XX в. по стопам Дизраэли пошел историк Найел Фергюсон, явно старавшийся написать комплиментарную биографию Ротшильдов, не лишенную, впрочем, интереса). Поддержка Ротшильдов в значительной степени помогла карьере Дизраэли (подозреваю, что и Н. Фергюсона тоже). Кстати, именно в его премьер-министерство Ротшильды за 4 млн фунтов купили (подарили) британской короне Суэцкий канал (1875 г.). Великобритания получила межокеанический канал стратегического и экономического значения длиной в 190 км Royer P. Gйopolitique des mйrs et des ocйans. Qui tient la mer tient le monde. P.: Presses universitaires de France, 2012. P. 147..

Британцы, а точнее английские Ротшильды, при помощи своих французских родственников увели Суэцкий канал из-под носа у французов. «Благодаря Ротшильдам - лондонскому и парижскому, - пишет А. Костон, - Сити осуществило отличную политическую сделку и одновременно провернуло первостепенную финансовую операцию. В другое время с виновником (т.е. парижским Ротшильдом. - А.Ф.) расправились бы быстро и сурово. Однако Третья республика под покровительством Макмагона уже находилась под влиянием того масонства, членами, а затем и защитниками которого были Ротшильды» Coston A. Ук. соч. P. 82.. Кроме канала было многое другое: финансирование государственных займов, строительство железных дорог, внедрение современной кредитно-дебетовой системы.

В своей деятельности Ротшильды активно использовали наработки прежних поколений еврейских банкиров - «средства, придуманные амстердамскими евреями, и путем создания определенного настроения оказывали искусственное воздействие на рынок, стремясь к новой цели: популяризации и размещению ценных бумаг» Зомбарт В. Евреи и экономика // Зомбарт В. Собр. соч. СПб.: Владимир Даль, 2005. Т. И. С. 245..

Нельзя сказать, что у Ротшильдов все было безоблачно и они не встречали сопротивления. Отнюдь нет. Чего стоит схватка Альфонса Ротшильда с банкиром Эмилем Перейром, владельцем банка «Креди Мобилье» - финансовой опоры Второй империи и его союзником министром финансов Ахиллом Фульдом, который когда-то снабжал будущего Наполеона III деньгами. В романе «Деньги» из цикла романов о Ругон-Макарах Э. Золя опишет эту историю, выведя Альфонса под именем Гундермана, а «Креди Мобилье» - под названием «Banque Universelle». В длившейся целое десятилетие борьбе Ротшильды благодаря тому, что они - сплоченная семья-спрут, в которой на место умерших встают их сыновья и которая играет на нескольких международных площадках, разорили Перейра. 17 февраля 1862 г. Наполеон III и Фульд вынуждены были нанести визит примирения Джеймсу Ротшильду и принять участие в охоте в замке Ферьер - их своеобразный «путь в Каноссу», а в 1867 г. «Креди Мобилье» перестал существовать, но то была уже другая эпоха - надвигалась война с Пруссией. Эту страну Ротшильды не любили, что сыграло свою роль в европейской политике последней трети XIX в.

Нелюбовь к Пруссии была связана с двумя конфликтными ситуациями, причем в обеих фигурировал Бисмарк. Берлин решил наградить Майера Карла Ротшильда, будущего главу франкфуртского дома Семейства, орденом Красного орла III степени. Орден имел форму креста, но прусское правительство считало невозможным надеть крест на грудь еврея, и специально для барона был изготовлен овальный орден. Ротшильд возмутился и не смягчился даже после награждения его орденом Красного орла II степени - он демонстративно перестал посещать приемы, куда по этикету должен был являться при ордене. Пруссия так и не пересмотрела свою позицию, и Бисмарк сыграл в этом не последнюю роль. Ротшильды никогда не забывали об оскорблении Мортон Ф. Ук. соч. С. 169-170..

Второй конфликт возник во время осады Парижа войсками Вильгельма I. В сентябре король, фон Мольтке и Бисмарк расположились со своими штаб-квартирами в Ферье, главном поместье Семьи. Вильгельм в разговорах ставил Ротшильдов на одну доску с королями, что весьма раздражало Бисмарка - как и приказ короля воздержаться от охоты в угодьях барона Альфонса Ротшильда. Более того, когда Бисмарк потребовал две бутылки вина из погребов Ферье, старший камердинер барона отказался прислуживать канцлеру; последний заставил продать ему (продать - не реквизировал, а купил, правда, с помощью принуждения) ящик вина, камердинер написал жалобу хозяину в Париж. Все это, а также то, что Бисмарк (немецкий варвар в глазах французов), несмотря на запрет, втихаря стрелял фазанов в ротшильдовских угодьях, стало известно. Бесило Бисмарка и то, что к Альфонсу Ротшильду пришлось обратиться при заключении мира, и то, что информационная служба Ротшильда (голубиная почта) постоянно опережала германскую (телеграф), и то, что Альфонс настоял на ведении переговоров на языке побежденных - на французском, но без Альфонса и его родственников ни Пруссия, ни Франция не могли обойтись: только Ротшильд мог обеспечить поставки продовольствия в Париж и выплату 5 млрд франков в качестве контрибуции. Дальнейшие события, когда германские тайные общества бросили вызов британским, а Второй рейх - Третьей Британской империи, еще более усилили неприязнь Ротшильдов к Германии и правящему в ней дому.

«Организация» выплаты долга Франции Германии стала неким «воспоминанием о будущем», о том, как в XX в. банкиры разных стран будут сговариваться друг с другом, чтобы хорошо «наварить» на отношениях их стран. Ф. Лор писал: «Я убежден, что операцией по выкачке золота из Франции (после франко-прусской войны. - А.Ф.) руководят вместе с Бляйхредером (немецкий банкир, тесно связанный с Бисмарком, которому нелюбовь к евреям не мешала иметь дела с этим банкиром. -А.Ф.) и главными немецкими банкирами все Ротшильды Германии, Англии и Франции, которые находятся во главе этого предприятия». Комментируя приведенную им цитату, А. Костон пишет, что нельзя игнорировать роль, сыгранную двумя этими хищниками, Бляйхредером и Ротшильдом, после прусской победы: «Именно от Бляйхредера пришла цифра в пять млрд, установленная в качестве военной контрибуции Бисмарком, и самые недоверчивые, знавшие, что два банкира-еврея - немецкий и французский - были друзьями, сильно подозревали второго в том, что он предложил эту цифру первому. Они не были одурачены комедией, которую разыграли Альфонс де Ротшильд и Бисмарк в присутствии других переговорщиков. Они сильно сомневались, что прибыль Ротшильда от последовавшего займа не была пропорциональна его важной роли. От крупной контрибуции - крупный заем, а от крупного займа - крупная прибыль. Однако кто среди парламентариев Третьей республики осмелился бы выступить против могущественного дома Ротшильда? На одного Лора в 1890 г. была сотня Рувье. Через некоторое время лоров не стало вовсе.

А когда во время заседания палаты депутатов один социалист из гордости или в виде бравады крикнет: “У республики есть король - Ротшильд”, не будет никого, кто бы возразил ему или возмутился бы» Coston А. Ук. соч. Р. 83-84..

Эпоха «первых» Ротшильдов (до 1870-х годов), совпавшая со вторым этапом развития КС, завершила тот процесс перестройки человеческого материала в Англии, который начали венецианцы; она стала последним мазком «кисти мастера», а точнее, мастеров - тех, что по камню. Показательно, что А.Е. Едрихин-Вандам называл англичан «Ротшильд-народом» Едрихин А.Е. Ук. соч. С. 140. - не в том смысле, что англичане превратились в евреев или возлюбили их. Речь о другом: англичане умело использовали свои капиталы для достижения экономических и политических целей, добившись экономическим путем того, чего Наполеон не смог добиться военным - установления контроля над континентальной Европой в ходе и сразу после наполеоновских войн. И огромную роль в этом сыграли Ротшильды, их богатство, их инновационный стиль ведения дел. Впрочем, в конечном счете Ротшильды стремились к тому, к чему стремятся все ростовщики независимо от национальности - «выкачать из населения последние деньги, где бы таковые ни находились. Они добиваются этого благодаря искусному использованию биржи в эмиссионных целях» Зомбарт В. Ук. соч. С. 244..

Завершая краткие заметки о Ротшильдах, отметим следующее. Во-первых, в их лице мы имеем дело с над/многонациональной финансовой системой, резко отличавшейся от всех существующих по масштабу и организации деятельности; я уже не говорю о том, что это была финансово-политическая система. Финансовые особенности организации дела Ротшильдов подталкивали их к активному участию в политической жизни, как на «сцене», так и в еще большей степени «за кулисами». Уже в 1830-1840-е годы семья Ротшильдов приобрела основные характеристики КС семейного (если угодно, в этом смысле - мафиозного) типа.

Во-вторых, эта наднациональная система в значительной степени контролировала многие европейские государства и их правительства. Уже после 1818г. Ротшильды оказались «на одной доске» с правительствами, в дальнейшем они лишь упрочивали свою «сделочную позицию», увеличивая богатство и укрепляя политические позиции. На момент смерти Натана Ротшильда в 1836 г. его личное состояние равнялось 62% национального дохода Великобритании Ferguson N. The ascent of money. A financial history of the world. L.: Penguin, 2009. P. 89.. С 1818 по 1852 г. общий капитал пяти ротшильдовских «домов» (Франкфурт, Лондон, Неаполь, Париж и Вена) вырос с 1,8 млн до 9,5 млн ф. ст. К 1899 г. их общий капитал составил 41 млн ф. ст. - столько же, сколько капитал пяти крупнейших акционерных банков Германии. Личный капитал королевы Виктории составлял на тот момент 5 млн ф. ст.

В-третьих, в отличие от многих еврейских финансовых семейств, стремившихся ассимилироваться, Ротшильды жестко и упорно держались за свое еврейство, за иудаизм, выступая не только как семейная структура, но как семейно-этнорелигиозная, позиционируя себя в качестве защитника прав и вождя евреев во всей Европе, да и за ее пределами, стоящего над правительствами и государствами. Символична фраза одного из Ротшильдов: «Я не король евреев, я еврей королей». В сухом остатке: в «лице» дома Ротшильдов мы имеем дело с семейно-этно-религиозной (иудаистской) наднациональной финансово-политической структурой, врагами которой с определенного момента стали Россия и Германия. Эти же государства были врагами Великобритании, масонерии и связанных с ними либеральных и революционных организаций Европы.

В-четвертых, в христианской Европе Ротшильды были носителями нехристианской религиозной, социокультурной традиции, имеющей неевропейские корни.

И, наконец, последнее по счету, но не значению: как в своих собственных интересах, так и в интересах Великобритании Ротшильды спонсировали революционное движение в Европе, т.е. были связаны с миром КС. И это естественно для «высоких финансов». В частности, они поддерживали, чаще опосредованно, противников России как в самой стране, так и за рубежом. Россия с 1820-х годов выдвинулась на роль противника № 1 как Великобритании, так и КС. Именно с этого времени начинается активная работа различных КС, как левых, так и правых, против России. Это неудивительно, поскольку подгоняет тех и других одна и та же злая воля.

16. Великобритания, конспироструктуры и Россия

В Россию масонство проникло при Петре I. В течение XVIII в. численность масонов и их организаций росла: к концу века число лож дошло до 100, в них состояло около 3 тыс. человек. В первой половине XIX в. через ложи прошло более 5 тыс. человек Цит. по: Сахаров Вс. Русское масонство в портретах. М.: АИФ принт, 2004. С. 8.. В середине XVIII в. центром масонства был Петербург, в конце XVIII в. «центром вольного каменщичества в России... была уже Москва» Брачев В. Масоны и власть в России. М.: Эксмо. Алгоритм, 2003. С. 143.; в XIX в. после смерти известных масонов Н.И. Новикова (1818 г.), И.А. Поздеева и И.В. Вебера (оба в 1820 г.) произошла консолидация московских и петербургских масонов-мистиков Брачев В. Масоны у власти. М.: Эксмо. Алгоритм, 2006. С. 279.. Заграничный поход русской армии 1813-1814 гг. стал стимулом роста масонских организаций. Их участники мечтали о переделке русской жизни на французский лад. Прежде всего речь шла об ограничении самодержавия или его уничтожении - вместе с императором и его семьей. Многие будущие декабристы были членами масонских лож. «Состав лож был разнообразен. В ложи входили аристократы, чиновники и военные, купцы и ремесленники. Было много иностранцев, французских эмигрантов, поселившихся в России, но в особенности петербургских немцев, чиновников, учителей, докторов, купцов и ремесленников. Было также много поляков.

Ложи отражали самые различные направления тогдашней русской общественной жизни. В числе масонов были темные мистики и суровые пиэтисты, как школа старых московских масонов и их учеников, и озлобленные обскуранты, образчиком которых может служить Голенищев-Кутузов, и люди молодого либерального поколения, склонные к филантропии, но не к пиэтизму, смеявшиеся над обскурантами и искавшие интереса политического» Иванов В.Ф. Русская интеллигенция и масонство. М.: Фонд ИВ, 2008. С. 258..

1 августа 1822 г. Александр I подписал указ о запрете в России всех масонских лож. К этому моменту в России было 1600 масонов, состоявших в 32 крупных масонских ложах (в мире примерно в это же время, в 1829 г., было 3315 лож, в которых состояло около 300 тыс. членов Селянинов А. Ук. соч. С. 67.). Но, как известно, запрет не остановил масонского движения - большинство декабристов были масонами, и с ними пришлось разбираться уже Николаю I, который в 1826 г. издал указ, подтверждающий запрет масонских лож, и русское масонство ушло в подполье. С этого момента Николай становится главным врагом европейского масонства и их «братьев» и просто сочувствующих в России Башлачев Б. История русского масонства. М.: Лепта-пресс. Атлас-пресс. 2004. С. 747.. Именно Николая I всегда поливала грязью российская либеральная и левая интеллигенция, не говорю уже о революционерах или сомнительного фрондера вроде Герцена, желавшего жить в «английской Одессе».

Верный принципам монархизма и легитимизма, Николай I поддерживал в Европе и даже в Османской империи монархов против антисистемных движений, а в 1849 г. послал армию спасать австрийского императора от венгерского восстания. Ясно, что для всех масонов и революционеров Европы Николай I и Россия не могли не быть врагом № 1, поскольку именно Россия стояла на пути революционных потрясений в Европе, столь выгодных финансовому капиталу и КС. «Уже давно в Европе существуют только две действительные силы: Революция и Россия, - писал Тютчев. - Эти две силы сегодня стоят друг против друга, а завтра, быть может, схватятся между собой. Между ними невозможны никакие соглашения и договоры. Жизнь одной из них означает смерть другой. От исхода борьбы между ними, величайшей борьбы, когда-либо виденной миром, зависит на века вся политическая и религиозная будущность человечества» Тютчев Ф.И. Россия и Революция // Тютчев Ф.И. Полное собрание сочинений и письма в 6 томах. М.: Классика, 2003. Т. 3. С. 144..

Единственное, что не уточнил поэт-дипломат, это то, какие силы скрываются за Революцией, манипулируют ею. А силы эти - триада, трехглавый Змей-Горыныч: Великобритания (классовый, геополитический и культурно-исторический интерес), финансовый капитал (классовый интерес), классическое и «дикое» масонство, т.е. КС. А на первый план вытолкнули революционеров, спрятав за ними корыстные финансовый, классовый и геополитический интересы.

Западноевропейским финансистам было за что не любить Николая I: царь предпринял ряд мер, направленных на ослабление финансовой зависимости от Запада, прежде всего от Ротшильдов; он перестал брать новые займы у европейских банкиров, и в первую половину его царствования (1826-1840 гг.) не было взято ни одного внешнего займа Колонтаев К. Россия и европейский финансовый капитал в контексте Крымской войны 1853-1856 гг. Севастополь: Сварог, 2009. С. 12.. Однако развитие промышленности и начало железнодорожного строительства заставило Николая 1с 1841 г. ежегодно прибегать к иностранным займам - в основном у «Братьев Бэринг» (Лондон), «Гопе и К°» (Амстердам), «Мендельсон и К°» (Берлин). Посредником выступал некто А. Штиглиц, представлявший в России не только указанные дома, но прежде всего Ротшильдов. Если Николай I (а в его лице государство российское) старался до поры не залезать в долг к Ротшильдам, то многие вельможи при посредстве Штиглица делали это охотно, что приводило к печальным последствиям: «Ротшильды, управляя капиталами российских вельмож, неизбежно в скором времени, начинали управлять ими самими» Там же. С. 22..

Частичное восстановление позиций финансового капитала Запада в России во второй половине правления Николая I не означало, однако, установления полного контроля со стороны этого капитала над Россией. Такой контроль можно было установить только в результате войны. Война, во-первых, должна была стать тяжелым финансовым бременем для России, побудив ее к займам и, таким образом, увеличить внешнюю задолженность; во-вторых, ослабив Россию, сделать ее более сговорчивой; в-третьих, расстроив в результате войны финансовую систему, вызвать потребность в новых займах, что еще более ослабляло государство и создавало порочный круг. Но, как известно, сами финансисты и банкиры войны не ведут, на деньги банкиров их ведут государства, располагающие армией и флотом. Таким государством, по крайней мере, что касается флота, была Великобритания. С 1820-х годов Великобритания рассматривала Россию как своего главного противника, стремясь к его всемерному ослаблению, подготавливая войну. Однако, не имея крупной армии и привыкнув воевать чужими руками, британцы должны были сколотить против России общезападную коалицию, спровоцировав на непосредственные действия Османскую империю, а в самой Османской империи найти «группы поддержки». У русских и французов такие группы были - соответственно православные и католики. Британцы в 1840 г. в лице премьер-министра Палмерстона сделали ставку на еврейские и армянские общины. Схема понравилась, и Альбион повторил ее в США. Правда, там не было армян, зато были евреи, переселявшиеся из Европы, прежде всего из Германии. При британском содействии в США был создан орден «Б'най Б'рит» (1843 г.) - до сих пор одна из крупнейших еврейских организаций США, исходно ориентировавшаяся на Великобританию.

Ослабление России как в Европе, так и в Азии соответствовало интересам Великобритании, вытекало из логики ее глобальной экспансии.

В качестве подготовки схватки с Россией британцы на рубеже 1820-1830-х годов запустили информационно-психологический (психоисторический) проект «русофобия». В нем страх перед Россией и русскими и вытекающая из него неприязнь, если не ненависть к ним, были связаны не с православием, не с самодержавием, а с враждой к России как воплощению определенного этно-исторического типа, духа. Британцы активно распространяли образ России как жандарма, обер-полицейского Европы, тогда как в реальности они сами после 1815 г. превратились в «мирового полисмена», главным оружием которого был флот Johnson Р. Ук. соч. Р. 286.. Проект этот оказался успешным. По крайней мере, когда наступил «день Д» и «час Ч», о необходимости похода на Россию и сокрушении «русских варваров» начали писать на Западе столь разные по идейным установкам люди как архиепископ Парижский и Карл Маркс. С политической точки зрения, однако, британцам важно было привлечь на свою сторону Австрию и Пруссию или хотя бы отколоть их от России.

...Еще вчера австрийцы и пруссаки были вместе с Россией в Священном союзе, а сегодня воротят нос. Прежде всего потому, что этот союз больше не нужен Великобритании, она больше не боится революции, напротив, революционные действия на континенте выгодны ей, особенно если они направлены против России. После подавления польского восстания 1830-1831 гг. в русофобском проекте начинают активно работать бежавшие на Запад поляки. Либералы и революционеры еще истошнее призывают к «крестовому походу» против России. Ну а Великобритания с опаской следит за русской активностью на Востоке - Ближнем и в Средней Азии. Начинают появляться книги, в которых Россию обвиняют в экспансионистских планах. Одной из первых публикаций такого рода была книга Дж. де Ласи Эванса «О замыслах России», в которой русским приписывалась ни много ни мало идея напасть на Индию.

Британские стенания 1820-1840-х годов по поводу экспансионистских планов России - это из серии «громче всех “лови вора” кричит сам вор». Дело в том, что к мировому господству стремилась именно Великобритания. В первые 50 лет XIX в., когда Россия всего лишь ненамного расширила свою территорию, британцы побили все рекорды, увеличив подконтрольную территорию почти на 50 тыс. кв. миль. В середине XIX в. 19 млн британцев господствовали над 196 млн жителей заморских территорий, нещадно эксплуатируя их, жестоко и кроваво подавляя любую попытку сопротивления и обретения свободы - при этом британские истеблишмент и пресса постоянно обвиняли Россию, например, «в притеснениях поляков», которые на самом деле никогда не испытывали такой эксплуатации и такого гнета, каким подвергались африканцы, индийцы или аборигены Австралии; русские никого не сажали на «опиумную иглу», как британцы китайцев.

Захватив огромную часть мира, британцы хотели еще и еще, не в силах остановиться в колониальном раже. И вот здесь-то они натолкнулись на Россию - единственную на тот момент державу, способную противостоять им. «На пути к... увеличению власти и влияния, - писал замечательный географ и эконом-статистик XIX в. И.В. Вернадский (отец великого геохимика В.И. Вернадского и дед крепкого историка Г.В. - «Джорджа» - Вернадского), - Англия до сих пор не встречала серьезного сопротивления: все государства западной Европы она довела своею политикой до такого состояния, в котором они не могут противодействовать ее планам к преобладанию. Только одна Россия может положить некоторые преграды ее стремлениям; одна Россия поэтому несколько страшна ей» Вернадский И.В. Политическое равновесие в Европе и Англия. СПб.: Славянская печатня, 1877. С. 11..

Страх перед континентальным гигантом Россией как препятствием на пути экспансии и мировой гегемонии - вот что заставило британцев начать информационно-психологическую (психоисторическую) войну против России в 1830-1840-е годы. Несправедливо? Конечно. Но британцы и не стремились к справедливости. В 1764 г. несправедливость как один из принципов внешней политики правящего класса страны открыто, не стыдясь, признал Уильям Питт-старший: «Что было бы с Англией, - сказал он, - если бы она всегда была справедлива в отношении Франции?». На место «Франции» в его фразе можно смело ставить: «Испании», «Германии», «России», далее - везде.

Трубя на весь мир о русском экспансионизме, британцы в первые две трети XIX в., как раз к окончанию Крымской войны, набросили на мир сеть, или, если угодно, обмотали его цепью своих опорных пунктов на морях. Эти пункты, контролирующие проливы, устья рек, острова в океане, были связаны между собой линиями, по которым курсировал британский военный и торговый флот. Гельголанд, Гибралтар, Мальта, Суэц, побережье Западной Африки, мыс Доброй Надежды, Аден, Маскат, Коромандельский и Малабарский берега, Цейлон, Сингапур, острова в Тихом океане - вот та сеть, которую британцы набросили на мир, или, опять же, иначе та «анаконда», которой они обвили мир по морю, поддерживая таким образом свое господство.

Британская «анаконда» эффективно сдавливала планету, включая Евразию/Россию до тех пор, пока в России в конце XIX в. не началось интенсивное строительство железных дорог, скорость перемещения товаров и людей по которым существенно превышала скорость перемещения по морю. Железные дороги - русский Транссиб Подробнее о Транссибе и его значении см.: Wolmar Chr. Blood, iron, and gold. How the railroads transformed the world. N.Y.: Public affairs, 2010. P. 159-171. и германская БББ (Берлин - Бизантиум - Багдад), особенно в случае их соединения, грозили разрушить господство Великобритании, поскольку железнодорожный транспорт быстрее водного. Не случайно X. Макиндер (1861-1947), теории которого выросли из осмысления русско-британской Большой Игры в Центральной Азии, был настолько встревожен железнодорожным строительством в Евразии, в Хартленде, что заговорил о нарушении равновесия между Хартлендом и Внутренним полумесяцем - Прибрежной зоной, контролируемой британцами. Ясно, однако, что это никакое не равновесие, а система британского контроля, которая оказалась под угрозой.

Под разговоры о «русском экспансионизме» британцы были активны не только «на дальних берегах», но и в зоне влияния России, в непосредственной близости от русских границ. В 1834 г. секретарь посольства Великобритании в Стамбуле разведчик Д. Уркварт побывал с тайной миссией у адыгов (черкесов), пообещав им оружие и боеприпасы. Позднее по адыгам работали британские разведчики Лонгворт и Белл, но с масштабом деятельности Уркварта, действительно выдающегося разведчика, им не сравниться. Он активно разжигал борьбу народов Северного Кавказа (прежде всего адыгов) против России. Он даже составил им декларацию независимости и придумал флаг, сыграв большую роль в создании антирусских настроений у многих представителей этого народа на целое столетие вперед и заложив прочный фундамент для действий британской разведки на Северном Кавказе и использования англосаксами выходцев из этого региона вплоть до наших дней. В частности, бежавшие от русских в Турцию и Иорданию представители родов адыгов и других народов Северного Кавказа становились «материалом» для создания разведсетей, работавших против России. Для представителей некоторых адыгских родов как в России, так и за ее пределами Уркварт до сих пор является весьма почитаемой фигурой. Как говорится, скажи мне, кто твой друг...

Показательно, что, с легкостью сдав в 1945 г. советскому союзнику фактически на смерть 27 тыс. казаков с семьями - русских людей, британцы не сделали того же с пятью тысячами служивших в вермахте северокавказских горцев. Этих мусульман, в отличие от православных христиан-казаков, они оставили про запас - для подрывной и разведывательной деятельности против СССР. Создание британцами агентуры глубокого залегания на Северном Кавказе и в Центральной Азии, когда речь идет о целых родах (кланах) в течение многих десятилетий, работающих на британцев против русских, уходит в глубокое прошлое, порой - во времена Большой Игры.

Ответом на происки британцев в Тегеране и на Кавказе стала миссия Яна Виткевича (адъютант военного губернатора Оренбурга В.А. Перовского) в Кабул 1837 г. Миссия завершилась удачно: Виткевич подписал договор с амиром Дост Мухаммадом, что вызвало истерику в Лондоне. Истерику и конкретные действия. «Коварный Альбион» - ситуационно диккенсовские Урия Хипп, Ловкий Плут, Феджин и Билл Сайкс в «одном флаконе» - не простил ни Виткевича, ни Дост Мухаммада Подробнее см.: Hopkirk P. The Great Game. On secret service in High Asia. L.: John Murrey, 1990/2006. P. 165-174..

Виткевич, вернувшийся в Петербург, внезапно умер накануне представления Николаю I и получения монаршей награды. Официальная версия - застрелился. Но почему исчез подписанный с амиром договор? Официальная версия - Виткевич сжег его в приступе помешательства перед смертью. Однако многие современники открыто указывали на ту державу, чьи альбионские «уши торчали» в данной ситуации; думаю, эти современники верно понимали ситуацию. Таким образом, в самом начале Большой Игры на русской стороне «образовалось» два трупа - Грибоедова (антирусское выступление в Тегеране организовала британская агентура) и Виткевича - the British Empire strikes back. Британцы хотели наказать и афганского эмира, да не все коту масленица: в Афганистане они попали как кур в ощип.

Все это не значит, что Россия была «белая и пушистая». Речь о другом: петербургская империя Николая I, а затем двух Александров и еще одного Николая не вынашивала планов мирового господства - в отличие от британцев. Не было у России и своих КС, т.е. структур Заговора. Экспансия России, как это ни парадоксально прозвучит, носила оборонительный характер: она отодвигала границы, т.е. снижала уязвимость - об этом прямо говорил не кто иной как известный британский историк и специалист в области разведки Арнольд Тойнби-младший. Не было у России и экспансионистского плана ни при Николае I, ни позже - потому что, к сожалению, вообще не было стратегического плана, Большой стратегии. Особенно это характерно для эпохи британско-русского соперничества: британцы судили по себе и полагали наличие у России некоего плана, большого и хитрого - и тем больше и хитрее, чем меньше он просматривался.

«Меня всегда поражало непонимание Европой, и особенно Англией, России, - писал Н.Е. Врангель, отец «черного барона». - Там верили в миф, были убеждены, что у русского правительства существует какая-то планомерная иностранная политика, что русский двор стремится сознательными шагами к точно намеченной цели. И, что еще более странно, вслед за Европой в эту легенду уверовало не только само русское общество, но и само беспочвенное русское правительство.

Быть может, когда-то планомерная политика у России и была - отрицать не стану. Я говорю не о далеком прошлом, а о времени, которое я сам пережил (т.е. вторая половина XIX - начало XX в. - А.Ф.), - и в это время, утверждаю, таковой не было.

Прежде всего о нашей планомерной, коварной, наступательной политике в Средней Азии, о которой полстолетия без умолку кричали англичане. Где же виден такой точно установленный план? Можно ли говорить о планомерном исполнении? Вся наша азиатская политика при вступлении Александра II на престол состояла в одном: охранять наши восточные границы от набегов и посягательств разбойничьих племен. Но полковник или генерал (точно не помню) Черняев пожелал или просто зарвался, пошел и занял Ташкент. Все помнят, как Государь и правительство этим самовольным движением были недовольны; какие против Черняева раздались громы. Он вскоре впал в немилость и был уволен от службы. А политика в Азии пошла по новому направлению, направлению не планомерно намеченному правительством, а случайно или сознательно взятому на то неуполномоченнным Черняевым.

А поход генерала Комарова на Кушку! Какой шум поднялся тогда в Англии по поводу «русской планомерной наступательной азиатской политики»! А в Петербурге о движении Комарова накануне еще правительство не знало и узнало, если не ошибаюсь, от английского посланника.

В русской политике последнего полстолетия ни плана, ни последовательности не было. Правительственной политики не существовало, а была лишь политика отдельных случайных людей. Как уже и во всем, не Царь или правительство направляли, а чаще их побочные силы и случайные люди. Вспомните обстоятельства, вызвавшие войну с Японией» Врангель Н.Е. Воспоминания: От крепостного права до большевиков. М.: Новое литературное обозрение, 2003. С. 283-284..

Этот отрывок со всей очевидностью демонстрирует две вещи: 1) оборонительный, симптомальный, по сути бесплановый характер политики России вообще и в Большой Игре в частности; 2) что еще хуже, по сути отсутствие у России в XIX - начале XX в. настоящего правящего слоя, реальной властной элиты стратегического назначения, эдакого субъекта стратегического действия - субъектосистемы или системосубъекта, как будет угодно. Ясно, что правящая верхушка второй половины XIX - начала XX в. удержать страну, империю, подтачиваемую внутренними противоречиями, которые искусно использовались, а с какого-то момента направлялись внешним противником, не могла, тем более, что противником этим были наднациональные КС, скрывавшиеся за ширмой «европейские государства». Неудивительно, что в конечном счете империя вместе с ее верхушкой была сломана комбинированным ударом внутренних и внешних сил.

17. Крымская война, или Финансисты и революционеры против России

Отсутствие стратегического плана сыграло с Россией злую шутку в период, предшествующий Крымской войне, и в самой войне. В 1848 г. в Европе началась революция, захватившая и следующий год. Эту «буржуазную» (в том смысле, что плоды ее присвоила буржуазия) революцию совершали, в смысле - умирали на баррикадах те, кто в реальности выступал против капитализма, против буржуазного прогресса - представители докапиталистического, доиндустриального мира, которых либеральная и «революционная» масонерия натравила на остатки Старого Порядка, хоть как-то защищавшего эти слои. Не случайно именно по поводу революции 1848 г. Маркс и Энгельс сказали, что теперь мы знаем, какую роль в революциях играет глупость и как подлецы умеют ее использовать. Революция 1848 г. - наглядное подтверждение тезиса Б. Мура о том, что революции рождаются не из победного крика восходящих классов, а из предсмертного рева тех классов, над которыми вот-вот сомкнутся волны прогресса Moore В. Social origins of dictatorship and democracy. Lord and peasant in the making of the modern world. L.: Penguin books, 1966. P. 505.. Эти волны буржуазомасонерия смогла направить против России, правда, не сразу, а через несколько лет после революции.

Характеризуя положение дел в 1848 г., Ф.И. Тютчев писал: «Февральское движение, по свойственной ему внутренней логике, должно бы привести к крестовому походу всего охваченного Революцией Запада против России... Но этого не произошло, что является доказательством отсутствия у Революции необходимой жизненной силы» Тютчев Ф.И. Россия и Запад // Полное собрание... Т. 3. С. 179.. Поэт оказался одновременно и прав, и не прав. Прав в том, что февральское движение, революция должны были привести к крестовому походу против России. Не прав в том, что в отсутствие революционного крестового похода посчитал, что опасность миновала. Крестовый поход состоялся, и подстегнула его революция, но сам поход был не революционным, а общезападным, классовым - капиталистическим и в этом смысле реакционным.

Крымская (она же Восточная - для объединенного Запада) война - странная, она с трудом поддается определению. С одной стороны, внешне это локальная война, главным театром которой стал Крым. С другой стороны, по сути - по составу участников (крупнейшие державы Европы) - это мировая война. Однако мировые войны характеризовались наличием двух противостоящих друг другу блоков. Крымская война с 1854 г. была противостоянием не блоков, а одной державы - России целому союзу, ядром которого были две наиболее развитые страны Запада - Великобритания и Франция и в который входили также Османская империя и Сардиния. На стороне союза были также враждебно-нейтральные по отношению к России Австрия, Пруссия и Швеция.

При этом действия именно Австрии и Пруссии - ультиматум императора Франца Иосифа в декабре 1855 г. (прямая угроза) и письмо короля Фридриха Вильгельма IV (скрытая угроза - «подарок» на новый, 1856, год), в котором тот писал, что его страна едва ли сможет сохранять нейтралитет по отношению к России, - стали двумя ударами в спину России, загнали Александра II в угол. Не самые сильные державы - Австрия и Пруссия - играли тем не менее важную роль в общеевропейском раскладе. В 1851 г. барон Штокмар, друг принца Альберта I (мужа королевы Виктории) заметил, что Россия представляет угрозу для «остальной» Европы, лишь имея союзников по флангам - этими союзниками могли быть только Австрия и Пруссия. Не случайно англичане приложили максимум усилий, чтобы настроить австрийцев и пруссаков против России, в чем и преуспели к концу 1855 г.

В марте 1836 г. лорд Палмерстон писал премьер-министру Великобритании виконту Мелбурну о том, что в результате Французской революции Европа разделилась по идеологическому принципу на два лагеря - западный (Великобритания и Франция) и восточный (Россия, Австрия и Пруссия). Он подчеркивал опасное единство восточного лагеря и считал необходимым привлечь на свою сторону Австрию и Пруссию, посулив им защиту от Франции Brown D. Palmerston. A biography. New Haven and L.: Yale Univ. press, 2010. P. 199-200.. К середине 1850-х годов дипломатические усилия британцев увенчались успехом, Россия оказалась лицом к лицу с объединенным Западом, и Александр II капитулировал. Правда, справедливости ради надо признать: не умри Николай I с его выдержкой и характером, Россия, скорее всего, не поддалась бы на австро-прусский шантаж и война могла бы закончиться вничью.

Австро-прусский «ход» тем более важен, что к весне 1855 г. военный пыл французов начал угасать, в Париже и Петербурге стали постепенно привыкать к вероятности ничейного исхода войны. На бульварах Парижа говорили, что Севастополь никогда не взять, и этих разговоров было столько, что властям для их пресечения пришлось прибегнуть к полицейским мерам. Англичанам пришлось активно поработать (и даже после взятия Севастополя), чтобы «убедить» Вену и Берлин.

Крымская война стоила России по разным оценкам от 300 до 500 тыс. жизней (Англии - 60 тыс., Франции - 100 тыс.), полмиллиона рублей и окончилась ее поражением. Более того, как заметил английский историк А.Дж.П. Тэйлор, эта война, подорвавшая не только реальную военную мощь России, но и посленаполеоновскую легенду о ней, была самым успешным военным вторжением Запада на русскую землю от Наполеона до Гитлера. После 1856 г. самодержавная Россия никогда больше не имела такого влияния в Европе, каким она пользовалась - по нарастающей - после 1721, 1763 и 1815 гг. В 1855 г. падением Севастополя кончилось почти сорокалетие страха Запада перед Россией, так же, как в 1989 г. окончилось такое же почти сорокалетие страха Запада перед СССР - sic transit gloria mundi. В XIX в. эта «глория» закончилась в Крымской войне, особенностью которой было то, что ее развязали в своих интересах государство Великобритания и международный интернационал финансистов.

Повторю: значение и роль Крымской войны в русской и европейской (мировой) истории недопонимается и недооценивается. Крымская война ни в коем случае не была локальной европейской войной, и главным в ней была вовсе не борьба России и Османской империи. То была первая общезападная война во главе с Великобританией против России. Разумеется, воюя с Наполеоном, Россия тоже воевала против Европы, но не против всей: у России были европейские союзники (Великобритания, Швеция), по сути это была борьба двух европейских коалиций, в составе одной из которых воевала Россия. Да и цели Наполеона в отношении России носили более ограниченный характер, чем те, что поставила объединенная британцами Европа.

Крымская война - иное. Союзников у России не было, в реальности она стала объектом крестового похода, цель которого была проста - загнать Россию в границы самого начала XVII в., выдавить из Центральной Европы и заставить ее забыть о Кавказе и Центральной Азии, подвергнуть полной ревизии результаты наполеоновских войн и одержать верх не только над Николаем I и Александром II, но также, фигурально выражаясь, над Александром I, Екатериной II и Петром I, во многом ликвидировав результаты их геополитических викторий. А организатором, вдохновителем и финансистом общезападной войны против России была Великобритания; ей активно помогали столь разные люди как Герцен, архиепископ Парижский, Маркс; естественно, не обошлось без финансов Ротшильдов - больших «друзей» России. Крымской войной британский правящий финансово-политический класс всерьез, «горячо» начал Большую Мировую Игру против континентального евразийского гиганта, который, как он считал, «жить мешает». Что важно, начало этой игры, ее идейная подготовка совпали с началом Большой Игры в Центральной Азии. Обе Игры будут неоднократно переплетаться и влиять друг на друга.

Несмотря на то, что Крымская война формально закончилась поражением России и Парижским миром, русские и британские власти не исключали военного столкновения между державами в Центральной Азии. Палмерстон стремился заблокировать возможное проникновение русских в Среднюю Азию, и в Петербурге опасались удара по двум направлениям - через Иран и через Афганистан. Александр II выразился по этому поводу недвусмысленно: «Нам нужно сериозно готовиться на борьбу с Англией в Азии». Одной из ответных - подчеркиваю: ответных - мер на действия британцев планировался поход в Индию, тем более что там бушевало сипайское восстание и индийские князья неоднократно обращались за помощью к царю. Поход в Индию не состоялся, как не состоялся он у Павла и не состоится у Ленина и Троцкого. Карты легли иначе.

В 1863 г. вспыхнуло польское восстание, значительную роль в разжигании которого сыграла британская и французская агентура. Русские войска подавили восстание, и тут же последовала бурная реакция Альбиона, полная угроз. Вот тогда-то в Петербурге и решили дать асимметричный ответ англосаксам вполне в духе англосаксонской «стратегии непрямых действий», как ее обозначил Дж. Лиддел-Гарт.

Асимметричные ответы британцам были даны сразу по двум направлениям - североамериканскому и среднеазиатскому.

В Крымской войне «триада» не достигла всех целей: да, Россию выбили из Центральной Европы и из Восточного Средиземноморья и заперли в Черном море; но Россию не удалось ни загнать в границы начала XVII в., ни поставить под полный контроль Запада и его капитала. В то же время, как и задумывалось, Россия оказалась в весьма затруднительном положении и вынуждена была прибегнуть к займам у европейских банкиров. (Кстати, именно для погашения займа Ротшильдам была продана Аляска.) С этого момента начинает осуществляться интеграция России в мировую капиталистическую систему в качестве зависимого элемента и поставщика сырья («модель Александра II»), которая привела страну к поражению в русско-японской войне, к странному союзу с традиционным не просто противником, а врагом - британцами с пристегнутыми к ним французами, а в конечном счете к крушению самодержавия и гибели династии Романовых. Но первый шаг был сделан мирным договором с Западом в Париже в 1856 г.

Крымская война была не единственной войной «длинных пятидесятых», которую развязали англо-французские агрессоры. Одновременно с войной против России они начали войну против Китая - Вторую «опиумную». Хроносовпадение двух войн не случайно.

Оформившись в XVI-XVII вв., североатлантическая мир-система была не единственной в мире. Кроме нее существовали русская (Россия была отдельной мир-системой), китайская, индоокеанская (аль-Хинд) и другие. В начале XIX в. в мире оставалось лишь три мир-системы: североатлантическая, русская и китайская; при этом даже в 1820-е годы ВВП Китая в два раза превышал таковой Западной Европы. Известный специалист по экономической истории А. Фейерверкер как-то заметил, что если бы история катастрофически прервалась в 1820 г., то через тысячелетия историки, изучающие прошлое, писали бы не о европейском экономическом чуде XVII-XVIII вв., а о китайском экономическом чуде этой эпохи. Однако в 1820-1840-е годы ситуация резко изменилась: британская индустриализация принесла свои плоды. Капитализм получил адекватную ему как способу производства производственную базу - индустриальную систему производительных сил, и это резко расширило возможности его экспансии. Североатлантическая мир-система стала превращаться в полноценную мировую систему капитализма с североатлантическим ядром. Это мир-систем может быть несколько. А мировая система должна быть одна. Поэтому по логике развития капитализма Россия и Китай должны были быть уничтожены как мир-системы и включены в мировую систему в качестве зависимых элементов. Отсюда совпадение по времени ударов по России и Китаю.

Разумеется, в каждом из этих случаев помимо общего замысла были дополнительные обстоятельства, причем очень важные. В случае с Россией это была геополитика; в китайском случае - интересы британской верхушки в получении сверхприбыли от торговли опиумом. Еще в 1787 г. казначей британского флота, а в будущем военный министр Г. Дандас разработал план распространения опиумного трафика на Китай. Став в 1793 г. председателем Совета по делам Индии (по сути контролером Ост-Индской Компании), он лично контролировал мировую торговлю опиумом, которую Ост-Индская Компания усилила после того, как от империи отложились североамериканские колонии. Торговля опиумом набирала обороты, финансировал ее Банк Бэрингов и он же получал дивиденды; в торговле прямо или косвенно участвовала британская верхушка и, как заметил А. Чайткин, богатство и респектабельность английских и американских (бостонская «знать» прежде всего) джентльменов прямо пропорциональны числу китайцев, умерших от опиума (а также убитых африканцев и умерших от голода индийцев, добавлю я).

Китайцы с их китаецентричным, «небополитическим» взглядом на мир довольно долго не воспринимали британскую угрозу. Показательно, что 14 сентября 1793 г. на праздновании 57-летия императора Цяньлуна представитель Великобритании в официальном списке приглашенных значился как посол «королевств западного океана, признающих сюзеренитет империи Цин»; сидел он рядом с послами Монголии и Бирмы Taylor P.J. The way the modern world works. World hegemony to world impasse. Chichester etc.: John Willey and sons, 1996. P. 13.. Но очень скоро все изменилось, и китайцы поняли, что имеют дело не только с «чужим», но и с «хищником». Если в середине XVIII в. в Китай ежегодно ввозилось 400 ящиков опиума, то к началу 1840-х годов - 40 тыс. ящиков и прибыль от торговли опиума превышала доходы от импорта чая и шелка История Китая. М.: МГУ, 1998. C. 301.. В 1835 г. доходы от опиума превысили в 10 раз годовую стоимость легального импорта англичан в Гуанчжоу, в 7 раз - годовую выручку от всего экспорта Китая, более чем в 2 раза - налоговые поступления в центральную казну в Пекине Непомнин O.E. История Китая. Эпоха Цин. М.: Восточная литература, 2005. С. 383.. Из Китая стремительно уходило серебро, что ослабляло центральную власть и становилось фактором дестабилизации общества.

Попытки китайцев поставить заслон на пути наркотрафика была пресечена британцами в ходе Первой «опиумной» войны, но этого показалось мало, и понадобилась Вторая «опиумная» война. Помимо прямого военного воздействия британцы активно занимались подрывной работой среди племен хакка (провинция Гуанси), ставших ударной силой восстания тайпинов, которое совпало по времени со Второй «опиумной» войной и ослабило Китай. Занимались этой работой пруссак на британской службе миссионер Карл Гуцлаф и его команда. Отвечал за эти акции сэр Джон Бауринг, президент Торговой секции Национальной ассоциации Великобритании, ранее - полномочный посол Великобритании в Китае, по сути - шеф региональной шпионской сети британцев в Китае Chaitkin А. Ук. соч. Р. 308-309..