9. Фоновым фактором общей нестабильности является характер социально-экономических и политических процессов во всех государствах региона, связанных с суверенизацией и поиском собственной идентичности. Негативный аспект этих процессов обусловлен отсутствием долгосрочных целей и жизненной идеологии собственного развития и, как следствие - сугубо тактическим характером внешней политики новых государств на постсоветском пространстве. Правящие элиты кавказских государств, республик Северного Кавказа и непризнанных республик Южного Кавказа все активнее эксплуатирует националистическую риторику и идеологию. В этом же ключе действуют антидемократические тенденции в принципах распределения власти всех уровней, тем самым элиминируются легальные способы выражения и отстаивания региональных, этнокультурных, конфессиональных и пр. интересов, что не может не вести к росту напряженности в многосоставных государствах и недоверия к центральной власти, тем или иным формам сепаратизма.

10. Региональная полития может быть определена как целостная совокупность субъектных и объектных субнациональных институтов, отношений, норм и политической культуры. Данная система обеспечивает реализацию властных отношений в повседневных политических практиках. Институциональная подсистема включает в себя не только органы государственной власти на уровне регионов, но и иные субъекты и акторы политики: народы, диаспоры, элиты, группы давления, общественные движения. Существенное влияние на процессы и формы самоопределения народов в региональных политических процессах на Северном Кавказе оказывают государственная национальная политика, исторический фактор, традиции, статус региона, развитость демократических институтов, политическая культура населения. В условиях кардинальных общественных трансформаций они являются катализаторами самоопределенческих процессов.

11. Установлено, что региональная политическая элита представляет собой социальную страту, которая достигла наивысшего политического статуса и оказывает определяющее воздействие на принятие стратегических политических решений в регионе. Она имеет наибольшее воздействие на типологию самоопределения народов в региональном политическом процессе. На Северном Кавказе сформировались элиты, своеобразные по ресурсам влияния, институциональному оформлению власти, политическим ориентациям, методам деятельности. В целом в регионе преобладает номенклатурный тип рекрутирования элит.

12. Современный федерализм призван обеспечивать демократическую саморегуляцию общества путём конституционно-закреплённого распределения публичной власти. Постсоветская модель федерализма имеет устойчивую специфику, вызванную сочетанием исторических и политических факторов. Формальные демократические и неформальные авторитарные институты интегрировались в достаточно прочную систему. Российский федерализм выражает следующие противоречия: между административными и этнонациональными принципами субъектного состава; между симметрией и асимметрией статусов субъектов федерации; между конституционным и договорным типом формирования государства; между предметами федерации и полномочиями уровней власти. Эти противоречия при слабости гражданского общества привели к закреплению региональных этнократических режимов на Северном Кавказе в рамках эволюции федерализма. Национально-государственное и национально-культурное самоопределение сообществ Северного Кавказа в рамках эволюции российского федерализма является состоявшейся и перспективной практикой не только согласования этнокультурных интересов граждан, но и выступает действенной практикой упрочения гражданской идентичности полиэтничного Северо-Кавказского региона.

13. Институциализация самоопределения народов в современном российском политическом процессе воплощалась как в рамках эволюции российского федерализма, так и в сецессионных формах. В рамках реализации его в конституционных формах можно говорить о национально-государственном самоопределении, связанным с формированием новых республик в рамках федерации (Республика Ингушетия), повышение статуса субъекта (Адыгея, Карачаево-Черкесская Республика, Республика Калмыкия), обретении суверенитета в рамках федерации (Кабардино-Балкарская Республика, Республика Северная Осетия, Дагестан), национально-культурном самоопределении, связанном с формированием института национально-культурной автономии, и сецессии (Чеченская Республика Ичкерия).

Теоретическая значимость диссертационного исследования определяется возможностью использования полученных теоретических и методологических положений, предложений для рационализации национальной политики в современных условиях. Сформулированные теоретико-методологические принципы равноправия и самоопределения народов способствуют более глубокому пониманию региональных политических процессов, формированию новых ориентиров в национальной политике Российской Федерации.

Предложенная концепция национальной политики и детерминированности политических трансформаций в многосоставном государстве национальными отношениями оптимизирует процесс анализа и создания прогнозного фона формирования и развертывания политических трендов современности, углублению знаний в области теории и практики управления этнополитическими и этносоциальными процессами на современном этапе развития политической реальности.

В работе применяется синтез современных гуманитарных теорий и междисциплинарных подходов к анализу политической реальности, к рассмотрению корреляции этнополитического процесса и политических трансформаций, что может быть использовано для уточнения понятийного аппарата политологии и других наук.

Практическая значимость диссертационного исследования определяется тем, что вводятся в научный оборот и политическую практику новые сведения о политической сущности и специфике современного регионального политического процесса. Полученные данные могут служить научной основой для подготовки законопроектов Российской Федерации и ее субъектов в области национальной политики, программ взаимодействия государственных органов с институтами гражданского общества в решении проблем обеспечения национальной компоненты устойчивого развития государства.

Материалы диссертации могут использоваться в качестве информационной базы для политических исследований, служить основой для региональных разделов учебных программ образовательных учреждений, программ спецкурсов и курсов по выбору, написанию учебников и учебных пособий.

Апробация диссертационного исследования.

По ходу исследования была осуществлена апробация его результатов на более чем 40 Международных и Всероссийских научных конгрессах и конференциях. Среди них: Кавказский регион: проблемы культурного развития и взаимодействия. Всероссийская научно - практическая конференция. (г. Ростов - на - Дону, 2000); IV, V, VI, VII, VIII Международные Конгрессы этнографов и антропологов России. (г. Нальчик, 2001; г. Омск, 2003; г. СПб, 2005; г. Саранск, 2007; г. Оренбург, 2009); Региональные элиты в процессе российской федерализации. Международная научная конференция. (г. Ростов-н /Д., 2001); Образование и развитие многонационального государства в России: сущность, формы и значение. Всероссийская научная конференция. (г. Элиста, 2002), Сохранение и развитие национально-культурных традиций. Межрегиональная научно-практическая конференция. (г. Назрань, 2003);; Федеративные отношения на Юге России: современное состояние и перспективы развития. Всероссийская научно-практическая конференция. (г. Ростов - на - Дону, 2003); Человек и этносы в трансформирующемся обществе: социальные девиации и пути их преодоления. Всероссийская научная конференция. (г. Ростов-на-Дону, 2004); Кавказ сквозь призму тысячелетий. Парадигмы культуры. Международная научно-практическая конференция. (г. Нальчик, 2004); Кавказский регион после холодной войны: пути стабилизации. Международная научная конференция. (г. Ростов-на-Дону, 2004); Процессы на Кавказе: вызовы и перспективы. Международная научно-практическая конференция. (г. Краснодар, 2004); Традиционное, переходное и современное в Российском обществе. Всероссийская научная конференция. (г. Пенза, 2004); Этнопсихологические и социокультурные процессы в современном обществе. II Международная научная конференция. (г. Балашов, 2005); Региональные конфликты в контексте глобализации и локальные факторы социальных конфликтов в посткоммунистических странах. Международный "круглый стол" экспертов. (г. Ставрополь, 2005); Кавказ в XXI веке: взгляд в будущее. Международная научная конференция (г. Тбилиси, 2005); Свобода совести, толерантность, права человека - основные ценности гражданского общества. VII Межрегиональный научно-практический семинар. (г. Сочи, 2005); Лавровские (Центральноазиатско-Кавказские чтения). (г. СПб, 2006); Системные исследования современного состояния и пути развития Юга России. Международная научная конференция (г. Азов, 2006); Гуманитарные проблемы миграции: социально-правовые аспекты адаптации соотечественников в Тюменской области. II Международная научно-практическая конференция. (г. Тюмень, 2006); Восстановление национальной государственности репрессированных народов России и перспективы их развития на современном этапе. Всероссийская научно-практическая конференция. (г. Элиста, 2007); Национальная политика в Российской Федерации. Реалии. Проблемы. Прогноз. Вторая Всероссийская научно-практическая конференция. (г. Домбай, 2007); Практическая этнопсихология: актуальные проблемы и перспективы развития. Всероссийская научно-практическая конференция (г. Москва, 2007); Этнокультурные и этнополитические процессы в XXI веке. Всероссийская научно-практическая конференция. (Уфа, 2007); Этнополитическая безопасность Юга России в условиях глобализации. Всероссийская научная конференция. (г. Махачкала, 2007); Ксенофобия и другие формы нетерпимости: природа, причины и пути устранения. Международная научная конференция. (г. СПб, 2007); Международный конгресс по изучению Азии и Северной Африки "ISANAS-38". (г. Анкара, 2007); Национализм и национально-государственное устройство России: история и современная практика. Всероссийская научно-практическая конференция. (г. Уфа, 2008); Этнонациональные ценности в условиях глобализации. Всероссийская научно-теоретическая конференция. (г. Махачкала, 2008); Федерализм как ресурс развития российской государственности XXI века. Всероссийская научно-практическая конференция (г. Уфа, 2008); Актуальные проблемы противодействия национальному и политическому экстремизму. Всероссийская научно-практическая конференция (г. Махачкала, 2008); Ассамблея народа Казахстана как институт консолидации гражданского общества. Международная научно-практическая конференция. (г. Астана, 2009) и др.

Результаты диссертационного исследования отражены в 88 научных публикациях, в т. ч. в 8 научных статьях в ведущих рецензируемых журналах, рекомендованных ВАК Минобразования РФ для публикации результатов докторских диссертаций, а также 4 монографиях автора общим объемом более 90 п. л. Материалы исследования использованы при чтении лекций по политологии, социологии и политической регионалистике, при разработке рабочих программ курсов "Этнополитика" и "Этнос и государство".

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на расширенном заседании кафедры социологии и политологии ФГОУ ВПО "Ингушский государственный университет".

Структура исследования определяется поставленными исследовательскими задачами. Диссертация состоит из введения, четырех глав по три параграфа соответственно, введения, заключения, библиографического списка.

II. Основное содержание работы

Во введении обоснована актуальность темы, определена степень научной разработанности проблемы, обоснованы объект и предмет работы, сформулированы цель и задачи исследования, его новизна, обозначены теоретико-методологические основы диссертации, сформулированы положения, выносимые на защиту, выявлена теоретическая и практическая значимость работы, представлена ее апробация, кратко характеризуется структура исследования.

В первой главе "Формы политической институционализации самоопределения народов", содержащей три параграфа, рассматриваются основные формы политической институционализации принципа равноправия и самоопределения народов, анализируется их влияние на основные тренды регионального политического процесса.

В первом параграфе первой главы "Динамическая модель политической институционализации национально-государственного самоопределения" предлагается модель политической институционализации национально-государственного самоопределения народов.

Субъект самоопределения имеет двойственную природу: как политический субъект и как агент специфической культуры. Этим обстоятельством объясняется то положение, что в полном объеме самоопределение народов есть национально-государственное самоопределение. Предпринято описание динамики самоопределенческого процесса при помощи экспликации общетеоретических концепций политического процесса, политических изменений и политической деятельности к специфическому субъекту национально-государственного самоопределения.

Изменения в статусе субъекта самоопределения могут быть оценены как по качественным, так и количественным показателям; динамика самоопределения в части межсистемных изменений проявляется в изменениях интегрального (социального, политического, экономического, культурного) статуса и изменениях его социальной структуры. Изменения внутрисистемные не могут быть оценены количественно. Такой показатель внутрисистемных изменений, как национальное самосознание есть динамическое явление, но движение его особого рода. В целом это движение может быть трех видов: развитие, применение и деструкция. В литературе эти процессы объединяются в две группы - этноэволюционные и этнотрансформационные.

Определяются те уровни социокультурного поля (природно-экологический, ценностно-нормативный уровень, уровень взаимодействий и организационных связей, уровень статусов и интересов, уровень идей и др.), где возможны изменения, а также те основные их элементов, которые имеют влияние на динамику самоопределения на базе "морфогенетического подхода", предложенного П. Штомпкой.

Анализ фазовых проявлений самоопределения народов на базе идеальной модели цикла общественно-политического движения германского социолога О. Рамштадта выявил следующие фазы: 1 фаза - самоидентификации субъекта национально-государственного самоопределения; 2 фаза - рост самосознания; 3 фаза - становление идеологии самоопределения; 4 фаза - мобилизации; 5 фаза - становление национальных движений; 6 фаза - политической институциализации; 7 фаза - фиксация нового статуса. На этой стадии частично или полностью достигаются цели самоопределения, либо происходит заход на новый цикл самоопределенческого процесса.

Некоторые актуальные фазы самоопределения народов могут выступать при определенных условиях в форме этнополитического конфликта, в связи с чем применяются динамические модели этнополитического конфликта В.А. Авксентьева и Д.П. Зеркина, анализируются латентные и открытые фазы конфликтов.

Гражданское общество и демократия в многосоставных государствах становятся необходимыми условиями их стабильности и легитимности и могут успешно функционировать при необходимо - достаточном условии формирования общей политической культуры. Попытки же игнорировать самоопределение народов являются весьма конфликтогенными и порождают обращение к надэтническим (религиозным, цивилизационным) идентичностям, создают условия и основу для религиозно-политического экстремизма. Высказанное положение тем более актуально, что в последнее время участились попытки провозгласить Российскую Федерацию государством единой нации - россиян (по аналогии с "советским народом").

Идея демократической федеративной государственности может стать интегрирующей идеей многонациональной страны, на базе равноправия и свободного развития всех народов России. Задача сводится к сочетанию индивидуалистически - инструментального понимания роли гражданина с коммунитаристски - этическим его пониманием (гражданство как принадлежность к самоопределяющемуся этически - культурному сообществу). Федеральному уровню, по нашей схеме, соответствует народ, понятый как многонациональное и поликонфессиональное гражданское сообщество, главным основанием которого являются политические ценности и нормы современной демократии и гуманизма. Именно это сообщество следовало бы обозначить термином "россияне", избавив его от национальной или конфессиональной коннотации.

Таким образом, национально-государственное самоопределение представляет собой динамический нелинейный процесс, заключающийся в изменениях социального, экономического, культурного и политического статуса субъекта самоопределения. Основными детерминантами самоопределенческого процесса можно считать объективные и субъективные потребности и интересы субъектов самоопределения. Самоопределение народов нами рассматривается, как потенциальная возможность, а не как конечное достижение; как динамически изменяющийся в ходе своей эволюции по направленности и интенсивности процесс, носящий альтернативный характер.

Во втором параграфе первой главы "Национальная автономия как политический институт: теоретический аспект" доказывается, что эффективное разрешение проблем и преодоление противоречий межэтнического взаимодействия в государственном строительстве, задачи сохранения и развития этнических групп, при сохранении и укреплении территориальной целостности и гражданского мира, требуют в современных условиях многообразия и гибкости в деле национальной политики.

Рассматривается решение проблемы сохранения культурной самобытности и развития этнических групп через институт автономии, анализируются главные формы автономии: национально-территориальная (этнотерриториальная) и культурно-национальная, т.к. обе связаны с этническими характеристиками. Культурно-национальная автономия применяется там, где, этнические группы живут не компактно, а разрозненно. Далее в целях исследования анализируются взгляды на автономию австромарксистами, а также польского правоведа К. Кульчицкого (Мазовецкого), разрабатывавшего независимо от австромарксистов идею экстерриториальной автономии. Анализируются взгляды современных авторов В.Е. Чиркина, Т.Я. Хабриевой, С. Девитака и др. специалистов по поводу института автономии.

Показана некорректность приравнивания автономии к самоуправлению, поскольку самоуправление не имеет отличительного признака (группа признаков), позволяющий отграничить и население, и территорию автономии от остального государства, и не имеет те целей, которые стоят перед автономией.

Рассматривается опыт институциализации автономии в различных европейских странах и России, где национально-территориальные автономии, по сути, равны субъектам Российской Федерации (Еврейская автономная область, автономные округа), т.е. занимают определенную территорию, имеют органы государственной власти, уровень публичной власти, соответствующий уровню государственной власти субъекта федерации. Национальные республики в составе Российской Федерации не являются национально-территориальными автономиями.

Национальное самоопределение народов в многонациональном государстве прямо связано с духовной жизнью общества, в которое вплетены национальные меньшинства. Как форма национально-культурного самоопределения автономия играет важную роль в современном российском государстве.

Автономия (территориальная и национально-культурная) это не государственное образование и не административно-территориальная единица государства. Автор согласен с мнением Б.А. Страшуна, что автономия - это статус конкретно очерченной границами определенной территории и статус определенной общности людей.

Процесс автономизации в России можно подразделить по следующим условным периодам: досоветский период (дореволюционный, с конца XIX в. - времени появления идеи национально-культурной автономии, до времени окончательного установления и утверждения Советской власти на всей территории страны), период советской власти, период возрождения идеи национальной автономии и современный период.

Отмечается, что короткий период становления российской демократии в 1917 г. ознаменовался для института национально-персональной автономии переходом из области политических, правовых дискуссий в плоскость практического применения. С приходом к власти большевиков национальная политика в регионе была приведена в соответствие с ленинской теорией национального вопроса, которая отвергала идею национально-культурной автономии. Возрождение этого института началось уже в постсоветский период.

В третьем параграфе первой главы "Национально-культурная автономия как форма этнокультурного самоопределения: опыт российских и зарубежных политий" анализируется опыт современных политий, связанный с национально-культурной автономии как формой реализации принципа равноправия и самоопределения народов для этнокультурных общностей вне пределов своих территорий. В досоветский (дореволюционный) период (с конца XIX века до окончательного установления и утверждения Советской власти на всей территории страны) институт национально-культурной автономии в России вырос от идеи до конкретного воплощения ее в жизнь. В дальнейшем, после создания Союза ССР, в отношении к национально-культурной автономии имело место жесткое табуирование.

В целом, в советский период в национальной политике был установлен курс на интернационализм. Однако не всегда и не везде советская национальная политика была эффективна. Во многом это было связано и с тем, что ряд конфликтных межнациональных отношений, особенно на Северном Кавказе и в Закавказье, был осложнен новыми, привнесенными уже в советский период, факторами, а основы многих конфликтов были заложены в 40-50-е годы.

Кратко проанализирован Закон СССР "О свободном национальном развитии граждан СССР, проживающих за пределами своих национально-государственных образований или не имеющих их на территории СССР" от 1990 года. Рассмотрен вопрос возрождение идеи НКА в сложное время конца 80-х - начала 90-х годов прошлого века. Показано, что идея национально-культурной автономии приобретает особое значение для постсоветской России, ибо ее правильное развитие и реализация в государственной национальной политике способствует ослаблению центробежных тенденций и усилению центростремительных, т.е. устойчивости многонационального общества. В этой связи анализируются взгляды известных специалистов по автономии М.Н. Губогло, С.В. Соколовского, О.Е. Кутафина, Т.Я. Хабриевой и ряда других исследователей на национально-культурную автономию.

Как показывает анализ, в законодательстве зарубежных государств не только не существует единого подхода к регулированию и защите прав национальных меньшинств, но часто, игнорируя существующие международные принципы и соглашения, многие современные государства не стремятся к тому, чтобы дать возможность своим гражданам реализовать коллективные права этнических групп.

В законодательстве зарубежных государств можно выделить два подхода к определению этнической группы и ситуации национального меньшинства. Представляется верным сочетание используемых в зарубежных странах подходов: перечень этнических групп и жесткие критерии национального меньшинства, причем перечень должен быть открытым для пополнения в специально установленном порядке. В целом национально-культурная автономия в "первоначальном виде" в современной Европе не реализована или реализована лишь в некоторых ее аспектах. Причина этого - смешение территориального и экстерриториального принципов организации национально-культурной автономии.

Национально-культурная автономия - это лишь одна из форм организации этноса, исходящая из идеи коллективных прав, и поэтому сама форма и идея, на которых она основана, могут быть использованы в различных интересах. В условиях недостаточного развития общей, политической и правовой культуры, идея групповых ("коллективных") прав может использоваться не для укрепления общества, а для требований необоснованных преференций, для узурпации власти меньшинством (в том числе этнократией), что может вести к ослаблению и даже разрушению сложившейся федеративной государственности и даже государственности в самих субъектах Российской Федерации. Национально-культурная автономия не должна подрывать территориальную самостоятельность компактно проживающих коренных этносов, но и территориальная автономия или национальная государственность не отрицает национально-культурную автономию там, где она целесообразна.

Во второй главе "Субъекты и акторы самоопределения народов в региональных политических процессах на Северном Кавказе", содержащей три параграфа, в политологическом ключе анализируются основные акторы самоопределения в регионе, выявляется их специфика.

В первом параграфе второй главы "Народы как субъекты самоопределения в региональных политических процессах" анализируются народы как социальные системы, с привлечением идей С. Эйзенштадта, С. Лурье и др. Показано, что они в определенных условиях подпадают под критерии социальных движений в силу качества солидарности. Способность к массовым действиям, наличие осознаваемых интересов и потребностей, постановка общезначимых целей на базе общих нормативно - ценностных установок позволяет народам вмешаться в ход истории. Народ (нация), несомненно, может обладать способностью к целеполаганию и целенаправленной деятельности.

Субъект самоопределения - это органичная система (термин А. Рапопорта), следовательно, обладает свойством аутопойезиса (У. Матурана), что определяет качества этой системы. Структура и взаимосвязи элементов этнонациональных систем проанализированы на метатеоритическом уровне. Основанием такого анализа служат модели политической системы Д. Истона, функциональной модели Г. Алмонда, а также некоторые положения структурно - функциональной теории Г. Парсонса и конфликтологической теории социальных систем Дарендорфа с учетом специфики субъекта самоопределения.

Показано, что наличие такого политического института, как государство, позволяет этнонациональной системе экономить духовную энергию, возложив многие свои функции на государство с его организационно - институальными возможностями. Другой, не менее важный вывод заключается в том, что приобретший государственность народ получает международно - правовые гарантии своей территориальной целостности и независимости. Именно международная практика толкает народы к государственному самоопределению, даже когда в этом нет особой необходимости.

Доказывается, что отличительной особенностью современной политики, связанной с реализацией принципа равноправия и самоопределения стало преобладание асимметричных конфликтов, например, по статусу вовлеченных в них участников (хотя не только по этому параметру): не два суверенных государства, а государство и часть политизированных идентичностных групп населения, непризнанное государство и государство, - выступают в качестве действующих сторон конфликта. Так, применительно к Северному Кавказу можно утверждать, что таковыми является государство, государственные институты и этнос (масса), этноэлиты, диаспоры, группы давления (этнокультурные, религиозные организации и структуры), национальные меньшинства.

Равноправие и самоопределение народов как политико-правовой принцип является важной составляющей государственной политики России, а его актуальность возрастает в связи со становлением новых федеративных отношений. Основополагающим аспектом российского федерализма является проявление признака интернационального в правовой сущности российского государства, что находит свою реализацию в ее демократической природе, основанной на свободном волеизъявлении единственного источника политической власти и суверенитета - многонационального народа России. Государственный суверенитет Российской Федерации неделим и не может быть предметом обладания какого-либо отдельного народа или субъекта.

Субъекты государственной этнической политики не ограничиваются государственной властью, субъектами политики выступают большие социальные группы, такие как этнические общности. Проблема политической субъектности этносов обретает демократическое содержание в современных полиэтнических сообществах (государствах), вставших на путь демократического развития. Для осуществления подобной политики продуктивным представляется субъектно-деятельностный подход к пониманию национальной политики. Именно он принимает в расчет специфику действующих субъектов: их интересы, конфликты и взаимодействия. Т.о., национальная политика в полиэтничном социуме формируется как коллективными субъектами (государство, его институты, этнические группы), так и индивидуальными акторами, реализующие в своей деятельности групповые цели.

Во втором параграфе второй главы "Диаспоры и национальные меньшинства как акторы самоопределения народов на Северном Кавказе" доказывается, что во всех полиэтничных странах и регионах имеются элементы долго существовавшего социально-экономического неравенства различных этносов, и на этой почве возникает вопрос о статусе и групповых правах меньшинств. Когда экономические и социальные неравенства совпадают с языковыми и культурными различиями, нередко возникает система этнической (этностатусной) стратификации. Современные этнополитические проблемы любого российского региона можно в полной мере оценить и понять только в контексте его исторического развития, в т. ч. характера освоения его территории различными этническими группами.

Из анализа генезиса и современного содержания понятия "диаспора" установлено, что в нем выделимы такие параметры, как этническая идентификация, общая культура, язык, представление об общем происхождении. Диаспора в отличие от этнообщины всегда институциирована и несет в себе не только этнокультурное, но и этносоциальное содержание.

Далее рассматривается соотношение понятий "национальные меньшинства" и "диаспоры" и возможные модели национальной политики в отношении их различных видов. В российском законодательстве термин диаспора практически не применяется. Говоря о "соотечественниках за рубежом", законодатель, по сути, говорит о российских диаспорах за рубежом, однако и этот термин не имеет четкой дефиниции. Понятие "национальные меньшинства" содержится во многих международно-правовых актах, где его дефиниция является достаточно устоявшейся. Рассматривается практика его применения в международно-правовых актах и отечественном законодательстве, а также анализируется возможности корреляции понятий "национальные меньшинства и "диаспоры".

Международное право защищает не только народ (этнос) или нацию как целое, но и отдельную часть какого-либо народа, рассматриваемые как отдельные группы по этническому, национальному, расовому или религиозному признаку. Безотносительно от того, что собой представляет та или иная группа, она имеет право на эффективную защиту, например от геноцида.

Международно-правовые акты о правах меньшинств достаточно хорошо имплементированы в нормы национального права. Но понятие диаспоры не ясно выражено в нормативно-правовом плане. Происходит это по причине того, что все диаспоры являются той или разновидностью национальных меньшинств и попадают под их определение. Рассмотрение типологий лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам в РФ, позволило выявить лакуны в их определении. Понятие "коренной народ" часто подменяется на понятие "национальное меньшинство", что принципиально неверно, а правы те авторы, которые четко различают как содержания понятий, так и правового статуса коренных народов и национальных меньшинств. Отсюда следует, что национальные меньшинства имеют право только на национально-культурное самоопределение, но не на национально-территориальное. Понимание этого в среде новых диаспоральных групп значительно снизило бы уровень политизированности как их самих, так и общественного мнения вокруг их пребывания в том или ином регионе.

В то же время, независимо от того, к какому типу диаспор или национальных меньшинств относятся этнические группы, в отношении лиц, принадлежащих к ним, должны в полном объеме применяться права и основные свободы, установленные международным правом прав человека.

Термин национальное меньшинство в СССР имел негативную коннотацию (сталинское "нацмен"), не совпадающую с его современным международным смыслом и содержанием. Вероятно, что внедрение в общественном сознании понятия диаспоры призвано избежать этого налета негатива. В то же время, сфера применения понятия диаспора ограничена. Поэтому, несмотря на удобство в отдельных случаях, понятие "национальное меньшинство" не может быть заменено, если дело касается политико-правовой или управленческой сферы.

В третьем параграфе второй главы "Этноэлиты и группы давления как акторы самоопределения народов в политических процессах на Северном Кавказе" доказывается, что элиты могут выступать выразителями целеполагания народа, т.к. по своему уровню образования и приобщенности к национальной культуре, истории народа получает "мандат" на формулировку национальной идеи. Однако они могут предлагать не любые цели, а только те, которые будут поняты и одобрены национальным самосознанием.

Исследование участия и роли политических элит центра и регионов в этнополитических и федеративных процессах позволяет получить эвристические результаты. Мы сделали объектом анализа правящую элиту, что наиболее операционально с т. з. диссертационной темы. Анализ деятельности правящих элит центра и регионов показывает их общее в совокупности типологических сущностных характеристик, задаваемых в основе своей "правилами игры" общероссийского политического поля, причем неформальные правила играют важную роль. Для правящих элит центра и регионов федеративный процесс представляет собой поле борьбы за наиболее выгодную диспозицию в политическом пространстве, возможность приобрести или нарастить положительное сальдо в символическом обмене капиталами (П. Бурдье). Последнее и есть отмечаемое многими исследователями явление "торга" правящих элит центра и регионов вокруг ресурсов и власти.

Особенное в их деятельности проявляется в специфике конкретных способов и ресурсов, которыми правящие элиты легитимируют свою власть. Среди таких способов важную роль играет национальный фактор, оперируя которым правящие элиты центра и регионов оказывают воздействие на этнополитические и федеративные процессы. Существуют крайние позиции по данному вопросу: 1-я сводит проблему деятельности правящих элит республик к проблеме этнократии, а 2-я позиция состоит в том, что правящие активность элиты в этнополитических и федеративных процессах диктуется национальными интересами и ценностями. Однако обе позиции могут быть оспорены на базе эмпирических фактов. Инструменталистская трактовка однобока, поскольку независимо от фиксируемого объективно использования национального фактора элитами, он имеет собственный онтологический и аксиологический статус, недоучет которого приводит к неадекватной интерпретации и прогностике федеративных и этнополитических процессов. С другой стороны, полагать, что правящие элиты руководствуются в своих действиях исключительно национальными интересами и ценностями, есть попытка выдать должное за сущее.

Обвиняя во всех проблемах Северного Кавказа "этнократию", не различают формальную этническую принадлежность и этническую репрезентативность правящих элит. Более продуктивным для анализа правящих этнических элит региона могла бы стать концепция "групп интересов" А. Бентли. На деле механизм властвования включает в себя давление общественного мнения и рефлексию подвластного объекта, от имени которых выступает властвующий - населения субъекта.

Деятельность этнополитических элит кавказских республик не всегда ведет к положительным результатам. Одним из таких проблем можно назвать изменения характера легитимизации политического режима в республиках, который заключается в авторитаризме и нопатизме. Легитимность власти в регионе подрывает коррупция, которая в условиях не только Северного Кавказа, но и всей России превратилась в раковую опухоль.

Внутриполитическая борьба элит в регионе, является отражением столкновения сформировавшихся в России олигархических структур. Специфика только в том, что здесь на нее накладывается свой отпечаток национальных, религиозных и исторических особенностей. В настоящее время на Северном Кавказе большинство глав регионов обладают ограниченным ресурсом личного политического влияния в элитах. Последние годы демонстрируют наступление правящих элит центра на позиции региональных элит, однако этот процесс имеет свои объективные пределы в лице национальных интересов народов, преодоление которых чревато фрагментаризацией политического пространства России.

Далее проведен анализ соотношения традиционных этнических и современных правящих элит северо-кавказских народов. Установлено, что традиционные элиты, включая и властные элиты, формировались спонтанно в рамках этнической системы. Определенным фильтром для ротации или рекрутирования элитных слоев выступали этнические ценностно-нормативные комплексы. Современные правящие группы изначально формируются извне, причем приверженность их этническим традициям и нормам не обязательны. Для традиционных элит единственным источником рекрутирования служили территориальные и родственные группы самого этноса, тогда как к числу основных генерирующих структур современных властвующих групп следует отнести спецслужбы, бюрократию, экономические корпорации, а также структуры организованного криминала.

Для сравниваемых объектов характерны разные способы легитимации собственной власти. Для традиционных элит важнейшим и практически исключительным фактором легитимации выступает сама этнокультурная традиция. Для правящих групп возможно различное отношение к этничности - нигилистическое, инструментальное и ценностно-рациональное, и в самых различных их сочетаниях.

В третьей главе "Типология институциализации самоопределения народов в региональном политическом процессе на Северном Кавказе", состоящей из трех параграфов, разработана авторская типология самоопределения народов на Северном Кавказе.

В первом параграфе третьей главы "Самоопределение народов на Северном Кавказе в рамках эволюции федерализма" анализируются процессы самоопределения народов в рамках эволюции российского федерализма в постсоветский период.

На Северном Кавказе в этот период все политические процессы приобрели этническую окраску, что проявилось в политических целях и лозунгах, структурированности политических сил, способах мобилизации электората, политической символике и нормативно-правовых документах.

Идея этнического самоопределения в этот период стала доминирующей в общественном сознании региона. Наиболее активно ее пропагандировали сформировавшиеся в 1990-1992 гг. национальные (этнические) движения, которые вне зависимости от этнической специфики достаточно быстро эволюционировали от общественных организаций (например, "Адыге Хасэ", "Тенглик". "Бирлик", "Казачий круг" и т.п.), провозглашающих своей целью национально-культурное возрождение до политических партий или общественно-политических движений, ставящих целью изменение государственного устройства (например, партии "Адыгский национальный конгресс", "Лига Балкарии", "Вайнахская демократическая партия", Аварский фронт им. Имама Шамиля и др.).

Выдвигались проекты создания независимого государства (Чеченская Республика), раздела или федерализации республик (Дагестан, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия) по этническому принципу, паритетного представительства основных национальностей в парламенте (Адыгея). О выходе из республики заявляло терское казачество, подчеркивающее свой статус отдельного (от русского) народа. В 1992-1996 гг. казачьими организациями были провозглашены несколько казачьих республик (Баталпашинская, Зеленчукско-Урупская и даже Донская республика на территории Ростовской области). В 1990-1992 гг. стали создаваться региональные общественные движения (Конфедерация народов Кавказа, Ассамблея тюркоязычных народов Северного Кавказа, Союз казачеств Юга России), нацеленные на радикальное изменение государственного устройства на Северном Кавказе.

Распад СССР привел к изменению правового статуса автономий Северного Кавказа в составе Российской Федерации. В 1990 г. Северная Осетия первой в России объявила суверенитет своей республики. За ней последовала Кабардино-Балкария, тогда же статус республик РФ получила Адыгея, Калмыкия и Карачаево-Черкесская Республика. Преобразование автономных областей в республики и их выход из состава краев были подтверждены законами Верховного Совета РСФСР. Суверенная Чеченская республика (ЧР) была провозглашена 1 ноября 1991 г. В июне 1992 г. была образована Ингушская Республика.

Далее применен метод "case-study" к ситуации вокруг формирования Республики Ингушетия. Показано, что ряд акций национального движения (письма, обращения и делегации в партийные органы, митинги и Съезд народа) были завершены референдумом о создании Ингушской Республики в составе Российской Федерации с возвращением отторгнутых во время сталинской депортации территорий (декабрь 1991 года) и принятием на его основе Федерального закона "Об образовании Республики Ингушетия в составе Российской Федерации" (июнь 1992 года). Чрезвычайный съезд ингушского народа в декабре 1992 года назначил выборы Президента Республики Ингушетия. В 1992 г.7-й Съезд народных депутатов России признал образование Ингушской республики. Показано, что ингушским национальным движением были реализованы ряд политико-правовых акций, создавших правовую основу и легитимность вновь образованной республики как национальной государственности ингушского народа в составе РФ на основе международно-признанного права народов на самоопределение.

Во втором параграфе третьей главы "Национально-культурная автономия как тип самоопределения народов на Северном Кавказе" доказывается, что важнейшей отличительной характеристикой Северо-Кавказского региона, определяющей внутрирегиональную социально-политическую обстановку и во многом влияющей на российские этнополитические процессы, является полиэтничность и поликонфессиональность. Политическая история становления этносферы Северного Кавказа свидетельствует об участии в нем разных народов, этнических групп и диаспор, которые на протяжении долгого исторического периода сформировали уникальный северокавказский этнический организм.

В ст.4 Федерального закона "О национально-культурной автономии" 1996г. говорится, что дополнительно к указанным в этой статье правам, конституциями (уставами), законами субъектов Российской Федерации национально-культурной автономии могут быть предоставлены и иные права в сферах образования и культуры. Некоторые из субъектов РФ, находящихся в пределах ЮФО, идут по пути дублирования федеральных конституционных и законодательных норм. Другие субъекты дополняют федеральный стандарт (Астраханская область, Республика Дагестан, Республика Калмыкия, Кабардино-Балкарская республика, Ростовская область, Ставропольский край) в части признания и обеспечения неотъемлемых прав проживающих в нем народов, казачества, малочисленных этнических общностей на сохранение самобытности, культуры, языка, обычаев и традиций.

Т.о., в конституциях и уставах субъектов Российской Федерации, находящихся в пределах Южного федерального округа, немало вниманию уделено охране права на национально-культурную автономию. Следовательно, законы субъектов Российской Федерации, регулирующие социально-культурную сферу, являются необходимым элементом правового статуса национально-культурных автономий в России.

Поддержание гармоничных отношений между самими меньшинствами и между меньшинствами и большинством населения, уважения самобытности каждой группы имеют большое значение для развития этнического и культурного многообразия мирового сообщества, способствует снижению напряженности в отношениях между группами населения и отдельными лицами. В этой связи проанализированы типологии гарантий деятельности национально-культурной автономии как совокупность механизмов, условий и средств, при помощи которых НКА могут реализовывать свой конституционно-правовой статус: С.А. Авакьяна (материальные гарантии; организационные гарантии; духовные гарантии; юридические гарантии), М.В. Баглая ("конституционные гарантии прав и свобод"), политические, экономические, духовные гарантии и др.

Реализация прав и свобод представителей национальных меньшинств не может и не должна нарушать права и свободы других лиц и групп граждан, проживающих на территории государства. Наделение национальных меньшинств дополнительными правами в качестве исключения будет всегда справедливым, если это делается в интересах обеспечения подлинного равноправия и благополучия всего общества. Соответственно, на деятельность национально-культурных автономий должны распространяться определенные ограничения, направленные на защиту прав и свобод человека и гражданина, общества и государства.

Т. о, одной из важнейших выражений внешней функции национально-культурной автономии в общественно-политической системе субъектов Российской Федерации, находящихся в пределах Южного федерального округа, является обеспечение этноконфессиональной стабильности и безопасности.

В третьем параграфе третьей главы "Сецессионный тип самоопределения на Северном Кавказе" изучается попытка самоопределения в форме независимого государства на Северном Кавказе.

Сецессионный вид самоопределения наиболее контрастно на Северном Кавказе представлен Чеченской Республикой Ичкерия. Сепаратизм - это выход группы и ее территории из-под юрисдикции государства (Д. Горовиц). Сепаратизм является по сути этнотерриториальным конфликтом.В.А. Авксентьев показывает, что существует три основные формы сепаратизма:

1) сецессия, что подразумевает под собой выход из состава единого государства и создание собственного независимого национального государства;

2) ирредентизм - отделение от одного государства с целью присоединиться другому;

3) энозис - отделение от государства с целью присоединения к государству с одноэтничным населением.

Ведущая роль в развитии сецессионного конфликта принадлежит элитам и международному сообществу, так как их решения являются определяющими для развития событий на четырех его главных стадиях: актуализации этнической идентичности; этнической мобилизации; институциализация конфликта; легитимизации мировым сообществом разрешения конфликта путем сецессии. Как правило, движение за сецессию рассчитано на поддержку извне, прежде всего, со стороны государств, заинтересованных в изменении баланса сил в регионе, со стороны народов, близких в этническом, культурном или религиозном аспектах.

Ярким примером сецессионного варианта определения на Северном Кавказе является политика Чеченской республики, направленная на отделение ее от РФ. Политическая обстановка в Чеченской республике начала 90-х годов ХХ века характеризовалась стремлением к государственному суверенитету. Руководство республики столкнулось с проблемами экономического обеспечения независимости республики и выборе типа политической организации общества.

Далее пронализированы причины противостояния Чечни с федеральным центром, рассмотрена роль ряда политических и общественных организаций, которые ставили своей основной задачей приход во власть, оказавших сильное давление на руководство ЧИАССР, не способное противостоять нажиму оппозиции. Более того, Верховный Совет республики 27 ноября 1990 года ратифицировал Декларацию о суверенитете, т.е. республика де-факто вышла из состава России и стала субъектом СССР. В голосовании по новой Конституции России жители ЧР голосования не принимали, также Чечня не подписала Федеративный договор. Показана роль федерального центра в генезисе сепаратистского движения, в его укреплении и развитии на протяжении четырех лет, которое вело де-факто к политической независимости Чеченской Республики. Но при этом руководство Д. Дудаева, затем А. Масхадова столкнулось с рядом проблем: отсутствие профессиональной дифференциации населения, реальный раскол активной части населения на различные группировки по клановому признаку. Произошел и раскол политических сил Чечни.